Глава 12

Маккой никогда не думал, что Первый Министр может так дрожать.

– Я не могу найти слов, чтобы выразить сожаление о случившимся, – Трафид на мгновение замолчал, подыскивая подходящие слова. – Мне следовало бы предвидеть такой поворот событий. Я должен был распорядиться о большем количестве охранников для вашего сопровождения.

Как и раньше в правительственном зале собралось восемь человек: Маккой, Джим, Скотти, посол и четыре малурианских министра. Переговоры еще не начались, а в воздухе уже чувствовалось напряжение.

– Не вините себя. Вы же хотели, как лучше, – успокоил Фаркухар Первого Министра, потрогав огромный пластырь над рассеченной бровью – Поверьте, нет причин для самобичевания.

– И не уменьшайте достоинств ваших воинов, – добавил капитан. – Даже две дюжины охранников не смогли бы сдержать толпу обирратов после того, что случилось с их двумя парнями.

"Действительно, это так, – подумал Маккой. – Черт, может, присутствие охранников вызвало такое возбуждение толпы?"

Трафид нахмурился.

– Да, смерть этих юношей была очень некстати, – произнес он надтреснувшим голосом, – как и смерть нашего воина. Этот случай показал, что у обирратов есть в наличии фазерное оружие. Мы должны найти источник и ликвидировать его. – Итак, – заметил посол, – я думаю, мы увидели все, что необходимо. Пришло время сесть за стол переговоров и постараться найти приемлемое решение проблемы.

Министры дружно повернули головы в сторону Фаркухара.

– Конечно, – ответил Трафид. – Мы можем начать обсуждение в полдень.

– Хорошо, – кивнул посол. – Но лучше, если мы начнем переговоры еще раньше.

– Первый Министр, – вставил капитан, – я осмелюсь дать один совет.

Посол по лисьи улыбнулся Кирку и ответил за Трафида.

– Мы встретимся сегодня с Советом, капитан, и там представим все свои рекомендации.

– Пока мы здесь препираемся, там, может быть, гибнут люди, – напомнил капитан. – Если мы хотя бы временно разрядим обстановку, то сможем предотвратить кровопролитие.

Фаркухар собирался возразить, но Трафид поднял руку.

– Я хотел бы услышать совет капитана. "Еще один прокол, – заметил доктор. – И когда этот посол научится вести себя?"

– Первый Министр, я знаю, насколько ваш народ верит в религию, – начал Кирк. – И если бы ситуация не была столь взрывоопасной, я не осмелился бы поднять эту тему. Но разве не послужило бы общим интересам, включая даже кубайев, если бы вы держали этих несчастных животных подальше от святынь хотя бы некоторое время?

Фаркухар покраснел.

– Капитан...

Не обращая внимания на протесты посла, Кирк продолжал говорить спокойно, но решительно.

– Я знаю, Первый Министр, что говорю уж слишком много. Но это редкостная проблема, а такие проблемы требуют уникальных решений.

Трафид и его коллеги слушали Кирка не перебивая, лишь иногда позволяя себе переброситься друг с другом парой фраз.

Совсем иначе вел себя посол.

– Капитан, мы уже перешли все границы приличия, – поучал он. – Мы приехали сюда не для того, чтобы навязывать другим свои мнения.

Кирк, не глядя на посла, продолжал:

– Более того, здесь уже подразумевается безопасность животных. Представьте, вдруг обирраты решатся уничтожить кубайев вместо того, чтобы ждать и надеяться, что кто-то там наверху за них примет решения. Да они просто поголовно вырежут этих животных. И я думаю, они так и сделают в скором будущем.

Маккой в знак согласия с Кирком энергично закивал.

– Капитан, – прервал Фаркухар и сделал многозначительную паузу. – По-моему, уже достаточно, – он перевел глаза на Трафида. – Первый Министр, я вынужден извиниться за оскорбление этим человеком ваших традиций. Это непростительно, и, уверяю вас, такого больше не повторится.

Отчеканив последнюю фразу, посол демонстративно посмотрел на капитана. Кирк ответил ему таким же взглядом.

"Все-таки Фаркухар и здесь вставил свое слово", – подумал доктор.

Трафид издал громкий гортанный звук, чем привлек всеобщее внимание.

– Как вы уже сказали, – обратился он к капитану, – уникальные проблемы требуют таких же решений. Охотно соглашусь.

Маккой не переставал удивляться. "Неужели Кирк разрушил средневековое мышление малурианцев?" – думал он.

