"Биржевой дьявол" - читать интересную книгу автора (Ридпат Майкл)

16

Самолет пошел на снижение. Я смотрел из иллюминатора на второй по величине мегаполис мира. В Сан-Паулу обитало двадцать миллионов человек. Землю до самого горизонта покрывали красноверхие домишки. Сотни, если не тысячи, небоскребов, разбросанные там и сям, тянулись к небу, как белесые побеги по весне. Казалось, бестолковый сеятель взял и рассыпал из горсти стеклобетонные семена как придется. На горизонте, между коричневой краснотой города и лазурной голубизной неба, тянулась полоса серого смога. Вот в ландшафт вплелась серая лента реки и десятки строительных площадок. Промелькнуло какое-то немыслимо зеленое озеро. Бог создал Рио в порыве вдохновения, человек создал Сан-Паулу из-за абсолютного отсутствия такового. Сан-Паулу – деловой и финансовый центр Бразилии. Paulistas с гордостью сравнивают свой город с Нью-Йорком – и действительно, длинные авениды с торчащими вдоль них башнями выглядели весьма деловито. Солидные люди сновали туда-сюда по этим авеню, дороги кишели автомобилями. Люди делали дело, и люди делали деньги. И хотя столбик термометра перевалил за тридцать, а от влажности разжижались мозги, paulistas не собирались прерывать ни то, ни другое.

В финансовом департаменте мы познакомились с копией Умберту. Однако здесь совершенно иначе подошли к идее favelas. Проект назывался "Сингапура" – ведь именно в Сингапуре родилась эта идея. Заключалась она в том, что позднее было названо "вертикализацией". Это означало снос временных построек и возведение на их месте современных многоэтажных жилых домов. Решение показалось мне более жестким и авторитарным, чем то, с которым мы имели дело в Рио.

Сейчас они готовы вилять хвостом перед кем угодно. Проект был на ходу уже несколько лет, но в последнее время мэрия переживала трудности с финансированием очередных этапов строительства. Изначальная идея Изабель относительно организации трастового фонда была прекрасным способом добраться до Фонда развития и получить необходимую городу наличность. Теперь, когда сделка с Рио провалилась, Сан-Паулу лидировал на рынке, и весь план становился куда более привлекательным.

Весь сегодняшний день был расписан буквально по минутам, впрочем, завтрашний, суббота – тоже, что недвусмысленно говорило о твердом намерении отцов города добить сделку. К вечеру мы с Изабель были почти на сто процентов уверены, что проект состоится. На сей раз Bloomfield Weiss даже не высовывалась. После сокрушительного провала в Рио никто не принял бы ее всерьез.

День выдался суматошный, но нам славно работалось вместе. За ночь в самолете я прочитал солидную стопку документов и был готов к подвигам. Как команда мы, несомненно, состоялись. Мы понимали друг друга с полуслова. Мне было плевать на Dekker, но Изабель подводить не хотелось. Кроме того, меня заражал ее энтузиазм. В полдевятого вечера мы обессиленно упали на сиденье такси. Субботняя встреча была назначена в муниципалитете на девять утра.

– А ты знаешь, что здесь у лучшие японские рестораны в мире, не считая Японии? – спросила Изабель.

– Понятия не имею.

– Хочешь попробовать?

– Конечно.

Она наклонилась к таксисту.

– Liberdade.

Нас высадили возле шумного уличного рынка. Пряный аромат жареного мяса витал в теплом ночном воздухе. Кого тут только не было! Бразильцы с кожей любых оттенков, японцы, корейцы. После всех наших поездок было так приятно видеть самых обычных пешеходов. Мимо прошла стройная темнокожая красавица, держа на ручку глазастого малыша. Она поймала мой взгляд. "Эй, как дела?" – спросила она по-английски, плотоядно усмехнувшись. До меня дошло, что молодая мать вполне может одновременно быть и проституткой. Смутившись, я отвернулся.

Изабель вела меня по улице, где жили японцы. В Сан-Паулу их более миллиона. Столько же выходцев с Ближнего Востока. Мне бросилась в глаза вывеска на английском и японском "Бистро Хабиба". Очень по-бразильски.

