Глава 22

Кэрол полной грудью вдохнула чистый и прозрачный воздух Буа-де-Булонь. Она наслаждалась тишиной и покоем. Если бы Кэрол жила в лесу и никогда не выходила из него, она так и не узнала бы о трагедии, разыгравшейся неподалеку.

Но сейчас ни Кэрол, ни Джим не вспоминали о случившемся, их мысли были заняты совершенно другими проблемами.

В этот вечер Дэвид остался у Медфордов. Ему нравилось бывать у них, и Кэрол не стала настаивать, чтобы ее сын ушел с уютной вечеринки вместе с ней.

Неистощимый на разные шалости и проказы, Дэвид, тем не менее, не был злопамятным. Он всего лишь десятилетний мальчик, в этом возрасте все обиды исчезают сами собой, как дурной сон или наваждение. Жаль только, что все ядовитые стрелы обвинений достались капитану, неплохому человеку, ни в чем не виноватому и просто не вовремя попавшемуся мальчику на глаза.

– А что ты рассказала Дэвиду? – спросил Кирк, и изо рта его заклубился пар. – Я имею в виду о его отце.

– Немногое. Что я встретила его отца много лет назад, и что его отец покинул нас задолго до его рождения? По крайней мере, это правда.

– А ведь Маккой все узнал, да?

– Я заставила доктора поклясться, что он будет молчать, храня мой секрет так же, как врачебную тайну.

– Тогда это объясняет, почему Боунз так долго избегал всяких разговоров со мной, – усмехнулся Кирк.

Вдруг он посмотрел на Кэрол взглядом человека, которого очень волнует какая-то мысль.

– Должно быть, очень трудно было воспитывать Дэвида все эти годы?

– Не так трудно, как ты думаешь, – соврала женщина, почувствовав в голосе капитана легкую фальшь. – В общем-то, Дэвид – хороший мальчик.

– Спок рассказал мне обо всем, что стряслось с ними на холмах. Он просто... Не знаю.., что-то особенное, – тихо, почти шепотом произнес капитан. – Жаль, что я не смог похвалить или отблагодарить его. Жаль, что.., что я не принимал в нем никакого участия, Кэрол.

Женщина пристально посмотрела Кирку в глаза, но ничего не ответила. Да и что она могла сказать?

Наконец, капитан спросил о том, что его так долго мучило.

– Почему, Кэрол? Почему ты не давала знать о сыне все это время?

– Почему? – резко переспросила Кэрол и неестественно улыбнулась. – Потому что так лучше для всех нас. Даже если бы ты знал о существовании сына, что бы ты смог дать?

Денечек-другой? А потом? Мучился бы от мысли, что не можешь уделить сыну больше времени? А Дэвид... Он просто не понял бы, почему его отец появляется только по большим праздникам!

– Что же, по-твоему, лучше совсем не иметь отца? – ядовито произнес Кирк.

– Не скажу, что это было легко, – согласилась Кэрол. – И Дэвиду, и мне было тяжело, но, по крайней мере, ясно и определенно. Ему не нужно было выяснять для себя, кто он и с кем он. Мне не пришлось объяснять ему, почему он для отца значит меньше, чем для матери.

– Но это нечестно! – запротестовал Кирк. – Ведь ты же не стала бросать свою работу ради него. Ты занималась своим делом, а Дэвид просто рос рядом.

Кэрол взяла капитана за руку.

– В моей работе, – более мягким голосом стала объяснять она, – есть место и для семьи, и для ребенка. А можешь ли ты представить себе картину, когда ребенок вертится в капитанском отсеке во время войны с клингонами?

Кирк убрал руку и тяжело вздохнул. Его невидящий взгляд был устремлен на верхушки деревьев.

– Нет. Не могу представить. И теперь Дэвид ненавидит меня.

– Это пройдет, – попыталась успокоить Кэрол. – Я уверена, что это пройдет. Я объясню Дэвиду, что ты спасал наши жизни так же, как и Спок.

– Спасибо. Но я был бы еще больше признателен, если бы ты сказала Дэвиду правду.

