"У Великой реки. Битва" - читать интересную книгу автора (Круз Андрей)

ГЛАВА 15, в которой герой организует засаду, а Маша вновь демонстрирует мастерство в колдовстве

Амулет на шее завибрировал. Я чуть придержал его ладонью: очень уж эта вибрация противная, как зубная боль. Мы с Орри стояли в тени заранее намеченного переулка, глядя издалека на ярко освещенный подъезд эльфийского клуба «Священный аэрбол». Вчера с вечера чья-то шкодливая рука нарисовала на стене дома красной краской некий гибрид напряженного мужского члена с ветвистым деревом и защитила магией, судя по всему, потому что до сих пор никто не смог этого стереть. Хотя попытки предпринимались: следы магии на стене я ощущал даже отсюда.

Несмотря на середину ночи, возле подъезда было оживленно. Там стояли, говорили, прогуливались длинноволосые и длинноухие эльфы с неправдоподобно красивыми и какими-то неживыми лицами. Так смотришь на него – вроде и человеческое даже, но что-то неуловимо другое, чуждое нам. Странное всегда впечатление оставляли у меня эльфы, странное.

Из того, что я успел разглядеть: пары были не только однополыми. Но и таких тоже хватало. И эльфийки с эльфийками, и эльфы с эльфами, и не только эльфы. Заметил я и Синеволосого: неестественно молодой – они всегда такие – эльф с длинными, захваченными причудливыми серебряными заколками волосами, выкрашенными в синий цвет. Причем выкрашенными магически – от них даже свечение шло. Новая мода у длинноухих, наверное. С ним был еще один эльф, с тоже светящимися, но красновато-розовыми волосами, растрепанными в эдаком художественном беспорядке, томный, виляющий бедрами и держащийся за ручку своего возлюбленного. Хотелось плюнуть, да не стал. Нечего внимание привлекать: эльфы и в темноте отлично видят.

Нельзя сказать, что эльфы нас не замечали, укрывшихся в тени в отдалении. Много раз я чувствовал скользящие, равнодушные взгляды. Но в силу высокомерия своего они не считали необходимым уделять нам внимание. В общем, зная эту черту эльфийского характера, примерно на такую реакцию я и рассчитывал.

А вообще, мы ждали Машу и Лари, которые с вечера отправились в «Священный аэрбол» повеселиться, точно зная, что там сейчас развлекаются сыновья ас-Мирена. Это мы проследили точно. Да и следить смысла не было, потому что «козел» с четырьмя вооруженными тугами их охраны стоял прямо у крыльца заведения. Это как афишу повесить: «Сегодня у нас в гостях…» – и так далее.

В проулочке, в дальнем его конце, стоял еще один «козел», но уже в грузовой версии, с удлиненным кузовом, в котором лежали толстые мотки кожи, три из которых были пустыми внутри. Гномы расстарались, как я их и просил. Балин сидел за рулем, а мы с Орри топтались на улице. Все было готово, все были начеку. Навинчен глушитель на «маузер», которым я должен был решить главную проблему, Орри поигрывал своей увесистой секирой. Вторая секира, Балина, которую он одолжил у своего друга для такого ответственного дела, висела на запястье в ременной петле.

– Орри, начинается, – прошептал я, увидев, как по ступенькам крыльца спускаются под ручку с Машей и Лари два расфранченных до полной невозможности длинноволосых блондина.

Демонесса с колдуньей должны были применить все свои «спецсредства», для того чтобы привлечь и влюбить этих двоих разбойников и детей разбойника в себя. И кажется, у них это получилось. По крайней мере, вид у обоих ас-Миренов был донельзя глуповатый, и ясно было, что они готовы ехать куда угодно и за чем угодно. Дамы же блистали. Маша успела днем пройтись по лавкам, чтобы прикупить что-то для своего гардероба, в чем и в свет выйти не стыдно, потому что в походе подобными туалетами она не запаслась. Ну а Лари… Лари была как всегда.

