"Нелюди" - читать интересную книгу автора (Руссо Джон)

Глава тринадцатая

У Ларри Уорнера и Дэйва Райса были свои сомнения по поводу осуществимости затеи Спенсера. В кабине Боинга их постоянно охраняли два террориста — Микки Хольц и Жанет Фейган, которые неплохо разбирались в показаниях компаса и других навигационных приборов, и могли безошибочно определять курс полета. Когда самолет оторвался от земли в аэропорту Ла-Гуардия, они крепко поцеловались и начали возбужденно обсуждать план своей предстоящей женитьбы на Кубе. Им очень хотелось, чтобы свадьба была сыграна по всем правилам коммунистической обрядности. Их совершенно не устраивало ни церковное, ни светское бракосочетание в США. Если бы можно было мысленно отбросить все их вооружение, то Жанет и Микки легко было бы принять за самую обыкновенную влюбленную пару. В отличие от большинства других террористов, эти были одеты не в военную форму, а в простые джинсы из плотной синей ткани и серые хлопчатобумажные рубашки — обычную одежду пролетариата.

Дарри Уорнеру было тридцать восемь лет, Дэйву Райсу — тридцать шесть. Оба отличались умом и находчивостью и держали себя в отличной физической форме, Уорнер был плотным, но не полным, с крупным квадратным лицом и темно-каштановыми седеющими у висков волосами. Райс обладал тонкими чертами лица и казался по-юношески хрупким, отчего создавалось впечатление, что он лет на десять моложе Уорнера. Но так можно было думать лишь до тех пор, пока оба не сняли свои форменные фуражки. И тогда оказалось, что Райс совершенно лыс. В прошлом оба они были военными летчиками и в свое время совершили немало боевых вылетов на бомбардировщиках во Вьетнаме и Лаосе. После этого Уорнер пробовал работать в гражданской авиации, но нашел это занятие слишком скучным. Райс был привлечен на работу в ФБР еще до истечения срока своей службы в ВВС. К тому моменту, как они согласились доставить Зеленую бригаду на Кубу (и на полпути прервать этот полет), в их послужных списках уже значилось выполнение заданий ЦРУ по бомбардировке лагерей сандинистов в Центральной Америке. Поэтому ни у Уорнера, ни у Райса не было никаких сомнений в том, что если генерал Кинтей или кто-нибудь из его приспешников узнают об их военной деятельности, то их ни за что не оставят в живых, когда они перестанут быть для террористов полезными.

Точно так же не было никаких гарантий того, что Кинтей, Мао и Чу оставят жизнь заложникам после приземления их самолета в Гаване. Но Уорнер и Райс ничего не могли пока противопоставить этим безумцам с автоматами. Поэтому твердо решили следовать намеченному плану и поднять Боинг до предельной высоты, даже если Фейган и Хольц это заметят. Теперь надо было найти способ отвлечь их внимание от показаний высотомера.


Кроме командира и второго пилота на борту самолета находилось двенадцать заложников и сорок три террориста. Генерал Кинтей и полковники Мао и Чу сидели в расположенном за кабиной пилотов верхнем салоне первого класса на самом первом ряду кресел. За ними разместились остальные солдаты, за исключением двоих, оставшихся на нижней палубе охранять заложников в туристском салоне. У всех были пристегнуты привязные ремни на тот случай, если пилоты вздумают предпринять какой-нибудь резкий маневр, или на самолет будет совершено нападение в воздухе. Кинтей предупредил своих людей, что «враги народа» могут решиться сбить самолет в воздухе, а затем сфабриковать убедительное объяснение, почему это было сделано, и общественность не слишком будет возмущаться по поводу того, что заложники тоже принесены в жертву.

В туристском классе одиннадцать заложников сидели по соседству друг с другом, а один — в стороне от остальных, через два ряда кресел.

