"Мертвый рай" - читать интересную книгу автора (Мельников Руслан)Глава 6— …ожидает в приемной. — Доложив мэру о прибытии экипажа, Ирина застыла на пороге. Войти в служебную квартиру Главы администрации без приглашения, приказа, точнее, она не могла. Уйти — тоже. Девушка прекрасно знала свои обязанности: предупреждать о появлении посетителей полагалось лично, а не по телефонному коммутатору. Так мэр имел возможность, еще не видя визитера, уточнить детали, которые могли бы сыграть важную роль в предстоящем разговоре. Хорошая сотрудница, перекинувшись с гостем парой фраз, предоставит более полную информацию о человеке, нежели скрытая камера. А Ирина никогда не была плохой секретаршей. Кроме того, через девушку-посредника можно под благовидным предлогом отказаться от беседы. Жаль, что федеральный посол обладает правом прямого общения с мэром и никогда не задерживается в приемной. Или задерживался? Черенков покосился на федерала. Ого! А посол-то думал сейчас явно не об экипаже вертолета, дожидающегося аудиенции. Павел Алексеевич буквально пожирал глазами чужую секретаршу. Мэр мысленно усмехнулся. Ладно, пусть посмотрит, пусть обзавидуется, крыса федеральная. Молчание затягивалось. Эффектная блондинка с глубоким декольте и в короткой юбчонке смущенно переминалась на длинных ногах. Смущение, конечно, деланное, искусственное — всего лишь еще один подвид кокетства, освоенный на спецкурсах. Но — хороша, ничего не скажешь! Ирине шел вольный стиль формы, а уж как она выглядела без одежды… Федерал об этом мог только догадываться. Но хватит. Подразнили Кожина — и будет. Пора заняться делом. — Спасибо, Ирочка, — кивнул мэр, — пригласите экипаж. Секретарша исчезла. Испарилась. На месте сексапильной девицы возникли двое. Невысокие, крепкие, подтянутые. Каменнолицые. Пилоты. Настоящие воздушные волки. Вымуштрованы — дай бог! Чем-то неуловимо похожи друг на друга. Даже двигаются синхронно, как роботы. Вертолет воздушной разведки и поддержки рассчитан на шесть человек, четверо из которых — пассажиры. Но это — на случай эвакуации. Стандартное же патрулирование ведет боевой экипаж «Москита»: стрелок-командир и стрелок-связной. Элита милвзвода. Каждая пара пилотов ВВС проходит жесткий и — главное — реальный, без блата, без связей, без волосатых лап, конкурсный отбор. Плюс тесты на совместимость. — Господин комендант! Милвзводовцам, в отличие от гражданских чиновников, надлежало называть мэра по-военному — комендантом. — Господин посол! Экипаж поочередно отдал честь Главе и федералу. Но «господин комендант» — сначала. Виктор Черенков с удовлетворением отметил, как дернулось веко посла. Ах, какие мы обидчивые! Согласно уставу вне военного положения Главы администрации и федеральные послы — равноправные соседи по иерархической лестнице. Так что подчиненным предоставлялось право самим выбирать, кому салютовать в первую очередь. А милки всегда помнят, кто платит жалованье. И о том, что столица слишком далеко от Ростовска, а из Периметра можно вылететь в любой момент, они помнят тоже. — Майор Рыжков и капитан Илюшин прибыли по вашему распоряжению, господин комендант, — пролаяли вертолетчики. И вот тут посол удивил. Кожин поднялся с кресла. Кожин улыбнулся. Кожин откланялся. — Не буду вам мешать, господин комендант. Пока не буду. Я вас покину на время, с вашего позволения. Да, это было неожиданно. И непонятно. Раньше за федералом не замечалось подобной корректности. Странный ход. Очень странный. Неужели посла не интересуют показания пилотов? Может быть, Кожин решил не стеснять коменданта своим присутствием и предоставлял ему полную свободу действий по выбиванию информации из вертолетчиков? Но федерал ведь не настолько наивен, он ведь не рассчитывает, что после допроса с ним вот так запросто поделятся правдой? Или Кожин уже знает правду? Чушь! Откуда?! — Только не выходите на улицу, господин посол. — Мэр исподлобья глянул на Кожина. — Ночью патрули стреляют без предупреждения по любому нарушителю. По любому, Павел Алексеевич, даже по федеральным послам. О, Черенков многое бы отдал, лишь бы этому типу взбрело в голову подышать сейчас свежим воздухом. — Не волнуйтесь. Во время комендантского часа я пользуюсь только служебными коридорами. Да и уходить далеко я не собираюсь. Дам кое-какие распоряжения охране. Ну и пообщаюсь с вашей секретаршей. Она у вас очень… гм… милая. Не может быть! Кто бы мог подумать, что Федеральный Полномочный посол променяет дела государственной важности на смазливое личико и попку, туго обтянутую короткой юбчонкой? М-да… Что ж, надо запомнить. Это можно использовать. А Ирочке определенно пора выписывать внеочередную премию. — Садитесь. — Мэр