"Правила обольщения" - читать интересную книгу автора (Хантер Мэдлин)

Глава 14

– Мне кажется, я не ошибусь, если скажу, что возвращаюсь в Лондон другой женщиной, – сказала Алексия, когда экипаж въехал в город.

Хейден подумал, что она имеет в виду изменения, произошедшие с ее телом. Доставлял он ей удовольствие или нет, она никогда не жаловалась. Ее уступчивость подталкивала Хейдена к тому, чтобы выяснить, насколько смелой и бесстыдной она готова быть для него. А Алексия могла быть очень смелой, если он правильно оценил их отношения в последние несколько дней.

Его жена-куртизанка казалась вполне удовлетворенной, но не слишком изменившейся. Алексия, лукаво улыбаясь, вспоминала о мгновениях близости, но Хейден не видел в ее взгляде ничего личного, никакого намека на то, что она имела в виду нечто большее, чем изменения в чувственной стороне жизни.

«Насколько же сильно ты изменилась, дорогая женушка?» Когда наступала разрядка и Хейден в изнеможении лежал, прижав жену к матрасу, опустошенный настолько, что казалось, душа покинула свою оболочку, чувствовала ли она такое же всепоглощающее удовлетворение, от которого сердце поет, а слова сами собой слагаются в рифмы? Испытывала ли она желание, имени которому Хейден не знал, которое проникало в мысли и влекло к неизведанному?

Сегодня Алексия выглядела восхитительно. Такая прекрасная. Такая теплая. Их страсть и Хейдена кое-чему научила. Двигаясь внутри Алексии, он смотрел в ее фиалковые глаза. Ему удалось заглянуть в потаенные уголки ее души, где она пыталась спрятать собственные мысли. Хейден заглянул глубже, чем ей хотелось. Он следовал безудержному желанию узнать правду до тех пор, пока не заходил слишком далеко. Однако рано или поздно Алексия воздвигала стену, мешавшую ему двигаться дальше. А за этой стеной его ждали еще многие мили неизведанного.

– Думаю, твоя тетушка уже переселилась к Истербруку, – сказала Алексия.

– Не удивлюсь, если мой брат отказался покидать собственные апартаменты.

– Хочешь сказать, что он пожалеет о собственном решении?

– Он боится, что тетушку Хен уже невозможно будет выдворить из его дома.

– В таком случае довольно странно, что он позволил ей переехать к нему только ради нашего удобства. Он знает, что ты заключил неудачную сделку, женившись на мне.

– Думаю, он просто хотел облегчить тебе первые дни жизни в браке. – Хейден взял руку жены и поцеловал. – А что касается неудачной сделки… Если бы среди джентльменов было принято говорить о сексуальной стороне жизни в браке, брат и друзья позавидовали бы моему выбору.

– Это прекрасно, Хейден, не так ли?

Хейден заглянул в глаза жены. Сейчас была видна лишь окраина ее души. Они будут дружелюбны и любезны друг с другом при свете дня. Алексия станет заботиться о нем, родит ему детей и не предаст, если только другой мужчина не похитит ее сердца. Чувственность останется лишь для постели. Только там Алексия будет ненадолго забывать, что Хейден – нелюбимый мужчина, так некстати соблазнивший ее.

Не слишком плохая сделка. Большинство мужчин не получали и этого. И все же Хейден не мог отрицать, что его симпатия к достойной уважения мисс Уэлборн переросла в нечто большее в последние несколько дней и что их объятия согревали теперь не только его тело.

Тщательно скрываемая радость в глазах никак не соответствовала чопорному облику Фолкнера.

– Добро пожаловать домой, мадам.

Дом. Он окружил ее теплом и уютом, едва только Алексия переступила порог. Точно так же чувствуешь себя, укутавшись в старую поношенную шаль холодным зимним вечером. Ветры перемен изрядно потрепали ее в последние несколько недель. А дни, проведенные в Кенте, и вовсе напугали. Слишком много новых ощущений и неожиданной чувственности обрушили они на нее.

Алексия вернулась в этот дом как хозяйка, а не как бедная родственница или гувернантка. Но даже в знакомых вещах наметились перемены. Они были заметны в поклонах слуг.

Хейден проводил жену в библиотеку.

– Мы должны навестить Истербрука, – сказала Алексия. – Мне нужно решить вопрос с дальнейшими занятиями Кэролайн.