Заложницу звали Элизабет Стоддард. Это была красивая надменная женщина, привыкшая сама управлять своей судьбой и никогда не думавшая, что кто-то может поступить с ней так дурно. Ей было двадцать девять лет, но она уже успела дважды побывать замужем и дважды развелась, при каждом разводе увеличивая свое состояние. В настоящее время она была замужем за председателем правления корпорации «Фортуна-500». Когда террористы захватили Манхэттенский национальный банк, они увидели данные компьютера по ее различным счетам, заставили Элизабет открыть личный сейф и теперь знали все о ее финансах и положении. Но это, пожалуй, был единственный в ее жизни случай, когда общественное положение никак не смогло ей помочь. В их глазах она оказалась всего-навсего одним из «эксплуататоров масс», которых Зеленая бригада так ненавидела. Она была смертельно напугана и всячески старалась расположить к себе полковника Чу во время допроса. Элизабет указала на те выгоды, которые получит Зеленая бригада, если ее оставят в живых, в частности, на выкуп. Стараясь доказать свою близость к пролетариату, она рассказала ему о многочисленных пожертвованиях в пользу рабочих. Но полковник Чу лишь презрительно рассмеялся ей прямо в лицо, протянул вперед руки и грубо разорвал блузку на ее груди. Готовая расплакаться от отчаяния, Элизабет стояла тихо и не сопротивлялась, пока он играл ее грудью. Потом, дрожа всем телом, помогла террористу раздеть себя.

— Пожалуйста, — робко прошептала Элизабет, — пожалуйста, попросите других уйти.

Что-то вроде улыбки скользнуло по его губам, когда он уставился на ее обнаженное тело. Тем не менее Чу приказал двум вооруженным охранникам покинуть кабинет управляющего банком и закрыл за ними дверь. В течение нескольких следующих часов — от прибытия вертолета из тюрьмы Аттика и до установки телевизионной аппаратуры в вестибюле банка — Элизабет старалась доставить полковнику Чу такое удовольствие, какое еще не приходилось испытывать ни одному из ее мужчин. Но сначала он был слишком нетерпелив, чтобы оценить ее сексуальное искусство. Лишенный половых связей в течение всего тюремного заключения и изголодавшийся по женщинам, теперь, оказавшись внутри нее, Чу никак не мог остановиться. И после первого оргазма он захотел еще… Тогда она смогла уже успокоить его и делать все, что хотела и что было необходимо. Теперь ей надо было как можно сильнее привязать его к себе узами секса, чтобы получить хоть какой-то шанс на спасение.

Уже в самолете у нее вновь вспыхнула надежда на то, что пока животные аппетиты Чу не будут удовлетворены до конца, он оставит ее в живых. И она будет среди заложников его любимицей. В сущности, Элизабет верила, что ее выделили для какой-то особой роли, посадив отдельно от других пленников, которых согнали в одну кучу.

Захваченные сидели в оцепенении, неестественно тихо, боясь сделать лишнее движение или издать какой-нибудь звук, который мог бы привлечь внимание охранников. Некоторые про себя молились. Несмотря на обещание отпустить их в Гаване, многие сильно сомневались в том, что когда-нибудь вновь увидят своих родных и друзей. Они с ужасом сознавали, что каждая секунда полета приближает момент окончательного определения их судьбы.

Двое охранников — солдаты из Зеленой бригады, одетые в рубашки с короткими рукавами и выцветшие джинсы — расположились друг против друга на расстоянии семи рядов кресел так, чтобы в случае чего могли легко перестрелять всех заложниковв перекрестным огнем из автоматов. Кроме того, они были вооружены автоматическими пистолетами 45-го калибра, которые держали на поясе в зеленых брезентовых кобурах, и обвешаны патронташами и ручными гранатами. Оба выглядели очень усталыми и раздраженными. Накануне они не спали целую ночь, их постоянно беспокоили полицейские и ФБР. От такого напряжения глаза их припухли и налились кровью, а пальцы прямо-таки чесались на спусковых крючках.