Мы подошли к изогнутым аркой деревянным воротам, за которыми прятался крошечный японский садик и ресторан. Зал разделялся на небольшие уютные кабинки. Повар, непривычно крупный для японца, мастерски и немного бахвалясь, управлялся с огромными ножами. Я буквально оцепенел, когда лезвия замелькали у него в пальцах, казалось, еще миг, и кусок окровавленной плоти с невыносимым звуком шмякнется на доску, где лежали куски сырой рыбы.

Заведение было битком набито бразильцами всех цветов и оттенков, но после недолгого ожидания мы втиснулись в тесную кабинку на двоих и заказали пиво.

– Кажется, проект все-таки состоится.

– Давно пора. Ты это заслужила.

– Спасибо. Я так рада, что наконец-то работаю не в одиночку. Обычно приходится все делать самой. Ты мне здорово помог.

– Я рад. Жаль, что я не смогу довести эту работу до самого конца.

– Не сможешь? Почему?

Меня тронула нотка разочарования в ее голосе.

– Как только мы вернемся в Лондон, я собираюсь уволиться.

– Ты это серьезно? Но почему?

– Ты знаешь. Мы с тобой уже говорили об этом. Я просто не могу примириться с тем, как Рикарду все делает.

Изабель опустила глаза.

– Понимаю, – сказала она.

Подошла официантка, чтобы принять у нас заказ. С минуту поразмышляв над меню, я остановился на темпуре. Изабель заказала суши.

– И что ты собираешься делать?

Я пожал плечами.

– Может, закончу диссертацию. Попытаюсь устроиться куда-нибудь.

– Не слишком оптимистично ты все это произнес.

– Откуда взяться оптимизму? Мне нужна была эта работа в Dekker. И деньги. Того, что я получил бы за продажу квартиры, при нынешних ценах не хватит даже на покрытие долгов по закладной. Работы, правда, и на горизонте не видно, но зато я с удовольствием вернулся бы к своей диссертации.

Изабель сочувственно кивнула. Ей, имея отца-миллионера, наверное, трудно было понять мои проблемы. Но, похоже, она все-таки понимала.

– Мне жаль, что все так сложилось, Ник.

– Мне тоже. Неприятно сознавать себя неудачником.

– И все-таки я думаю, что ты принял правильное решение. Знаю, мне легко так говорить, мне не нужно думать, как себя прокормить, но мне кажется, ты не смог бы оставаться в Dekker и быть в ладах с самим собой.

– А как тебе это удается?

– С трудом. Не будем об этом, ладно?

– Извини. Не стоило спрашивать.

– Да нет, ничего страшного. Я все еще пытаюсь доказать себе, что могу делать эту работу, и делать ее хорошо. И иногда – как, например, сегодня – мне кажется, что игра стоит свеч.

– Ну что ж, удачи, – я поднял свой бокал.

– И тебе удачи. – Мы чокнулись. Она помолчала и вдруг добавила: – Мне будет тебя не хватать.

Сердце бешено заколотилось в моей груди. Суета и шум ресторана исчезли как из бокового зрения, так и из слуха. Осталась только Изабель.

Мы оба молчали. Я улыбался как идиот. Изабель изучающе уставилась на тарелку с супом. Потом она подняла голову и улыбнулась мне. Я почувствовал, что проваливаюсь в эту улыбку, в эти огромные темные глаза.

Она вдруг хихикнула. Ужин продолжался.

Поездка в отель заняла полчаса. Было уже поздно, день выдался нелегкий, и оба мы изрядно устали. Изабель склонила голову мне на плечо и прикрыла глаза.

Я боялся шевельнуться и старался дышать как можно реже. Прядь темных волос щекотала мне подбородок, но я стоически терпел.

Она открыла глаза, когда такси остановилось у гостиницы. Была уже полночь. Лифт стоял внизу. Нас поселили на том же этаже, что и в прошлый раз. Когда лифт двинулся вверх, мы не сговариваясь посмотрели друг на друга.

Дальше все происходило как во сне. Мы оказались в ее номере. Она смотрела, как я раздеваюсь. У меня дрожали руки. Я никак не мог справиться с пуговицами на рубашке.

Изабель оказалась гораздо проворней меня. Обнаженная, она сидела на кровати, поджав под себя одну ногу. Я потянулся к ее губам. Они были мягкими и податливыми, а язык быстрым и подвижным. Я привлек ее к себе. Она была легкой, как пушинка. И отзывалась на каждое мое прикосновение.