– Занятия с ней больше не входят в твои обязанности. Ты вольна выбирать, продолжить тебе или нет.

– Мне показалось, ты приехал тогда в Оксфорд прежде всего затем, чтобы удостовериться, что я буду и дальше заниматься с Кэролайн.

– Ожерелье, которое я привез с собой, было вынуто из сейфа накануне, Алексия. Так что наш разговор состоялся бы, даже если бы ты не сообщала Хен о своем намерении уволиться.

Хейден обезоруживал Алексию, когда говорил подобные вещи. Он поступил весьма любезно, не упомянув о том, что этот разговор состоялся лишь из-за того, что произошло в мансарде. Алексия не была уверена, что хочет слышать такую вот завуалированную правду. Она часто забывала о реальности в постели с мужем, но не могла допустить того, чтобы и при свете дня ее эмоциями двигали иллюзии.

– Я с удовольствием продолжу занятия с Кэролайн. Ей уже поздно привыкать к новой наставнице.

– В таком случае заедем к Истербруку сегодня после обеда. Ты пообщаешься с Кэролайн, а я посмотрю, уцелели ли мои братья после нашествия Генриетты.

– Это может подождать до завтра.

– Я должен сопровождать тебя во время первого визита. А завтра мне нужно быть в Сити. Необходимо решить кое-какие вопросы, требующие моего присутствия. Я и так слишком долго откладывал.

Это ли занимало мысли Хейдена, когда он вдруг становился таким задумчивым в объятиях Алексии? Неужели он думал о делах, когда его тело сливалось воедино с ее телом в порыве страсти и его дыхание заполняло все ее существо? Возможно. У Алексии создавалось впечатление, что их мысли сливались воедино так же, как и их тела. Но возможно, она ошибается.

Ей потребуется некоторое время, чтобы понять, что собой представляет ее брак, определить, что существует на самом деле, а что живет лишь в ее воображении. Упоминание о делах предвещало кое-какие перемены. Оно означало, что впредь у каждого из них будет своя собственная жизнь. Единение, которое Алексия познала в Кенте, не имело силы здесь, в Лондоне.

Да она и не ожидала этого. Так складывались отношения большинства семейных пар. И все же Алексия была рада, что ей ненадолго представилась возможность узнать Хейдена получше.

Мужчина, живший внутри Хейдена, мало чем отличался оттого, которого знали в обществе. Просто он был более сложным. Этот скрытый от посторонних взглядов мужчина смеялся над ее шутками, даже если они вовсе не были смешными. Обращался с ней по-доброму, несмотря на то, что главенствовал над ней днем и доминировал в их обоюдной страсти ночью. Этот мужчина появлялся большей частью по ночам. Он излучал тепло, которое отнюдь не делало его слабым, напротив, укрепляло его силу, от которой Алексию бросало в дрожь. В объятиях этого мужчины она чувствовала себя защищенной. Теперь Алексия убедилась, что Хейден не лгал в церкви, когда говорил, что она будет в безопасности рядом с ним.

В библиотеку вошел Фолкнер, неся в руках внушительную стопку писем, аккуратно перетянутых ленточкой.

– Это прислал вчера лорд Истербрук, – пояснил он.

Развязав ленточку, Хейден принялся быстро просматривать письма.

– Фолкнер, а не было ли письма для меня в мое отсутствие? – спросила Алексия.

– Нет, мадам.

Сердце Алексии упало, печаль охватила ее. Она не надеялась, что они сразу примут ее решение. Но не ожидала, что полностью проигнорируют. Их молчанию она предпочла бы письмо, полное гневных обвинений. Но Лонгуорты вели себя так, словно она умерла.

В Кенте Алексия не задумывалась об этой потере. Хейден проследил за тем, чтобы у нее не осталось на это времени.

Теперь он сидел за столом. Свет от окна заливал его лицо. При взгляде на него в груди Алексии поднялась теплая волна, а сознание наполнилось чувственными воспоминаниями.

– Они все поймут. Дай им время. – Хейден не отрывал взгляда от письма, которое читал. Ему не нужно было даже смотреть на жену, чтобы понять, о чем она думает.

– Думаю, мне стоит написать им еще одно письмо.

– Мне бы этого не хотелось, Алексия. Ведь ты будешь вымаливать у них прощения за то, что вышла замуж за ужасного лорда Хейдена.