Охранники, до того вольготно стоявшие вокруг своего вездехода, засуетились, двое подскочили к стоящей рядом «чайке», распахивая двери. Охрана тоже так себе, ленивенькая, как я заметил. Привыкли на своей территории к безопасности: что может здесь их хозяевам угрожать?

А затем обе машины неторопливо поехали в нашу сторону. Теперь все от женщин наших зависит: они должны уговорить ас-Миренов свернуть в переулок, где мы их ждем. А мы отступили в темноту заросшего все той же сиренью палисадника, я взвел пистолет, а Орри взвесил в руке секиру. Поедут сюда или не получится? Тогда придется за ними следом тащиться, а не хотелось бы.

Звук моторов все ближе, слышен плеск луж под колесами – с вечера прошел дождь. Я вообще вжался спиной в бревенчатую стену дома, Орри засопел громче. Есть! Отблеск фар первой машины пополз по стене напротив, она свернула в переулок. Обдав нас запахом бензина и резины, проехала мимо нас в паре метров, неторопливо, со скоростью пешехода. Следом за ними заехал открытый «козел», где в два ряда, покачиваясь болванчиками, торчали четыре головы. Увидеть они нас не должны: мы в мертвой зоне для фар, да и «Облаком тьмы» слегка воспользовались, спасибо Лари, амулет одолжившей. И не увидели – «козел» медленно проехал мимо, а «чайка» поравнялась с последним столбом забора палисадника. Это и есть сигнал. Внутри вездехода что-то неярко сверкнуло, и он плавно остановился. А следом за ним, в трех метрах от нас с Орри, остановился «козел». Охрана даже привстала, пытаясь понять, что случилось в «чайке», потому что ничего больше не происходило. Были видны четыре головы через окна, ас-Мирен младший все так же сидел за рулем, а волну магии, которую почувствовал я, они ощутить не могли.

Я вскинул «маузер» и всадил пулю в затылок водителю. Рядом раздалось негромкое хаканье, и маленькая тяжелая секира с хрустом врезалась в затылок охраннику, сидевшему сзади справа. А я уже стрелял в сидящего слева. Дернуться успел только тот, кто был рядом с водителем: его закрыли своими спинами те, кто был сзади. Он успел попытаться выскочить из машины, но для этого привстал. И я расстрелял в него с десяток патронов, опасаясь, что он все же успеет закричать. Не успел. Все четверо мешками повалились друг на друга. Одиноко брякнулся на дорогу выпавший карабин.

Двери «чайки» распахнулись, оттуда выскочили женщины, Маша призывно взмахнула рукой. Балин со всей возможной скоростью сдал на грузовичке назад, а Орри бросился к кузову, разворачивая рулоны кож. А я уже тащил из-за руля превратившегося в истукана ас-Мирена. И глаза открыты, и даже на ногах стоит, а делать с ним что угодно можно. Со слов Маши выходило, что пораженный заклинанием «Сон души» даже все видел и понимал, что происходит вокруг, но никак не мог сопротивляться. Ведут – идет, сажают – садится.

Всего за минуту мы успели обыскать, связать и завернуть в кожу наших пленных. Затем рулоны забросили в кузов, мы сами уселись кое-как в тесную машину, и она Поехала, хрустя песком и камешками под колесами, по улицам в сторону порта. Оставалось надеяться, что и в этом Велер Алан нас не подвел и сообщил друэгарам, что не следует к нашей машине излишнее внимание проявлять.

