"Алмазная маска" - читать интересную книгу автора (Мэй Джулиан)

10

Из мемуаров Рогатьена Ремиларда

Как и большинство обычных граждан, сразу после получения Землей полноправного статуса в Галактическом Содружестве, что случилось в середине двадцать первого века, – меня особенно интересовала цивилизация лилмиков, создавшая удивительный искусственный мир Консилиум Орб. Именно оттуда во времена Попечительства исходили решения, определявшие судьбу человечества. Там рождались законы, принимались резолюции, но как это делалось – сам механизм власти, – было известно очень немногим. Земных магнатов мы в Консилиум не избирали – мнения нормальных людей по этому вопросу никто не спрашивал; поговаривали, что они там, по сравнению с экзотиками-оперантами, в унизительном меньшинстве. Сначала членами Консилиума, то есть магнатами, можно было стать только по указанию лилмиков.

С другой стороны, никто вроде бы ни от кого ничего не скрывал. В библиотеках хранились специальные дискеты, популярно объясняющие, как работает центральное галактическое правительство. Их можно было купить в любом магазине. Все знали, что магнаты – это сливки человечества, прошедшие долгий отбор под наблюдением Генеральных Инспекторов, которые состояли исключительно из лилмиков. Существа древней расы представлялись этакими полубогами, образцами мудрости и добродетели.

Все магнаты образовывали Консилиум, заседания которого проходили на волнах телепатического эфира – в этот момент все операнты открывали свои сознания и образовывали нечто, предвосхищающее Галактический Разум. Предполагалось, что в подобном состоянии невозможно солгать, утаить что-либо, лицемерить, в противном случае подобный оперант потеряет общественное доверие.

Магнаты с Земли и из других миров проводили на Орбе до трехсот тридцати четырех дней в году – это по человеческим меркам. Этот срок распределялся между сессиями и работой в соответствующем директорате, к которому был приписан тот или иной магнат. Кроме того, постоянно назначались внеочередные заседания, встречи в различных комитетах и подкомитетах, на которых членам Консилиума тоже необходимо было присутствовать.

Не существовало закона, согласно которому все эти обсуждения или принятые решения могли быть засекречены, тем не менее в первые годы Попечительства многое проходило мимо магнатов-землян, тем более что сначала они не могли занимать кое-какие важные посты во властных структурах Галактического Содружества. Скоро стало ясно, что ключ к полноправному участию в управлении Конфедерацией – это обладание информацией. Энергичные, обаятельные земляне сумели добиться впечатляющих успехов на этом поприще. Им помогали нормальные люди, которые работали на Консилиум Орбе, а также симпатизирующие представителям молодой расы экзотики. Однако все это были крохи по сравнению с тем потоком тщательно процеженных новостей, которые распространялись информационным директоратом.

Возможно, поэтому по обилию конфликтов, склок, скандалов, устраиваемых во властных структурах Содружества, землянам в галактике не было равных. Другие расы-основатели – их было пять – давным-давно, добившись взаимной безопасности и предсказуемости в общении друг с другом, не помышляли о реформировании системы. Или, скажем, об увеличении числа своих магнатов. Мы же не только не могли уняться – врожденное самомнение, граничащее с нахальством, ощущение собственной исключительности, желание захватить власть в Галактическом Содружестве толкали нас на самые безрассудные поступки. Сначала их воспринимали как свидетельство незрелости нашей расы, но со временем притязания землян – в чем-то действительно наивные и романтические – начали вызывать обоснованное беспокойство у представителей других цивилизаций. Все чаще и чаще они поднимали вопрос о преждевременности приема Земли в полноправные члены Содружества, и только благодаря нажиму всемогущего Верховного лилмика, который использовал для этого любые средства, невзирая на моральную сторону, наше государство вошло в Конфедерацию в качестве полноправного члена. Таким образом этап Попечительства оказался очень коротким…

Только спустя много лет мы догадались, почему Верховный лилмик поступил именно таким образом.

Работая над своими записками, я прежде всего ориентировался на тех обремененных повседневными заботами граждан, которые до сих пор находятся в неведении относительно обычной рутинной работы государственного механизма Галактического Содружества. Им – огромному большинству жителей нашего государства – предназначаются мои торопливые путаные наброски. Вряд ли дотошный студент, изучающий правительственные структуры Содружества, или человек, знакомый с ними по долгу службы, найдет на этих страницах что-нибудь новое. Поэтому подготовленным читателям я советую: пропустите эту главу и сразу погружайтесь в окрашенный кровью и насилием поток событий, которые случились позже.

Тысячи отдельных планет в Галактическом Содружестве никак не влияли на повседневную деятельность Консилиума. На осваиваемых землянами планетах – да и на древних очаговых мирах – высшим органом власти номинально являлись местные ассамблеи или законодательные собрания, в которые входили как операнты, так и нормальные люди. В задачу этих органов входила подгонка основных законодательных принципов к местным условиям. Таким образом и происходила наладка гигантской межзвездной государственной машины. Решения местных законодательных собраний имели рекомендательную силу – они должны были утверждаться Планетарным Управляющим, Верховным Правителем и полновластным арбитром, который имел право в порядке очередности обратиться с тем или иным вопросом в Галактический Консилиум.

Планетарный Управляющий – их также называли Дирижерами – обязательно являлся исключительной силы оперантом, способным противостоять любому чуждому влиянию. Назначались они Консилиумом с обязательным утверждением Верховным лилмиком. Как ни странно, подавляющее число Управляющих были женщины. Она – или реже он – служили непосредственными проводниками Содружества на обитаемых мирах и считались стражами государственных интересов. Они имели право открыто или тайно отменить любое решение местного законодательного собрания, противоречащее интересам Конфедерации.

Председатели администрации также исполняли обязанности высшего чиновника, рассматривающего жалобы на государственных служащих. Каждый гражданин, – не имело значения, обладает он метапсихическими способностями или нет, – имел право обратиться непосредственно к Управляющему или в его канцелярию и подать протест на любое решение, или закон, или действие, совершенное в отношении него должностным лицом. В качестве основания принималось любое объяснение, даже личное мнение гражданина, что в данном вопросе нарушена справедливость. Подавляющая часть бумаг, ежедневно поступающих в канцелярию Управляющего, касалась конкретных лиц, назначенных на ту или иную должность, или содержала ходатайства по тому или иному частному вопросу. Тем не менее Управляющий (я могу засвидетельствовать это) мог вмешаться в прохождение любого дела, даже если это могло привести к непредсказуемым последствиям.

Некоторым Управляющим нравилось подобное всемогущество, но большинство из них считало свою должность сущим наказанием.

Консилиум являлся верховным законодательным, исполнительным и судебным органом Галактического Содружества, в настоящее время состоящей из шести межзвездных рас. Каждая из них обладает необходимым числом оперантов – это главный критерий вхождения в наше Содружество. Члены Консилиума – магнаты – предварительно отбираются среди сильных в метапсихическом отношении созданий, однако, как ни странно, некоторые из земных оперантов были кооптированы в Консилиум решением Верховного лилмика.

Магнаты происходят из разных слоев общества – социальных ограничений не существовало. Некоторые из них становятся профессиональными бюрократами, однако большая часть посвящает работе в Консилиуме только часть своего времени. Многие из них продолжают работать по своей основной специальности. Сроки сессий Консилиума никогда заранее не оговариваются – все зависит от воли Верховного лилмика. Управляющие обязаны принимать полноценное участие в работе Консилиума, другие магнаты вольны в любое время покинуть Консилиум Орб.