Слова Хейдена прозвучали не как приказ. Он говорил тоном мужа, который подсказывает жене ожидаемую от нее линию поведения. Хорошая жена подчинилась бы, а Алексия собиралась стать хорошей женой. И все же она не ожидала, что Хейден может вмешаться в столь личное дело.

Алексия не стала спорить, хотя почувствовала, что Хейден готов принять ее возражения. Она не стала объяснять, что не просила прощения и не собиралась делать этого впредь. Проявление власти убило в ней желание успокоить его потревоженную гордость.

Делая предложение, Хейден обещал, что не станет препятствовать общению Алексии с друзьями. Но ведь Лонгуорты и были ее ближайшими друзьями. Она заставит его сдержать слово.

Алексия не станет ждать, пока родные поймут и примут ее решение. Ведь этого может вообще никогда не случиться.

Приехав в Истербрук-Хаус, супруги обнаружили, что Генриетта очень хорошо устроилась. Она чувствовала себя здесь не гостьей, а полноправной хозяйкой.

Генриетта приняла гостей в гостиной. Она внимательно посмотрела на Алексию и понимающе улыбнулась:

– Похоже, брак вас устраивает, дорогая.

Двусмысленность сказанного заставила Алексию густо покраснеть.

– Да, вполне.

Хейден удалился, оставив супругу страдать в обществе Генриетты. Появление Кэролайн слегка умерило пыл матери, однако расспросы не прекратились.

– Вам понравилось в Кенте?

– Очень милый дом.

Взгляд Хен перекочевал на Хейдена, переходящего от одного окна к другому.

– Он выглядит весьма удовлетворенным.

Кэролайн проследила за взглядом матери.

– И действительно. Теперь он не кажется таким пугающим.

– Правду говорят: только Венера может укротить Марса, – проворковала Генриетта.

Кэролайн нахмурилась, смущенная колким замечанием матери. Алексию же намеки Генриетты вывели из себя.

– Я вовсе не Венера, а Хейден слишком умен для того, чтобы его сравнивали с Марсом. Но меня воодушевило то, что вы заметили, как удовлетворен ваш племянник. Я очень серьезно отношусь к обязанностям жены. Так же как и вы, полагаю.

– Я получала огромное удовольствие от своих обязанностей, Алексия. Мне очень недостает той радости, которую они мне доставляли.

– Надеюсь, я буду получать от этого такое же удовольствие, – вступила в разговор Кэролайн. – Во время вашего отсутствия я изучила все, что касается подготовки званых обедов. Роль хозяйки дома доставит мне огромную радость. – Девушка снова нахмурилась. – Но вы были на отдыхе. Вы принимали у себя гостей в Кенте?

– Мы говорим об обязанностях другого рода, дорогая, – произнесла Хен.

– Ваша мама все объяснит вам, когда придет время, – добавила Алексия. – А теперь давайте решим, когда мы возобновим занятия.

Кэролайн сморщила нос. Хен начала выдвигать предложения, но каждый раз дамы их отклоняли. Почувствовав, что беседа на тему его удовлетворенного вида закончилась, Хейден подошел ближе.

Обсуждение распорядка занятий начало уже приносить плоды, когда в гостиную вошел Истербрук. Его внешний вид поразил Алексию. На нем не было ни жилета, ни галстука, из-под расстегнутого сюртука виднелась белая сорочка. Истербрук смотрелся бы вполне обыденно в таком вот фривольном наряде, если бы не изысканный покрой сюртука и отменного качества ткань.

Хейден ничем не выказан своего удивления при виде столь неформального одеяния брата, Хен же округлила глаза.

– Помилуй, Истербрук. Мне показалось, вчера вечером мы договорились, что ты не будешь разгуливать по дому в таком виде, – упрекнула его Генриетта.

Доброжелательность не покинула выражения лица Истербрука при этих словах.

– Вы высказали свое мнение, тетя. Но это вовсе не значит, что я с ним согласился.

– Мне кажется, ты шокируешь Алексию, принимая ее в таком виде.

– Вы шокированы или оскорблены, Алексия? Мне принести извинения?

– Это ваш дом, сэр. Разве я могу позволить себе показаться шокированной или оскорбленной?

– Ответ, достойный восхищения. Если бы все женщины были такими благоразумными и снисходительными!

Хен же подтвердила отсутствие у нее этих качеств, недовольно покачав головой. Истербрук и Хейден отошли в сторону для приватной беседы. Алексия, Генриетта и Кэролайн вернулись к обсуждению планов.

