"Жемчужины Королевы-Вампира" - читать интересную книгу автора (Ши Майкл)

VIII

Следующим утром мы стояли на западной набережной и ждали, когда неизбежное свершится. Перевозчика мы наняли заранее, он вместе со своим плотом поджидал нас у берега. Вскоре во дворце поднялась невообразимая суета, люди, громко крича, стали выбегать из всех дверей на улицу. До нас донеслось известие о том, что Королева проснулась, посмотрела на себя в зеркало и завизжала.

Мы тут же погрузились на плот. Час спустя перевозчик доставил нас на широкую грязевую отмель у ближнего ко дворцу края трясины – она была так велика, что могла сойти за небольшой островок. Здесь мы и обосновались в ожидании вестей от Королевы, к которой отправили плотовщика с небольшой запиской. Мы специально выбрали самого ушлого перевозчика, надеясь, что он сумеет пробраться к Королеве, несмотря на весь тот переполох, который неминуемо творится сейчас во дворце. Чтобы помочь ему в этом, мы написали на нашей записке: «Относительно Пропавшей Крови Короля Года». Перевозчик только глянул на эту надпись, хмыкнул, налег на весло и через минуту уже скрылся из виду.

Настала очередь самой щекотливой части нашего предприятия. Заставить Королеву передать нам две тысячи черных болотных жемчужин дело не хитрое. Но вот прожить хотя бы еще мгновение после того, как Королева получит недостающую порцию крови – вот задача, для решения которой нужны не только хорошие мозги, но и крепкие нервы.

Именно за этим и ходил Барнар к болотной ведьме. Если вам необходимо обезопасить себя от чар волшебника или волшебницы, – а Королева Вампир была весьма могущественной чародейкой, – надежнее всего прибегнуть к их собственной магии. Основная трудность заключается в том, чтобы заставить их выдать секрет, которому они сами ничего не смогут противопоставить впоследствии. А значит, надо требовать самый действенный прием из всего их арсенала.

Болотная ведьма, конечно, не Вулвула, но узнать мнение профессионала о том, какое самое быстрое существо магия может призвать на помощь человеку, было все-таки необходимо. Правда, какой совет даст она Барнару, я мог бы догадаться и сам, не тратя лишней жемчужины. Но даже просто получить подтверждение собственного мнения, и то не вредно. Она сообщила Барнару, что быстрейшим существом как в верхнем, так и во всех нижних мирах без исключения, считается василиск. Я уже вижу, как ты глубокомысленно киваешь в знак согласия, Тарамат. Погоди, почитай дальше.

Поэтому вдобавок к жемчугу мы потребовали магическое кольцо, которое дает власть вызывать василиска. А пока в ожидании того и другого мы уселись на землю, вытащили из дорожных мешков вино и вяленое мясо, и принялись закусывать.

Жрица Королевы появилась невероятно быстро. Увидев рядом с ней двоих лучников, я тут же сиганул в воду, держа в руках засохшую лепешечку крови, которая стала шершавой и пористой, точно кусок застывшей лавы, и крикнул:

– Луки в воду – живее! – иначе Королеве придется выхлебать всю трясину, чтобы вернуть молодость!

Луки полетели за борт. Копья, правда, остались при солдатах, но это было честно, так как у нас тоже было копье, а ждать, что они просто позволят нам ограбить себя, не приходилось. Плот причалил к островку. Жестами мы велели солдатам держаться подальше. Жрица с двумя кожаными мешочками в руках ступила на землю и остановилась, пристально глядя на нас. Рот ее был плотно сжат, глаза метали молнии. Я продолжал стоять по пояс в воде, так как солдаты по-прежнему были слишком близко. Барнар сказал:

– Время дорого, женщина. Давай кольцо. Обменяемся, когда тварь будет под нами. – Она молча кивнула и перебросила нам маленькое серебряное колечко. Барнар натянул его на мизинец и поднял руки. Заклинание, которому его научила ведьма, было коротким. Веско и выразительно он произнес его вслух. Наступила долгая пауза.

Потом по земле побежали трещинки, отчего весь островок сделался похожим на глазированный керамический кувшин, покрытый паутинкой царапин, и вдруг поперечная борозда разделила его на две половины. Трещины становились все глубже и шире, в них кусками проваливалась глина, и даже я, стоя в воде, чувствовал, как громадная туша толкается и ворочается где-то в глубине. Наконец из взбаламученной трясины показалась конечность, по виду напоминающая лапу ящерицы, но такой величины, что я болтался бы в ней, как тряпичная кукла. Еще секунда, и из разрыва в земле выглянуло гладкое чешуйчатое рыло. Затем почва по обе стороны от него набухла в некоем подобии нарыва, который тут же лопнул, и вся огромная рептилия, раскидывая комья глины, выбралась на поверхность и плюхнулась в воду по другую сторону островка, подняв тучи брызг, от которых я едва успел уберечь драгоценную лепешечку. Тем временем василиск, ни на кого не обращая ни малейшего внимания, развернул слежавшиеся крылья и стал ополаскивать их в воде. Они оказались совсем небольшими, примерно такими же, как плот, на котором стояли солдаты: по сравнению с тушей чудовища они выглядели нелепыми обрубками. Покончив со своим делом, василиск не спеша забрался на островок и устремил взгляд огромных, как мишени для стрельбы из лука, влажно блестящих черных глаз на Барнара.