указал на диван. Подождал, пока пилоты присядут на край мягких подушек. Да, подушки-то мягкие, но вертолетчики по-прежнему скованны и напряженны. Сидят по стойке смирно. Спины — прямые. Лица — неподвижные. Сам Глава расположился напротив, но не в кресле, а на рабочем столе. Виктор Черенков редко позволял себе столь неформальное поведения в присутствии подчиненных, однако сейчас случай особый. Сейчас необходимо разрядить обстановку. Вояки хорошо владели собой. Однако мэр не был бы мэром, если бы не понял, не почуял сразу: эти двое пережили сегодня не самые приятные минуты своей жизни. Может быть, даже самые неприятные. И сейчас изо всех сил пытаются забыть о пережитом. Чего позволять им никак нельзя. Если не удастся взломать панцирь заскорузлого страха, сковывающий два ходячих пучка нервов в летной форме, Черенков не получит ничего, кроме официального доклада об инциденте. А этого мало. Слишком близко от Периметра случилось… Что? Мэр не знал. Пилоты знали, но явно не горели желанием делиться своим знанием. И потом… Неприятный разговор с послом, угроза перехода на военное положение. Нет, сейчас нужны не скупые строки сводок, с которыми мэр уже ознакомился. Нужна правда. То, что произошло на самом деле. Что видели эти двое. И что так потрясло закаленных бесчисленными тестами, проверками и боевыми дежурствами воздушных асов. Вот ради чего Виктор Черенков с благожелательнейшей улыбкой терпел жесткий край стола, впечатавшийся в задницу. — Я слушаю вас, майор. Что случилось? Рыжков заговорил после секундной паузы. Спокойным, уверенным голосом. Уверенным, если бы не эта едва заметная заминка. — Гарнизон восьмого блок-поста погиб. — Как именно? — Не могу знать. Мы прилетели позже. — Дальше? — Между «восьмеркой» и Северной границей Периметра мы обнаружили противника. — И? — Противник уничтожен. Пока негусто. Всего лишь озвученная сводка. — У вас есть что добавить, капитан? — Никак нет. — Опять эта задержка с ответом. Не похоже на хваленную реакцию милвзводовских пилотов. — Какова была численность уничтоженной вами группы, майор? О, теперь пауза затянулась уже на две секунды! — Один… — Один что? — Один человек. На то, чтобы осмыслить услышанное, мэру потребовалось больше двух секунд. — Майор, вы плохой стрелок? — наконец осторожно спросил он. — Имею высший балл по наземной и воздушной стрельбе из всех видов оружия. В ответе офицера — ни капли гордости или бахвальства. Только констатация факта. — Вы, капитан? — Высший балл по наземной и воздушной стрельбе из всех видов оружия, — эхом отозвался Илюшин. — И чтобы поразить одиночную мишень вам потребовалось палить очередями из пулемета Тверского? — Так точно. — А потом открыть огонь из бортового автоматического гранатомета… — Так точно. — …который используется для уничтожения укрытий и групповых целей? — Так точно. Взгляд — вдаль, куда-то за бронированное окно. Лица — непробиваемы. Вот почему Виктор Викторович не любил общаться с вымуштрованными милвзводовцами: вояки четко и ясно ответят старшему по званию на любые четко и ясно поставленные вопросы. Но не более того. А как быть, если не знаешь толком, о чем спрашивать? На мэра смотрели две парами невидящих глаз. И стеклянная тупая упертость в тех глазах. Да уж, ситуация… Помогла услужливая память. Картина из недавнего прошлого. Секретарша — кажется, это была не Ирочка, а ее тоже довольно приятная сменщица — протягивает на подпись стопку бумаг. Виктор Черенков лениво листает документы. А там, среди прочих — запрос начальника муниципального Комитета имущества и оборонительных укреплений. Запрос на досрочное предоставление в пределах Периметра двухкомнатной служебной квартиры майору воздушной разведки Рыжкову в связи с рождением ребенка. Вроде бы сына. Да, точно, речь шла о мальчике — Андрее или Александре. Виктор Викторович подписал прошение привычным «Не возражаю». И еще подумал, что хороших пилотов нужно хорошо одаривать. Хотя бы изредка. Что ж, майор, пришла пора расплачиваться за уютное семейное гнездышко. Вспомнить бы еще, как вас величать по батюшке. На запросе из Комитета имущества стояли инициалы Рыжкова — В.