– Ты считаешь, – в голосе Кэрол вновь появились металлические нотки, – что я должна рассказать ему о том, кто ты есть на самом деле?

– Да. Скажи Дэвиду, что у него есть отец, есть человек, который думает, вспоминает и заботится о нем, даже когда его нет поблизости, – Кирк напрягся, как тетива лука. После некоторого молчания он медленно, подбирая слова, продолжил:

– Кэрол, я ведь не учу тебя, как нужно Дэвида правильно воспитывать, я не вмешиваюсь в ваши отношения, да я и не имею права давать какие-либо советы. Но ты делаешь большую ошибку, скрывая правду обо мне. Если бы я находился на месте Дэвида, то для меня было бы крайне важно знать, что у меня есть отец, который находится здесь, рядом.

Кэрол задумалась, а затем призналась, что Дэвид часто мечтал об отце, о мужчине, у которого можно было бы учиться, с которого можно было бы брать пример.

Наверное, Джим прав. Наверное... И все-таки сомнения не отпускали. Не похоже ли это на ящик Пандоры? Не пойдет ли Дэвид по стопам Кирка, когда узнает, что его отец – капитан корабля Звездного Флота? Не забудет ли свои детские обещания – никогда не покидать родину и свою мать? Вдруг он отправится за романтикой дальних путешествий и приключений? А что же она? Каков будет ее удел? Ждать Дэвида и надеяться, что, хотя бы раз в год, он почтит ее своим визитом после долгих странствий по галактике? Нет, она не хочет для сына и себя такой судьбы.

– Обещай, что расскажешь Дэвиду обо мне, – настаивал Джим. – Пусть не сейчас, пусть позже, когда он забудет обо всем случившемся. Ты сама почувствуешь этот момент.

Кэрол отрицательно покачала головой. – Не могу. По крайней мере, в ближайшем будущем. Я должна все хорошо обдумать.

– Ты, действительно, подумаешь об этом? – в глазах Кирка засветилась надежда. – Или ты просто хочешь, чтобы я от тебя отстал?

Кэрол рассмеялась, беззлобно и тихо. Кирк когда-то был ее любимым человеком. Любовь не остыла до сих пор, она долгие годы тлела, как угольки, поддерживающие угасающий костере и ждала своего часа, чтобы разгореться новым всепоглощающим пожаром.

Стоило ли лгать Джиму? Стоило ли сохранять маску отчужденности и равнодушия? К тому же, если она расскажет обо всем Дэвиду, устоит ли она под напором его упреков, детских и наивных, а потому горьких и праведных?

– Хорошо, – наконец, выдохнула Кэрол. – Я действительно, подумаю об этом, даю тебе слово. Но взамен обещай мне вот что...

– Что угодно, – быстро согласился капитан. Кэрол как-то по-особенному заглянула собеседнику в глаза, словно искала там понимания:

– Так вот: никогда больше не появляйся на нашей планете или любой другой, где мы будем работать. И, пожалуйста, никогда больше не напоминай о себе – ни словом, ни делом.

– Ты все это говоришь всерьез? – вымученно улыбнулся ошарашенный капитан.

– Абсолютно, – твердо подтвердила Кэрол. Почувствовав боль Кирка, она нежно коснулась своей ладонью его щеки.

– Пусть Дэвид сам ищет свой путь в жизни, Джим. Пусть думает своей головой. Но если он сам захочет тебя найти, я не буду препятствовать. Договорились?

После некоторой паузы капитан ответил:

– Договорились.

Кэрол, почувствовав отчаяние Кирка, тяжело вздохнула, но решение не изменила.

– А сейчас расскажи мне, что произошло на Альфе Малурии-Шесть.

Из двух оставшихся в более-менее приличном виде домов один отвели для Маккоя и медицинской службы корабля. Поэтому детей было совсем нетрудно найти. Войдя в холл, Спок быстро обнаружил недавних маленьких партизан.

Офицер хотел поговорить с каждым из них в отдельности, но сделать это сейчас не представлялось возможным: заметив старшего друга, дети соскочили со своих мест и обступили вулканца со всех сторон.

