"Естественные причины" - читать интересную книгу автора (Палмер Майкл)

Глава 4

Из девяти зданий больницы штата, которые были куплены Медицинским центром Бостона, шесть все еще использовались по назначению. Два снесли и оборудовали на их месте парковочные стоянки. Третье, осыпающееся шестиэтажное кирпичное сооружение с надписью над входом: «Чилтон», забросили и огородили забором, еще когда Сара начала свою практику; так все осталось и поныне... – молчаливое напоминание о нынешних финансовых трудностях.

Здание «Чилтон» и гаражи отделялись от больницы широким круговым проездом. Петля включала в себя просторный, покрытый травой двор, на котором кое-где росли кустарники и стояло с полдюжины пластиковых дачных столиков. Гленн Пэрис назвал это место «двором больничного городка», куда могли проехать только машины администраторов и руководителей отделений на отведенные для них парковочные квадраты, а также машины «скорой помощи».

Поездка от улицы Ноултон до. МЦБ, ускоренная сиренами полицейской машины и «скорой», заняла пятнадцать минут. Сидя рядом с Лизой Саммер в задней части накренившейся «Скорой», Сара услышала сообщение по рации, что в пути находится пациент первейшей очередности. Она представила себе охранников, лица которых сразу стали важными, торопливо открывающих ворота безопасности и очищающих от машин место перед ними.

Схватки у Лизы повторялись теперь примерно через каждые четыре минуты, стали продолжительнее и болезненнее. Однако осторожная проверка Сары показала, что шейка матки раскрылась только на четыре сантиметра – до родов было еще далеко. Кровотечение из носа и рта несколько усилилось. И хотя левая рука и ноги все еще были теплыми и сохраняли капиллярное кровообращение, правая рука Лизы потеряла чувствительность до самого локтя.

– Крепитесь, Лиза, – подбадривала Сара. – Мы почти доехали.

Когда они повернули на въездную дорогу к Центру, Сара попыталась вспомнить все, что ей было известно о ВСК. Она никогда не сталкивалась с этим явлением за годы обучения. Ее знания фактически сводились к тому, что она почерпнула из одной-двух лекций в медицинском училище, из того, что ей удалось вычитать и вынести из эпизодических конференций. Хирургическое вмешательство, шок, сепсис, большая травма, чрезмерная доза наркотиков, токсические вещества, быстрое отделение плаценты – любые виды повреждения человеческого организма могут привести к ВСК. Это было редкое и необычайно тяжелое осложнение, которое чаще всего приводило к гибели пациента.

Но Лиза Саммер не была травмирована и не болела. Она была здоровой молодой женщиной, и беременность ее протекала нормально. «Может быть, это вовсе и не ВСК», – подумала Сара.

Сирена смолкла, когда они подъехали к больнице. Сара быстренько измерила давление и осмотрела Лизу, мысленно готовясь к тому, как она доложит о больной доктору Ели Бленкеншипу. В ее задачу входило изложить факты с полной объективностью, тщательно избегая своих собственных диагностических догадок. Пока диагноз не подтвердится, предполагать какой-то один вариант и исключать другие было глупо, а потенциально очень опасно. «Предположения превращают меня и вас в ослов» – так охарактеризовал этот принцип один из профессоров.

Ели Бленкеншип соотнесет ее информацию со своими наблюдениями. А потом предложит свой вариант диагноза и лечения. А между тем, если нужно будет срочно принимать какие-то меры до выяснения окончательного диагноза, им просто придется прочитать тихую молитву и сразу приступить к действиям, которые покажутся наиболее целесообразными.

В этом случае, когда две человеческие жизни уже повисли на волоске, вряд ли они станут ждать результатов лабораторных анализов, чтобы начать лечение. А лечение ВСК само по себе связано с угрозой для жизни. Сара знала, что Лизе Саммер предстоит дьявольски трудный день, так же как врачам, медсестрам и техническому персоналу, которые будут сражаться за ее жизнь и жизнь ребенка.

И этот неотступный, мучительный вопрос: «Почему?»

Когда машина выруливала задом к приемной платформе отделения «Скорой помощи», Сара увидела Ели Бленкеншипа, который поджидал их у дверей. Как всегда, он впечатлял своей внешней мужественностью. Если бы, не зная его, она попыталась угадать род его занятий, то ей прежде всего пришли бы на ум вышибала в пивной, портовый грузчик или водитель тяжелой машины. Главный врач МЦБ был здоров как бык, ростом несколько ниже шести футов, но с массивной грудью и головой, которые разделялись почти незаметной шеей. Он был совершенно лысым, если не считать черные клочки волос, как у монаха. Под широким лбом нависли густые брови, а мускулистые руки напоминали руки борца. Даже только что побрившись, он производил впечатление заросшего щетиной.