Когда Земля получила статус постоянного члена Конфедерации, состав Консилиума был следующим:

Лилмики 27 членов (с правом вето)

Крондаки 3460

Гии 430

Полтроянцы 2741

Симбиари 503

Земляне 100

Итого 7255

Наше членство в Консилиуме увеличивалось медленно. Это было нелегко, но к 2083 году – к моменту начала восстания – более четырехсот землян заседали на Консилиум Орбе.

Среди населяющих Млечный Путь разумных существ вряд ли встретишь много счастливчиков, которые могли бы похвалиться тем, что побывали на Консилиум Орбе. Туристам и путешествующим бездельникам не было доступа в центр галактической цивилизации, экскурсии там не проводились – только магнаты и их ближайшие родственники, а также служащие административного аппарата имеют свободный доступ на эту территорию. Все остальные граждане могут посещать Консилиум Орб только по личному приглашению полноправных магнатов либо по вызову государственных органов.

В 2052 году я вместе с Дени, Люсиль и другими членами семьи Ремилардов должен был принять участие в инаугарационной сессии Консилиума. В тот день магнаты Земли должны были занять отведенные им места в зале заседаний. К сожалению, в ту пору мне приходилось скрываться в лесах Британской Колумбии, где последняя жена Первого Магната Земли, Тереза Кендалл, должна была разрешиться от бремени. Ей запретили рожать этого ребенка, однако Тереза после долгих колебаний пошла на риск.

Следующая возможность побывать на Консилиум Орбе представилась мне только через одиннадцать лет – в 2063 году. Я был приглашен на знаменитую сессию Консилиума, имевшую роковые последствия для судеб всей галактики. Тогда моего внучатого племянника Марка избрали полноправным магнатом. Получив это звание, галактическая знаменитость одним махом заставила своих врагов проглотить языки. На время… Особый шик той легендарной сессии придал скандал, устроенный Рори Малдоуни. Он к тому же успел публично оскорбить Поля Ремиларда, чем окончательно испортил праздник, проводимый магнатами Полтроя. Или украсил его?.. Это с чьей стороны посмотреть…

На сессию я отправился на звездолете «Скайкомиш-Ривер», где мне довелось пообщаться с друзьями Марка, тоже сильными оперантами – Алексом Манионом, Ги Ларошем, Питером Даламбером и Шигеру Моритой. Они тоже были приглашены на внеочередную сессию.

С этими ребятами я был достаточно хорошо знаком. Они часто заглядывали в мою книжную лавку в Хановере, запросто называли дядюшкой Роги. Так поступали все мои постоянные покупатели. Все они сверстники Марка, мозги у них – надо сразу признать – неординарные. Вскоре каждый из них тоже был выбран магнатом. Манион, Ларош и Даламбер были уроженцами Хановера и знали друг друга с детства. Шиг Морита присоединился к этой компании в Дартмутском колледже, где они жили в студенческом общежитии.

С детских лет Алекс Манион был самым близким другом Марка. У меня был короткий роман с его матерью Мирандой, которая в ту пору долго вдовела. Она работала в моем магазинчике… В годы Метапсихического Восстания Алекс оказался ближайшим помощником Марка, его правой рукой, серым кардиналом руководителя восстания… Ни Клу, ни Хаген – дети Марка, вернувшиеся в двадцать второй век из эпохи плиоцена – так и не поверили, что между ними могли существовать дружеские отношения, потому что эры – или, точнее, вечности – спустя Марк и Алекс стали заклятыми врагами. Так же как и Марк, Манион был многообещающим «гением», чей IQ note 9 считался «бесконечным». Высокого роста, неловкий, стеснительный, субтильного телосложения, с массивной нижней челюстью, выпиравшей подобно бетонному блоку… Взгляд мечтательный – вероятно, пописывал стишки. У него был чудесный баритон, из поэтов предпочитал Джилберта и Сулливана. Этот парень казался куда более замкнутым в себе, чем Марк. Десять лет он сопротивлялся получению звания магната, пока товарищи из кружка революционеров не надавили на него.

Особенно силен Алекс как творец (в метапсихическом отношении), а также в дальновидении и сокрушающей способности. Его конек – исследования в области динамических полей. Здесь он вскоре стал ведущим авторитетом на Земле. После защиты докторской диссертации в Принстоне, штат Нью-Джерси, он по большей части работал в Кембридже, где познакомился с небезызвестной Аннушкой Гаврыс, матерью Маши Макгрегор-Гаврыс. В 2080 году он попал в последний перед восстанием список кандидатов на Нобелевскую премию по физике, но после разрыва с Содружеством и вступления в ряды мятежников, после публичных призывов к восстанию и организации беспорядков на Консилиум Орбе, он остался за чертой претендентов.

Семья Ги Лароша, по прозвищу Бум-Бум, относилась к тому же избранному кругу, что и Ремиларды. В жилах их представителей текла смешанная американская и французская кровь. Казалось, он был менее умен, чем другие ребята из окружения Марка. Это был крепко сбитый, сильный парень, завзятый спортсмен – лыжник, рыбак, любитель носить рубашки с короткими рукавами. Он их даже зимой надевал, чтобы все видели его пятидесятисантиметровые бицепсы. В юности лицо его, в противовес прекрасно сложенному телу, казалось вырубленным топором. Такое уродство даже сочувствие вызывало, его так и звали в нашем городке – «забавный паренек». Позже с помощью оздоровительного автоклава он изменил внешность и превратился в киношного красавца соблазнителя, но я всегда, вспоминая о нем, представляю того милого, недалекого силача-уродца. Теперь, когда на лице Бум-Бум Лароша появлялась улыбка, даже сильные, разумные мужчины готовы были пойти за ним в огонь и в воду, а самые стойкие женщины таяли, как облитый шоколадной глазурью эклер. В нем ощущалось несокрушимое обаяние тридивизионного победителя, разве что лаврового венка не хватало… Однако я не завидую тем, кто каким-либо образом сумел разозлить его. Вряд ли им удастся уйти целыми и невредимыми. Характер у него вспыльчивый.

Ги Ларош силен как творец и как сокрушитель. Выучился он на юриста и сразу после университета поступил в полицейское управление, обслуживающее Новую Англию. Взяли его на должность ведомственного инспектора. Тогда же он вступил в особый, состоящий из людей, легион при Галактическом Магистрате, где быстро зарекомендовал себя с самой лучшей стороны и через несколько лет получил звание магната. Он имел все шансы стать главой полицейской службы Земли, однако события вскоре пошли совсем другим путем.

Питер Поль Даламбер-младший – старший внук Глена Даламбера и Колетт Рой, которые входили в Группу Дени Ремиларда, члены которой стали основателями Дартмутского колледжа. Сразу после того, как Филип Ремилард ушел в отставку с поста главного исполнительного директора в промышленной группе «Ремко индастриз», на его место был назначен Питер Поль-старший. Дело в том, что Филип был выбран в Консилиум, где занял пост главы коммерческого Директората. Старшая тетка Пита, Аврелия, вышла замуж за Филипа, а младшая, Жанна, была первой женой Мориса Ремиларда.