Ее тело словно парило надо мной, бледно мерцая в свете уличных фонарей, падавшем из окна. Темная копна распущенных волос почти целиком закрывала от меня ее лицо. Я забыл обо всем на свете.

Когда я очнулся, на меня смотрели бездонные озера глаз. Видимо, оставшись довольной осмотром, она тихонько вздохнула и уткнулась лицом мне в плечо.

– Мне так хорошо, Ник, – она провела пальцем по почти зажившему шраму на моей груди. Потом пошевелилась и отодвинулась.

– Не уходи, – попросил я.

– Я быстро!

Я смотрел, как она идет через всю комнату в ванную – такая хрупкая и одновременно такая гибкая.

Через пару минут она вернулась, налила в стакан минералки, стоявшей на столе, и забралась обратно в постель.

– Не пялься на меня так!

– Не могу!

– У меня комплексы из-за тебя разыграются.

– Какие еще комплексы? Ты само совершенство.

– Я, наверное, единственная женщина в Рио, не обращавшаяся к пластической хирургии.

– Ты это серьезно?

Она кивнула.

– Для всех остальных это обычное дело.

– И чем бы ты занялась в первую очередь?

– Ну, во-первых, этим. – Она указала на свой нос. – Не мешало бы также подтянуть попу. Вот здесь. Грудь, впрочем, в порядке.

– Да уж, грудь действительно хороша, – весело поддакнул я и еле успел увернуться от удара подушкой по голове.

– Знаешь, за последние две недели я никак не мог понять, как ты ко мне относишься.

– Ты мне всегда нравился, – сказала она.

– Я надеялся, что это так. Но ты все время держалась на расстоянии. Мне казалось, что шансов у меня нет.

– Прости. Ты прав. Дело в том, что мне хотелось быть рядом с тобой, но, с другой стороны, очень не хотелось снова вступать в отношения с кем-то из Dekker. И я... В общем, я запуталась.

Я едва не спросил ее, не новость ли о моем предстоящем увольнении послужила мне пропуском в ее постель. Но это был бы удар ниже пояса, а этого она не заслужила. Пока еще нет.

Она сказала "снова". Что она имела в виду?

– Джейми как-то сказал, что... – я замялся, не зная как продолжить фразу. – Насчет тебя и Эдуарду.

Изабель расхохоталась.

– И ты в это поверил?

– Нет, на тебя это не похоже. Если бы он сказал Рикарду...

Она на секунду напряглась. В любой другой ситуации я бы этого не заметил. Но после того, что между нами произошло, я ее чувствовал, как самого себя.

– У тебя ведь ничего не было с Рикарду?

Она хотела было возразить, но потом передумала.

– Было.

– Хм.

– Это длилось недолго.

– Только не вздумай оправдываться. Если не хочешь, не рассказывай...

– Но я хочу. Я хочу хоть с кем-то поделиться.

– Это другое дело. Тогда давай делись.

– Это случилось вскоре после того, как я пришла в Dekker. Президент одного из банков Сан-Паулу пригласил нас провести уик-энд на лыжном курорте в Аспене. Рикарду был в великолепном настроении. Контора только что завершила год с блестящими показателями... Между нами будто искра проскочила. Он умеет находить подход к людям. Но мне кажется, тогда все-таки было иначе.

Она посмотрела на меня, словно убеждаясь, верю ли я ей. Я верил.

– Продолжай.

– Понимаешь, я была просто околдована. Как он смотрел на меня... Это было... Это было так же, как смотришь ты.

– Ты хотела сделать мне комплимент?

Она проигнорировала мой язвительный тон.

– В общем, там все и случилось. Потом мы часто вместе ездили в командировки.

– А что обо всем этом думала Люсиана?

– Она ни о чем не знает.

– Твое счастье. Не хотел бы я перейти ей дорогу.

– Но она-то ему изменяет! Всем в офисе это прекрасно известно. Всем – кроме Рикарду. Спроси того же Джейми.

Я нахмурился.

– Ну хорошо, ты прав. А я – нет. Больше такого не будет. Особенно после всего.

– Чего "всего"?

– Он меня бросил.

– Страдала?