Так все и вышло. Едва мы притормозили у мостков, перекинутых с пирса на борт «Путеводной звезды», как прогуливавшийся неподалеку парный патруль друэгаров неторопливо направился от нас вдаль, показав спины. Маша с Лари выскочили из кузова, где сидели, пристроившись на рулонах, и забежали на борт. Им теперь следить за тем, чтобы нам никто не помешал, пока мы погрузкой занимаемся. А мы с гномами взялись за работу грузчиков, в чем быстро преуспели. Кожи свалились в трюм, два рулона были развернуты, откуда извлекли изрядно помятых сыновей вирацкого беглого аристократа. Еще через минуту они были привязаны к вертикальным трубам, поддерживающим палубу, а Маша произнесла заклинание «Сферы неслышимости». Теперь мы можем пленных хоть пилой пилить, а на берегу никто и слова не услышит. Впрочем, пилить их было рано, оглушившее их заклинание еще не закончилось, и они не могли издать ни звука.

– Ну что, с чего начнем? – спросила, потирая руки, Лари.

– С того, что сторожок на сходнях Маша поставит, – чуть с укоризной сказал я, посмотрев на свою подружку.

– Уже, – сказала она. – Когда еще разгружали машину. А ты и не заметил.

Верно, не заметил. Сильна. И чем дальше, тем сильнее становится. Золотая моя.

– Тогда надо бы этих к сознанию вернуть.

Я указал на пленных. Она кивнула, сделала небрежный жест рукой, с которой сорвалась золотистая волна, прокатившаяся по пленным и быстро погасшая. Они оба вздрогнули, заозирались.

– Вы кто? – спросил старший, пару раз дернувшись и убедившись, что веревки у нас крепкие.

Младший не сказал ничего, но я почувствовал, как вокруг него начинает закручиваться слабенькая карусель Силы. Колдун он, оказывается, хоть и несильный. А для несильных есть простое средство – я шагнул вперед и с маху впечатал носок тяжелого ботинка ему в солнечное сплетение. Он только икнул, подавившись воздухом, и обмяк на веревках, побледнев смертно. Заклинание рассыпалось.

– Попробуешь колдовать – убью жестоко, – сказал я ему. – Ты понял?

Ответить он не мог, пытаясь поймать дыхание, за что и схлопотал от меня дополнительно по морде. Надо сразу объяснить, что здесь к чему.

– Понял? – спросил я снова.

Он только кивнул, после чего сплюнул, на диво быстро восстановившись. И смотрел злобно.

– Не будет он колдовать, не будет, – улыбнулась Лари, подходя к нему.

В руках у нее висел на цепочках «Внутренний щит», который она сноровисто и быстро надела на него.

– Вот так… милый, – чмокнула она его в щеку. – Не хулигань больше.

Она отошла назад и оперлась спиной о столб. Воцарилось молчание, которое быстро нарушил старший из братьев ac-Мирен. Он спросил, не обращаясь ни к кому конкретно:

– Вы, вообще, знаете, кого вы захватили? И что вам за это будет?

– Естественно, знаем, – ответил я. – Не думаешь же ты, что мы на улице первых попавшихся хватать бы стали? Вы нам и нужны. Нам побеседовать надо. Вы нам расскажете кое-что, а мы вас отпустим. Как предложение?

– Пошел бы ты… – ответил он и сплюнул себе под ноги.

Я присмотрелся к ним повнимательней. Богатством от них так и перло. Что не шелк, то кожа виверны, не виверны, так василиска, где не платина, там золото. Амулеты у них раньше были, но мы все изъяли, вместе с оружием, и предусмотрительно в реке утопили, хоть Маша и сказала, что никаких маячков в них не чувствует. Но лучше перестраховаться. Проточная вода – лучший в мире магический экран, это даже дети знают. Почему всегда норовят нежелательные артефакты в море или реке топить? Потому, что не найдешь с помощью волшебства.

Однако просто богатыми сынками наши пленные не выглядели. Это по глазам сразу видно. Выглядели они скорее опытными бойцами. Испуг присутствовал, конечно, не без того, но паники не было. Оба пытались найти способ выкрутиться, и желательно такой, чтобы еще и наши головы попутно отрезать. Но с этим, как мне кажется, будет облом. Мы еще сами отрежем, если надобность возникнет. Вон Лари попросим, у нее с этим запросто.