Пит был один из тех хватких молодых парней, которые всегда умели устроиться в жизни. Правда, юный Даламбер обладал широкой натурой и частенько помогал другим и по службе, и в частной жизни. Крохобором и откровенным карьеристом он никогда не был, тем не менее жила в нем эта самая деловая жилка. Дело, за которое он брался, можно было считать выполненным. В компании Марка все проблемы, связанные с организацией и обеспечением рыбалки, турпохода, экскурсии, всегда ложились на плечи Даламбера. Управленец и организатор он от Бога – я, по крайней мере, равного ему в этой области не встречал. Пользовался успехом у женщин. Учился на факультете вычислительной математики в Дартмутском колледже, потом в школе бизнеса. Превосходный исполнитель… Мог далеко пойти… Фу-у, что еще из анкетных данных? Вроде бы все важное сказано, разве что стоит повторить еще раз – мог бы далеко пойти, если бы… Если бы Марк не пустил его таланты по другому руслу.

Шигеру Морита родился в Японии, учился в Дартмуте, университете Джона Хопкинса в Кембридже. Его метапсихический дар относился к сфере целительного искусства и сокрушения. Это тихий, не расстающийся с книгами, полностью погруженный в учение молодой человек. Вежлив и аккуратен, как все японцы. Вырос в выдающегося биофизика. Его хобби – фортепианный джаз и полеты на дельтаплане. Шиг невысок, скромен и, казалось, никак не мог поверить, что способен нравиться женщинам. Занимался он вопросами микроанатомии и электрохимическими реакциями, что в конечном счете и привело к созданию церебральных генераторов нового типа.

Именно Шиг Морита оказался тем человеком, кто убедительно доказал, что проект Ментального человека имеет под собой твердую научную базу. Более того, он первым получил конкретные практические результаты. Без его помощи Марк Ремилард никогда бы не стал руководителем восстания, не смог бы погубить более четырех миллиардов человек в развернувшейся космической гражданской войне и никогда бы не превратился в духа нашей семьи.

На пассажирском лайнере «Скайкомиш-Ривер» «фактор деформации» составлял 180 Дф, что было несколько больше той величины, которая мне по нраву, однако с помощью специальных болеутоляющих пилюль и обязательной рюмки виски – и не одной! – между прорывами в гиперпространство мне удавалось справиться с болью. Подобное незавидное положение давало мне определенное преимущество. Когда приятели Марка убеждались, что я набрался достаточно и меня «крючит» от боли, они снимали защитные экраны, и все их мысли – пустяковый, но, как оказалось впоследствии, имеющий глубокий смысл треп – становились мне доступны. Вообще, тот полет навсегда запомнился – никогда более в моей жизни приятное так гармонично не сочеталось с полезным. Плавательный бассейн, солярий, гимнастический зал, бар, устроенный с совершенным подобием земного ухоженного садика – и я с бокалом хайбола в руке… Разве это не здорово!.. Рядом веселая молодежь, чьи разговоры в основном сводились к перечислению амурных побед. Лидерами в этих гонках, конечно, являлись Бум-Бум Ларош и Питер Даламбер. На их похвальбу Шиг и Алекс Манион резонно возражали, что качество иной раз куда важнее количества.

В ту пору Марк еще был близок со мной. Делился своими бедами и тревогами… В то время его больше всего беспокоило стремление отца отговорить – или заставить? – сына от продолжения исследований в такой щекотливой области, как церебральные генераторы. Поль любыми способами пытался не допустить, чтобы в семье, кроме отщепенцев, Северена и Адриена, появилась еще одна паршивая овца. Ради справедливости следует заметить, что если я был в курсе его, так сказать, публичных дел, то в душу он меня не допускал. Как, впрочем, и никого другого… Марк по складу характера был одиночкой. Нет, он участвовал во всех развлечениях, что устраивались на борту звездолета – вечеринках, танцах, экскурсиях по этому обширному техническому чуду, девушки с высокими метапсихическими потенциалами так и увивались вокруг него. Парень он был видный – высокий, поджарый. И личиком вышел… Прибавьте незримую маску гордого, непонятого людьми борца с консерваторами и рутинерами – и вот вам готовый портрет романтического героя. Этакий Чайльд Гарольд от науки!.. Марк холодно относился к ухаживаниям и намекам, пылким взорам, заманчивому смеху – я с интересом наблюдал за ним, ожидая, когда же гаэльская кровь наконец взыграет в нем.

Я ошибся.

Пообщавшись с ним поближе, послушав их мысленные беседы, я скоро понял, что Марк и романтический герой – вещи несовместимые. Он являл собою самую худшую разновидность свихнувшегося на технике гения. Это был наивный юнец – в свои-то двадцать пять лет! – и скоро я понял, что выше этого состояния ему в жизни не подняться. Даже не юнец, а ребенок… Он, например, всерьез утверждал, что всякие там любовные увлечения – пустая трата времени и энергии. Что мозги даются человеку один раз в жизни и использовать их надо так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно… И так далее…

Чему, собственно говоря, удивляться?

Подобное лицемерие – точнее, «поза» – качество, присущее многим Ремилардам. Да-да, именно лицемерие – наивное, бессознательное, ведущее к тяжелым последствиям не только для конкретной личности, но и для миллионов других, окружающих ее людей. Потому что мы – Ремиларды, и с этим нельзя ничего поделать.

Марк – юнец? Кем же тогда является его дедушка Дени, мой брат, который на старости лет всерьез – я убежден в этом – как-то признался мне, что он всю жизнь мечтал принять обет безбрачия и посвятить свою жизнь науке, если бы в молодости его духовный наставник не раскрыл ему глаза и не указал на святую обязанность «продолжения рода». Оказывается, семеро детей, которых он «настругал» с Люсиль – это его крест, а в общем-то сексуальное наслаждение совсем не интересует его. Я не знал – плакать или смеяться по этому поводу. Мало того, нарожав детей, он еще и монографию по сексологии оперантов написал. Во-от такой том!.. Книга яркая, но совершенно неубедительная, я бы даже сказал, – нездоровая. Мне верить можно, ведь я являюсь пионером в этой области.

Наиболее даровитый его отпрыск Поль тоже в молодости успел пожеманничать, пока не встретил оперную примадонну Терезу Кендалл, сумевшую разбудить его. Когда их любовь угасла, для компенсации упущенного времени Поль ударился во все тяжкие. Пока ему не встретилась Лора Трамбле, он ни одной юбки не пропустил. Лора на какое-то время прочно вошла в его жизнь. Тот факт, что она была замужем за ирландцем Рори Малдоуни, позже ставшим магнатом, казалось, их совсем не интересовал. Бедный Рори относился к своим рогам со старомодной терпимостью. После неожиданной, ужасной и довольно-таки странной смерти Лоры Поль словно с цепи сорвался и в добавление к законным Марку, Матье, Мари, Мадлен, Люку и Джону он родил еще тридцать восемь внебрачных детей.

Когда Марк был подростком, он как-то признался мне, что его сводит с ума «врожденная ограниченность человеческого тела». Он так выразился… Когда наступил период полового созревания, а это оказалось для него неожиданностью и серьезным ударом, Марк заявил, что нашел способ, как побороть эту «преступную» страсть.

Я попытался вразумить его – начал объяснять, что опасно вмешиваться в естественный ход вещей, экспериментировать над гормонами; что подавление потенции может привести к самым серьезным психическим сдвигам. Он только криво ухмылялся – скоро эта усмешка стала знаменита на всю галактику. Что было делать? Размышляя о Марке, я склонен согласиться, что у сына такого отца мозги действительно должны быть набекрень, однако поверить в его врожденное отвращение к сексу я никак не мог.

Когда появится одна-единственная женщина – загадал я, – тогда посмотрим. Тогда Марк, возможно, поймет, что он такой же человек, как и все остальные.