– Да. Очень. Он сказал, что не должен был все это начинать. Что впервые изменил жене. Что поставил под удар свое семейное счастье и свою работу. Что служебный роман – это не есть хорошо.

– В общем-то я с ним согласен.

– Его выдержке можно только позавидовать. Интересы Dekker для него превыше всего. И он всегда говорит о том, как важна для него семья – хотя при этом почти не видится с Люсианой. Это, скорее, некий придуманный мир, в который он сам поверил.

– А ты поверила ему? Насчет того, что это для него было впервые?

– Да. Конечно, любая женщина хочет верить в это, но я думаю, он говорил правду. Мне кажется, его испугало то, что ему изменило его хваленое самообладание.

Я смотрел в потолок, обдумывая услышанное. Мне не понравилась эта история. И дело не только в ревности. Я хотел, чтобы Рикарду исчез из моей жизни, а теперь он входил в нее еще глубже.

– И как вы сейчас?

Она вздохнула.

– Чисто деловые отношения. Он дружелюбен, но относится ко мне точно так же, как к остальным. Я пытаюсь вести себя так же. Правда, не всегда удается.

– А откуда взялись разговоры о тебе и Эдуарду?

– Видимо, народ заметил, что со мной что-то происходит. Просто на ум пришел не тот Росс, вот и все. – Ее передернуло. – Эдуарду... Меня тошнит даже при мысли об этом.

– А как ты жила потом?

– Никак. Больше никого не было. До сегодняшнего дня.

Я не мог на нее долго обижаться.

– Мне безусловно не следовало этого делать, – она поцеловала меня.

Мы жили в отеле для бизнесменов, расположенном между рекой Пиньейрус, отдававшей странным металлическим запахом, и автострадой. Сквозь смог пробивался красный рассвет. Из окна был виден пустырь с футбольным полем и небольшой фавелой. Изабель говорила, что хороших видов в Сан-Паулу вообще не бывает, а здесь хотя бы вся техника была на должном уровне. Кроме того, отель располагался не очень далеко от аэропорта.

Я пошел в свой номер переодеться и вернулся через несколько минут за Изабель.

Увидев меня, она рассмеялась.

– Ты выглядишь ужасно.

Я посмотрел в зеркало. Темные круги с желтоватыми краями вокруг глаз. М-да...

– На себя посмотри.

Она зевнула и потянулась. Какой желанной она сейчас была. Усталой – но желанной.

– В муниципалитете подумают, что мы всю ночь работали над проектом, – усмехнувшись предположил я.

Изабель рассмеялась.

– Англичане так бы и подумали. Но эти ребята – бразильцы. Они будут уверены, что мы провели бурную ночь.

– Только этого не хватало.

– Да ладно, какая разница! Тем более к таким вещам они относятся с пониманием.

Подозреваю, что бразильцы обо всем догадались, но их это ни в коей мере не заботило. Мы хорошо поработали и многое успели сделать. Закончили в шесть и провели субботний вечер в постели, питаясь тем, что заказывали в гостиничном сервисе.

Изабель как истинная carioca даже слышать не хотела о том, чтобы проторчать все выходные в Сан-Паулу. Она предложила вылететь в Рио в воскресенье утром – с тем чтобы вернуться в понедельник. Мы могли бы погулять по пляжу, а потом поужинать с ее отцом.

Поначалу я был не в восторге от такой перспективы. Мне не слишком хотелось снова оказаться на одном из пляжей Рио. Но Изабель уверила меня, что этот пляж абсолютно безопасен, а ужинать с ее отцом мы будем, скорее всего, в яхт-клубе, где есть вооруженная охрана. Я устыдился своего малодушия и, конечно, согласился.

Мне казалось, что я уже знаю все городские пляжи, но я ошибался. Пойнт оказался небольшим участком Барра да Тижука, пляжа, располагавшегося южнее Ипанемы. Я захватил с собой полотенце и книгу в надежде, что нам удастся еще и позагорать, но из этого ничего не вышло.

На пляже яблоку упасть было негде. Атлетического вида мужчины демонстрировали великолепную мускулатуру – результат регулярных тренировок. У женщин была гладкая и нежная, загорелая кожа, купальники бикини практически ничего не скрывали, скорей наоборот. В Бразилии очень трепетно относятся к женским округлостям, поэтому дамы всячески стараются их подчеркнуть.

