"Смертельный просчет" - читать интересную книгу автора (Ридпат Майкл)7Я проснулся около девяти часов с тяжёлым похмельным синдромом. Первым в жизни. Гай ещё спал, я тоже попытался, но не удалось. Кроме того, не давала покоя головная боль. Я не знал, как её унять, — с помощью воды, кофе, еды, таблеток, — но нужно было что-то сделать. Обязательно. Я натянул футболку с шортами и выполз из гостевого коттеджа на противоестественно яркое солнце. Простоял целую минуту покачиваясь, с закрытыми глазами, потом осторожно открыл их и увидел, что стол на веранде, за которым мы вчера так хорошо посидели, накрыт для завтрака. Кофе и круассаны. Меня окликнула Ингрид: — Доброе утро. Я поплёлся к ней. Раскрыл рот и со второй попытки еле слышно прохрипел: — Доброе утро. — Ты всегда такой бойкий по утрам? — спросила она, пытаясь подавить улыбку. — Пиммз больше никогда пить не буду, — пробормотал я. — А тебе-то как удаётся выглядеть свежей? Ингрид и вправду была очень хороша в лёгком цветастом платье. Нежная золотистая кожа, светло-голубые лучистые глаза. — Очень просто. Я почти не пью. — Неужели? — В прошлом году у меня были большие неприятности, связанные с выпивкой, и я решила, что с меня хватит. — Какие неприятности? — Меня выгнали из Челтнемского колледжа[8]. — Выгнали? — Вот, значит, почему она появилась в нашей школе в середине учебного года. — А как это восприняли родители? — Мама спокойно, а отец был взбешён. Но они уже давно не живут вместе, и мамина поддержка помогла мало. Со мной поступили несправедливо. Подумаешь, выпила первый раз в жизни на свой день рождения. Но в Челтнемском колледже порядки строгие. — А как тебя приняли в Бродхилл? — Папа внёс приличную сумму в благотворительный библиотечный фонд. — Понятно. Молодой араб, садовник, склонился над клумбой, выпалывая сорняки. Без рубашки. Ингрид наблюдала за ним, а я закрыл глаза. Солнце все равно проникало сквозь веки. Где-то очень близко застрекотал кузнечик. Я поморщился. — Кто-нибудь ещё встал? — Мел проснулась, она тоже неважно себя чувствует после вчерашнего. Больше я никого не видела. А как Гай? — Спит. — Я посмотрел на круассаны. — А они откуда появились? — Мигель принёс. Слуга тут же возник с большим кувшином в руке. — Апельсиновый сок, мсье? — Да, пожалуйста. Я осушил бокал, осознавая, что душа требовала именно его. Приятная прохладная жидкость благотворно повлияла на состояние желудка. Мигель это понял, снова наполнил бокал и обратился к Ингрид: — A senhorita aceita um poco mais?[9] — Sim, por favo[10]. Он наполнил её бокал. — Е о suficinte. Obrigada[11], — сказала она. — De nada[12]. — На каком языке вы говорили? — спросил я, когда Мигель ушёл. — Он португалец, — ответила Ингрид. — Да-да, конечно. — Я глотнул ещё сока. — До сих пор не могу постигнуть, каково это — жить в таком месте. Ну когда тебе утром слуга приносит завтрак… Ты, очевидно, к этому привыкла? Она рассмеялась: — Ты прав, здесь действительно хорошо. — А где живут твои родители? — В разных местах. А твои? — В графстве Нортгемптоншир, Англия. И фамилия у тебя необычная — Да Куна. — Полностью мои имя и фамилия звучат Ингрид Карлсон Да Куна. Моя мама шведка, а отец бразилец. Живут они, к сожалению, порознь. Родилась я в Лондоне, подданная Великобритании, хотя приходилось жить в Токио, Гонконге, Франкфурте, Париже, Сан-Пауло и Нью-Йорке. Бродхилл — моя девятая и, надеюсь, последняя школа. Но поверь, я была бы счастлива, если бы все восемнадцать лет провела в одном месте. В это было трудно поверить. Что может быть интереснее, чем путешествовать по миру? Я потёр виски и воскликнул: — Когда же наконец пройдёт это чёртово похмелье? — Думаю, через неделю, не раньше. — Не смешно. Неделю я не выдержу. — Очень тебе сочувствую. — Ингрид весело улыбнулась. Я вдруг вспомнил свои ночные похождения. — Как у тебя с французским? — Ну, кое-что понимаю. — Что такое «gosse»? — Сленговое выражение. Означает «ребёнок» или «дитя». — Вот, значит, как. A «baiser», насколько я помню, это «целовать», верно? Ингрид рассмеялась: — Такое значение это слово имело раньше. А сейчас… — Что — сейчас? — Неожиданно я вспомнил, как пару лет назад в классе захихикали, когда мадам Ренар объясняла значение этого слова. — Ты хочешь сказать, что сейчас оно означает «трахать»? — Да. А с чем связаны твои вопросы? — Понимаешь, среди ночи я вышел в сад проветриться, подышать воздухом. Ну, как сама видишь, вчера перепил немного. И услышал в доме голоса. Доминик и Тони ссорились. По-французски. Мне удалось разобрать только одну фразу: «Salaud! Une gosse! Tu as baiser une gosse!» Ингрид отвела взгляд. — Вчера ночью Тони переспал с Мел? Она кивнула. — Не могу поверить. Извращенец! — Мне казалось противоестественным, когда отец соблазняет девушку сына. — А жена находилась