Я дождался… Правда, ждать мне пришлось семнадцать лет.

Марк много рассказывал мне об Орбе – впрочем, так же, как и его брат Люк и сестра Мари. В подростковом возрасте каждому из них довелось побывать в этой столице в качестве – как бы сказать? – пажа при отце или тете Анн. Они исполняли мелкие поручения, там же учились, сдавали зачеты по различным дисциплинам, изучаемым в колледже, ведь сессии Консилиума иной раз затягивались на несколько недель. Самым захватывающим развлечением на этом сказочном планетоиде была возможность посещать и участвовать в различных праздниках, устраиваемых представителями той или иной расы. Всего на Консилиум Орбе было тридцать два отдельных анклава – во время той сессии, когда мне удалось побывать на Орбе, сначала даже сектор лилмиков был открыт для посещения. Также нам удалось принять участие в некоторых заседаниях, на которые допускали публику. Мне особенно запомнилась церемония выборов новых магнатов.

В конце полета большинство пассажиров-оперантов «Скайкомиш-Ривер» собрались на восьми наблюдательных палубах, чтобы не упустить мгновение, когда, прорвав суперповерхностную пленку, звездолет вынырнет в трехмерном пространстве и нашим глазам откроется гигантская космическая станция размерами с небольшую планету, вращающуюся вокруг невиданной редчайшей звезды Телонис. По глупости я решил воздержаться от приема болеутоляющих пилюль – даже не выпил ни капли в ожидании замечательного зрелища. Не дай Бог что-нибудь упустить! Век себе не прощу!.. Старый дуралей!.. В то самое мгновение, когда все собравшиеся на смотровой палубе перед распахнутым в серое, бесформенное, клубящееся бездонье иллюминатором услышали характерное «цанг», потом еще раз – «цанг», что-то или кто-то вонзил мне в темя дюжину цепких острых коготочков и принялся рвать мой разум на мелкие куски. Я едва удержался, чтобы не закричать от боли. Постановка защитного барьера была моей самой сильной ментальной способностью, и я сделал все, чтобы окружающие ничего не заметили. Однако дрожь в руках мне скрыть не удалось, Шиг Морита тронул меня за плечо и участливо спросил:

– Все в порядке, дядя Роги?

Трое его товарищей тоже озабоченно посмотрели в мою сторону.

– Конечно, ребятки, – я принял бравый, независимый вид, – так, легкое недомогание…

– В вашем возрасте надо бы использовать болеутоляющие средства, – заметил Алекс Манион. – Тем более при прорыве суперповерхностной границы… Сразу бы приняли ударную дозу…

Чертов щенок! До сих пор не может простить, что я спал с его матерью!..

– Послушай, Алекс, – сказал я. – Мне всего сто семнадцать лет, я, как и любой другой Ремилард, бессмертен. Понимаешь, я – вечен, в том числе и в смысле здоровья. Так что не надо обращаться со мной, как с баскетбольной корзиной.

Туша Бум-Бума маячила передо мной и загораживала иллюминатор. Я перебрался вперед, чтобы не упустить ни малейшей детали из потрясающей картины, которая вдруг открылась перед нами.

За толстенным кристаллическим стеклом сейчас должна заполыхать самая редкая диковинка нашей галактики – звезда Телонис.

Где же она?

Серое лимбо, разбежавшись цветными разводами, погасло, и за пределами корабля открылся все тот же черный вельвет космоса, утыканный золотистыми, серебряными, голубоватыми, багряными точками. Глубокая торжествующая пустота!.. Никакого светила, никакого планетоида!.. В те годы я вряд ли мог назвать себя опытным путешественником, однако на планетах со смешанным населением Авалоне и Оканагоне мне удалось побывать, а также на Ассавомпсете (сначала ее заселяли выходцы из Северной Америки, потом там тоже все перепуталось). Посетил я и «японский» мир Езо – вот уж чудненькое место. Более живописного мира я не встречал. Атмосфера там была необыкновенно прозрачная, оттого, может, так прекрасны там восходы и закаты. Побывал я и на «французской» планете Блуа. И каждый раз перед глазами пассажиров звездолетов являлось нечто грандиозное, пылающее, раскаленное… Ну, конечно, не совсем раскаленное – ученые Галактического Содружества еще за несколько лет до Вторжения составили каталог пригодных для расселения землян миров. Все они находились в системах, где звезды имели желтый цвет и принадлежали к спектральному классу G2 с нормальной светимостью.

Теперь же не было ничего похожего. Правда, я знал, что Телонис относится к карликам, к какому-то необычному подвиду, но так или иначе это была звезда – значит, мы должны были лицезреть нечто масштабное, впечатляющее, а не тусклый светлячок, чуть побольше других ярких пятнышек, на который указал пальцем Алекс Манион. Насчет других звезд все ясно – они располагались от нас на расстоянии многих световых лет, но эта?! Диковинка-то!.. Чудо природы!..

Когда мои глаза привыкли к темноте и поляризованному свету, пропускаемому стеклом иллюминатора, я увидел, что увеличивающийся на глазах Телонис – это миниатюрная, густо-белая, с желтоватым отливом звезда. Сверкающий пятачок по краю покрыт величаво колыхающейся бахромой багряного и оранжевого цветов. Что-то подобное ворсистой оболочке какого-нибудь земного микроорганизма… Светящаяся двойная корона окружала это карликовое солнце. Внутренний ее обод состоял из искрящихся, жемчужного оттенка лучиков, выходящих из полюсов светила и, словно магнитные линии, сбегавших к экваториальной плоскости, где они соединялись, образуя голубовато-серый, ровно горящий пояс. Еще более впечатляюще выглядела внешняя прозрачная сфера, окружавшая Телонис. Облако прозрачно-зеленоватого, с малиновыми, фиолетовыми и лазурными прожилками замерзшего газа украшало звезду. Я бы сравнил облако с пузырем, в центре которого вращалась яркая точка.

Чем дольше я смотрел на удивительное космическое тело, тем сильнее вид его привораживал взгляд.

– Боже мой! – Шиг Морита выдохнул за моей спиной. – Что бы это могло значить? В системе Тельца ему бы никогда не удалось сотворить что-нибудь подобное…

– Это же не Телец, – возразил Алекс Манион. – Звездочка была окончательно стабилизирована около шести миллионов лет назад. В ту пору она была обычным белым карликом, потом лилмики вмешались в естественный ход вещей. Теперь мы можем воочию наблюдать артефакт…

Я ничего не понял из их разговора, поэтому задал сам собой напрашивающийся вопрос.

– Зачем? – потом подумал и добавил: – И как?

– Очевидно, – ответил Алекс Манион, – чтобы оно стало таким приятным на вид. А то болталось какое-то неуравновешенное чучело, того и гляди, космическую катастрофу устроит… А сейчас любо-дорого поглядеть…

Я укоризненно посмотрел на него.

– А если серьезно?

– Если серьезно, – нахмурился Манион, – никто не знает, как им удалось. Даже крондаки… Мы с Марком сейчас работаем над теорией, однако не хотел бы утомлять вас деталями… Одним словом, возможно, она даст приблизительный ответ на ваш вопрос. Сам по себе Телонис чуть поменьше нашей Земли, а вот радиус внешней газовой сферы – вот той, зеленой, – что-то около пятисот миллионов километров. Консилиум Орб – единственное планетарное тело, вращающееся вокруг него. Некое искусственное спутниковое образование… О, мы почти достигли его северного полюса.