Е. и в скобках — расшифровка. Владимир… Владимир Евгеньевич, кажется. — Владимир Евгеньевич, ваш экипаж прекрасно поработал. — Мэр встал из-за стола. Пилоты тоже подскочили. Разом. Выдрессированные ребята… Вытянулись в струнку. Переглянулись. Ага, проняло? Ни разу, ни при каких обстоятельствах Глава Ростовска не обращался к подчиненным по имени-отчеству. До сих пор такой чести удостаивался разве что федеральный посол. Как равный по званию-должности… — Все правильно, — кивнул Черенков. — Когда к Периметру приближаются нарушители — хоть сто, десять, хоть один-единственный орг, глупо экономить боеприпасы. Главное — не допустить прецедента. Главное — предотвратить нападение на Периметр, сколь бы минимальной ни казалась угроза. Вы не допустили. Вы предотвратили. Вы справились. Ждите повышения. Внешне ничего не изменилось. Почти. Но этого «почти» цепкому взгляду Черенкова хватило, чтобы понять: экипаж вертушки — в шоке. Неожиданное поощрение за сомнительный успех на стрельбах по одиночной мишени окончательно добило вертолетчиков. — Кстати, как здоровье вашего малыша, Владимир Евгеньевич? — заботливо проворковал мэр. — Спасибо, все хорошо. — В голосе майора чуть прибавилось хрипотцы. Так, самую малость. — Мальчик уже освоился в новой квартире? — Так точно. — Кажется, ваши окна выходят как раз на Северную границу Периметра. — Так точно. — Значит, сын мог слышал и даже видеть, как отец расправляется с подонком. Прекрасный воспитательный момент. Лицо майора по-прежнему не выражало ничего. Вот только дрогнувшие желваки, вот только сморгнувшие ресницы… Намек мэра понят правильно. Семьи милвзводовцев селили под укреплениями Периметра не случайно. Солдаты и офицеры всегда должны помнить, что в случае падения оборонительной линии первыми пострадают их близкие. И чем ответственнее пост занимал сотрудник милвзвода, тем ближе к опасной границе располагалось его жилье. Окна служебных квартир пилотов воздушной разведки и поддержки буквально упирались в стены Периметра. — Можете идти, — улыбнулся мэр. Молодой и, по-видимому, холостой еще капитан отдал честь и вышел сразу. Майор замешкался. — В чем дело? — Мэр удивился. Он, как и посол, был неплохим актером. Когда очень надо. — Я рискую получить дисквалификацию и запрет на дальнейшие полеты, но мне нужно кое-что сообщить… — негромко произнес майор Рыжков. Ну наконец-то! Говори, дружок, а уж то, чем ты рискуешь, сейчас никого не волнует. Виктор Викторович кивнул ободряюще и дружелюбно: — Пожалуйста, Владимир Евгеньевич, я вас слушаю. Хотя нет, подождите. Он склонился над коммутатором: — Ирочка, коньяк и две рюмки. Капитану скажите, пусть не ждет своего командира. Отправьте его отдыхать. Да, и развлеките Павла Алексеевича. Я знаю, вы умеете очаровывать мужчин. Мне сейчас никто не должен мешать. Вам понятно? — Так при каких обстоятельствах был обнаружен э-э-э… противник? Да вы пейте, пейте, Владимир Евгеньевич, сегодня можно. Под мою ответственность. И еще одну. Считайте, что это приказ. Отступать майору уже некуда, да и коньяк развязывал пилоту язык. Экипажи «Москита» ведь не пьют. Абсолютно. Это одно из непременных условий службы в воздушной разведке. Так что пьянящий аромат благородного напитка быстро смешивался с дымом сожженных мостов. А доброжелательная улыбка коменданта развеивала гарь. Майор больше не запирался. Майор резал правду-матку. И мрачнел с каждой секундой. — Мы заметили его сразу. Без приборов ночного видения. Он шел по улице. Посредине. Как будто… Будто прогуливался, что ли. Он не пытался спрятаться или убежать. И он… Он не должен был идти. — Почему? Пауза. Но совсем недолгая. — Его расстреляли на блок-посту. На «восьмерке». Человек не может ходить с такими ранами. А этот… этот шел… Еще пауза. Более продолжительная. Виктор Черенков не торопил собеседника. Кивал и улыбался. Улыбался и кивал. И не знал, что думать. На мэра-коменданта Ростовска, впрочем, не смотрели. Майор уставился в пустую рюмку. — Так не должно быть. Я выпустил очередь, чтобы остановить… Я видел, как разнесло голову. И все, что выше пояса… — И что… что потом? — Мэр улыбался по-прежнему. Он просто забыл стереть улыбку с лица. И не замечал этого. Улыбка была нервной. — Потом этот парень пошел дальше, — угрюмо сообщил майор, — То, что от него осталось, пошло. Без головы, без всего… Я собственными глазами видел, как по асфальту идут человеческие ноги. А за ними волочатся… Я приказал открыть огонь из гранатомета. — Думаю, от ног ничего не осталось? — нейтральным голосом заметил мэр. — Так точно. Виктор Черенков слышал только шумное дыхание собеседника. Довести до такого состояния милвзводовского летчика не просто. Даже предварительно накачав коньяком. — Вы считаете, что я спятил, господин комендант, но… — Успокойтесь, майор. — Вообще-то мэру самому стоило сейчас немалого труда сохранять спокойствие. — Вы не сумасшедший. Иначе не прошли бы экзекуции наших психологов и не сели в кресло пилота. Самое ужасное, что все так и было. И где-то в глубине души мэр верил рассказу майора Рыжкова. Он просто не мог понять. Не желающий умирать нарушитель комендантского часа, ходячие ноги… Странный, страшный бред! Только пилоты ведь на пустом месте бредить не могут. Не та психика… |
||
|