Василиск не настоящий демон, поскольку почти не умеет пользоваться речью, но все же он подчиняется законам, установленным еще в Великую Эпоху Магии, и является частью силы, унаследованной нами от могучих предков. Ты говоришь ему, куда хочешь попасть. Он относит тебя туда, а ты в благодарность скармливаешь ему кольцо и отпускаешь обратно в нижние миры.

И лучше с ним не хитрить, а отдать ему колечко и не просить больше покататься. Магия держит его в узде ровно до конца первой поездки, а потом его демоническая природа берет свое. Барнар наклонился к обрамленному неровными, точно обгрызенными краями отверстию на голове чудовища, которое служило ему ухом, прошептал название того места, куда нам было надо, и поспешно вскарабкался на его спину. Я тут же выбрался из воды и тоже оседлал демона, пристроившись за спиной у Барнара. Кровяную лепешечку я по-прежнему крепко держал между пальцев, готовый в любой момент швырнуть ее в воды лагуны.

Жрица подошла ближе и широко раздвинула горловины обоих мешочков, которые она держала в руках, чтобы мы могли как следует рассмотреть их содержимое. До сих пор не знаю, что казалось менее реальным: то ли гигантская ящерица под нами, то ли маслянистый блеск двух тысяч черных жемчужин. Жрица сделала еще шаг вперед, держа сокровище в одной руке, а другую протянув за кровью. Совершив обмен с быстротой и ловкостью опытного карманника, я прижал драгоценные мешочки к груди, а Барнар гаркнул: – Вперед!

Просторная, точно пещера, грудная клетка под нами начала медленно наполняться воздухом, который гудел, как зимняя вьюга. С минуту не происходило ровным счетом ничего, и я даже начал слегка беспокоиться, почему это ни жрица, ни лучники не двигаются с места. Никто из них и пальцем не пошевелил, хотя хорошим солдатам вполне хватило бы времени, чтобы своими копьями достать нас обоих. В следующее мгновение нас уже разделяло не менее пятидесяти ярдов.

Чешуя у василиска крупная, как каменные плиты, которыми мостят площади в больших городах, и гладкая, как навощенный пол. По счастью, зазоры между чешуйками настолько велики, что в них с легкостью проходит рука, иначе нам бы ни за что не удержаться на его широченной спине, которую человеку просто не обхватить ногами. В три громадных скачка василиск пронесся над болотами, перемахивая с одной грязевой отмели на другую, точно то были камни, предназначенные для переправы через большие лужи. Его крылья ударили по воздуху раз, другой, и вдруг вокруг нас клочьями овечьей шерсти заклубился туман, а трясина скрылась из виду.

Несколько секунд мы с ревом и грохотом вспарывали облака. Скорость подъема была такова, что у нас с Барнаром пальцы занемели от напряжения: так крепко мы уцепились за спину василиска, боясь свалиться. Но вот мы прорвались сквозь завесу туч и оказались в ясном небе. Под нами, точно бульон в миске с высокими краями, стелился в окружении горных вершин туман. За холмами, впереди по курсу, расстилались, беспощадно сверкая под солнцем, бескрайние соляные степи. И вдруг, сквозь завывание ветра и сухой треск кожистых крыльев василиска до нас донесся ноющий звук. Он шел откуда-то сзади.

Оглянувшись, мы убедились, что на свете есть существо проворнее василиска. Оно – как его имя, для нас так и осталось тайной, – только что выскочило из туманной пелены, идя за нами по следу. Им управлял один человек. До сих пор не могу понять, как ему хватило смелости усесться верхом на утыканную шипами и колючками шею этого существа.

Мне случалось видеть многократно уменьшенные копии той твари, что преследовала нас: это такие жуки на длинных, точно ходули, задних лапах. Их передние конечности, которыми они пользуются вместо рук, снабжены острыми длинными шипами, чтобы накалывать на них добычу. Их плоские треугольные головы украшены выпуклыми шарообразными глазами и деликатными ртами, ради удовлетворения ненасытного голода которых неустанно трудятся колючие лапы. У нагонявшего нас чудовища голова была таких размеров, что на ней свободно можно было бы танцевать. Оно было белым с головы до кончиков лап, и, если бы не два размытых пятна перламутрового блеска, в которые превратились в полете его крылья, мы бы вряд ли разглядели его на фоне белоснежных облаков. Способность гигантского жука с легкостью убить нашего василиска не вызывала сомнений, хотя, вероятно, съесть он сможет лишь чуть больше половины. Мы так же были уверены, что начнет он свое пиршество с нас.