Я напряг глаза и только тогда заметил в сияющей вуали, заполнившей все поле зрения, почти у самого нижнего среза иллюминатора непроглядно-черный кружок. Через какое-то время он превратился в знакомую каждому первоклашке в Галактическом Содружестве сферу. Диаметр ее составлял почти полтысячи километров, по ее поверхности то тут, то там были разбросаны светящиеся пятна. Мы взяли курс на одно из таких пятен, и, когда металлический бок планеты заполнил почти все поле зрения корабельного иллюминатора, до меня наконец дошло, что мы причаливаем во входном шлюзе космопорта, построенного в анклаве землян.

Итак, мы прибыли в точку пространства, которую можно смело назвать сердцем Галактического Содружества.

Марк, одетый в расшитую цветными узорами эскимосскую парку, джинсы и модные тогда ботинки от Бина, ждал нас на металлическом пирсе. Как всегда, на его лице светилась сардоническая ухмылка – мне он тогда показался дьяволом, пребывающем в отличном расположении духа. Рядом с ним возвышалась – мне еще ни разу не доводилось встречать подобную великаншу – красивая женщина с точеной высокой шеей, замечательными волосами, зачесанными наверх и собранными в большой, волнующий сердце узел. Отдельные локоны выбивались из-под заколки и струились вдоль висков до самых плеч. Голубоглазая, с молочно-белой кожей, с выделяющимися на лице темными высокими бровями вразлет и длинными пушистыми ресницами, пухленькими губками и маленьким подбородком, – она произвела на нас ошеломляющее впечатление. Надето на ней было нечто обтягивающее – трико не трико, платье не платье – в любом случае этот наряд подчеркивал ее гибкую и тонкую фигуру.

Богиня, недоступная, завораживающая!..

Мысли ее были скрыты за плотным защитным экраном, а вот мои оказались совершенно нараспашку – читай кто хочет, что происходило в моей душе. Впрочем, и у моих спутников тоже…

Марк, казалось, не обратил никакого внимания на то, какое впечатление произвела на нас женщина – он деловито по очереди представил нас, потом назвал ее имя:

– Гражданка Лайнел Роджер. Родом с Оканагона. Она – помощник по особым поручениям недавно назначенного Планетарного Управляющего планетой. Точнее, Управляющей… Лайнел была так добра, что выбрала время, чтобы помочь мне выйти из одного очень сложного положения.

Прекрасная Лайнел на мгновение прикрыла глаза.

– Это такой пустяк, Марк Стоит ли вспоминать о нем, тем более сейчас, когда мы встретили твоих друзей и дядю Роги.

Мы все пятеро заулыбались, как обезьяны.

– Давайте-ка пройдем поближе к выходу, – предложил Марк. – По пути поговорим. Ваш багаж уже отослан.

– Вот сюда, пожалуйста, – ласково улыбнувшись, пригласила гражданка Рождер. Мы покорно, все, как один, шагнули на эскалатор, который, опустив нас на нижние этажи, плавно перешел в движущуюся дорожку. Теперь мысленный разговор пошел веселее.

Марк. Я выбрал себе жилье на Консилиум Орбе еще тогда, когда проходил первое представление на звание магната. Это в местных Альпах, так что мы сможем покататься на лыжах. Вы теперь мои гости. К сожалению, мне не хватило времени полностью обустроить жилище… Дело в том, что я получил требующее беспрекословного выполнения указание свернуть работу над ЦГ. Вы понимаете, о чем идет речь… Вот я и завертелся – ведь в отведенные для сворачивания работ сроки я решил срочно изготовить рабочую модель СВУ Е-15, чтобы доставить ее на Орб. Здесь моим домиком занимался инспектор по размещению населения из хозяйственного управления планетоида. Одним словом, доверился растяпе… Я прилетел сюда вместе с Люком, Мари и Джеком в полной уверенности, что все готово для вашей встречи… Да, на прошлой неделе… И обнаружил, что мне выделен маленький охотничий домик – что-то похожее на букву А, рассчитанный только на одного человека. Я в контору, местные чиновники только руками разводят – мол, в здешних Альпах мест больше нет.

Лайнел Роджер. Консилиум будет отмечать пятидесятую годовщину Вторжения на Землю. По этому случаю около сотни человек будут удостоены звания магнатов. Большинство из них прибыло с друзьями, так же как и полноправные члены Совета. Поэтому в земном анклаве не повернуться.

Мысленный голос Марка прозвучал холодно и строго;

Мы еще на прошлой сессии предупреждали лилмиков, что скоро здесь начнется столпотворение. Они обещали увеличить площади, отведенные жителям Земли, – и вот результат! Что теперь делать? Я рассчитывал распределить вас между моими родственниками, но и здесь возникли проблемы. Трое могут устроиться в папиных апартаментах – они достаточно просторны, к сожалению, у дяди Фила и тети Аврелии всего по одной свободной комнате. Не могу представить, что вам придется делить комнаты с их детьми в Палиули.

Лайнел одарила нас – и в первую очередь Марка – ослепительной улыбкой:

Территория Палиули очень даже неплохое местечко для тех, кто любит жариться на песочке под тропическим солнцем. Красота!.. Из кустов по границе пляжа доносятся звуки гавайской гитары… Куда ни бросишь взгляд, везде орды русских магнатов… Странное дело – они всегда устраиваются под кокосовыми пальмами и бочонками хлещут банановый ликер. И конечно, море, во всю ширь, ласковое, спокойное… Так и хочется напустить на них небольшой ураган.

Все опять дисциплинированно рассмеялись. Наконец мы сошли с дорожки и вышли на перрон местного метро. Тогда меня и кольнуло – что-то здесь не так. Что-то не складывалось в отношении Лайнел. Было в ней что-то притягивающее и одновременно пугающее. Необычная красота?.. Но она ничем не напоминала роковую женщину. Манеры, обращение вполне дружественны и приятны. Она была интеллигентна, умна, даже скромна для операнта такого высокого ранга. И все равно я не мог отделаться от беспричинной тревоги.

Распахнулись двери подскользившей к нам безынерционной капсулы – в вагончике мы оказались единственными пассажирами. Капсула мягко, незаметно тронулась и помчалась по туннелю, проложенному через внутренние помещения Орба. Окон в салоне не было. Устроившись в удобных креслах, мы продолжили беседу.

– Обещаю, что в Альпах вы скучать не будете! – объявил Марк. – Не на пляжах же Палиули торчать все свободное время!.. Конечно, можно было бы разместить вас в одном из больших отелей в центральном секторе, но там сейчас тоже такая давка. Как в Бостоне!.. Я уж было собрался построить перед моим шале громадную иглу – вот тут-то мне и посчастливилось встретить Лайнел. Она разрешила все проблемы. Через минуту-другую вы сами все увидите.

Марк и Лайнел обменялись заговорщическими взглядами.

Я спросил себя: что за чертовщина?

Ни единой мысли не вылетало за пределы их защитных экранов. Я уверен, что в тот момент никто, кроме меня, не заметил странности в их поведении. Шига Мориту интересовали исключительно подробности устройства, жизнеобеспечения, организации работы технических служб, он дотошно расспрашивал Марка о том о сем. Марк с видом знатока отвечал ему.

Может, мне привиделись эти странные, имеющие какое-то тайное значение взгляды, которыми обменивались мой внучатый племянник и загадочная красотка?