– Капитан, – продолжал Первый Министр, – посол прав в одном: вы, действительно, не понимаете наших традиций. Для нас кубайи – не просто, животные. В них переселяются души наших наиболее достойных предков. Поэтому и речи быть не может о притеснении кубайев, ограничивании их среды обитания или регулировании их численности. Ни на один день, ни на минуту.

Надежды доктора на перемену взглядов мантилов рассыпались так же быстро, как и возникли. "Следовало бы получше узнать этих странных малурианцев", – подумал Боунз.

– А что насчет их безопасности, – продолжал Трафид, – мы серьезно волнуемся. И поэтому намерены предпринять любые меры, чтобы не пострадало ни одно священное животное. Я первый готов признать, что это не идеальное решение. Оно дает повод для беспокойства в районах, населенных обирратами. Но идеального решения пока не найдено, а мы не можем поступиться своими верованиями.

Выслушав Первого Министра, Маккой тихо выругался: "Другими словами, спасибо за совет, но в следующий раз придержите его у себя".

Капитан прикусил губу. Казалось, Кирк вот-вот не сдержится и прервет Трафида каким-нибудь едким замечанием. Но ему удалось попридержать свои эмоции.

– Вероятно, я был не столь усерден в выполнении своего долга, раз допустил неприятные для вас выражения.

– Понимаю, – извиняюще произнес Трафид и обратился к послу:

– Итак, до полудня.

– До полудня, – радостно отозвался Фаркухар.

Когда в помещение вошел клингон, сердце Кэрол бешено заколотилось. Она испугалась, что он объявит о поимке и уничтожении детей колонистов, спрятавшихся в холмах, и пригласит на опознание трупов.

Но клингона интересовал другой человек.

– Кто из вас Ив Будро? – неожиданно спросил он.

Клингон произносил слова отрывисто и как-то гортанно, но достаточно разборчиво для понимания.

Администратор колонии поднял голову. В уголке его рта виднелся темно-красный след, а под глазом – огромный синяк.

– Что еще? Я уже все рассказал, – проворчал доктор.

Это была не правда. Будро лишь в самых общих чертах рассказал о характеристиках и результатах работы прибора "Джи-Семь". Да и в подробностях и не было особой необходимости, так как захватчики все еще не завладели прибором.

Кэрол об этом не знала, но догадывалась. Когда она увидела колонистов, доставленных сюда с разных концов поселка, Спока среди них не оказалось. Значит, если кто-то и спрятал "Джи-семь", то это мог быть только вулканец.

Разумеется, Кэрол не могла подойти к клингонам и спросить, где пропадает ее знакомый мистер Спок, как не могла узнать и о судьбе Дэвида и ребят. Если офицеру Звездного флота, действительно, удалось обвести клингонов вокруг пальца, то, может быть, ему удастся связаться с "Энтерпрайзом". А если он с ребятами?

Помогая доктору Будро подняться на ноги, Кэрол встала между ним и клингоном. Администратор уже не молод, еще один сильный удар может навсегда свалить его с ног.

– Отойди, женщина! – рявкнул клингон.

– Что вы от него хотите? – встревожилась Кэрол.

Клингон поднял в удивлении бровь.

– Это тебя не касается. Отойди, не то ты пожалеешь.

– Все в порядке, Кэрол, – примирительно сказал Будро. – Не надо меня защищать.

Он был прав, и Кэрол это знала, но легче ей не стало.

Рявкнув что-то еще, клингон повел администратора к выходу. Прихрамывая и пошатываясь, доктор Будро Несколько раз оглянулся назад, словно хотел навсегда попрощаться с Кэрол.

Зал, в котором разместились участники переговоров, был таким же просторным, как и зал заседаний правительства, с такими же высокими окнами из цветного стекла. Длинный стол был уже заставлен столовыми приборами, но блюда еще не подали.

– Как вы могли сделать такое? – сквозь зубы процедил посол, обращаясь к Кирку. – Как вы только додумались до этого?

– Просто пришла в голову хорошая идея, вот и все, – пожав плечами, спокойно ответил Кирк.

Капитан рассеяно рассматривал великолепие зала, но обратил внимание на неприятные нотки в голосе посла, Фаркухар важничал даже в частных, располагающих к откровенности разговорах.

– Хорошая идея! – передразнил он. – Это была самая худшая идея! И вообще, как только офицеры Звездного флота начинают лезть в дипломатические переговоры, всегда проблемы.

– Да ну?! – издевательски вставил Скотт. Маккой тоже не оставил выпад посла без внимания.