Сначала подбежали Пфеффер и Ван, чьи родители сидели вместе, сдружившись, без сомнения, во время ареста. Затем прибежал Гарсия и, наконец, Медфорд с Дэвидом, наблюдавшие до этого в дальнем конце холла, как сестра Чэпел оказывает помощь Медфорду-старшему.

С радостным возгласами, расталкивая взрослых, дети бросились к Споку, устроив настоящий переполох. Даже доктор Маккой, относившийся всегда иронично к вулканцу, оторвался от работы и с одобрением наблюдал за трогательной сценой.

Посмотрев каждому маленькому колонисту в глаза, Спок неожиданно вскинул вверх правую руку и, сжав ладонь в кулак, выставил растопыренные указательный и средний пальцы.

– На моей планете, – объяснил детям вулканец, – этот знак означает пожелание долголетия и процветания.

– Разве вы покидаете нас? – спросила наивная и трогательная Ван.

– Да, к сожалению, – не скрывая грусти, ответил офицер.

Подняв вверх свою ручонку, девочка повторила незнакомый жест.

– Живите долго и процветайте, – совсем по-взрослому напутствовала она вулканца.

Этот же жест повторил и Пфеффер, Гарсия и Медфорд.

– Живите долго и процветайте. – Наконец, настала очередь Дэвида. – Живите долго и процветайте, мистер Спок!

– Спасибо, – поблагодарил, детей Первый офицер. Затем он обратился к Дэвиду с непонятными для других словами:

– Ненависть ни к чему. Она вредна и опасна. – Могло показаться, будто мальчик не сообразил, что Спок имел в виду. Но Дэвид все прекрасно понял. Губы, глаза, все выражение его лица красноречиво об этом свидетельствовали. Может, он и не изменит своего отношения к капитану, но слова Спока, авторитетного для него человека, не могли не запасть в душу мальчика.

– Долгих лет процветания и жизни всем вам! – бросил на прощание офицер и направился к выходу.

Кирк стоял посреди ботанического сада "Энтерпрайза" и задумчиво смотрел на свой огонь-цветок, когда бесшумно открылась дверь и послышались чьи-то шаги.

Капитан с удивлением обнаружил, что вошедший был никем иным, как послом Фаркухаром. После того, как корабль покинул Альфу Малурии, посланник как-то неожиданно сник. Больше никто не слышал ни его стремительных шагов в самых различных местах корабля, ни его горячих разглагольствований и нравоучительных речей.

– Капитан! – кивнув, поприветствовал Фаркухар.

– Что вас занесло сюда? – вежливо улыбнувшись, поинтересовался Кирк. – Что-то я не замечал вас в рядах горячих любителей редких растений.

– Да нет, я не цветовод-любитель. Я вообще интересуюсь немногим.

– Например, – не давал угаснуть разговору Кирк.

– Пустое, – поморщился посол. – Я хочу серьезно поговорить с вами.., поблагодарить...

– Поблагодарить? – изумился Кирк. – За что? – Фаркухар сжал кулаки.

– Кажется, я чуть было не завалил все дело на Альфе Малурии-Шесть. И боюсь, не в одном случае. Но как-то так получилось, что вы вытащили мой хвост из огня. А заодно и всех малурианцев.

– Я тоже много чего подпортил и счастлив, что все позади, – пожал плечами капитан. – Сейчас видно, что каждый из нас делал что-нибудь не то. Так что не стоит теперь посыпать голову пеплом.

После некоторой паузы Кирк добавил:

– Если бы я внимательно присмотрелся к вам сразу, сначала, может быть, мы смогли бы предотвратить резню в самом зародыше.

– Понимаете, капитан, такая манера поведения помогла мне на Гамме Филувии, А до этого на Парнессе. Как только мне удается вывести экипаж какого-либо корабля из равновесия, то я, как правило, добиваюсь своего. А затем уже ко мне возвращается мое нормальное поведение, и все встает на свои места.