Элизабет Стоддард провела языком по пересохшим губам. Она всегда испытывала недоверие к людям ниже ее по положению. И теперь ее беспокоило, что кто-нибудь из заложников может сделать какую-то глупость, в результате которой в беде окажутся все, и она в том числе. Она сидела прямо, не решаясь повернуть голову и посмотреть через плечо или по сторонам. Элизабет давно уже поняла, что сейчас надо вести себя как можно послушнее. Ей вовсе не хотелось оказаться в пределах зоны перекрестного огня стражников в том случае, если чье-нибудь неосторожное движение спровоцирует стрельбу.

Голубые шторки над левым проходом салона раздвинулись, и все заложники затаили дыхание. К ним направлялся полковник Чу. Со змейкой на рукаве и золотым орлом на берете, этот худощавый человечек, одетый в форму защитного цвета, сейчас расхаживал с такой наглой ухмылкой, будто это не он еще совсем недавно сам сидел в тюрьме и испытывал на себе все «прелести» пребывания в роли жертвы.

Элизабет Стоддард подняла глаза и соблазнительно улыбнулась, когда он медленно проходил мимо нее. Ведь всего лишь несколько часов тому назад она сделала все возможное, чтобы наилучшим образом угодить ему в сексе. И теперь Элизабет старалась поверить в то, что полковнику и сейчас еще хочется близости с ней, хотя бы немного. В конце концов, десятки мужчин, гораздо богаче и могущественнее этого Чу, влюблялись в нее до потери разума.

Он остановился возле нее и вынул из кобуры пистолет.

— Пойдем со мной, Элизабет, — тихо приказал он.

Во рту у нее пересохло. Подбородок задрожал, и улыбка разом сошла с лица. Элизабет попыталась встать, но колени ее ослабли и она упала назад, однако быстро поднялась, ухватившись за спинку переднего кресла.

— Не бойся, — сказал Чу странным и неприятным тоном. — Мы решили поместить одного из заложников в кабине пилотов, на тот случай, если они попытаются выкинуть какой-нибудь фокус.

Нетвердой походкой Элизабет направилась по проходу впереди Чу, — его пистолет упирался ей в спину каждый раз, когда она спотыкалась на своих ватных ногах и отшатывалась назад. Ей очень хотелось думать, что она все еще находится в безопасности. Объяснение Чу насчет заложника в кабине у летчиков казалось ей вполне разумным. Но она также знала, что людям, отправляющимся в газовые камеры, нацисты часто говорили, что их ведут принимать душ.

Чу подтолкнул Элизабет вперед к лестнице в верхний салон первого класса и повел мимо рядов солдат Зеленой бригады. Некоторые из них тихим шепотом беседовали, другие играли в карты, используя вместо столов подносы, а некоторые просто спали, устав от всего. Когда Элизабет поравнялась с генералом Кинтеем и полковником Мао, те даже не подняли на нее глаза, может быть, они не обращают на нее внимания, потому что она уже обречена? Может, она просто перестала для них существовать, раз приговор уже вынесен? Несмотря на то, что в спину ей упирался холодный пистолет Чу, Элизабет повернулась к ним лицом. Ей хотелось заговорить с ними смело и спокойно, но вместо этого из горла у нее вырвался лишь сухой, хриплый шепот:

— Мой муж заплатит за меня миллионы. Вам было бы разумней выбрать кого-то другого. Какая польза от меня мертвой?

Кинтей лишь мрачно посмотрел на нее и криво усмехнулся.

— А ваш муж ничего и не узнает, — злорадно улыбнулась полковник Мао. — Мы ему скажем, что вы живы.

Полковник Чу протолкнул ее вперед через открытую дверь пилотской кабины. Ее отчаяние было теперь безграничным. Наконец она поняла, что никакая сила не может уже ее спасти. Ни красота, ни сексуальная привлекательность, ни даже деньги. Раз эти люди задумали что-то с ней сделать, то непременно приведут свой план в исполнение.

Глаза Элизабет были полны слез, сквозь которые она разглядела затылки командира и второго пилота, бесчисленные приборы, кнопки и рычаги управления и двух охранников — Фейган и Хольца. А потом ее взору предстал сказочный вид синего неба с пушистыми белыми облаками, которых она, может быть, никогда уже больше не увидит с земли. Элизабет безвольно опустилась на колени и обхватила руками ноги Чу, умоляя его:

— Спасите меня… пожалуйста… спасите меня… — Она громко рыдала. — Я сделаю все, что вы захотите… Я буду вашей женщиной.