– В самом деле, – сел на любимого конька Фаркухар, даже не удостоив бортинженера взглядом. Внимание посла было полностью обращено на капитана. – Мы уже потеряли всякую возможность встретиться с обирратами по вашей милости. Теперь вы хотите рассорить нас с мантилами? Наша задача, капитан, – объединить два враждующих народа. А по-вашему получается, что для этого их нужно сначала настроить против нас, не так ли?

Капитану за много лет стало стыдно: за недостойную мужчин перепалку, да еще на глазах у самого Первого Министра правительства огромного и развитого во многих отношениях государства. Кирку не хотелось больше поддерживать препирания, и он принялся молча разглядывать цветные стекла. Казалось, капитан пропустил мимо ушей все слова посла.

Он отрешенно рассматривал живописную картину с изображением отвратительных священных животных мантилов. Ему показалось сначала, что художник изобразил кубайев в момент спаривания, но приглядевшись, решил, что ошибся, хотя и не был в этом до конца уверен.

– Вы слушаете меня?! – взорвался посол. В ответ капитан глубоко вздохнул и лениво посмотрел на Фаркухара.

– Мне кажется, в последнее время я только тем и занимаюсь, что слушаю вас, и должен заметить, мне все больше не нравится то, что вы говорите.

– Я предлагаю извиниться перед Первым Министром и его коллегами и открыть заседание.

Кирк почувствовал приступ злости.

– Извиниться? – медленно переспросил он. – Что ж, хорошо. Мне тоже хотелось бы, чтобы в самом начале переговоров мантилы не таили ни зла, ни обиды на нас.

Капитан посмотрел на Маккоя, а затем на Скотта. Офицеры с нескрываемой симпатией глядели на своего капитана. В их глазах Кирк читал сочувствие и поддержку.

– Извините за наше поведение, джентльмены, – произнес капитан и обратился к послу. – Вы, конечно же, считаете, что мы недостаточно извинились за нашу запоздалую помощь, за то, что захотели посмотреть этих несчастных животных и святые места, за то, что оказались в центре волнений, даже за то, что отняли у мантилов драгоценное время своими дурацкими предложениями. И, конечно же, вы не думаете, что они уже немного устали от наших извинений.

Фаркухар прищурил глаза.

– Капитан, еще несколько дней назад вы питали уважение к нашим порядкам. Ваша задача сейчас – помогать мне в переговорах.

После короткой паузы посол продолжил:

– Тем не менее, вы, кажется, отказываетесь это делать. Что ж, я буду вынужден занести этот факт в рапорт федеральному Совету.

Кирк казался настолько отрешенным, словно сидел не за столом переговоров, а загорал на пляже. Он даже бровью не повел, услышав слово "рапорт" и "Совет". Но его задели рассуждения посла о существующих порядках.

– Хорошо, – неохотно произнес Кирк. – Приношу вам свои извинения.

После этих слов на лице капитана появилась кислая мина, Скотт тихо выругался, а Боунз покачал головой.

Посол же удовлетворенно кивнул. – Наконец-то, вы спустились с небес на грешную землю.

В памяти Кирка почему-то всплыли кусочки его разговора с Кэрол. Она спросила тогда, счастлив ли он и как он отнесся бы к идее подобрать другую, более спокойную профессию. Интересно, что бы он ответил ей сейчас?

Фаркухар сидел за столом, расправив плечи и упиваясь своей маленькой победой.

– С вашего позволения я узнаю, почему задерживают наш обед. Дипломатия всегда обостряет у меня чувство голода.

С этими словами посол вышел из зала, оставив после себя гнетущую тишину.

Первым нарушил ее Скотт.

– Самый упрямый тип, которого я когда-либо встречал в своей жизни, и очень самоуверенный.

– Можешь повторять это снова и снова, если тебе нравится, – ответил Маккой, – только вряд ли этим поможешь делу. Лично я раскусил посла, как только увидел его в первый раз.

– А я еще пытался убедить тебя, Боунз, что этот парень – хороший малый, – с сожалением протянул Кирк.

– Фаркухар, кажется, уже забыл, как ты спас его никчемную шкуру, – заметил Маккой, обращаясь к капитану.

– Уж точно, никчемную, – подтвердил Скотт.

– Меня не волнует мое личное унижение. Жаль, что судьба этой планеты в его руках. Неужели мы не найдем ничего такого, что могло бы разрядить ситуацию еще до того, как над страной раздастся погребальный звон? – нахмурившись, капитан продолжил:

– А если нам попробовать войти в контакт с теми двумя министрами-обирратами, как их там зовут? Меникки и...

– Омалас, – подсказал бортинженер.