Пожалуй, только глаза – проницательные, бледно-голубые – намекали на исключительность его дарований. Он был признанным специалистом по инфекционным заболеваниям, по лечению на критических стадиях и по внутренним болезням. Но кроме того, он слыл человеком широко образованным, мастерски играл в шахматы, отлично разбирался в живописи. В МЦБ не было другого педагога, который бы относился с таким уважением к мнениям студентов и практикантов, и никто не учил их с таким мастерством.

Бленкеншип, уже в халате и перчатках, встретил носилки в то время, как группа «скорой помощи» вынимала их из машины, быстро протянул Лизе руку и представился. Находясь по другую сторону носилок и по-прежнему зажимая нос Лизе, Сара видела, что это первое прикосновение стало началом обследования.

Пока они попали в палату А, один из основных медико-травматических залов, Сара почти закончила описание состояния больной. Бленкеншип распорядился, чтобы лаборантка сразу же взяла анализ крови, а медсестра из родильного отделения принесла монитор для плода. Кивком он дал им знак приступить к делу. В этот момент кровь начала сочиться через марлевую повязку, которая покрывала место, куда ввели капельницу. Лицо Бленкеншипа не изменилось.

– А теперь, Лиза, – произнес он ровным голосом, – хочу попросить вас набраться терпения и простить нас, если вам покажется, что мы не рассказываем вам о том, что происходит. Через несколько секунд вы не сможете отличить друг от друга всех врачей, которые займутся вами. Помимо меня основными врачами будут доктор Хелен Стодард, гематолог, и доктор Эндрю Трюскот, хирург. Ее задача состоит в том, чтобы помочь нам остановить кровотечение, а он должен будет позаботиться о вашей руке, которая в данный момент не получает достаточно крови. И, понятно, с нами будут доктор Болдуин и доктор Снайдер, которые примут вашего ребенка, как только мы стабилизируем ваше состояние.

– Ребенок в нормальном состоянии? – спросила Лиза.

Бленкеншип посмотрел на медсестру из родильного отделения, та кивнула в сторону монитора. Сердцебиение нерожденного ребенка было выше нормы, что часто свидетельствовало о неблагополучии.

– Ребенок находится в состоянии некоторого напряжения, – ответил Бленкеншип. – Мы внимательно следим за его состоянием.

В этот момент в зал влетела Хелен Стодард, которая возглавляла отделение в другой больнице и иногда консультировала в МЦБ. Не стыдясь своей принадлежности к «старой школе», как она любила выражаться, Хелен открыто критиковала заигрывание МЦБ со «сторонними игроками» – ее определение приверженцев альтернативной медицины. На одном из семинаров она выступила против включения любых непроверенных наукой методов лечения. Бленкеншип и Сара, возражая, выступали за использование некоторых методов лечения, проверенных на практике, таких, как иглотерапия и мануальная терапия, и за тщательную научную оценку того и другого.

– Как наши дела, Ели? – спросила Стодард, бросив лишь беглый взгляд на Сару.

– Изучение прекращено. Заказано десять единиц.

– Крови, а также плазмы?

– И того и другого столько, сколько мы можем получить.

Хелен Стодард быстро осмотрела кожу, рот и ногти Лизы. Марля вокруг иглы капельницы совершенно промокла. Кровь из нее капала на простыню и на пол. Из прокола в вене также сочилась кровь.

– Раньше были проблемы с кровотечением? – спросила она Бленкеншипа.

– Абсолютно никаких.

Стодард задумалась на несколько секунд.

– Мы не можем ждать результатов лабораторных анализов. Думаю, надо использовать для переливания имеющиеся у нас кровь и плазму и добавить в кровь гепарин.

В зал вошли запыхавшиеся Рэндал Снайдер и Хейди Гласмен. Почти сразу же появился и Эндрю Трюскот. Хейди сменила Сару возле больничной кровати, а Трюскот, Сара и Снайдер отошли к дверям.

– Она в тяжелом положении, – сказала Сара.

Снайдер взглянул на монитор плода.

– Так же, как и ребенок, – сказал он. – Вы начали вводить ей питосин?

– Только в машине. У нее раздвижка всего на пять сантиметров.

– Боже!

Трюскот потратил не больше минуты на осмотр рук и ног Лизы. Затем с необыкновенной легкостью ввел обезболивающий состав под кожу в ее шее, нащупал подушечками пальцев две точки и воткнул иголку большой пропускной способности в яремную вену. Затем он пропустил катетер через полую часть иглы и закрепил его. Был открыт критический второй путь для переливания крови.

