"Строптивая герцогиня" - читать интересную книгу автора (Хантер Мэдлин)

Глава 20

— Я все думаю о маркизе Нортфорде, — проговорила Дот. Легкие серебристые завитки ее волос взлетали и опадали, послушные ритмичным движениям веера.

— Почему? — удивился Эйдриан, ощущая легкое дуновение, коснувшееся и его.

В парламенте был объявлен перерыв, и он приехал в Динкастер-Хаус в поисках Колина. Найдя его в гостиной Дороти, присоединился к находящимся там. Августовский день сегодня отличался несусветной жарой, и, вняв уговорам Дот, Эйдриан снял рубашку, как и Колин.

— Из-за Софии. Ты наверняка видел воззвание в сегодняшней газете, призывающее лордов «начать битву и победить дракона», а проще — толпу черни. Оно, безусловно, адресовано герцогине, которая должна заверить общество, что определенное место в палате лордов скоро перестанет пустовать, в случае если палата общин примет реформу билля.

— Но при чем тут маркиз? — недоумевал Колин. — Разве ты не знаешь, что он…

— Именно. Он не выполнил обязательств перед своей семьей и не обеспечил ее наследником. Если он женится, то скорее всего закроет глаза на то, что у его жены есть любовник.

Любопытное предположение присутствовавшие встретили полным молчанием.

— Это единственное решение, уверяю вас. Не идеальное, возможно, но приемлемое.

— Я думаю, что мы должны предоставить герцогине право самой решать ее личную жизнь, — возразил Колин.

Эйдриан согласился, тем более что София оказалась знатоком в подобных вопросах. За прошедшие два месяца он успел убедиться в ее компетентности. Она тщательно продумала все до мелочей.

София переехала в арендованный дом, пока Эвердон-Хаус отстраивался после пожара. Она выбрала место в нескольких кварталах от его апартаментов и пришла к заключению, что будет достаточно Чарлза, Дженни и нескольких слуг, которым, со слов Чарлза, можно доверять. Кроме них, только Дот и Колин знали, что Эйдриан проводит здесь чуть ли не каждую ночь. Пройдя по аллее и перебравшись через стену сада, он попадал прямо в объятия Софии.

Часто он приходил к ней за полночь. Ночные дебаты в парламенте задерживали его. Традиционные альянсы начали распадаться. Толпы демонстрантов ежедневно напоминали ему и его коллегам, что судьба нации в их руках. Один неверный шаг мог ввергнуть страну в кровопролитие.

Он знал, что София внимательно изучает все выступления, напечатанные в газетах, и мог, таким образом, выслушать другую сторону.

Ему нравилось беседовать с ней о политике, но не хотелось, чтобы она думала, будто он соблазнил ее для достижения собственных целей. Он любил ее и старался доказать свое чувство. Ее же недоверчивость стала одним из болезненных моментов, который мешал их отношениям. Другим осложнением сделалось все увеличивающееся давление влиятельных особ, требовавших от нее немедленного замужества. Оно уже имело публичный характер. Но самую большую тревогу вызывала вполне реальная возможность, что их отношения закончатся беременностью, которая поставит под сомнение будущее Софии. Тогда единственный путь предотвратить ужасный скандал — тотчас же выйти замуж за человека, готового принять ее положение. Но Эйдриан не желал торопить день их расставания.

— Если дойдет до кандидата в мужья, Нортфорд — хороший выбор, — произнес он, думая вслух.

— И ты готов превратиться в друга семьи? — вскипел Колин. — Какое унизительное положение для любого мужчины! Ты заслуживаешь большего. Не понимаю, почему бы тебе самому не жениться на ней? Ты гораздо лучше сумел бы поддержать честь Эвердона, чем маркиз Нортфорд или другие мужчины, имеющие виды на нее.

— Ты знаешь, что брак невозможен, — вмешалась Дот.

— Но причины абсолютно глупые. Да и что можно сделать? Сжечь ее на костре? Что касается тайны появления Эйдриана на свет, то отец не раскроет ее. В глазах закона Эйдриан — сын графа Динкастера.

— В глазах закона — да. Но не в глазах света, — поправил Эйдриан.

— Пошел он ко всем чертям!