Бикини Изабель состоял буквально из нескольких веревочек, выглядела она сногсшибательно. Не смотреть на нее было выше моих сил, поэтому я и пялился вовсю.

Но самое удивительное, что никто не лежал на солнце и не читал книги, как это обычно бывает на европейских пляжах. Здесь все сидели на песке или на корточках, стояли – парами или группами – и болтали без умолку. Шум стоял немыслимый. Я закрыл глаза. Разговоры, крики, звонки мобильников – я словно попал в набитую посетителями кафешку.

Изабель, казалось, здесь знали все и были ей рады. Ко мне тоже отнеслись вполне по-свойски. Несмотря на свою вызывающе бледную кожу, я чувствовал себя вполне комфортно. Вокруг нас словно по волшебству возникали бутылки местного пива, и вскоре я окончательно расслабился, очарованный всеобщим дружелюбием.

Я с интересом наблюдал за Изабель и ее друзьями. Ее будто подменили. Она улыбалась, смеялась, сплетничала, спорила – делая все это радостно, открыто и свободно. Это было как в сказке – словно настоящая Изабель, та, которую я открыл для себя всего день назад, внезапно вынырнула из-за длинной, зловещей тени Dekker Ward.

Часа в четыре мы поймали такси и отправились в отель. Зажегся красный светофор, машина остановилась. На углу, прислонясь к сине-белому автомобилю, стояли двое полицейских в бейсбольных кепках и темных очках. У них на груди красовались жетоны с фамилиями. Прямо перед ними две девчонки пытались подзаработать на проезжавших, протирая стекла авто. Удавалось им это плохо. За спиной стражей порядка долговязый тип в каких-то лохмотьях справлял малую нужду прямо на боковое стекло чьей-то машины. Полицейские курили и с деловым видом оглядывали территорию.

Движение увлекло нас дальше, мимо пляжа Ипанема и того злополучного места. Фавела, нависшая над пляжем на краю обрыва, казалась оживленной, но мирной. Где-то там обитали и те, кто напал на меня.

Изабель погладила мою руку.

– Попытайся забыть.

– Постараюсь. – Я отвернулся, до конца поездки мы молчали.

На этот раз мы пошли в мой номер и продолжили начатое вчера. Мы уже не торопились и предавались любви долго и со вкусом. Наши тела блестели от соли и солнца.

Потом, когда мы отдышались, я задал ей вопрос, который стал для меня очень важным.

– Мы будем видеться в Лондоне?

– Конечно.

Я облегченно выдохнул.

Рассеянно перебирая ее волосы, я размышлял о том, куда нас все это может привести. Отношения с Джоанной были единственной серьезной связью за всю мою жизнь. Мы прожили вместе пять лет – пять лет, которые теперь казались мне потраченными впустую. Конечно, бывали у нас и хорошие времена, но сейчас они как-то не приходили на ум. Зато я хорошо помнил ежедневные стычки из-за мелочей, в которых всегда уступать приходилось мне. Когда она наконец сбежала с Уэсом в Америку, я только обрадовался своей вновь обретенной свободе.

С тех пор я старательно избегал близких отношений. Я встречался с женщинами, но никогда не заходил далеко. Я побаивался серьезности в чувствах и ревниво оберегал свою свободу. До сих пор.

Изабель была совсем другая. Сильная, независимая, естественная, добрая, нежная. И ослепительно, возмутительно красивая.

Я говорил себе, что ради нее стоит рискнуть, – убеждая себя так, словно я действительно мог владеть своими чувствами. Да нет, конечно же, не мог. Я уже давно потерял от нее голову. И теперь жил в радостном предвкушении будущего.

Хотя Dekker был в тысячах миль от нас, назавтра нам предстояло возвращаться в Сан-Паулу, чтобы продолжить работу над проектом. Но по возвращении в Лондон я сразу же подам заявление. Интересно, как Рикарду это воспримет? Вряд ли с удовольствием. А Эдуарду? Меня передернуло.

– Это правда, что младшенький когда-то убил? Какого-то студента?

Изабель ответила не сразу. Ее голова по-прежнему покоилась на моей груди.

– Нет. Неправда, – наконец сказала она.

– Честно говоря, меня бы это не удивило. Но... Что ж, значит, еще один миф.

– Не совсем.