– А где рака, Генриетта, дорогая? – вклинился в их беседу угрожающе спокойный голос Истербрука.

Хен повернулась к стоявшим возле стола племянникам. Алексия вспомнила, что раньше там на почетном месте стояла рака, украшенная драгоценностями.

– Эта комната декорирована в классическом стиле, а рака – произведение готическое. Я сочла, что она здесь совершенно не к месту, и перенесла ее в библиотеку.

Более умная женщина непременно поежилась бы под испепеляющим взглядом Истербрука, но на лице Генриетты возникла привычная мечтательная улыбка.

Хейден вышел из гостиной, но спустя несколько минут вернулся с ракой в руках и подал ее тетке:

– Я бы посоветовал поставить ее на место. Эта вещица особенно дорога Кристиану. Уверен, вы не знали об этом, когда решили убрать ее из гостиной.

Генриетта хотела возразить, но суровый взгляд Хейдена остановил ее. Тетя повернулась к Истербруку. Тот смотрел на нее, словно лиса, оценивающая размер глупого цыпленка, в недобрый час появившегося у нее на пути.

Алексия протянула руку:

– Позволь мне…

– Нет, – возразил Хейден.

Поджав губы, Генриетта посмотрела на племянников. Затем поднялась со своего места и взяла раку из рук Хейдена. Умудрившись выглядеть обиженной, смиренной, но не напуганной, она быстро прошла мимо Истербрука и поставила раку на прежнее место. После этого Хен поплыла к двери, гордо вздернув подбородок.

– Идем, Кэролайн. Увидимся с вами завтра, Алексия.

Сбитая с толку и растерянная, Кэролайн последовала за матерью. Когда за ними закрылась дверь, Истербрук подошел к столу и подвинул раку на середину.

– Ты освободил меня от ее присутствия лишь на неделю, не больше, Хейден. – Кристиан смиренно вздохнул. – Эллиот теперь здесь вообще не появляется. Днем скрывается в библиотеках, а по ночам в будуарах дам. Здесь только я. И она.

– Мы подыщем другой дом, – сказал Хейден. – Я же вижу, как ты несчастен.

– Как-нибудь переживу. Ее будет часто навещать твоя жена. А с началом сезона у нее просто не останется времени на то, чтобы нарушать мой покой.

– Обещаю приезжать почаще, – сказала Алексия.

– Хорошо, хорошо. – Истербрук уже потерял интерес к планам Генриетты. – Мой брат выглядит довольным, Алексия. Надеюсь, он вел себя хорошо, и удовлетворение было взаимным. Дело в том, что в нашей семье принято считать – и небезосновательно, – что радости интимной жизни – это самое главное, что дает статус замужней дамы или женатого мужчины.

– Ты мог бы сначала дать ей войти в воду и привыкнуть к температуре, Кристиан. На сегодня достаточно одного твоего появления в таком виде. Хорошо еще, что тебе не пришло в голову надеть халат.

Истербрук опустил глаза и посмотрел на собственное одеяние.

– Если бы появление в благопристойном виде не позволило одержать Генриетте победу, я бы уж расстарался для твоей жены.

– Я очень хорошо вас понимаю. И мне пару раз пришлось чем-то поступиться, чтобы не дать другому одержать надо мной верх.

– Не сомневаюсь в этом. Именно поэтому вы мне сразу понравились. – Кристиан уселся в кресло, на котором только что восседала Генриетта. – Сегодня на твое имя пришло еще несколько писем. Без сомнения, от тех, что пропустили весьма скромное объявление о помолвке, опубликованное на прошлой неделе. Как я и ожидал, весть о твоей поспешной женитьбе быстро распространилась среди дам, ведь в пачке писем, присланных ранее, оказалось много приглашений. Хен сказала, что любопытство достигло апогея. Всем хочется знать, что это за женщина, которой удалось то, чего так и не смогли добиться остальные.

– Все скоро ее увидят. Мы примем большинство из этих приглашений.

– Вас будут пристально изучать. Такая перспектива пугает вас, Алексия?

– Немного. Поэтому я предпочла бы поскорее покончить с этим.

– Весьма разумно. У тебя очень благоразумная жена, Хейден. В городе, где ветреность и легкомыслие распространены не только среди женщин, она словно струя свежего воздуха.