"Оружие разрушения" - читать интересную книгу автора (Мерфи Уоррен, Сэпир Ричард)

Глава 2

Его звали Римо. В данный момент он испытывал свою новую тачку в боевых условиях.

Поток машин обтекал его со всех сторон. То один, то другой водитель резким рывком вырывался на соседнюю полосу. Как ни парадоксально, автомобилям чаще приходилось двигаться вбок, а не вперед. Порой они буквально протискивались с одной полосы на другую, а через некоторое время водители, не утруждая себя подачей звукового сигнала, возвращались в недавно покинутый ими ряд. На дороге выработался своеобразный ритуал. Как только в каком-нибудь ряду открывалось свободное пространство, все находившиеся поблизости машины устремлялись туда. Звенели бамперы, гудели клаксоны. Над шумом и грохотом разносились ругательства. Победитель наслаждался плодами своего успеха примерно на протяжении четверти мили. Едва завидев новую «дырку», он, не раздумывая, рулил туда. Мысль о том, чтобы кому-то уступить, представлялась такой же дикой, как и мысль о том, чтобы не превысить скорость.

Когда-то, очень давно, Римо вроде бы сформулировал для себя основной закон поведения водителей на улицах Бостона. Каждый житель Бостона убежден, что правила движения на дорогах обязательны для всех, кроме него самого. Потому-то каждый шофер и игнорирует их, вполне искренне предполагая, что другой непременно будет следовать их букве и духу. В результате правила не соблюдаются практически никем.

И второе: бостонские водители постоянно куда-то опаздывают, вследствие чего они всегда готовы рисковать жизнью и здоровьем, чтобы сэкономить шесть-семь секунд. Поэтому они виляют на дорогах с такой же легкостью, с какой обычные люди изменяют своим убеждениям.

Уличное движение в Бостоне оказалось настолько безумным, что Римо перестал ездить на машине. Приходилось пользоваться такси либо подземкой.

Просто ему не удавалось найти такой автомобиль, который, по его мнению, соответствовал бы бостонским улицам. Промучившись понапрасну, он попросил своего шефа подыскать ему что-нибудь подходящее. Понятно ведь, что, если он погибнет в автокатастрофе, Смиту придется платить миллионы за обучение его преемника – не говоря уже о том, что он лишится одного из двух наиболее высокооплачиваемых ассасинов.

Шеф заупрямился – поначалу.

– Об этом и речи быть не может!

– Послушайте, Смитти, – сказал ему Римо, – на подготовку летчиков-истребителей тратят огромные деньги, и когда с ними что-нибудь случается, целые эскадрильи вылетают им на выручку. Пилота спасают, даже если приходится жертвовать самолетом. Разве нет?

– Все правильно, – процедил сквозь зубы доктор Харолд В. Смит.

– На мою подготовку ты потратил тонны денег. А поскольку я вынужден жить в этом сумасшедшем доме...

– Бостон – не сумасшедший дом.

– Когда едешь по городу, складывается впечатление, что на тебя со всех сторон прут маньяки-убийцы. Жители Бостона – люди как люди, когда ходят пешком, но стоит им сесть за руль, как они тут же летят кубарем вниз по эволюционной лестнице.

Смит откашлялся.

– Думаю, что вы преувеличиваете.

– Когда я в последний раз ехал из аэропорта, буквально все водители были готовы растерзать и меня, и мою машину за то, что я остановился у пешеходного перехода, чтобы пропустить человека.

– Сомневаюсь.

– Еще был случай, когда я стоял первым у светофора и не рванулся с места немедленно, как только зажегся зеленый свет. Так какой-то идиот сзади загудел и обложил меня на все буквы алфавита.

– Наверное, он спешил.

– Ну да! Заторопился в больницу, когда я укоротил ему язык.

Смит неловко кашлянул.

– Запишите машину в мой контракт, – попросил его Римо. – Мне нужна машина, способная выдержать езду по Бостону. Причем красная.

– Почему красная?

– А почему нет? – парировал Римо.

И поскольку найти хороших ассасинов непросто, доктор Смит согласился. Пришлось.

Дожидаться машины пришлось дольше, чем хотелось. Несколько предложений Римо отверг. На первой машине – «боннвиле» – Римо отправился на пробную поездку по Бостону и очень скоро столкнулся с мальчишкой-почтальоном, ехавшим на велосипеде.

Римо вышел из машины, чтобы проверить, как там парень. Тот швырнул ему в лицо вечернюю газету и пригрозил подать в суд.

– Ты сам меня подрезал, – заметил Римо, убедившись, что правая рука мальчишки не пострадала.

– Надо смотреть, куда прешь, придурок! – завопил пацан, и кольцо у него в носу задрожало.

– Тебя так мама учила разговаривать?

– Именно так мама учила меня разговаривать, когда приходится разговаривать с придурками. Велик был совсем новенький. А теперь, посмотри...

Римо взглянул. На зеленой краске осталась царапина. В остальном – порядок.

– А я только что приобрел эту машину, – возразил Римо, указывая на царапину на переднем крыле автомобиля.

– Надеюсь, твоя матушка высечет тебя за то, что ты ее поцарапал.

– Поцарапал ее не я, а ты. И поосторожнее насчет моей матери! Я ее не знал.