– Так или иначе, но придется отвезти ее в операционную, – сказал Эндрю, вернувшись к двери. – Пока что ничего не могу сказать о ее левой руке и о ногах. Но правая... Можно ли ей сделать кесарево сечение?

Снайдер подошел к Хелен Стодард, недолго пошептался с ней и, вернувшись, покачал головой.

– Похоже, мы уже подошли к ситуации, когда надо выбирать между матерью и ребенком, – шепнул он. – Хелен и Ели решили не ждать подтверждения анализов о ВСК и начали вводить гепарин. Они считают, что девушка не перенесет сечения.

Гепарин от ВСК. Саре всегда казалось, что применение этого средства в подобных случаях – ужасающий парадокс. Шли на внутривенное вливание мощного антисвертывающего препарата пациенту, который и так уже был при смерти от кровотечения. Идея заключалась в том, чтобы использовать лекарство для рассасывания сгустков и восстановить кровообращение в затронутых конечностях и жизненно важных органах. В то же время постоянное переливание должно пополнять потерю крови и заменять свертывающие факторы. Подобное терапевтическое балансирование можно было сравнить с цирковым представлением на канате, которое зачастую заканчивалось неудачей.

Сара посмотрела на женщину, о которой она пеклась шесть месяцев, сейчас ее совсем заслонила группа медсестер и врачей. Сама Сара пока что сделала немного. Конечно, утешала она себя, Эндрю Трюскот и другие действующие лица этой медицинской драмы были опытнее ее. Но Лиза оставалась ее пациенткой, и все, что она отрабатывала эти месяцы с Лизой, тоже могло бы помочь в этой критической ситуации. При условии, конечно, что Стодард и Ели Бленкеншип позволят ей подключиться.

Она извинилась и торопливо пошла в подвальное помещение, слабо освещенные туннели которого соединяли все здание МЦБ. Ее запиравшийся на ключ медицинский шкаф находился в здании «Тайер». На первых трех его этажах располагались офисы администрации, а на двух верхних – спальни для обслуживающего персонала. Сара поднялась на лифте. Несколько минут спустя она сбежала по лестнице с шестого этажа и вихрем понеслась через туннели обратно в операционную. К груди она прижимала коробочку красного дерева с иголками для иглотерапии. Эту коробочку подарил ей доктор Луис Хан. Впервые она встретилась с этим миссионером китайского происхождения, когда работала учительницей по линии Корпуса мира к северу от Чанг Мея в Таиланде. До самой своей смерти три года назад он оставался ее наставником в искусстве врачевания. Китайская надпись на коробке, красиво вырезанная самим Ханом, гласила: «Лечебная сила Господа скрывается в нас самих».

Как только Сара переступила порог операционной А, она почувствовала, что положение изменилось к худшему. По трубке, продетой через нос Лизы в ее желудок, стекала во всасывающую бутылку на стене непрерывная струйка крови. Моча, отходящая через катетер, была тоже малинового цвета. Пепельно-бледный Рэндал Снайдер стоял около монитора плода: сердцебиение нерожденного ребенка Лизы было на пределе, необходимом для поддержания жизни.

– Что происходит? – спросила Сара, подойдя к нему.

– Думаю, мы потеряли его, – прошептал Снайдер. – Мы можем сделать кесарево сечение сейчас же и, может быть, успеем спасти младенца. Но Лиза не выживет.

– А вообще у нее есть шансы?

– Не знаю. Дело совсем скверное.

Мгновение Сара колебалась, затем направилась к Хелен Стодард и Ели Бленкеншипу.

– Разрешите обратиться к вам обоим? – произнесла она.

Сначала Сара подумала, что Стодард не станет ее слушать. Но, возможно, вспомнив, что Сара была практиканткой, отобранной самим Бленкеншипом, гематолог отошла немного в сторону. Бленкеншип последовал за ней.

– Хочу попытаться остановить кровотечение у Лизы, – сказала Сара.

– А что делаем мы, по вашему мнению? – спросила Стодард.

Сара упрямо сжала рот. Она никогда не предлагала свои методы кому бы то ни было из коллег, если ее об этом не просили. Но Лиза ей доверилась, и было похоже, что обычные меры не помогают.

– Доктор Стодард, знаю, что вы невысокого мнения об альтернативных методах лечения, – произнесла она, стараясь говорить спокойно. – Но я хочу того же, что и вы. Хочу, чтобы Лиза перенесла все это. В течение последних четырех или пяти месяцев, готовясь к ее родам на дому, мы с Лизой занимались самогипнозом и внутренним видением. Думаю, у нее хорошо получалось и то и другое.

– И что же? – выражение лица Стодард было просто ледяное.