– Точно, – подхватил Кирк. – Меникки и Омалас. Если бы мы нашли их, поговорили, взглянули на проблемы с их точки зрения, тогда, может, появились бы свежие идеи.

Боунз задумчиво посмотрел на капитана.

– Никчемная шкура... Черт, может, это, действительно, выход? – загадочно произнес Маккой.

– О чем вы, доктор? – не понял Скотти. Маккой повернулся к бортинженеру, мечтательно посмотрел вверх и хмыкнул.

– Интересно...

– Боунз, – перебил капитан, – если в твоей голове возникли идеи, то давай выкладывай их.

– Знаете, – обратился Маккой ко всем сразу, – а ведь это, действительно, неплохая идея.

Не дожидаясь очередных вопросов, доктор поведал товарищам о своем замысле.

Щурясь от ярких лучей белесого солнца, Лутек рукавом вытер пот со лба. "Сколько еще понадобится времени? – с раздражением подумал он. – Ладно, еще немного. Сядет же когда-нибудь это дурацкое солнце. Потерпим еще немного".

Перебравшись за отвесный скалистый выступ, Лутек увидел еще один песчаный склон, точно такой же, по которому он только что взобрался. Выругавшись, клингон продолжил свое восхождение.

С самого начала затея с поимкой детей Лутеку показалась сомнительной, и теперь его раздражение с каждой минутой усиливалось. С какой стати он должен сейчас карабкаться по сыпучим пескам в поисках этих человеческих выкормышей? Ни славы, ни даже мало-мальского вызова!

Лутек возненавидел это суровое место, проклятое солнце, обжигающее лицо и вызывающее нестерпимую резь в глазах, воздух, холодный и чуждый для клингонского организма, который заставляет легкие трудиться на всю мощь.

Закашлявшись, Лутек едва не потерял равновесие. В горле пересохло. Выругавшись еще раз, клингон продолжил свой путь. "Когда же я снова увижу милую родину? – думал он. – Тепло, туманы и вечнозеленые растения... Неужели все это было? Неужели я дышал воздухом, которым можно надышаться?

Внезапно его нога соскользнула с каменного уступа, и через мгновение Лутек на животе поехал вниз по склону. Казалось, сама природа была против его нелепых поисков.

Через некоторое время, осторожно ступая по каменистому склону, клингон взобрался на вершину холма. Яркое солнце мешало осмотреться. Приложив ладонь к глазам, Лутек, наконец, увидел внизу глубокую долину с каким то водоемом. Повсюду царил красно-коричневый цвет. Скалы, песок, огромные валуны в долине – все было окрашено в этот унылый, неприветливый тон.

Лутек заметил, что склон одного из холмов буквально утыкан зияющими отверстиями. "Должно быть, пещеры, – подумал он. – Там, наверняка, и спрятались дети".

Сердце клингона забилось в ожидании неминуемой встречи. Если дети там, то он не только выполнит свою задачу, но и получит поощрение от капитана. А похвала всегда ведет к повышению.

Выхватив дисраптор, Лутек рассмеялся. Как оказывается, мало надо для того, чтобы заработать поощрение: всего лишь справиться с шайкой малолетних гаденышей!

С другой стороны, зачем все усложнять, зачем терзаться и мучиться? Один хороший залп из дисраптора – и надеждам сосунков на спасение уже никогда не сбыться. Спрятавшись за выступ, клингон стал выбирать наилучший маршрут. Если спуститься в долину со стороны пещер, то его, несомненно, заметят. Быть может, его уже увидели.

Клингонские дети в таком случае обязательно организовали бы наблюдательный пост где-нибудь в глубине пещеры, но так, чтобы можно было обозревать большое пространство за ее пределами. Но это клингоновские дети, которые знают толк в охоте и жизни среди стихии.

Лутек выбрал путь к водоему, в правую от пещер сторону. Не обращая внимания на слепящее белое солнце, он стал быстро спускаться по невидимому со стороны пещер склону, обходя острые выступы.

Спустившись в долину, Лутек быстро подобрался к подножию холма, во чреве которого, очевидно, спрятались человеческие детеныши. Через некоторое время клингон взобрался на один уровень с пещерами.

Никаких звуков, никакого движения. Возможно, его все-таки не заметили. Лутек не исключал, что пещеры могли оказаться и пустыми. Но он не хотел в это верить. Стоя по ветру, клингон не чувствовал никаких запахов, но интуиция подсказывала ему, что кто-то в этих черных отверстиях прячется.