Колин сам принадлежал к свету, и поэтому мог рассуждать с подобной легкостью. Свобода, позволявшая ему так говорить, пожалуй, единственная вещь в жизни брата, которая вызывала у Эйдриана зависть.

Дот поспешила переменить тему, заведя разговор о текущих дебатах в парламенте. Эйдриан услаждал их слух описанием повсеместно вспыхнувших потасовок, что привело к преждевременному роспуску парламента.

Через полчаса он и Колин ушли в комнаты Колина переодеться, чтобы принять более респектабельный вид.

— У меня к тебе две просьбы, — начал Эйдриан. Глядя в зеркало, Колин надевал галстук.

— Надеюсь, нечто такое, что позволит убить время? Кроме открытия нового моста в Лондоне, лето выдалось на удивление скучным.

— Первая просьба займет только одну ночь. Я бы хотел, чтобы ты проводил Софию на коронационный бал. — Вскоре должна была состояться коронация короля Вильгельма, так как траур по предыдущему королю заканчивался.

— Я думаю, ты сам должен сопровождать Софию, не я.

— Скорее всего я будут занят в тот день.

— Мне не нравится твое настроение. Она не ребенок. Если кто-то и догадывается о существовании романа, то не обязательно связывает его с тобой.

Эйдриан взялся за свой галстук.

— Моя просьба не имеет ничего общего с нашими с ней отношениями.

Колин нахмурился, затем вдруг оживился:

— Он приезжает? На коронацию?

— Да. Я получил сведения из посольства.

— Но так несправедливо, что ты пропустишь бал.

— Бал планируется провести скромно, поэтому не будет так уж обидно. Я едва ли окажусь в одной комнате с ним. Но, несмотря на его возраст и бороду, сходство могут заметить, если мы вдруг окажемся рядом. Я меньше всего хотел бы дать повод для скандала, особенно на коронационном балу. Наша матушка взяла с меня слово, и я поклялся, что никогда не поставлю тебя, Гэвина и графа в неловкое положение.

— Твое обещание тебя же загнало в тупик, с ее стороны несправедливо было требовать от тебя такого.

— Когда она только забеременела мною, они обо всем договорились с графом, он обещал хранить тайну моего появления на свет. Я тоже. Не сдержать слово после ее смерти я не могу.

— Он согласился ради меня и Гэвина. Останься она в живых, мы имели бы мать.

— И я тоже.

— Но ее нет, а мы выросли.

— Я не многим обязан графу, Колин, но я должен сдержать обещание. Я не стану спекулировать на слухах относительно моего рождения, как и на моих отношениях с герцогиней. Когда мужчина с моими глазами окажется среди высокопоставленных иностранных гостей, все сразу заметят внешнее несоответствие. Ты поймешь, что мой выбор единственно правильный.

— Возможно, но я не понимаю твоего хладнокровия, касающегося другой ситуации. Твои чувства к герцогине очевидны для меня. Я бы хотел, чтобы ты был счастлив, а как ты можешь быть счастлив, если руководствуешься предчувствием, что все скоро закончится?

«Сейчас я счастлив больше, чем когда-либо в жизни», — подумал Эйдриан. Но видимо, Колин коснулся больного вопроса, о котором сам Эйдриан старался не думать, потому что тогда его радость мгновенно угасала.

Между Софией и Эйдрианом существовала любовная связь, но она не любила его. Она просто нуждалась в нем, доверяла ему, чувствовала огромную привязанность. На свой собственный лад оберегая себя, она, может быть, даже была влюблена в него, но не любила. Она не могла позволить себе любить.

Иногда, держа ее в объятиях, он чувствовал в ней отчаянную борьбу, но она боялась отдать ему свою душу целиком и полностью.

Рано или поздно жизнь убедит ее, что так не может продолжаться бесконечно. И что тогда будет с ним? Возможно, ему придется отступить. Если он поклялся себе, то сдержит слово, хотя ему будет трудно, потому Что он любит ее.

Колин прервал его мысли:

— А еще какая просьба?

— Я бы хотел, чтобы ты последил за капитаном Брутом. У меня нет времени, а выследить и поймать его чрезвычайно важно.

— Расследование? Звучит так завлекательно, как недавняя охота на нашу герцогиню. Я возьмусь за это с энтузиазмом.

