"Поэт" - читать интересную книгу автора (Коннелли Майкл)Глава 31Из забытья меня вывел телефонный звонок. С трудом осознав, где нахожусь, я осмотрелся и обнаружил лежавшую рядом Рейчел. — Лучше ответь, это ведь твоя комната... — Спросонья она говорила тихо. Но кажется, она не испытывала таких трудностей в ориентации, как я. На самом деле в какой-то момент показалось, что Рейчел проснулась давно и наблюдала за мной, спящим, когда телефон только начал звонить. Трубку я нащупал после девятого или даже десятого звонка. На часах было семь пятнадцать. — Да... — Уэллинг позови... На секунду я похолодел. Голос казался знакомым, хотя пока я не мог сообразить, чей он. Вдруг до меня дошло, что ее не должны здесь застать. — Вы ошиблись. Она в номере... — Репортер, иди на хер. Дай ей трубку. Закрыв ладонью микрофон, я повернулся к Рейчел. — Это Торсон. Он говорит, что знает, что ты там... ну, то есть здесь. — Дай сюда, — сердито сказала она и вырвала трубку из моих рук. — Чего тебе надо? Наступила долгая пауза. Должно быть, за это время Торсон произнес две или три фразы. Потом Рейчел спросила: — Откуда у них информация? Опять тишина. — А для чего ты позвонил мне? — спросила она, и в голосе опять зазвучала злость. — Иди уж и сообщи ему, если хотел именно этого. Чтобы он узнал от тебя. Я бы сказала, это выставит тебя не лучшим образом. Уверена, ему будет приятно наблюдать за подглядывающим в спальню. Рейчел вернула трубку, и я опустил ее на аппарат. Положив подушку себе на лицо, она тяжко простонала. Подушку снял я. — В чем дело? — Плохие новости, Джек. Плохие для тебя. — Что? — В утреннем выпуске «Лос-Анджелес таймс» вышла статья о Поэте. Мне очень жаль. Тебя велено доставить в управление для встречи с Бобом. Некоторое время я сидел молча, ошарашенный новостью. — Но как они... — Пока не знаем. Об этом и пойдет речь. — Что им известно? — Не знаю. Похоже, много. — Я чувствовал, нужно было печатать еще вчера. Черт! Было же ясно, что он знает про расследование, и не оставалось причины держать это в тайне! — Ты предложил условия сам и подписался их выполнять. Так вышло, но ты должен... Знаешь, повремени с решениями до того, как поговоришь с Бобом. — Я должен позвонить редактору. — Это не горит. Наверное, Боб уже на месте и ждет. Думаю, он вообще не спал. Снова зазвонил телефон. Рейчел схватила трубку. — Что еще? В ее голосе прозвучало сильное раздражение. Затем она сказала, уже мягче: — Минутку. Смущенно улыбаясь, она отдала мне трубку. Потом легко коснулась моей щеки губами, шепнула, что пойдет к себе собирать вещи, и начала одеваться. Я поднес трубку к уху. — Алло? — Это Грег Гленн. Кто эта женщина? — Гм... это агент ФБР. У нас была встреча. Кажется, ты уже знаешь про статью в «Таймс»? — Ты охренительно прав. По спине побежал неприятный холодок. Гленн продолжал: — Они сумели заполучить материал про убийцу. Нашего убийцу, Джек. Они уже называют его Поэтом. Ты же говорил, будто у нас права на эксклюзив и все под контролем ФБР? — Было. Ничего умнее в голову не пришло. Уже одетая, Рейчел смотрела на меня с сочувствием. — Но сплыло. Ты должен возвратиться в редакцию и написать нашу версию к завтрашнему номеру. Что бы ты ни накопал. Хорошо, если у тебя больше, чем у них. Мы не собирались этого печатать, да ты меня вынудил. Теперь мы должны играть в кошки-мышки с нашей собственной историей. Черт! — Грег, все нормально, — сухо произнес я. — И я надеюсь, что не услышу, как ты собираешься остаться в Фениксе только потому, что подыскал там бабенку и трахаешь ее по ходу дела! — Грег, твою мать! Есть под рукой статья из «Таймс»? — Конечно, есть! Отличная статья. Нормальное чтиво. Меня лишь не устраивает название газеты! — Прочитай мне статью. Нет, погоди. Нужно идти на встречу с ФБР. У кого-нибудь в библиотеке... — Джек, ты меня слушал? Какая встреча? Ты вылетаешь назад ближайшим рейсом и пишешь для завтрашнего номера. Я видел, как Рейчел послала мне воздушный поцелуй и вышла за дверь. — Я понял. Статья у тебя будет точно к завтрашнему номеру. Я