Прежде чем я смог придумать что-нибудь вразумительное, раздался мелодичный звонок. Капсула остановилась, раздвинулись дверцы. Лайнел Роджер с ласковой улыбкой пригласила:

– Сюда, пожалуйста.

Мы вышли на перрон, устроенный внутри огромного зала ожидания, – и замерли от неожиданности. На стене сверкала гигантская идеограмма, понятная всем жителям галактики, и ниже надпись, сделанная знакомыми латинскими буквами.

Территория Биритон – Полтроя

Все вокруг сияло умопомрачительной роскошью.

– Веселенькое дерьмецо! – оглядевшись, сказал Бум-Бум Ларош.

Шиг Морита хихикнул.

– По сравнению с домами полтроянцев это просто серость, – заметил Алекс Манион. В отличие от других ему уже доводилось побывать на полтроянской планете Фомирон-уу-Питон.

Даже если кто-то знаком – видел по тридивидению, слышал от путешественников – с привычками жителей этой планеты, с их маниакальным стремлением к чудовищно богатому декору, все равно ему будет интересно узнать, что представляла из себя обычная станция обычного метрополитена на территории Полтроя.

Вообразите невероятную, переходящую всякую грань разумного помесь провинциального железнодорожного вокзальчика девятнадцатого века – периода начала строительства железных дорог, с нарочито шибающей в глаза крикливостью Диснейленда и усердно преувеличенной роскошью внутренних помещений какого-нибудь восточного владыки. Представьте метры, десятки метров самой тонкой и искусной резьбы по дереву, покрытой позолотой, посеребренной, изображающей сплетения виноградных лоз и спелых кистей; балки и стропила, выполненные в виде стволов финиковых пальм; гаргольи note 10, чье уродство буквально завораживало взгляд; оконные витражи, склеенные из мельчайших кусочков цветного стекла. Прибавьте сюда невероятных размеров печь, облицованную глазурованной плиткой и больше напоминающую волшебный фонарь; стоявшие вдоль печи скамьи из золота – сиденья обтянуты кожей малинового цвета… На стенах огромные медальоны из эмали, встроенные зеркала – свет в фасцах ломался на радужные блики, – дверные ручки тоже из золота, украшенные крупными рубинами. Наборный пол в китайском стиле…

Блеск, сияние, игра цвета – вот, граждане, что такое Полтрой! Зал был настолько роскошен, что пропадало впечатление эклектичности всего собранного здесь. Богатство не подавляло – скорее удивляло, завораживало.

На станции было жарко и душно, однако понизу ковром расстилался морозный воздух. На меховом коврике у входной двери поблескивали капельки воды.

Лайнел Роджер поманила нас к выходу.

– На улице холодновато, вы можете включить свои личные обогреватели. Если хотите… Нас уже ждут… – неопределенно добавила она, и мы гурьбой, посмеиваясь и поддразнивая друг друга, потянулись к порогу.

Дверь распахнулась, и мы вышли в морозную звездную ночь. Раздвоенный серебристый рукав Млечного Пути сиял над головами. Станция, казалось, была расположена на широкой, заваленной снегом, лесной поляне. Медные лампы скупо светили на стене вокзала, их сиянье дробилось в сосульках, свисающих с крыши, цветной рябью ложилось на похрустывающий под ногами снег.

В конце короткой расчищенной дорожки нас ждали сани – карета, установленная на гнутые, с лебедиными шеями полозья, чем-то напоминала экипаж, в котором Золушка отправилась на бал к королю.

Внутри оказалось достаточно просторно для семерых человек. В сани была впряжена четверка неизвестных мне экзотических скакунов. Рысаки как рысаки, только уши длинные, обвисшие, на головах рога и очень короткие пушистые хвостики.

– Бог мой! – не удержался Пит Даламбер. – Это же пушистые джекалопы!.. Мифические существа американского Запада… Большие кролики с рогами.

– Полтроянцы называют этих животных джинги, – объяснил Марк. – Это роботы, конечно. На их собственной планете самодвижущиеся сани и рокрафты – обычные средства передвижения. А вот джинги для них примерно то же самое, что для нас лошади. Теперь они разводят этих животных из сентиментальных соображений…

– Всем на борт! – шутливо скомандовала Лайнел. – Сейчас тронемся.

Веселая девушка, отметил я про себя, плотно прикрывшись защитным экраном. Слишком веселая… В санях было тепло, уютно и просторно, что неудивительно. Как я убедился, выше всего на свете полтроянцы ценили комфорт. Лайнел устроилась на облучке, подхватила вожжи, тряхнула ими, неожиданно свистнула, потом что-то деловито сказала в переговорное устройство. Механические джекалопы потешно взяли в галоп – все в ногу, при этом хвостики у них тоже дернулись одновременно – мы чуть не лопнули от смеха. Сани помчались по лесному проселку. Весело зазвонили под дугами переливчатые бубенцы.

Поездка оказалась недолгой. Дорога ныряла под гору, взлетала на холм, по обочинам теснились вековые деревья, на нас сыпался снег, и в прогалах между ветвями проглядывали и помелькивали звезды. Скупое сияние зимней ночи разливалось по лесу – то ли от чистого снега, то ли от древесных стволов, ведь мы ехали по редкому березняку, где вперемежку росли старые ели. Неожиданно сани выскочили на опушку, заскользили по целине, и через несколько минут мы вновь оказались под сенью темных елей. Впереди едва заметно пробивался свет. Лайнел правила как раз в ту сторону. Наконец сани подскочили к крыльцу.

Самого дома видно не было, только кое-где между деревьев посвечивали окна, однако строение было огромное – это стало ясно сразу, потому что пристройка, куда подъехали сани, сама была похожа на небольшой дворец.

Мы выбрались из экипажа. Симпатичные, покрытые шерстью роботы покорно стояли в упряжке, натуральный парок вылетал из их ноздрей.

Должно быть, Марк или Лайнел послали мысленный сигнал о нашем прибытии, потому что двери неожиданно распахнулись, и на порог выскочил миниатюрный, одетый в украшенную бриллиантами тунику полтроянец и радостно запричитал:

– Вы уже здесь!.. Боже правый!.. Вы уже прибыли!.. Тысяча приветствий… От самого сердца!.. Заходите, дорогие гости!..

Экзотик подбежал ко мне, схватил за обе руки, принялся кружить прямо в снегу. Лицо его сияло от радости.

– Роги, Роги, старикан ты мой ненаглядный!.. Ты забыл меня? Это же я, Фритизо-Пронтиналин.

– Черт побери! – воскликнул я. – Неужели это ты, старый Фред?

Конечно, я сразу узнал его. Знакомство у нас было давнее – лет десять назад по приказу Верховного лилмика этот парень спас меня, Терезу Кендалл и только что родившегося Джека Бестелесного. Он переправил нас в глухие лесные дебри Британской Колумбии. Фред был коллегой Дени, они уже несколько десятков лет переписывались между собой. Полтроянец одно время преподавал в Дартмутском колледже – по инициативе Дени был последним приглашенным профессором, ведущим курс психогеоморфологии. В то время он и его жена Мини стали самыми близкими друзьями Ремилардов. С тех пор как они вернулись на родную планету, я его не видел. Как раз во время работы в Дартмуте Фред и его жена получили звание магнатов.