— Я объясню то малое, что мне известно, и, надеюсь, тебе больше повезет.

Во всем виноват Берчард. Благодаря своему защитнику она более уверена в своей безопасности, чем ей дозволено. Берчард позволил себе бесцеремонное вмешательство. Решение очевидно. Избавиться от него, и она снова станет беспомощной.

Так размышлял он, пробравшись в сад и подойдя прямо к дому Софии. Рядом с ним, пригнувшись как можно ниже, передвигался другой человек. Он долго и упорно раздумывал, прежде чем заполучить помощника, но одному ему не справиться. Дом не такой большой, как прежний, и тут негде спрятаться.

Хотя, конечно, он предпочитал действовать в одиночку. Никто не знает лучше, чем он, что может случиться, если другой человек узнает его секреты и план. Предательство возможно всегда. Но он не остановится ни перед чем, если такое случится.

Его напарник поковырял запор на двери и показал жестом, что она открыта. Теперь можно действовать. И негодовать. София вела себя так, словно угроз капитана Брута не существовало в помине. Но сейчас ей придется убедиться, как она заблуждается…

Он достал письмо из-за пазухи. Что ж, еще одно его послание разъяснит все окончательно… даже то, что не удалось пожару.

Он взялся за ручку двери.

Было уже далеко за полночь, когда Эйдриан проскользнул через садовую калитку. Палата общин заседала очень долго, вынужденная прерваться из-за торжеств по случаю коронации.

Поздний час заставил его подумать о том, чтобы вообще отменить свой визит. София, наверное, давно спит, и будет нехорошо будить ее. Но он жаждал ее обнять. Когда он обнимал ее, то обретал покой и смятение, возникавшее из-за дневных событий, отступало.

На заседании три представителя партии тори перешли в лагерь реформаторов. Двое из них занимали места, подлежащие упразднению, если реформа будет принята. Один из них — протеже Пила. Эйдриан исподволь наблюдал за ними, понимая так же хорошо, как и они, что данный акт равен политическому самоубийству. Ему следовало прийти в ярость от их отступничества. Однако его восхищали их независимость и приверженность принципам.

Идя к Софии, он все еще обдумывал свою неожиданную реакцию. Его мысли занимали большую часть его сознания, не отвлекая от главного в данный момент — наблюдать за окружающим.

Что-то промелькнувшее в темноте заставило его насторожиться при подходе к дому. Тень двигалась рядом с домом. Кровь мгновенно бросилась ему в голову. В висках застучало. Опасность. Опасность грозит Софии! Прижавшись к стене, он осторожно продвигался вперед.

Человек склонился около двери. Эйдриан едва мог разглядеть его. Тот возился с замком.

Злость, которую Эйдриан ощутил после пожара, вновь закипела в нем. Он рванулся вперед, намереваясь схватить преступника. Скорее всего — самого капитана Брута, а если даже его сподвижника, то тоже неплохо. По крайней мере он приведет его к неуловимому Бруту.

Выскочив из-за кустов, Эйдриан бросился к тени и прижал противника к земле. Они схватились в рукопашной. Быстро перехватив поднятую руку, он уложил непрошеного гостя ударом в живот. Придавив его коленом, он пытался скрутить ему руки за спиной.

Воздух колыхнулся за ним. Его инстинкт протрубил тревогу, но поздно. Удар пришелся по голове, и черная мгла поглотила его.

Кто-то осторожно тронул ее за плечо, заставив проснуться. Ничего не понимая со сна, София удивилась, увидев около постели Чарлза и Дженни.

— Вам придется встать, ваша светлость, — сообщил Чарлз.

Его мягкий тон мгновенно привел ее в чувство. Именно таким тоном он обычно сообщал неприятные новости. Она внезапно поняла, что дело касается Эйдриана. Невольно посмотрела на пустующее место рядом с собой, где привыкла видеть его, и ее сердце упало.

Слезы бежали по щекам Дженни, и она не вытирала их.

— О, миледи, он тяжело ранен… Повар нашел его утром около двери в сад.

София мигом выскочила из постели и схватила халат. Босиком побежала на кухню. Чарлз и Дженни еле поспевали за ней. Садовая дверь была открыта, и она вышла в сад, утопающий в предрассветном тумане.