– Нет. Тут ты ошибся, – сказал я плевальщику. – Я никуда не пойду, а останусь здесь и буду тебя пытать ровно столько, сколько мне понадобится, чтобы узнать то, что мне нужно. Время у нас есть, отсюда наружу ни звука не выйдет, друэгары из охраны в курсе, что тут происходит, и ни капли вам не сочувствуют. А нужно от тебя не так чтобы многое. Папу предавать не надо, брата предавать не надо, деньги даже платить не надо. Беседуем – ты проваливаешь. Мне даже убивать тебя не потребуется после разговора.

Я заметил, что к речи моей они прислушались, но все же она произвела недостаточное впечатление на них, чтобы они пустились в откровения. Даже небольшая ложь про друэгаров их тронула недостаточно.

– Тебя потом будут искать, – снова заговорил старший. – Затем найдут. А потом принесут в жертву перед алтарем Кали, где ты будешь выть в страшных муках, а Черная богиня заберет себе твою душу, обрекая ее на вечные страдания в самом нижнем из планов. Это ты понимаешь?

– Конечно! – обрадовался я. – Именно об этом я и хотел с тобой побеседовать. Расскажи мне, пожалуйста, куда и как меня повезут, после того как отыщут и поймают. И максимально подробно, с деталями и линейными размерами.

– А я тебе помогу, – сказала Маша.

Она соединила ладони горстью, прикрыла глаза, и на руках у нее как мыльный пузырь стала раздуваться прозрачная невесомая сфера, внутри которой дергалось и билось о стенки нечто серебристое. Маша присела и просто катнула с руки этот пузырь к самым ногам старшего ас-Мирена, где он беззвучно остановился, продолжая разрастаться. Я присмотрелся. То, что металось в сфере, больше всего напоминало сколопендру. Ту самую, что недавно чуть не убила меня. Та сколопендра, что укусила меня, была цвета прелой листвы. Эта же словно отлита из нержавеющей стали, по сегментам ее тела бежали блики от скудного света, отбрасываемого лампой под потолком.

Загнанная в тесную сферу, она, словно сошедшая с ума пружина, билась о стены, причудливо и пугающе быстро изгибаясь. Иногда замирала, поводя из стороны в сторону маленькой головой с огромными клещами жвал, влажных от ядовитой слизи, после чего опять начинала свой сумасшедший танец.

– Это мертвая стальная сколопендра, – сказала Маша. – Я призвала ее оттуда, куда ты обещал отправить нас. Сейчас я выпущу ее и натравлю на тебя. Ее яд не только парализует тебя: ты начнешь гнить заживо и сможешь смотреть, как куски твоей зловонной плоти отваливаются от костей…

Ac-Мирен смотрел на бьющуюся в сфере тварь расширенными от ужаса глазами. Лоб покрылся испариной, руки дрожали. Сколопендра действительно тварь кошмарная, но я не думаю, что он испугался бы настолько, если бы все та же Маша не протянула тоненькую, почти незаметную даже для меня ниточку Силы к нему. Я не чувствую разницы в заклинаниях, но могу поклясться, что она незаметно для допрашиваемого перекачивала на него заклятие «Покрывало ужаса». И без того напуганный взбешенной тварью, дергающейся за тончайшей преградой у его ног, он не заметил, что еще и сам страх в нем усиливается искусственно.

Думаю, его младший брат сумел бы это заметить, если бы не «Внутренний щит», да и не слышал он ничего: Маша и об этом сообразила позаботиться. Голова его свесилась на плечо, и слышался негромкий храп. Всего-навсего заклятие сна. Но крепкого сна, не разбудишь.

Гибкая сфера пугающе продавливалась упругим полутораметровым телом хищной тысяченожки, казалось, что тварь вырвется оттуда в любую секунду, что прозрачная пелена удерживает ее из последних сил. Когда сколопендра пыталась проколоть сферу жвалами, это выглядело так, словно гвоздем натягивают изнутри воздушный шарик. Еще миллиметр – и он лопнет.