Подгонять василиска было занятием бесполезным: он всегда летает на максимальной скорости, по-другому просто не умеет. Тем временем всадник Королевы поднял свое громадное белое насекомое в восходящую кривую, которая должна была вскоре пересечься с нашим курсом, ибо василиск закончил подъем и теперь летел по прямой. Я содрогнулся, вспомнив, с какой молниеносной быстротой крошечные родственники белоснежного существа выхватывают паука из самого центра его паутины, да так ловко, что ни одна шелковистая ниточка не дрогнет. Этот гигант наверняка может схватить добычу с расстояния в пятнадцать футов; но, что хуже всего, я мог прикрывать наш тыл только одной рукой, другую нельзя было отрывать от чешуи гигантской ящерицы, а не то меня как пить дать сдуло бы ветром.

Мы уже летели над степью. Не надеясь на успех, я схватил копье и приготовился метнуть его в адского жука, который, нагоняя нас, продолжал выглядеть воплощением хрупкости и грации. Две пары задних ног, описывая в воздухе изящные кривые, свободно свисали под удлиненным животом, гладким и превосходно сбалансированным, точно боевые пироги дикарей с юго-восточных островов. Он был уже так близко, что мы могли разглядеть переливающиеся на солнце фасетки его глаз, мучительное напоминание о граненых жемчужинах, которые покоились в двух кожаных мешочках у меня на груди. Еще мгновение, и я уже различал черты лица всадника.

Нет ничего более странного, чем вглядываться в лицо человека, когда вокруг свищут ветра поднебесья, и наверху нет ничего, кроме солнца, а внизу, точно гладкий голый пол, расстилается вся земля, пытаясь прочесть по нему характер и сформировавший его жизненный опыт, точно между вами не ярды заполненной скоростью пустоты, а стол и пара кружек пива в уютной таверне. И все же у меня возникла необоримая уверенность в том, что я правильно разгадал суть его натуры: здравый смысл подсказывал мне, что это наверняка опытный, надежный солдат, не однократно выполнявший сложные поручения наподобие нынешнего. Об этом и о многом другом могло рассказать внимательному наблюдателю и его лицо: шрамы на лбу и на щеках, твердый взгляд ясных глаз, прищуренных против ветра, плотно сжатый рот человека, привыкшего больше думать, чем говорить. Все это вполне укладывалось в образ крепкого, хладнокровного профессионала, который, дождавшись удобного случая, убивает без промахов и без осечек.

Отсутствие сентиментальности и быстрота реакции – вот что помогает хорошим солдатам оставаться в живых. Времени на размышления не было. Моя оценка характера нашего преследователя подсказала следующий шаг, и я, ни минуты не колеблясь, сделал самое трудное, что мне когда-либо выпадало на долю. Схватив мешочек с жемчужинами одной рукой за донышко, другой я рванул его завязки, и, обернувшись, высыпал все содержимое мешка в воздух позади нас. Из груди моей вырвался стон. Жемчужины черным влажно блестящим сгустком устремились к земле, потом, точно пчелы, начали медленно рассыпаться на отдельные рои. Из-за скорости, с которой мы неслись вперед, драгоценности исчезли из виду гораздо быстрее, чем можно было ожидать, но, стоит мне только зажмуриться, и эта картина так и встает у меня перед глазами: тысяча черных звезд срывается в залитую солнечным светом бездну.

Думал ли солдат о том, чтобы предать свою Королеву и раньше, я не знаю. Возможно, догони он нас и заполучи весь жемчуг целиком, его привычка к верности все равно осталась бы непоколебленной, и он с честью завершил бы возложенную на него миссию. Однако вид этих жемчужин, ослепительно сияющих в ясном небе, и четкое осознание того, что они достанутся либо ему, либо неизвестно кому, – все это внезапно заставило его понять, какое богатство он преследует. Если он не последует за ними немедленно, а продолжит погоню, то жемчуг останется в десятках лиг позади, и неизвестно, сможет ли он найти его потом. Почти не раздумывая, он направил своего скакуна вниз.

Я не мог предложить ему меньше, чем всю тысячу: значительная часть потеряется при падении, но оставшегося должно хватить на поспешное бегство и начало новой жизни где-нибудь в других местах. Рано или поздно Королева призовет своего крылатого скакуна назад, а до тех пор солдат должен успеть воспользоваться им в собственных интересах. Да сопутствует ему удача, я не держу на него зла! И все же, как я уже говорил, иногда я закрываю глаза и вижу тысячу ослепительно сверкающих, черных, как смоль, жемчужин, падающих, падающих с небес на землю.

Ну да ладно! Лишняя тысяча жемчужин на двоих означала бы для нас с Барнаром необходимость еще усерднее проматывать деньги. Тогда как солдат наверняка предусмотрительно пустил свои сокровища в оборот, и трясется сейчас, небось, над своими сундуками да боится воров. А мне и так пришлось изрядно постараться, чтобы избавиться от своей доли в пятьсот жемчужин. Только подумай – всего два года потребовалось мне на это! Уж конечно, это – подвиг, стоящий любого из тех, что нам пришлось совершить для завоевания этих черных красоток!