– Да, когда что-то получается, начинаешь упорно за это держаться, никого и ничего не замечая вокруг. Черт, я сам грешил этим.

– Теперь я вижу, что так будет не всегда, – сделал вывод посол и коснулся пальцами лепестков огонь-цветка. – А решение, которое вы приняли, капитан, сродни алмазному блеску. Служи я послом еще сотни лет, то и тогда не смог бы стать им по-настоящему.

– Что ж, значит, вы не хотите дальше пробовать? – сыронизировал капитан.

– Почему же... Я приложу все усилия, чтобы стать настоящим Послом.

"Дай, Бог!", – подумал Кирк. – Простите, я бы еще постоял и поболтал с вами, но мне необходимо быть на командном пункте.

– Не смею вас задерживать, – сухо отозвался Фаркухар.

"Забавно, – думал капитан на пути в командный отсек. – Словно леопард, который меняет пятна на своей шкуре. Хамелеон какой-то".

Выйдя из турболифта, Кирк оглядел привычное помещение и нашел всех сидящими на рабочих местах.

Усевшись в свое кресло и взглянув на изображение Канзандии-Три на главном экране, капитан отдал распоряжение:

– Снимаемся с орбиты, мистер Зулу. Отдать полимпульса!

– Есть, сэр! – ответил рулевой. Планета медленно исчезла в бездне Вселенной. "Энтерпрайз" уже удалился от нее на почтительное расстояние и теперь взял курс на свою базу.

Кирк сотни раз покидал самые различные планеты, но никогда еще этот обычный космический маневр не сопровождался такой грустью. Если бы он не был ответственным за "Энтерпрайз", тогда вполне можно было остаться на планете вместе с колонистами. Как муж. Как отец. Как семьянин. Но он уже сделал свой выбор. Спок и Маккой молча стояли по разные стороны от капитана, долго не решаясь прервать его мысли. Наконец, Маккой произнес:

– Пройдет совсем немного времени, и поселок возродится.

– Совсем скоро, – согласился Спок, – вырастут новые дома. Это дело каких-то недель.

Ожил и капитан. – А с сохранившимся прибором доктора Будро они очень скоро продолжат свои исследования. Конечно, Звездному флоту и Центру нужно больше внимания уделять проблемам колонистов. Ведь они, без сомнения, заслужили это. Кроме того, и клингоны, наверняка, захотят взять реванш за свою неудачу.

– Не думаю, что они вернутся, капитан, – с сомнением покачал головой вулканец. – По крайней мере, не в ближайшем будущем. Оценивая поведение клингонов, я бы счел Бету Канзандии-Три политическим объектом, а не военно-стратегическим.

– Понимаю, – усмехнулся Маккой. – И когда это вы успели стать знатоком клингонской натуры?

– Всякая научная теория базируется на наблюдениях и предсказаниях, доктор. А я перенес это правило в социальную сферу, – ответил Спок.

– Это вы зря. Люди не атомы и не кванты. Они непредсказуемые коллективные существа.

– Очень даже предсказуемые, – настаивал Спок.

– Это риторическая двусмысленность.

– Вовсе не двусмысленность! Это...

– Хватит! – рявкнул капитан. Товарищи по экипажу замолчали. Развалившись в кресле, капитан взял инициативу в свои руки.

– Знаете, – начал он, – я уже не в первый раз слушаю ваши споры. Но я никогда еще не слышал таких заумных и одновременно злобных аргументов, как сейчас. Если бы я вас не знал, то подумал бы, что вы хотите заморочить мне голову.

Боунз и Спок опустили глаза, не смея посмотреть на капитана.

– У меня нет ни малейшего представления о чем он говорит, – произнес Маккой, обращаясь к вулканцу. – А у вас?

– Я тоже теряюсь в догадках, доктор, – поддержал Спок.

– Ладно. Все, о чем вы говорили, было правильно, но теперь поговорили и забыли, – пресек спор капитан.

Отвернувшись в сторону экрана, Кирк украдкой улыбнулся. Он многое оставляет на исчезнувшей в дебрях Вселенной планете. Но еще больше уносит с собой.