Он все еще лежал на земле. Кто-то накрыл его пледом. Слуги беспомощно теснились вокруг.

— Мы не решились трогать его, — заметил Чарлз. — Он едва дышит… Сначала я даже подумал, что он мертв.

Ничего удивительного, Эйдриан производил именно такое впечатление. Бледное, безжизненное лицо. Ни кровинки.

Страх душил ее. София упала на колени и краем халата вытерла кровь над его бровью.

— Мы нашли его у двери, — продолжал лакей.

Он протянул ей скомканный листок. София развернула его и пробежала глазами. Капитан Брут.

Скомкав письмо в кулаке, она наклонилась и поцеловала Эйдриана.

София знала, во всем виновата только она. Ее легкомысленность и своенравие убили его.

Она должна была дать капитану Бруту то, что он хотел. Ей следовало держать Эйдриана на расстоянии, чтобы он не превратился в мишень для злодея.

Глупая, самонадеянная женщина вообразила себе, что способна изменить мир, когда на самом деле ее используют для достижения собственных целей.

София гладила его лицо и боролась со страхом. Эйдриан хотел дать ей защиту и дружбу, а теперь может умереть из-за нее.

Как Брэндон.

— Мы не оставим его здесь, — сказала София. — Сырость повредит ему больше, чем раны. Вы двое найдите что-то твердое и перенесите его. Возьмите дверь, если нужно. Чарлз, пошлите в Динкастер-Хаус за Колином Берчардом и немедленно привезите врача.

Слуги перенесли раненого в комнаты дворецкого на нижнем этаже. С помощью Чарлза она сняла с него одежду. Ужасные кровоподтеки покрывали грудь и живот и говорили о том, что он был не в состоянии защищаться. Дыхание с хрипом вылетало из груди, и она беспокоилась, не растревожили ли они его раны, перенося его.

Рыдая от своей беспомощности, София смыла кровь с его головы и положила холодное полотенце на ушибы. Оставалось только молиться, чтобы его раны не оказались смертельны.

Колин прибыл одновременно с врачом и Дэниелом Сент-Джоном.

— Не беспокойтесь, София, Сент-Джон умеет хранить секреты, — заверил Колин. — Мы оба собирались в Хэмпстед, когда появился ваш слуга.

— Эйдриан — мой старый друг, и я перед ним в долгу, ваша светлость, — сообщил Сент-Джон. — Я хотел бы помочь ему, если позволите.

Ей сейчас не до секретов, она волновалась только за Эйдриана.

Они наблюдали, как врач осматривал его, и выслушали предположительный перечень повреждений. Доктор попросил всех выйти из комнаты, кроме Чарлза.

Колин и Сент-Джон прошли вместе с Софией в библиотеку. Колин налил ей хереса. Небольшой хрустальный бокал казался ужасно тяжелым в ее дрожащей руке.

— Выпейте, София. На вас лица нет.

— Я одна виновата, — всхлипнула она. — Он шел сюда. Кто-то выследил его или поджидал.

— Может быть, вор?

Она протянула им письмо:

— Послание нашли у двери.

Колин прочел его, и лицо его сделалось жестким, когда он дошел до той части, где говорилось о приверженности Эйдриана идеям тори и сообщалось, что ее отношения с ним совершенно недопустимы.

— Я убью выродка, когда найду его, — пообещал Колин.

— Он знает о нас. Возможно, он давно следил за Эйдрианом или караулил около дома. Когда Эйдриан пришел, он где-то прятался и напал на него.

— Никто не мог бы преследовать Эйдриана так, чтобы он не чувствовал слежки, и никто не мог спрятаться от него, — заверил Сент-Джон. Его уверенный тон не оставлял сомнений, что ему очень хорошо известны возможности Эйдриана. — Более вероятно, что письмо оставили заранее и Эйдриан случайно наткнулся на него. Вряд ли его написали среди ночи, пока Эйдриан лежал на земле.

— Не понимаю, какое отношение ваши предположения имеют к случившемуся. Он лежал избитый. Может быть, умирая.

— Не вините себя, — успокаивал Сент-Джон. — Если бы он узнал, как вы страдаете, он бы не простил себе. Его позиция — его собственный выбор. Единственная вина лежит на выродках, которые могли сотворить такое с человеком, находящимся без сознания!