Я молчал, ожидая продолжения.

– Студента убил Рикарду.

– ???

Она приподнялась, опершись на локоть.

– Все произошло абсолютно случайно. На одной вечеринке в Каракасе. Парень крепко подвыпил и ударил Росса, который просто болтал со своей подружкой. Тот в ответ ударил его сильнее, чем хотелось бы, и парень, перевалившись через перила балкона, упал вниз с четвертого этажа. Вот такая грустная история.

– Значит, Эдуарду ни при чем?

– Не совсем. Было множество свидетелей, друзей того студента. Приехала полиция, Рикарду очутился в тюрьме. Но тут появился Эдуарду и все уладил.

– Как?

– Не знаю. Но он уже тогда умел делать такие вещи.

– Он сам тебе об этом рассказал?

– Да. Он до сих пор испытывает чувство вины. И благодарности к брату.

– Надо думать...

Его чувство вины было мне понятно. Я хорошо помнил тот вечер в Оксфорде, когда Джейми сцепился с двухметровым черным регбистом из университета Кейптауна. Рост противника никогда не был препятствием для Джейми. Наоборот, его удар головой в корпус становился еще эффективнее. Южноафриканец отлетел и рухнул на проезжую часть. По пустой улице на большой скорости ехал фургон. Водитель резко ударил по тормозам. Он зацепил упавшего, но самую чуточку, практически не причинив ему никакого вреда. Но промедли водитель хоть на миг...

– Вообще-то отношения братьев выглядят довольно странно, – сказал я. – Теперь понятно почему.

– Не только поэтому. Я думаю, отчасти дело и в их отце. Он, судя по всему, был вполне преуспевающим бизнесменом. Сыновья его почти не видели – как, собственно, и жена, главной заботой которой было тратить деньги, заработанные мужем. Рикарду преклонялся перед отцом. Говорил, что всю жизнь пытался доказать ему, что тоже чего-то стоит, но тот просто не обращал на это внимания, и Рикарду каждый раз приходилось удваивать свои усилия.

– Да, он мне как-то рассказывал об этом. А что Эдуарду?

– Я думаю, Рикарду – аргентинец, а вот Эдуарду – венесуэлец. Их мать, кажется, хотела, чтобы Эдуарду учился в Венесуэле. Рикарду там практически никогда не жил – во всяком случае, став взрослым, но Эдуарду провел там много времени. Модная одежда, шикарные автомобили, катера, девочки, жилье в Майами Типичный представитель золотой молодежи.

– И машина под стать.

– Знал бы ты, сколько раз он пытался меня в нее затащить!

Я хмыкнул. Мне это было очень понятно.

– Но потом, – продолжала Изабель, – их отец запил. В начале восьмидесятых, когда рухнули цены на нефть, его бизнес накрылся, и он пытался залить горе выпивкой. А в шестьдесят два года умер. Рикарду тогда было двадцать семь. Ты знаешь, насколько серьезно он ко всему относится. Заботу о матери и брате он воспринял как личный долг. Особенно о брате, он тогда уже вовсю подсел на наркотики. Рикарду нашел деньги на одну из лучших реабилитационных клиник в Америке и убедил младшенького лечь в нее.

– Значит, Эдуарду больше обязан Рикарду, чем тот ему?

– Это палка о двух концах. Они всегда выручают друг друга. Но не думаю, что они столь уж дружны. Эдуарду считает, что Рикарду слишком щепетилен и помешан на том, чтобы все контролировать. Он просто завидует успеху брата и хочет сам добиться такого же положения. А Рикарду убежден, что Эдуарду слишком безалаберный и что он опасен и для себя, и для окружающих. И оба они правы. Но друг за друга стоят горой. Хотя я считаю, что им было бы лучше, если бы они вообще не имели друг с другом никаких дел.

Она рывком поднялась с кровати и, обнаженная, подошла к окну.

– Смотри, кажется, тебе доведется увидеть настоящую грозу в Рио.

Я подошел и встал рядом, обняв ее за плечи. Небо на горизонте было темным и плотным. Черная полоса росла, быстро двигаясь в нашу сторону. Бриз, дувший из открытого окна, стал мягче, но одновременно тяжелее. Город, еще несколько минут назад залитый светом, словно съежился перед лицом грозных туч. Потом темная масса накрыла все, затянув небо сплошной чернотой и обрушив вниз потоки воды. Огромные капли через открытое окно влетали и в комнату. Двор под нами превратился в тысячи брызжущих водой фонтанчиков, образовавшихся от ударов ливня по лужам, а поверхность плавательного бассейна покрылась мириадами сердитых водоворотов.