Марк представил хозяину Алекса, Пита, Бум-Бум Лароша, Шига. Тот сразу начал называть их сокращенными именами, тем самым подтверждая отличное знание земного языка и знакомство с нашими обычаями. Затем он пригласил нас в дом, извинился за отсутствие Мини – ей пришлось принять участие в заседании какого-то Директората. Мы столпились в маленьком и низком в сравнении с внешними размерами флигеля фойе. Стены здесь были выложены камнем… Принялись стряхивать снег с обуви, потом, раздевшись, потянулись гуськом вслед за Фредом вверх по очень длинной крутой и узкой для нас, людей, лестнице в глубь дома, который потом, при свете дня, оказался чем-то подобным высокой скале с растущими на ней вековыми елями.

Фред не утихал – возгласы радости, безудержного ликования, ахи, охи так и сыпались с его уст. Мы не отвечали – рты пораскрыли от удивления, шеи вывернули, затаили дыхание… Алекс был прав – роскошь станции метро не шла ни в какое сравнение с тем, что открылось нам в этом доме. Византийское великолепие, совершенно ошарашивающее, искрящееся, сверкающее, переливающееся всеми цветами радуги, встретило нас во внутренних покоях. При этом здесь присутствовал весь набор современных средств коммуникации, бытовых механизмов и удобств. Правда, в помещениях царил обычный и для Земли домашний беспорядок – всюду были разбросаны книги, дискеты, кассеты, оторванные листы бумаги с какими-то цифрами…

Наконец мы пришли в себя, комплименты так и посыпались на хозяина, однако тот отмахнулся и поспешил вперед. Мы – опять же гуськом, миновали узкий коридорчик, потом вновь начали подниматься по лестнице – теперь уже, как объяснил Фред, в приготовленные для нас апартаменты. Комнатушки были маленькие, тесные, но также богато и причудливо украшенные. В каждой уже стояли наши чемоданы и сумки. Осмотрев приготовленные помещения, мы на некоторое время расстались с Фредом, который предложил нам немного отдохнуть, привести себя в порядок, потом спуститься на нижний этаж – там, в миниатюрной гостиной, нас ждал легкий ужин.

Уже собираясь уйти, Фред неожиданно обратился к Марку:

– Значит, вы, любезный друг, будете тверды до конца и не согласитесь перебраться к нам с Мини? У нас здесь не счесть свободных комнат. Мы с женой обожаем шумные вечеринки. Совсем рядом, через лесок, располагается анклав Зимний сад, там можно кататься на лыжах и коньках.

Я поддержал его.

– Действительно, Марк. Ты в последнее время слишком много работаешь.

Однако племянник отрицательно покачал головой.

– Вы очень добры, Фред. К сожалению, мне необходимо закончить наладку церебрального генератора – скоро состоится его демонстрация перед Директоратом по науке и технике. Кроме того, есть еще кое-какие вопросы, связанные с присвоением мне звания магната. Но я обещаю, что, как только вырвусь, сразу подключусь к этой банде бездельников и прожигателей жизни. Еще раз благодарю за приглашение.

– Вы всегда будете в моем сердце!.. Самый желанный гость! – Фред, как я заметил, на этот раз причитал несколько суховато. Из всех Ремилардов Марк более других сторонился экзотиков.

– Прошу меня простить, но я вынужден вас оставить, – сказал Марк. – Я хочу пригласить всех вас завтра на обед. Итак, в двадцать часов, в «Трех ступеньках», анклав Версаль. Лайнел тоже будет там, надеюсь, что и Мини придет.

Фред проводил их – Марка и Лайнел. Я быстро направился в свою комнату, подсел к персональному компьютеру и быстро выяснил, что мисс Лайнел Роджер является высокопоставленным чиновником в администрации вновь назначенной Планетарной Управляющей Оканагона Патриции Кастелайн. Она – Лайнел – молода, всего двадцать один год. Почти всю свою жизнь провела здесь, на Орбе. Блестяще образованна, успехи выдающиеся, метаспособности на самом высоком уровне. Не замужем.

Ну-ну-ну!

Вроде бы все было ясно, тем не менее смутное беспокойство не оставляло меня.

Спустя примерно полчаса все мы, кроме хозяина, собрались в сверкающей золотом и драгоценными камнями крохотной гостиной. Долгий перелет закончился, и, к своему удивлению, мы обнаружили, что находимся в загадочном волшебном дворце. Судя по первому приключению, Консилиум Орб приготовил нам много сюрпризов. Каждый из нас в те минуты – я уверен – ощущал себя немного Аладдином. Может, еще чуть-чуть Синдбадом… Что ждало нас впереди?

За окнами гостиной валил снег – и хотя снегопад был запрограммирован, все равно смотреть, как крупные мохнатые, белые хлопья бесшумно опускаются на «землю», было необыкновенно приятно.

Бум-Бум и Шиг, развалившись, сидели на блещущем золотом и небесной синевы шелком диване с резными ножками, подлокотниками и спинкой. Сидели гордые, важные – прямо-таки римские императоры! Они что-то лениво жевали – в руках у них были фарфоровые тарелочки. Рядом на божественной красоты низком столике с бесценной, наборной из редких пород полудрагоценных камней столешницей покоились большие блюда с закусками. Здесь были сыры всевозможных сортов, соленья, фрукты, сладости. В отдельной вазе – конфеты, привезенные с планеты Ди; тут же нарезанные тончайшими дольками дыни, вкусом напоминающие взбитые сливки.

Алекс Манион, насытившись, устроился на обитом золотистым шелком кресле и сосредоточенно выстукивал на подлокотнике «Цветы, распустившиеся весной». В подлокотники были вставлены крупные изумруды. Пит Даламбер, одетый в черную визитку, взял на себя обязанности бармена и для начала решил познакомиться с содержимым многочисленных бутылок с заморскими ликерами и ароматными бренди. Полтроянцы, откровенно говоря, буквально свихнулись на всяких алкогольных сиропах – им чем слаще, тем лучше.

Я прилег в углу на меховом коврике со стаканом двойного бурбона и внимательно следил за экраном тридивизора «Сони», повешенным на стенку и замаскированным под репродукцию со знаменитой картины Фра Анжело «Мадонна и дитя со святыми». Лица почтенных старцев и ангелов отливали сиреневым тоном, глаза у них были рубиновые, непокрытые лысые головы явно напоминали черепа полтроянцев. Правда, изображение было выполнено настолько искусно, что дон Анжелико, думаю, остался бы доволен.

Наконец в гостиную вошел хозяин, капнул себе в бокал каплю водки, смешал ее с лошадиной дозой какого-то ликера и подсел ко мне.

– Мини сегодня не вернется домой, – тихо сообщил он и принялся следить за голубыми хлопьями, плавающими в его непривычном водочном коктейле. – И Директорат по этическим вопросам, и подкомитет философского осмысления проблем собрались на экстраординарное заседание. Мини сообщила, что едва не дошло до скандала и взаимных обвинений. Дебатируют о моральных принципах научного исследования…

– Это касается проекта Е-15, которым занимается Марк? – спросил я.

– Да. Ти-Жан хотел было выступить в защиту разработки, но Марк решительно запретил ему. Сказал, что выступление подобного молокососа способно только раздразнить его врагов. Вероятно, он прав – сразу возникает вопрос, какое отношение Джек имеет к проекту. Представляю, что тогда начнется… Марк эксплуатирует неопытного юнца, его еще не окрепшие мозги!.. Непонятно другое – почему Марк позволяет себе так обращаться с младшим братом. Он здорово подрос, почти юноша.

Я пожал плечами.

– Ладно, – кивнул Фред, – это ваше семейное дело.

– Так как там насчет работы Марка?..