— Выродки? — переспросила она.

— Ну да. По крайней мере их было двое. Одному никогда бы не удалось одолеть Эйдриана.

Колин и Дэниел оставались с ней, пока доктор не позвал их выслушать его заключение.

— Перелом двух ребер, сотрясение мозга, возможно, внутреннее кровоизлияние, — перечислил доктор, надевая пальто. — Могло быть и хуже. Он мог умереть. Я объяснил слугам, как ухаживать за ним.

Глаза Колина застыли в вопросе, который София не решалась задать сама.

Доктор сделал неопределенный жест:

— Невозможно что-либо знать наверняка, если организму причинен вред… Но у меня такое впечатление, что он справится.

София ощутила огромное облегчение, но чувство вины все еще сидело в ней занозой.

— Я только что от него. Он пришел в себя и спрашивает вас, ваша светлость, — добавил доктор.

София выбежала из комнаты, пока Колин начал тихо объяснять, что все следует сохранить в тайне.

Когда она вошла, Чарлз деликатно удалился. Улыбка требовала героических усилий от Эйдриана.

Она присела на краешек постели и взяла его руку.

— Врач сказал, что ты скоро поправишься.

— Я не в первый раз попадаю в переделку и могу оценить причиненный мне вред. — Он говорил с трудом, делая долгие паузы. — Через несколько дней я буду на ногах.

София погладила его лицо.

— Тебе больно?

— Моя грудь перевязана так туго, что я едва дышу, но все остальное терпимо. — Он посмотрел на нее. — Они вытащили тебя из постели. Ты такая красивая. И такая соблазнительная. Мне кажется, я уже чувствую себя лучше.

Она смотрела на него глазами, полными слез, думая, что Эйдриану так свойственно не унывать в любой ситуации!

Но сейчас его попытка пошутить произвела противоположный эффект. Страх и вина вспыхнули в ней с такой силой, что она не смогла сдержать слез. Прижавшись щекой к его ладони, она опустила голову на его подушку и горько зарыдала.

Он успокаивал ее до тех пор, пока все ее слезы не вылились. Глубоко вздохнув, она вытерла мокрое лицо о его жесткую ладонь, благодарная, что он не отнял ее.

Эйдриан неторопливо гладил ее волосы, от его нежной ласки она успокоилась и рассказала ему о письме.

— Сент-Джон прав, — констатировал Эйдриан. — Тот, кто подложил его, не ждал меня. Причина — в моем неожиданном приходе. И в моей беспечности. Я должен был догадаться, что он не один.

— Твои отношения со мной — причина всего. В письме очень ясно сказано, что надо убрать тебя, не допустить твоего влияния на меня. Он хотел убить тебя, но в темноте не разобрал, что ты еще жив. В следующий раз…

— Следующего раза не будет. Я буду осторожен.

Она стиснула зубы. О Господи, как же трудно сделать то, что она обязана сделать!

Боль разрывала ее сердце. Она несколько недель купалась в счастье, но недостаточно смело себя вела, чтобы насладиться им в полной мере. Как она сможет жить без него?

«Как вы можете думать только о себе!» Слова осуждения всплыли в ее памяти. Слова Алистэра? Нет, Джеральда.

Она должна сделать решающий шаг. Ради Эйдриана…

Ее голос дрожал и прерывался.

— Я не могу рисковать тобой. Я не могу жить с чувством вины, принося тебе вред. Я думаю, что мы…

— Нет.

Она приподнялась, опираясь на руки, и взглянула на него.

— Он хотел убить тебя.

— Значит, он упустил свой единственный шанс. Чтобы мы отказались из-за него друг от друга? Да я никогда не допущу такого!

Она снова принялась рыдать.

— Эйдриан, послушай…

— Нет. — Он упрямо смотрел на нее. Случится то, что должно случиться. Все будет так, как должно быть.

Герцогиня никогда не могла противостоять его решимости. И подозревала, что никто другой тоже. Он взял ее за руку и притянул к себе.

— Посиди со мной. Я могу даже примириться со своей беспомощностью, когда ты ухаживаешь за мной.

Она нашла местечко на краю кровати. Склонилась к нему, пристроив его голову около своей груди. Поглаживая его, она старалась вернуть ему покой.