– Боже, вот это зрелище, – сказал я.

– Нам лучше выезжать сейчас. Движение в такую погоду становится просто кошмарным.

Мы быстро сполоснулись, переоделись и вышли ловить такси. Устраиваясь на заднем сиденье, я вдруг заметил знакомое лицо. Когда мы тронулись с места, я обернулся и посмотрел в окошко.

– Что там? – спросила Изабель. На кончике ее носа висела капля воды.

– Кажется, я узнал водителя такси, стоявшего за нами. Могу поклясться, это он сегодня утром поджидал кого-то в аэропорту.

– Где он? – Она завертела головой.

Но за плотной завесой тропического ливня было ничего невозможно разглядеть.

– Сейчас не вижу, ни его, ни машины. По-моему, это был "фиат". Синий.

– Ты уверен?

– Честно говоря, нет. Может быть, просто воображение разыгралось.

Она взяла меня за руку.

– Ты просто нервничаешь из-за того, что с тобой здесь случилось. Но Рио не так опасен, как ты думаешь.

– Может быть, может быть. – Время от времени я все-таки оборачивался, но так ничего и не увидел.

С Луисом мы договорились встретиться в яхт-клубе. Поездка заняла без малого час. Машины едва ползли. Потоки воды при малейшем уклоне превращались в ревущую бурную реку, а вода достигала верхнего края колес.

Когда мы добрались до места, уже стемнело. Луис ждал нас. Отец с дочерью крепко обнялись. Мне показалось, что он рад видеть и меня. Клуб располагался у небольшой пристани, и при желании мы могли взять одну из яхт и выйти в исхлестанное водяными плетями море. Ливень постепенно перешел в обычный дождь, и можно было различить высотные здания Ботафого на другой стороне залива и фантастические очертания горы со смешным названием "Сахарная голова", возвышавшейся над городом.

Я пил непременный кайпериньо – ни одному иностранцу в Бразилии не удастся избежать этого напитка, – и ел восхитительно вкусную рыбу, названия которой не удосужился узнать. Луис и Изабель старательно избегали опасных тем, девушка казалась оживленной и счастливой.

– Так тебе не очень хотелось проводить уик-энд в Сан-Паулу, а, Ник? – спросил Луис с улыбкой.

– По-моему, это Изабель не очень жаждала оставаться там.

– Куда ты его водила? – спросил он дочь.

– На Барра да Тижука.

– О, прекрасно. Думаю, тебе понравилось все, что ты увидел, Ник?

– Papai!

Я улыбнулся.

– Один из наших поэтов как-то сказал: "Вода, кругом вода – а выпивки ни капли".

Луис расхохотался, а Изабель почему-то на меня сердито посмотрела.

– Хорошо, что ты смогла выкроить часок повидаться, – Луис, заметив ее взгляд, перевел разговор на другую тему.

– Жаль, что не смогу остаться у тебя на ночь. Надо быть в аэропорту рано утром, да и ты сегодня весь день проторчал в Петрополисе. Нам с Ником проще остановиться в отеле, а уже оттуда двинемся.

Фраза получилась торопливой и сбивчивой. Луис, похоже, обратил на это внимание. Я сделал вид, что ничего не заметил.

Он покладисто кивнул.

– Ничего страшного. Я все понимаю. Ты уже успела привыкнуть к Copacabana Palace, тебе там удобней. В любом случае, – он изобразил шутливый церемонный поклон, – я рад, что ты разделила со мной этот скромный ужин.

Изабель покраснела и сделала вид, что увлечена едой.

– Жаль, что с проектом ничего не вышло.

– Мне тоже. Рикарду раскрутил весь этот скандал. Смех один, мафию приплели... Он просто хотел, чтобы Bloomfield Weiss не увела у нас право на разработку идеи.

– Я так и подумал. То, что писали газеты Освальду, меня не убедило ни в малейшей степени. Да я их, честно говоря, не особо и читаю.