– Я все скажу! – закричал старший брат, дергаясь и пытаясь поджать ноги, чтобы они оказались подальше от сферы. – Все что хотите!

– Так говори, – пожал я плечами. – Как потопаешь, так и полопаешь. Подтвердит колдунья, что ты правду говоришь, – и уберем.

Маша все же немного отодвинула прозрачный шар, отчего пленный судорожно, но с облегчением вздохнул.

– Ты в храм Кали вхож? Бывал там? – спросил я.

– Бывал, не раз… – осторожно ответил он. – А что знать хотите?

– Да, в общем, немногое. Нам схемка нужна храма Кали с подворьем. Надо нарисовать, где алтарь. Рассказать, как алтарь выглядит. И есть ли к алтарю ход снизу, из подвала?

– Зачем вам? – спросил пленный.

В голосе у него явственно чувствовалось удивление. Такого он точно от нас не ожидал. Он думал о конкурирующих группировках и бандитских войнах, а вовсе не о храме. Похоже, что он даже испытал некое душевное облегчение.

– Надо.

– Вам туда не войти, – сказал он. – Никто не сможет войти: Сила алтаря убьет любого, кто пройдет ограду. Да и одной охраны там четыре десятка человек.

– У вас охрана та же, что и у храма? – уточнил я.

– Не совсем. Тоже туги, верно, но живут на нашем подворье. И так просто на храмовое подворье они войти не смогут.

– Когда приносят жертвы? – спросила Маша.

– Каждое утро. Время каждый день рассчитывается заново.

– Где? На алтаре?

– Нет, – мотнул он головой. – Алтаря никто не видел, он в крипте под храмом. А в храме лишь каменная плита, жертвенник. Первосвященник зажигает курильницы, затем четверо служек режут жертву, а кровь стекает по желобам куда-то под жертвенник.

– Кого приносят в жертву? – уточнил я.

– Кого угодно. Рабов. Пленных. Лишь бы принадлежал к разумной расе. Черной богине все равно – ей нужна смерть разумного, обладающего душой.

– Пусть ты не видел… но что-нибудь слышал про то, как выглядит алтарь? – спросила Лари, подходя ближе.

– Нет. Даже служки храма не знают. Только первосвященник знает.

– А как насчет хода вниз? Откуда он идет?

– Есть дверка в стене, прямо за жертвенником. Но она всегда закрыта, даже первосвященник не может входить в нее.

Я вопросительно посмотрел на Машу. Она подумала и кивнула: мол, все верно, все как и должно быть. И «клиент» не врет.

– Подземный ход под храмом. Ты там был? – спросил я.

– Не был, – помотал он головой. – Никогда не был.

Я опять посмотрел на колдунью, и она опять кивнула. «Заклятие ключа» подтверждало, что он говорит правду или верит в то, что говорит.

– А что слышал про ход?

– Слышал, что есть ход под храмом, ведет к какому-то порталу, через который можно пройти к кому-то, кто говорит от имени Кали. И что может туда войти только первосвященник, а все остальные обратятся смертным прахом, едва приблизившись. Все знают про этот ход.

А что? Хорошо. И скрывать ничего не надо. Будешь скрывать – любопытные все равно дознаются, силу любопытства лучше не преуменьшать. А если рассказать все и всем самому, но правильно скорректировав истину, то никто и докапываться до правды не полезет. А заодно будет обходить запретное место десятой дорогой, что и требуется, собственно говоря.

– Теперь с твоим братом поговорим, – сказал я. – Скажи сам, подтвердит ли он твои слова? Не заставляй распускать вас на веревки из жил и нервов.

– Подтвердит! – закивал он уверенно.

– Вот и хорошо, – сказала Маша, после чего, взмахнув рукой, скомандовала: – Спать!

И старший из ас-Миренов отключился в тот же миг.