– Полтроянцы – за, симбиари решительно против, гии и крондаки склоняются к условному разрешению. Ваши земные магнаты раскололись как раз половина на половину. Как я понял, большинству землян подозрителен не проект, а личность, его осуществляющая. Ходят слухи, что Поль Ремилард два года назад лично пытался убедить Верховного лилмика не возводить Марка в сан магната, но лилмики в принципе уже решили этот вопрос.

– Вероятно, Поль опасается, что Марк в конце концов сможет объединить и возглавить оппозиционеров и всякого рода радикалов, – задумчиво сказал я. – Или здесь сыграла свою роль зависть? – вопросительно добавил я и сам себе ответил: – Ментальная мощь Марка – это явление космического масштаба. Он самый сильный оперант из всех известных на сегодняшний день. Но Поль ошибается, если считает, что Марк перейдет на сторону мятежников. Он вне политики. Его интересы сосредоточены на Е-15.

Фред глотнул свое неожиданно приобретшее золотистый цвет пойло. Меня едва не передернуло – хорошо, что я успел поставить защитный экран.

– Мини говорит, что если демонстрация опытного образца пройдет успешно и его мозг – Марка, разумеется, – не потерпит никакого вреда от внедрения в нейронные цепи модуля-усилителя, то, возможно, его исследования не будут запрещены. Все-таки это открытие сулит неограниченные возможности.

Я промолчал. Наступила тишина, в которой особенно четко прозвучала мелодия из тридифильма «Пираты Пензана». Это Алекс Манион взял в руки полтроянский музыкальный инструмент, похожий на наши цимбалы. Другие гости попивали коктейли, приготовленные Питом Даламбером, и вполголоса переговаривались о планах на завтрашнее утро.

– Что из себя представляет Марк? – мягко коснувшись моей руки, спросил Фред. – Должно быть, он замечательный человек. В такие годы и столько дерзости!

– Ты хочешь сказать – нахальства?

– Нет, именно дерзости. Наглеют, когда за душой ничего нет и приходится утверждать свою точку зрения силой. Разве это относится к Марку?.. И все равно – бросить вызов самому Галактическому Консилиуму ради спасения еще не родившегося брата!..

Прикрывшись психокинетическим экраном, я мысленно усмехнулся – Фред ничего не знает о других его подвигах. Я решил поделиться с другом.

– Было время – в ту пору Марк был еще очень молод – мне тоже хотелось понять, что представляет из себя мой внучатый племянник. Личность, конечно, неординарная, даровитая, с непредсказуемым потенциалом… Чувствуешь, как научно я выражаюсь? Все потому, что за этими определениями, похвалами в его адрес, ожиданиями, надеждами я никак не мог понять, что он за человек. Очень замкнут? Да. Раним? Безусловно. И в добавление необыкновенно умен и обладает устрашающей ментальной силой. Рос он в сложной обстановке – ни матери, ни отцу не было никакого дела до его внутреннего мира. Тереза – мягкая, добрая женщина, но типичная неврастеничка, к тому же постоянно ходившая то беременной, то с младенцем на руках. Одним словом, пташка певчая, которая рожает орлят. Поль, ты и сам его знаешь, – увлеченный человек. Это было бы хорошо, если бы его страстью не стала политика, а точнее, жажда успеха и власти. Все помыслы направлены только на это. Его любовные утехи ничего, кроме презрения, у Марка не вызывали, однако по молодости он недооценивал силу, которую набрал отец, его возможности в сфере галактической политики.

– Может быть, теперь, когда Марк сам станет магнатом, он воочию убедится, какой груз приходится тащить его отцу. Может, тогда он станет более терпимым?..

– Это могло бы случиться, если бы наш упрямец был менее самоуверенным и дерзким. Он считает, что знает ответы на все вопросы – и к черту людишек, которые без конца ошибаются, увлекаются, поддаются чувствам. В общем, не соответствуют его понятиям о человеке. Я пытался его вразумить. Когда он был ребенком, приводил в свою книжную лавку, мы беседовали на всякие интересующие мальчишек темы. Хотелось как-то согреть его, приласкать… Уже в ту пору он никому не доверял или, точнее, мало кому доверял. Я не входил в их число. Я был древний старикан! То ли дело младший братишка Джек Таков был его выбор – тут уж ничего не поделаешь. Он и грубит ему, возможно, потому, что доверяет… Любит…

Фред поджал губы – они у него были цвета спелых слив.

– Вероятно, дело в чем-то другом. Мы с Мини очень хорошо знакомы с Джеком. Братья отличаются друг от друга, как небо от земли… Младший – веселый, добрый, очень человечный мальчик. Тебе не кажется, Роги, что Марк сблизился с ним из чувства зависти – неосознанно, конечно, на уровне подкорки – и невольно, изо всех сил лезет, пыжится, пытается сравниться с младшим братом. Все-таки здесь скрыта великая тайна – каким образом Джек может жить без тела. Не исключено, что желание понять, приспособить для себя сверхчеловеческую способность и двигает Марком?..

Этот полтроянец – отметил я про себя – неплохо разбирается в человеческой психологии. Я ведь тоже так считаю, только признаться экзотику было выше моих сил. Но Фред и сам дошел до истины. Я только пожал плечами, потом добавил:

– Может быть… – Затем подумал и решил спросить о том, что весь вечер не давало мне покоя. – Фред, есть там что-нибудь между Марком и Лайнел Роджер?

Его рубиновые глаза расширились.

– Что за шальная мысль! Тебя это волнует?

Делать было нечего – пришлось объяснить полтроянцу причину трудностей, испытываемых Марком в отношениях с женщинами. Маленький, сиреневого цвета человечек понимающе пожевал губами. (Они их всегда жуют, когда погружаются в размышления, правда, делают это очень деликатно, не обидно для окружающих. Впрочем, кто как… По типу пожевывания можно многое сказать о характере экзотика.)

– Ты считаешь, что любовь поможет Марку повзрослеть, набраться жизненного опыта?

– Держу пари на твой дворец, что да! Но что-то настораживает меня в девушке. Как давно ты знаешь ее? Кто она, откуда родом?

– Мы с Мини как-то побывали на планете Оканагон. Там нам пришлось задержаться, чтобы закончить один проект. Я работал со своими студентами. Это было, если память мне не изменяет, около пяти земных месяцев назад. В ту пору на Оканагоне трагически погиб прежний Председатель администрации, и вновь назначенная, временно исполняющая его обязанности устроила грандиозный прием. Нас тоже пригласили, там мы познакомились с гражданкой Роджер, которая оказалась специальным помощником новой главы администрации. Лайнел была с нами особенно приветлива, тем более что некоторые гости выказали некоторое… э-э… неодобрение, так сказать, видом Мини. Сам знаешь, остатки ксенофобии… Потом мы встретили ее здесь, на Консилиум Орбе. Очевидно, она уже успела познакомиться с Марком, и, когда мы пригласили ее на обед, Лайнел попросила нас… как это… подсобить Марку. Наши дружеские отношения с семьей Ремилардов хорошо известны в обществе оперантов. Конечно, мы с радостью согласились. Марк мог бы и сам попросить.

– Он? Ни за что! – пробормотал я. – Вы больше ничего не знаете об этой женщине? Об ее отношениях с Марком?..

– Прости, дружище, больше ничего. Ты сам спроси Марка.

Я так и поступил. На следующий день на званом обеде, устроенном Марком в нашу честь… В ответ он криво усмехнулся и посоветовал не совать нос в чужие дела.

Так и брякнул родному дяде!..