– А то, что, используя иглотерапию, мы сможем активизировать собственные жизненные силы Лизы, чтобы замедлить кровотечение. При условии, конечно, что вы согласитесь ввести ей достаточно протамина, который нейтрализует гепарин.

– Что?

– Если нам удастся уменьшить у нее кровотечение в достаточной мере, чтобы сделать кесарево сечение, потом можно будет опять обратиться к гепарину для разрушения сгустков.

– Нелепая мысль.

Сара глубоко вздохнула, чтобы успокоиться. За четыре года учебы и два года практической подготовки у нее никогда не было такого рода столкновений. Но отступать было нельзя.

– Доктор Стодард, давление у Лизы падает, кровотечение усиливается, и, может быть, уже не удастся спасти ребенка.

– Да как вы смеете, самонадеянная, невежественная...

– Подождите, Хелен, – вмешался Бленкеншип. – Можете сказать что угодно, когда это закончится, но сейчас у нас на руках молодая женщина, которая истекает кровью. Нам надо думать только о ней. Доктор Болдуин права. Гепарин пока что неэффективен против сгустков, он усилил кровотечение до такой степени, что мы не успеваем переливанием пополнять кровь.

– Делайте как хотите, я в этом не участвую, – выпалила Стодард.

– Хелен, вы лучшая из всех известных мне гематологов и одна из самых приверженных своему делу докторов. Не могу представить себе, чтобы вы помешали чему-нибудь, что может помочь пациенту.

– Но...

– А кроме того, и вы это знаете, несколько минут, которые займет Сара со своими иголками, на конечный итог почти не повлияют.

– Но... ладно, фу ты, пропасть! Но после того как все это закончится, независимо от исхода, этой больнице лучше прояснить свою позицию относительно знахарства, или я уйду отсюда.

– Мы так и поступим, Хелен, обещаю, так и поступим. Сара, что надо делать?

– Сначала ввести протамин.

– Ну так что, Хелен?

– Шут вас подери, Ели. Ладно, ладно... Какая нелепость, – бормотала она, подходя к больной, чтобы ввести нейтрализующее гепарин средство. – Абсолютная нелепость.

– А теперь, – продолжила Сара, чувствуя, как учащенно забился ее пульс, – пожалуйста, пусть со мной останется только Хейди, уведите отсюда как можно больше людей, и пусть никто не шумит.

– Принимается. Что-нибудь еще?

– Только одно. Выключите, пожалуйста, верхний свет.

Лиза вскрикнула, когда началась очередная схватка. Сара, погладив ее лоб, встала возле нее на колени.

– Лиза, закройте глаза и слушайте меня, – мягко сказала она. – Нам надо поработать. Настал момент применить на практике все, чему мы научились. Вы понимаете меня?.. Хорошо. Давайте начнем с простых вещей, со сцен, идет? Вызывайте их в своем воображении во время схваток. Я помогу вам, и Хейди тоже поможет. А между схватками сосредоточьте внимание на моем голосе и попытайтесь мысленно увидеть, что происходит в ваших кровеносных сосудах и в сердце. Все движется очень быстро... очень быстро. В крови могут также возникать загустения, они закупоривают артерии. Попытайтесь расслабиться и увидеть их тоже. Просто расслабьтесь... просто расслабьтесь.

Хейди продолжала нашептывать на ухо Лизе, пока Сара заглянула в тонкую, потрепанную брошюру. Проверив точки, которые она хотела стимулировать, Сара вращательным движением воткнула первую иголку как раз ниже левой ключицы Лизы. Потом поочередно воткнула еще пять стальных иголок в различные места, не закрытые марлевыми повязками.

В зале воцарилась странная тишина, прерываемая приглушенным сопением отсасывающих аппаратов и мягким бипаньем сердечного монитора.

– Посмотрите, – услышала Сара чей-то голос. – Похоже, что кровотечение ослабевает.

Сара взглянула на отсасывающую бутылку. И действительно, было похоже, что приток жидкости значительно ослабел.

– Лиза, расслабьтесь, – опять повторила Сара, мягко, но настойчиво. – Затормозите сердцебиение... затормозите кровообращение... и просто расслабьтесь. Это в ваших силах.

Прошла минута. Потом другая. Лиза теперь не двигалась, лежа с закрытыми глазами. Началась схватка, было видно, как напряглась брюшная полость. Но Лиза не пошевелилась, оставаясь спокойной.

– Ее пульс упал с девяносто до пятидесяти, Сара, – сообщил Бленкеншип. – Кровь из трубок почти не сочится. Рэндал, вы готовы?

– Все готово, – ответил Рэндал. – Можете давать наркоз. Ждем лишь вашего указания.

Из зонда вытекало теперь совсем немного. На десять-пятнадцать секунд все затихло.

– Начинайте, – скомандовал Бленкеншип.