– Но сейчас у нас появился еще один шанс. Власти города очень заинтересованы в аналогичном контракте.

– Вот и хорошо. Что ж, удачи с новой затеей. Значит, завтра вы снова летите туда?

– Летим.

– И не забудь, Ник, что в Сан-Паулу вполне можно выдыхать. А вот вдыхать там не рекомендуется.

Я рассмеялся.

– Учту.

Около полуночи мы наконец встали из-за стола. Дождь превратился в обложной, готовый поливать город всю ночь.

– Вас подвезти? – предложил Луис.

– Нет, не надо, – отказалась Изабель. – Я попросила таксиста, чтобы он вернулся за нами сюда. Наверное, и так уже пару часов прождал.

Луис подозрительно прищурился и хмыкнул. Я увлеченно смотрел в сторону.

– Ну что ж, тогда до встречи, детка. – Он поцеловал дочь, потом протянул мне руку. Я заставил себя посмотреть ему в глаза и с огромным облегчением увидел в них дружелюбие. И больше ничего. Мы обменялись рукопожатием. – Приятно было снова встретиться, Ник. Если соберетесь когда-нибудь в Рио, обязательно загляните ко мне.

– Спасибо. Непременно загляну.

Он побежал под дождем к своему лимузину, а мы нырнули в подъехавшее такси.

– Почему мы не поехали с ним?

– Не знаю. Как-то это... – она запнулась, подбирая слова. – Представь, как он высаживает нас вместе возле отеля.

– По-моему, он и так обо всем догадался.

– Серьезно? Ну, значит, так тому и быть. Кажется, ты ему нравишься.

– Он мне тоже нравится.

Изабель улыбнулась и устроилась поудобней.

– Как же я устала...

После всей выпивки и бессонной ночи я тоже с трудом удерживал глаза открытыми. Дорога впереди была почти пустой, если не считать ехавшей перед нами машины. Вдруг она остановилась.

Водитель выругался и резко затормозил, гневно надавив на клаксон. Внезапно впереди, слева и справа заметались чьи-то тени. Водитель запоздало ударил по кнопке блокировки. Клацнули предохранительные защелки на дверях. Мы сдали назад и тут же почувствовали удар. Я обернулся. Еще один автомобиль перекрыл сзади путь к отступлению. Водитель сменил тактику. Такси рванулось вперед и влетело в машину, остановившуюся перед нами. В ту же секунду его стекло разлетелось вдребезги. В образовавшемся проеме возник пистолетный ствол, а голос за ним резко выкрикнул что-то. Таксист снял руки с баранки и разблокировал левую переднюю дверцу.

Изабель закричала.

Дверца с моей стороны распахнулась, в щеку мне уткнулся ствол пистолета. Мужчина в вязаной шапочке, скрывавшей лицо, что-то прокричал на португальском. Я до сих пор помню его глаза. Карие, с расширившимися зрачками, в которых застыло выражение панического страха. В вырезах для глаз виднелись густые брови и кустики волос, росших на переносице. Пистолет был серебристого цвета, что-то вроде кольта 45-го калибра. Рука, изо всех сил сжимавшая оружие, дрожала от напряжения. Чудо, что сведенный судорогой палец еще не нажал на курок.

Этот тип был на грани нервного срыва.

Крик перешел в истерический визг. Я с трудом выдавил из себя: "Nao entendo"[4]. Он продолжал вопить. Я почувствовал толчок, это Изабель выдернули из машины, но я не мог оторвать взгляда от дула пистолета.

Тип в маске наклонился и, продолжая орать, схватил меня за лацкан пиджака. Я послушно выбрался наружу, под струи дождя. Он толкнул меня в спину по направлению к стоявшей сзади машине. Я слышал, как кричала Изабель, которую волоком тащили в передний автомобиль.

Чьи-то руки нервным рывком спихнули меня в промежуток между сиденьями. Я застрял. Переднее сиденье дернулось вперед, и я упал лицом на пол, вонявший пылью и сигаретным дымом. Один из нападавших сел в нашу машину. Захлопнулась дверца, холодный ствол уперся мне в шею.

Раздался резкий окрик на португальском, и мы рванули вперед. Визжа тормозами, машина заложила крутой вираж, тут же выехав на прямую дорогу. Мы ехали быстро и ровно, однако я понятия не имел, в каком направлении.