тут же, в доме! — И видимо, догадалась. — Ингрид понизила голос. — Потише. На веранду выползла Мел. Именно выползла, иначе не скажешь. Вид ужасный. Лицо серое, глаза покрасневшие, опухшие. Она подкрасила губы, навела тёмные тени, но от этого стала выглядеть ещё хуже. — Привет, — произнёс я. — Привет, — ответила она и уткнулась в чашку с кофе. Мел не проронила больше ни звука, мы закончили завтрак в молчании. А потом я пошёл поплавать в бассейне. Холодная вода — прекрасное средство от похмелья, и вскоре жизнь начала поворачиваться ко мне своей приятной стороной. В бассейн прыгнул Тони и сразу проплыл туда-сюда раз тридцать, не меньше, будто шёл на побитие рекорда. Через несколько минут появился Гай. Нырнул и пустился с отцом наперегонки. Наблюдать за этим соревнованием, после того как Тони так поступил с подружкой сына, было противно. Казалось, вчерашнее происшествие зарядило его необыкновенной энергией, забрав её у Мел, которая сидела неподвижно на веранде с затуманенным взором, зажав в ладонях чашку. Я вылез, плюхнулся в шезлонг и закрыл глаза, подставив лицо солнцу. Примерно в полдень меня поднял Гай. — Одевайся. Пошли. Мы отправляемся в ресторан в Монте-Карло, а оттуда на пляж. Я повиновался, не вполне уверенный, что готов к большому обеду и алкоголю, который наверняка будет его сопровождать. Все собрались в холле. Появилась Доминик, в тёмных очках. В её поведении не было и намёка на вчерашнюю ночную ссору с мужем. Оуэн отсутствовал. Гай сообщил, что он прилип к компьютеру и хочет остаться дома. Это никого не обеспокоило. — Ладно, поехали, — сказал Тони. — В джипе поместятся все. — Я возьму свою машину, — заявила Доминик. — Пожалуйста. — И приглашу кого-нибудь, чтобы не скучать. — Она повернулась ко мне. — Дэвид, вы составите мне компанию? — Конечно, — отозвался я. Меня удивил её выбор. Я бы предпочёл поехать со всеми и подремать на заднем сиденье, к тому же после услышанного ночью боялся заводить с ней разговор, но отказываться было невежливо. Мы двинулись на выход. Все, кроме меня, сели в джип, Тони за руль. Доминик ушла за чем-то в дом. Тони подождал несколько секунд, бормоча что-то себе под нос, затем завёл двигатель. — Извините, Дэвид, она всегда и всюду опаздывает. Так что мы поедем. Вы с нами? — Нет, я подожду, — ответил я, подавив искушение. — А то неудобно получится. — Прекрасно. Скажите, что мы обедаем, где обычно. До встречи! Джип рванул к воротам, а я подождал пару минут и шагнул в дом. — Дэвид! — позвала Доминик из гостиной. Я вошёл. Она держала в руке хрустальный бокал с прозрачной жидкостью. — Хотите? — Что это? — Водка. Холодная. — Что вы, я ещё после вчерашнего не отошёл! Она засмеялась: — Болит голова? — Побаливает. — Надо выпить. Немного. И сразу почувствуете себя лучше. Гарантирую. — Не может быть. Она налила мне бокал. — Пейте. Не желая выглядеть в её глазах трусом, я проглотил водку, превозмогая отвращение. Ледяная жидкость сразу в гортани превратилась в пламя. Доминик улыбнулась, внимательно наблюдая за мной. — Подождите чуть-чуть, это недолго. И правда, я ожил. На душе стало легко и весело. — Теперь давайте вместе. За ваше здоровье! Она осушила свой бокал и налила снова. Я тоже отпил немного из своего. Посмотрел на неё. — Может, поедем? — Зачем торопиться? Во Франции это не принято. И вообще, Тони все равно скажет, что я опоздала. — Ладно, — согласился я, не зная, как себя вести. Мы стояли в полуметре друг от друга. Доминик была в свободном белом платье, белокурые волосы заколоты сзади. Она сняла тёмные очки и, не сводя с меня взгляда, поднесла бокал к губам. Я не знал, куда смотреть. Чувствовал, как горит лицо, не понимая, то ли это от водки, то ли от смущения, а вероятно, от того и другого. Нервно глотнул водки. Наконец мои глаза перестали блуждать и встретились с её глазами. Они оказались голубыми. В них было что-то странное, но у меня не хватило времени сообразить, что именно. Доминик двинулась ко мне. Легко коснулась губами моих губ, обвила руками шею, притянула к себе. Язык у неё был шероховатый, и она пахла духами и табаком. «Взрослый», опьяняющий запах. Мы постояли так с минуту, и Доминик отстранилась. — Пошли. Взяв за руку, как ребёнка, она повела меня наверх. Мы пересекли огромную спальню с большой неприбранной постелью и вышли на балкон, где нас окружило синее море и такое же небо. Моё сердце бешено заколотилось. В горле пересохло. Доминик посмотрела на меня и, изогнувшись, расстегнула что-то на спине. Платье скользнуло на пол, обнажив тело. На ней ничего не было, кроме символических трусиков. У меня перехватило дыхание. Я ещё никогда не видел такого прекрасного женского тела. Протянул руку. Доминик положила её на свою грудь, и я ощутил, как под моими пальцами отвердел сосок. — Иди сюда, Дэвид. |
||
|