переправлю ее отсюда. — Нет. Это тема, которая горит в руках. Я хочу поработать над статьей вместе с тобой. — Я должен просить тебя подождать до конца совещания. Перезвоню, как только смогу. — Зачем? — Здесь происходит развитие событий, — солгал я. — Я еще не знаю, что и как, поэтому должен присутствовать. Разреши, и я перезвоню позже. Пока что найдите эту чертову статью в базе данных и отправьте на мой электронный адрес. Мне нужно идти. Прежде чем Грег успел возразить, я положил трубку. Потом быстро оделся и ринулся к выходу, неся в руках сумку с ноутом. Мной еще владело изумление. Просто не представлял, как такое могло случиться. Впрочем, имелась мыслишка. Торсон. Взяв по паре баночек пива у стойки, заботливо поставленной в коридоре, мы направились в управление. Рейчел снова несла вещи с собой. Свои я опять забыл. Мы не разговаривали, пока не выпили по целой банке, Я подумал, что мы, должно быть, размышляем о совершенно разных возможностях и по-разному к ним подходим. — Вернешься в Денвер? — Еще не знаю. — Насколько все плохо? — Плохо. В последний раз он хотя бы выслушал мое обещание. — Не понимаю, как это произошло. Они были обязаны созвониться с Бэкусом и спросить о его мнении. — Может, они звонили. — Нет. Он бы сказал. И он всегда выполняет договоренности. Боб — агент ФБР во втором поколении. Я не встречала никого, более способного выполнять обещанное. — Надеюсь, он помнит о договоре. Потому что сегодня я напишу статью. — О чем написали в «Таймс»? — Не знаю. Узнаю, когда смогу выйти в сеть и получить почту. Мы зашли во двор здания суда. Рейчел прошла внутрь через гараж для госслужащих. В совещательной комнате находились только Бэкус и Торсон. Беседа началась с того, что Бэкус высказал сожаление по поводу произошедшей утечки и того, что я не сумел опубликовать свой материал. Казалось, он оправдывается, и я почувствовал досаду за свое недавнее замечание, сделанное при Рейчел. — У вас есть эта статья? Я могу получить текст, стоит лишь подключить мой ноутбук к телефонной розетке. — Да, разумеется. Я ждал, что мне пришлют копию из Лос-Анджелеса факсом. Мне известно о статье со слов Брасс, говорят, ей позвонили в Квонтико из какой-то газеты. Подключившись к телефонной розетке, я раскрыл компьютер и начал пробиваться в справочную систему «Роки». Читать всю скопившуюся почту не было времени. Перейдя в личную папку, я увидел два новых файла, в названии которых упоминались слова «Поэт» и «Гипноз». Вспомнив о своей просьбе, адресованной Лори Прайн, разыскать материалы по делу Горация Гипнотизера, я сразу вытащил на экран второй файл, про Поэта. Прочитав первые строки, даже не дойдя до текста статьи, я испытал шок. — Черт! — Что там? — спросила Рейчел. — Статья подписана Уорреном. Он ушел из Фонда поддержки правопорядка и вернулся в газету. И украл мои материалы, лишь бы снова вернуться в «Таймс». — Репортеры, — с нескрываемой радостью заметил Торсон. — Им невозможно доверять. Пришлось не обращать на него внимания, что оказалось непросто. Душила злость: на Уоррена и на себя самого. Следовало бы ожидать подобного. — Читай, Джек, — сказал мне Бэкус. Я прочитал статью вслух. Газета приводила перечень жертв, а также сообщала некоторые из обстоятельств каждого случая. Кроме того, текст содержал несколько абзацев с описанием Центра изучения поведения. Статью завершала цитата из неназванного источника информации, где говорилось, что ФБР слабо продвинулось в деле поимки или установления личности Поэта. По мере того как я читал, щеки начинали гореть от возмущения. Что может быть обиднее, чем жить, строго придерживаясь буквы заключенного договора, в то время как другая сторона, заключившая соглашение, делала противоположное. На мой взгляд, статья была написана слабо, много слов около одних и тех же фактов, а в итоге все свелось к анонимному источнику. Уоррен не сказал ни слова об убийствах, игравших роль наживки, и не сообщил о факсе, полученном от Поэта. Разумеется, я уже представлял, какую именно статью напишу в тот день: исчерпывающее, обстоятельное изложение фактов. Однако злость не проходила. Как бы то ни было, совершенно очевидно, что Уоррен поговорил с кем-то из бюро. И я не мог отвязаться от мысли, что этот «кто-то» сидел в комнате для совещаний за общим столом. — У нас была сделка, — сказал я, закрывая компьютер. — И кто-то слил все газетчику. Когда во вторник к нему пришел я, он знал только часть картины. За остальным Уоррену требовалось выйти на людей из бюро. Это мог быть человек из группы по расследованию. А возможно, это... — Возможно, действительно так, Джек, но... — Уоррен узнал обо всей истории именно от тебя, — вмешался Торсон, — так что и виноват ты один. — Ошибаешься, — возразил я, глядя Торсону прямо в глаза. — Я дал ему информацию, однако не сказал ничего о Поэте. Когда я имел дело с Уорреном, преступника еще так не называли. Эта информация из самой следственной группы. И это нарушает условия нашей сделки. Кто-то сказал то, чего говорить не следовало. И история уже вышла наружу. Мне придется написать обо всем, что знаю, к завтрашнему утру. На короткое время в комнате воцарилось молчание. — Джек, — сказал Бэкус, — я понимаю, что тебя мало волнует этот факт, и все же я намерен выяснить, кто именно допустил утечку, как только смогу уделить этому время и силы. Заверяю, этот человек не будет работать со мной и, вероятно, не останется в бюро. — Вы правы. Это не имеет особого значения. — Однако я намерен просить тебя об одолжении. Посмотрев на Бэкуса, я засомневался в его умственных способностях: неужели он попытается склонить меня к отсрочке, когда все телепрограммы и газеты начнут вещать об этом сегодня вечером или завтра утром? — Что такое? — Когда будешь писать... Хочу, чтобы ты помнил: наш долг — арестовать преступника. Информация, которой ты обладаешь, способна лишить нас всякого шанса. Я говорю о конкретных обстоятельствах, о характерных чертах или уликах. О деталях, таких как гипноз или, скажем, презервативы. Джек, если это опубликовать, информацию подхватят на всех каналах и преступник поменяет образ действия. Понимаешь, о чем я? Это сделает нашу задачу намного сложнее. Я кивнул, но затем твердо посмотрел на него. — Ты не можешь заставить меня писать так, а не иначе. — Знаю. Лишь прошу помнить о твоем брате, о нашем расследовании и быть осторожнее в выборе слов. Джек, я доверяю тебе. Безоговорочно. Я задумался, не зная, что и сказать, а затем снова кивнул. — Боб, я заключил с тобой соглашение, оказавшись тем, кому расхлебывать кашу. Если нужно тебя прикрывать — это отдельная сделка. Сегодня перед тобой появятся репортеры. Я настаиваю, чтобы звонки переадресовывали в Бюро по связям с общественностью в Квонтико. Я буду общаться с ними от твоего имени и исключительно сам. Далее, я и только я расскажу им о факсе от Поэта. Сделайте так, и я не стану упоминать о деталях профилей и о гипнозе. — Договорились, — сказал Бэкус. Он ответил слишком быстро. Показалось, Боб заранее знал детали моего предложения, словно предвидя новую сделку. — Одно пожелание, Джек. Давай договоримся держать свободной одну линию для факса. Если к нам поступят новые признания, эту линию мы используем для отсева ложных звонков. — Нет проблем, — так же быстро согласился я. — Я останусь здесь. Операторы на внешних линиях получат указание соединять нас только с тобой. Никаких контактов с прессой. — Но этих звонков окажется много. — Я предполагал, что их в любом случае будут обрабатывать в Бюро по связям с общественностью. — Если от них потребуют указать отправную точку, с которой начало раскручиваться следствие, прикажите им не называть мое имя. Пусть отвечают, что первыми совпадения обнаружили в редакции «Роки-Маунтин ньюс». Бэкус кивнул. — И последнее, — добавил я после паузы. — Я по-прежнему обеспокоен возможной утечкой. Если окажется, что в «Таймс» или любом другом издании стало известно о факсе от Поэта, я немедленно опубликую свои данные в следующей статье. И профили, и вообще все. О'кей? — Принято. — Слушай, проныра! — вдруг завелся Торсон. — Думаешь, ты