"Радуги мигу дар" - читать интересную книгу автора (Гершуни Владимир)

II Море. Свет ищите в сером

О гранды дна (арго — тропарь и рапорт и черногон речи)! Вы, взвыв, гните крамолы пыл о маркетинг и гни, тимохи, лихо митинги! Ломы мы, мол, как Менгеле, гнем, как Игнат — штанги, а дроли — милорда цирком мокриц и максисиськами (аж умнел член мужа!), как уратории — Ротару, а тещ — тщета. Гни, комсомол, лом о смокинг, гни под икоту шуток и допинг мечту путчем! Гни в свинг! Уродим ретробандой од набор термидору! Навоз — и на грош организован, навоз или бомба — раб мобилизован. О, НЛО полно, ***** няня, на небе! И максидисками оно тени кинет потоп… Укажу чуду-чужаку (чужак кажуч — иноманы нам они — иноони…) — нам бога наг обман: иго, бичи — боги! А нам — руд и кир и лирики дурмана колец удава-Арбата, браваду целок, мера гашиша, гарем… Еще монаха — паханом. У нас он дед. Но сану, ну, дедунь, яви динамо, помани, дивя! Мотни финтом! Дед: — Ах, сомнамбул! Клубман МОСХа! Ах, собака Босха! Но сам же ж масон! И худолихи масоны носами, хилодухи, и худоломки, додик, молодухи. Ты сыт ими? — Ты стар, комедий демократ. Сыт! А ты, поклажа, забор гроба, зажал копыта — сив, с полосами, жерлобол режима, а салоп свис. А до отвала дев-то я отведал! — Автоода! Демагога мед! Или форте ретрофилии? — Я и неглиже нежил гения, обмерилинил и Рембо! — Весомо, гомосев! Ты сыт и максисиськами и максипиписьками? — Ага, я, сбесясь, ****, я рассек уд у кесаря! — Хи, спился в ясли, псих! Ха, до вони в свиноводах! Масон — террор этносам. Их и вера — секс кесарев да кир. Рабы баррикад! Мир им и мал, а един идеалами, мишурен и нерушим. — Вот и дна бароны! Вы нора бандитов. Вот и месит навоз зов антисемитов. Масоны ли бед адоробы, борода? Дебилы? Но сам ты раз недогоден — зарыт в омутомути, дудит ум от умов! — Сам умососом у масс! — Дед, не лай, не гениален! — на то Барбос обработан. Иди, водяру ищи у рядов, икры да дырки. И рому. Искукси, умори, индивид — удиви дни! Дед (насосан): — … Ежели Леже не Гоген — Матисс, там, не Доре, не Роден, а уж Рубенс — не буржуа, нет. И Ленин элитен! — и, ладно, он — Дали. Гойя — йог, но и он, демагог, на Ван Гога мед лил и елей… О, ссаки Пикассо! А Малевич — иве лама, а клеёнка как не ёлка, а у неба — Бенуа и куртина манит руки, а картина манит рака, а барка — краба, а баран — араба, Леду — пудель, Таню — юннат (хи! ***тина манит обеих), немца — нацмен, атомодром — мордомота, а вокзал — Глазкова, а колбаса — Блока, Нину — Бунин, Неруду — дурень, USA — Васю, Асаркана — краса кафе-дамы («Made фак!»), а Милан — налима, а навагу — Гавана, а клопа — полка, вошь — шов, гниду — пудинг, а кота — патока, сыр — крыс, а шакала — каша, а Ватто — Оттава. А в Вене рвало Лавренёва. О, моде Вены неведомо, как я *****я, слабея. Я спился, слипся и дур груди лапал. Яйца как акация — висят. Я сив и вял. Если пил — се ля ви! Я — зюзя, а был — глыба, и хером орехи колотил и толок. Девовед и гомо, помоги! — Рад бы, рад, да рыб дар — море зооозером… Видно ил лимана, миллион див — яромира дар и моря, волн лов и ход, — звоня пьяно, гоня пьяно вздохи моря. Мол угнетен гулом. Я ром тяну (мечту тут чем унять?). Тяну я ром. Мечта — шатче моря. Унять ее ропот, шик, ума гудение и недуга муки штопор… Дару моря не цензор, гул угроз не ценя, я рому рад — тянул, и, боле не будоража, жар одубенело бил. Унять зорь гул и силу гроз…

Но с овиди вижу: гнется марс. Вышел пират, стар и плешив, срамя стеньгу. Живи, диво-сон — корсар-ас — рок миробоен! Кормила дал им рок. Необорим корсара срок! И лавы (звонче ветра завывы в азарте!) вечно взывали: «Ас, ура! Пари, мира паруса!» О видение! И не диво, а так азартила палитра заката: моревером витал, зорок, скор, озлатив море. Вил, кружа в ажур кливером, иерохореи. Вот еврокитча мажор-декор! В марине пен и рам, в роке, дрожа — мачт и корветов гнется стеньг лес… Ура, карусель вод, адоворота заторовод адов! И мяли мили, тупили кили пути ли милями, или милипуты по туче мечут топы? Тупили мили яро мытари-пираты — моря сноб или Билли Бонс? Вор Рима? Фрайер Марселя?.. А галс смотан на кливере. Перевил канатом, слагая лес рам, рей… Арфа миров! И лови, фразер грез, арф и воли яроморя веерохореев ум, магии гамму! — и нимбом обмини аса, удивись и видописи, подивись и виду юнг — ох и сила души! — и микрозоркими, ишь, удались! — их огню — ура! («Жару, салаги!» — мигал ас.) Ура! Жару! (Ас: «Аминь!») Они — синоним аса: и мы-де, смена, канем седыми. У моря не ревизор гулу гроз, и верен я рому! Асу рапортую, опьянен — я пою утро, паруса и китоботики. О видение! И не диво? Или — море сна?.. Море! О, мое романсеро! Мили уже режу мотоботом, одно рьяно гоня рондо вод — адоворохи, хоровод адов моторов, водоверти пик! — и кипит рев водоворотом, смял клямс и гнет стеньги, гнет и битенг, и ералашем смешала реи и лес рам, — и лес, и лисели, марсели… Яро мы боролись — силоробы моря, мореходы — в выдохе ром! Ах и лисы, рыси! Лиха сила-темногон! Метались, как ада чада: «SOS! SOS! SOS!» Ах и лиха сила вод… О, довались мотоботом! А были вынесены в илы, ба! — то бот летел в адоверчи чрево, да влетел в ила залив. (Я еле, белым, влетел, в мыле белея, а рутина мук былую улыбку манит.) Ура необоримым! В атомы вымотав, мы миробоен и ига мономагии мир — гримасу с Иисуса, мир-грим, вымыв — мир адоворотом моторов одарим! Магии максириска мигам, юнг огню — ура! День, гори! Мир огнедару иеромагии, ига морей, маревоверам яромира, зари моря! Кабак воледелов хорош, тесен — лавина и лава лиан, и вал несет шорох… Нам уши Шуман радовал, славя вал-славодар, как жен одаряя — Радонеж. И мачтами, и матчами манит, и нам море, мир — примером. Я о матче мира — пари, мечта моя, и муз изуми! Мудри, мир дум, соли силос, икоты вытоки! А нам у того, в озере, березового тумана утра — замер, омыт, серебрян яр бересты морем; азарту ли сиянья и сил удивяся, виду мира, — доведя, дев одарим — мы ли милым мир берестой отсеребрим!