Лутек подобрался еще ближе. По-прежнему никаких признаков, что его заметили. Почему человеческих детенышей не учат прятаться? Или люди думают, что вся галактика сама упадет к их ногам?

Лутек подошел еще ближе. На его пути оказался большой выступ скалы, за ним еще один, поменьше. Осторожно передвигаясь, чтобы ничем себя не выдать, Лутек, наконец, почти добрался до входа в пещеру. Как он все быстро проделал и не уронил ни единого камешка! А почему бы и нет? Ведь он клингон, не так ли? И не просто клингон, а Гевиш'ре! Вдруг до ушей Лутека донесся какой-то странный негромкий звук, это не было завыванием ветра или перекатыванием камней. Так же внезапно все стихло.

Повернув голову, клингон внимательно обвел глазами всю долину и противоположный холм, на котором он совсем недавно находился. Вокруг не было ничего подозрительного, ничего, что могло бы вызвать столь странный звук.

Успокоившись, Лутек опустил дисраптор. И все-таки, что это было? Или кто? Все колонисты в плену. Животного мира на этой планете нет совсем... "Наверное, переутомление, – вздохнул клингон. – Яркое солнце и тяжелый воздух. Мало ли, что может почудиться".

Повернувшись к пещере, Лутек попытался определить расстояние до нее. Оп решил, что менее дюжины шагов. Если пещера пуста, в чем клингон сильно сомневался, он ничего не потеряет, а если там дети, то его старания будут вознаграждены.

Еще несколько шагов, еще несколько усилий, и скучная охота закончится. Лутек вернется на "Кад'нру" и сразу же отметит сегодняшнее похождение.

Крепко сжав дисраптор, клингон вошел в темноту. Ничего, что указало бы на ее заселенность. Одна лишь тишина. Конечно, дети могли спать где-нибудь в укромном местечке. В таком, случае, они, действительно, не видели его.

После ослепительного солнечного света Лутек попал в кромешную тьму. Для того, чтобы глаза привыкли к темноте, требовалось время. Проходили секунды. Воздух в пещере оказался на удивление свежим и приятным. Дышать здесь было одно удовольствие.

Стараясь не терять бдительность, Лутек сделал несколько шагов вперед. Глаза уже настолько привыкли к темноте, что удалось рассмотреть несколько неподвижных предметов с размытыми, очертаниями.

Держа дисраптор наготове, клингон направился в ту сторону. Предметы по-прежнему не двигались. Подойдя к ним ближе, Лутек догадался о причине их неподвижности. Это оказались обычные валуны.

Клингон усмехнулся при мысли о том, что даже камни напоминают человеческие существа. Поддев самый маленький валун ногой, Лутек откатил его в сторону.

Обследовав всю пещеру, клингон не нашел в ней ничего интересного. Очевидно, дети спрятались в других местах, если они вообще находились в холмах.

Но уходить не хотелось. Сев на камень, Лутек расслабился. Ноги гудели от усталости. Дышалось легко, как на "Кад'нре". Закрыв глаза, клингон представил себя на родной планете, в своем благоухающем саду. Как приятно было бы сейчас скинуть тяжелые ботинки, кожаную форму и окунуться, хотя бы на мгновение, в теплую воду своего маленького пруда.

Но долг есть долг. Отбросив грезы и встав, Лутек направился к выходу за которым царил слепящий солнечный свет.

Выйдя из пещеры, клингон почувствовал сильное давление на глаза, по щекам рекой текли слезы. Оказывается, каждый выход из света в темноту и назад требовал, по меньшей мере, двадцать минут, чтобы привыкнуть.

У Лутека не было времени. Единственный выход – переходить из пещеры в пещеру с закрытыми глазами – не выполним. Лутек представил на своем месте других, хотя бы того же самого Гидриса, который ходит от пещеры к пещере, как слепой котенок, и усмехнулся.

Проклятые пещеры! Какая ужасная планета! Обследовав следующую пещеру, Лутек подошел к выходу и, прищурившись, стал обозревать местность. Неожиданно что-то огненное и страшное пронзило его правый висок. От боли клингон упал на колени. Через мгновение еще один огромный силы удар пришелся в затылок. Распластавшись на острых камнях и превозмогая боль, Лутек потянулся к дисраптору.

Он должен посмотреть, он обязан увидеть, кто напал на него. Сквозь мутную пелену, затянувшую глаза, клингон различил маленькие фигурки детей.

Лутек попытался навести дисраптор на самого ближнего из них, но ощутил сильнейший удар по ребрам.

Клингон погрузился во тьму, и так и не увидел еще одной, массивной и атлетической фигуры вулканца.