можешь вот так прийти к нам и диктовать любые... — Торсон, иди ты на фиг. Я хотел сказать это еще в Квонтико. На фиг, ты понял? Если бы я делал ставку, то поставил бы на то, что именно ты слил информацию. Так что не надо насчет проныры... — Сам иди на фиг! — заорал Торсон, уже готовый встать и наброситься на меня. Но первым поднялся Бэкус и положил свою руку на плечо Торсона. Мягким движением Боб усадил его на место. За этой сценой Рейчел наблюдала с едва заметной, тонкой усмешкой. — Полегче, Гордон, — успокаивающе произнес он. — Не суетись. Никто никого не обвиняет. Давайте жить дружно. Все немного вздернуты, но нет причин, по которым мы должны рассориться. Джек, ты сказал серьезные слова. Если у тебя есть конкретные доказательства, нужно их озвучить. Если нет, лучше держи обвинения при себе. Сказать нечего. Единственным доводом оказалась моя уверенность, засевшая буквально в кишках: вероятнее всего, Торсон нарочно слил информацию прессе, чтобы подставить меня, из-за параноидальной ненависти к репортерам, а также из-за моих отношений с Рейчел. Что тут обсуждать? Все сидели по своим местам и только переглядывались. — Дела развиваются довольно занимательно, братцы, но я предпочла бы немного поработать, — сказала Рейчел. — А мне нужно идти, — добавил я. — Что за линию мы отведем под факс? — Это секрет, — ответил Бэкус. — И не упоминай о «Лучшем друге». На секунду я задумался. Это была бы интереснейшая линия сюжета. — Ладно. Проблем нет. Я встал. То же сделала и Рейчел. — Я довезу тебя до отеля. — Так ли плохо упустить свою сенсацию? — спросила Рейчел, едва мы направились в сторону отеля. — Плохо. Думаю, и у вас так бывает, когда теряете след подозреваемого. Надеюсь, что Бэкус накажет Торсона. Какой он все же мудак! — Если утечка и доказуема, то с трудом. Скорее Торсон останется под подозрением. — Если рассказать Бэкусу о нас и объяснить, что Торсон про все знал, Боб поверит. — Не могу. Если открою Бэкусу правду, то меня же и попросят отсюда. Немного помолчав, она сменила тему, заговорив о моей статье: — У тебя намного больше фактов, чем у Уоррена. — Да? — Статья намечается поинтереснее. — Запоминают только первого. Таково старое правило журналистики. Действительно так. В большинстве случаев именно первый получает кредит доверия, даже если его версия самая пустая или нечистоплотная. Краденая. — Как же это? Какой еще кредит? Зачем быть первым, не имея на это никакого права? Взглянув на нее, я попытался рассмеяться. — Да, иногда именно так. Вернее, почти всегда. Довольно благородная у нас работа, не так ли? Рейчел не ответила. Какое-то время мы ехали молча. Признаюсь, я надеялся, что она заговорит о нас и скажет, что нам теперь делать. Однако этого не случилось. Отель приближался. — Что, если бы Бэкус отправил меня в Денвер? Она не сразу ответила: — Джек, даже не знаю. Чего ты сам хочешь? — Не знаю, чего захочу, только мы не должны закончить все так просто... — Я не знал, как сказать. — Не хочется, чтобы это закончилось. Машина остановилась около отеля, и я собрался выйти. Рейчел заявила, что теперь должна вернуться назад. Привратник в красном костюме уже открыл передо мной дверь, приглашая войти и лишая нас всякой надежды на уединение. Тут мне захотелось ее поцеловать, но и сама ситуация, и буквы ФБР на борту автомобиля делали это простое движение и щекотливым, и нелепым. — Увидимся, как только сможем, — сказал я. — Как только я смогу. — Хорошо, — ответила она и улыбнулась. — Пока, Джек. Удачи тебе со статьей. Позвони мне в управление, я должна убедиться, что ты ее пишешь. Возможно, увидимся уже сегодня вечером. Это была лучшая причина, чтобы и дальше оставаться в Фениксе. Она потянулась ко мне, дотронувшись бороды, точно так же, как сделала это однажды. Прежде чем я успел выйти, Рейчел написала на карточке цифры и передала мне. — Возьми, это номер пейджера, на всякий случай. Вызов идет по спутнику, так что я доступна везде, где бы ни находилась. — Во всем мире? — Во всем мире. Пока спутники не упадут. |
||
|