— Ты должна понять, крошка, — произнес полковник Чу с некоторым оттенком сочувствия, — что ты хороша в постели, но вряд ли годишься в сестры революции.

С этими словами он поднял руку с пистолетом вверх и с размаху ударил ее ручкой по голове. Элизабет потеряла сознание.

Ларри Уорнер и Дэйв Райс наблюдали за этим с внешним спокойствием, но внутренне они были напряжены до предела и ожидали начала какого-нибудь замешательства, которым смогли бы воспользоваться. Если внимание террористов, особенно Фейган и Хольца, будет отвлечено, они смогут незаметно начать набор высоты.

В кабину вошел генерал Кинтей. Он посмотрел на женщину, лежащую лицом вниз у ног полковника Чу. Ее светлые волосы были запачканы кровью, вытекающей из того места, куда пришелся удар.

Окинув мрачным взглядом Уорнера и Райса, Кинтей произнес:

— Мы не испытываем угрызений совести, приговаривая наших врагов к смертной казни. Но, может быть, вы сомневаетесь в этом?

— Нет, мы в этом не сомневаемся, — спокойно ответил Уорнер. — Мы знаем, что вы уже убили двух заложников в банке.

— А может, вы считаете, что самолет — это совсем другое дело?

— Почему же? — удивился Уорнер. — Вовсе нет. Но только в дальнейшем у вас не будет необходимости убивать людей. Я обещаю вам, что уже через пару часов вы благополучно ступите на кубинскую землю.

— Ваши слова для меня ничего не значат, — оборвал пилота Кинтей. — Я думаю, вам надо своими глазами увидеть, что произойдет, если вы вызовете у нас хоть малейшее подозрение в том, что самолет отклонился от указанного курса.

— Но ведь Фейган и Хольц разбираются в показаниях приборов, — продолжал Уорнер. — Разве не так? Или вы не уверены в их опытности?

— Показания приборов можно искусственно изменить, — ухмыльнулся Кинтей и кивнул полковнику Чу, который уже наклонился к Элизабет Стоддард и направил пистолет на ее голову.

— Нет! Не надо! — воскликнул Дэйв Райс. — Если вы промахнетесь, то можете пробить отверстие в фюзеляже, и кабина разгерметизируется!

Но Чу уже нажал на спусковой крючок. Грохнул оглушительный выстрел, и голова женщины разлетелась на куски, как арбуз. Чу отскочил назад, чтобы не испачкаться.

— Каждый раз, когда у нас будут возникать сомнения в вашем послушании, мы будем убивать по одному заложнику, — предупредил Кинтей обоих пилотов. Затем он повернулся и вместе с полковником Чу отправился назад на свое место в салоне первого класса.

Уорнер украдкой взглянул на Фейган и Хольца, которые стояли у задней панели с приборами. Было видно, что молодых террористов потрясла эта кровавая сцена. Их лица побелели от ужаса. Вероятно, им все же было чуждо насилие, и они раньше не представляли себе, что их побег вызовет столько человеческих смертей. Теперь же они стали свидетелями настоящего убийства и были ошеломлены этим. И хотя внешне они старались придать себе решительный вид, внутри у них все клокотало, и решимость уступала место растерянности.

Разумеется, в таком состоянии им уже было трудно все время помнить о том, что необходимо проверять показания высотомера. Тем более, что Кинтей сам только что подчеркнул, что надо прежде всего следить за курсом на Кубу. За курсом, а не за высотой. Террористов главным образом интересовало направление и скорость полета. Они хотели увериться только в том, что летят на юг и при этом летят быстро. Поэтому оставалась надежда, что они вряд ли заметят, как самолет отклонился вверх.

Уорнер решил, что попытается использовать эту возможность, как только они подлетят к зоне Шарлотсвилла в Виргинии.