– Повезло тебе. Моя мать из меня котлету сделает.

– Только предупреди ее, что котлета получится тухлая.

– Я ведь и в суд на тебя могу подать. Мой отец постоянно с кем-нибудь судится.

– Прежде всего ему надо бы вчинить иск твоей матери – за то, что произвела на свет такой кусок дерьма, – откликнулся Римо.

– Ты не имеешь права так разговаривать со мной! – заорал почтальон.

– На месте твоего отца я потребовал бы назад свою сперму, – заявил Римо, впрочем, уже более добродушно.

В ответ парнишка шагнул к новенькому «боннвилю» Римо, наклонился и лизнул оцарапанную предохранительную решетку. Римо сначала решил, что присутствует при новом ритуале обнюхивания автомобиля, но пацан тотчас выпрямился, а на решетке появилась новая царапина, в точности такая же, как от столкновения. Газетчик высунул язык, и Римо увидел на нем налет серебристой краски.

Пришлось несколько усовершенствовать велосипед своего оппонента, превратив его в подобие птичьей клетки. Владелец велосипеда каркал по-вороньи, сидя внутри нового сооружения, когда Римо покинул поле боя.

После этого «боннвиль» вернулся к поставщику.

Второй вариант оказался «шеви-блейзером». Эта машина благополучно выдержала первую поездку по кварталу, добралась даже до 128-го шоссе и вернулась домой. Римо припарковал ее на стоянке возле супермаркета, и там в нее врезался, дав задний ход, «мерседес-СЛ».

Женщина, сидевшая за рулем «мерседеса», вышла из салона, бросила взгляд на искореженный капот «блейзера» и на пострадавший задний бампер собственной машины, после чего повернулась к Римо.

– Надо смотреть, куда едете! – громогласно изрекла она.

– Я всего лишь стоял на стоянке, – возразил Римо преувеличенно спокойно, так как к этому времени уже пришел к убеждению, что у всех автомобилистов Бостона неустойчивая психика.

– Это вы утверждаете! Я дам другие показания! – пролаяла женщина, поворачиваясь спиной к «провинившемуся».

– Участники дорожного происшествия должны обменяться координатами, – крикнул ей вслед Римо. – Закон штата, знаете ли.

– Я в происшествии не участвовала. Виновник происшествия – вы. Вот и обменивайтесь координатами с самим собой.

Римо вышел из «блейзера», дождался, пока дама скроется в магазине, и принялся пинать шины ее «мерседеса». Методично, одну за другой. Носок его ботинка отскакивал от толстой резины. И после каждого удара раздавалось шипение спускавшей камеры.

Когда Римо вновь сел за руль покалеченного «блейзера», «мерседес» суровой дамы просел на обода колес.

От «блейзера» Римо также отказался.

Шеф, естественно, не преминул заметить, что Римо, по всей вероятности, не умеет аккуратно ездить.

Римо, само собой, возразил, что в городе Бостоне существует только один способ аккуратно передвигаться в автомобиле – привязать к колесам по воздушному шару и парить над улицами.

– Сделаем еще попытку, – сказал он Смиту.

Последний автомобиль прибыл только что, точнее – утром. Римо взглянул на него и, энергично потирая руки, сообщил:

– Честное слово, не могу ждать.

Лучшего нечего было и желать. Главное – машина была красная. Вернее, красная с разводами. Римо и не знал, что на заводах машины окрашивают в красный цвет с разводами, как в былые времена. Подобную окраску автомобилей ему приходилось видеть лишь в детстве, когда даже мечта о собственном велосипеде полностью противоречила его финансовым возможностям.

Сейчас Римо двигался по Юго-восточному экспресс-шоссе, известному среди автомобилистов как Юго-восточное депресс-шоссе, а также – в лучшие дни – как Зеленый монстр. Он проводил испытания новой машины. Длинная, перегруженная транспортом, напоминающая застывшего над Бостоном удава эстакада. Скоро ее должны будут разрушить, чтобы освободить место для пришедшей ныне в упадок Центральной магистрали. Римо искренне надеялся, что городские власти проявят благоразумие и не забудут пропороть сердце этой змеи осиновым колом.

Машина буквально пылала под ярким июльским солнцем. Ее разглядишь и за много миль – немалое преимущество. В Бостоне водители нередко не замечают предметы, уступающие по размерам водонапорной башне.

Когда Римо съезжал с эстакады вниз, на Рокс-бери-масс-авеню, его подрезал отчаянно сигналящий черный «форд-рейнджер-бигфут». Его громадные колеса едва не грызли асфальт.

В былые времена Римо расстроился бы или даже разозлился. Сейчас же он лишь широко улыбнулся.

И тут же нажал на газ – и обошел «форд». Ошеломленный водитель едва успел показать Римо средний палец[1]. Тогда Римо легким движением одной руки вывел свою машину на соседнюю полосу. Водитель «рейнджера» попытался вытеснить его, но настоящего состязания здесь и быть не могло. «Форд-рейнджер-бигфут» – это всего лишь спортивный автомобиль. Римо же сидел за рулем внушительной четырнадцатитонной бронированной махины.

Римо оттеснил «форд» за боковую линию и, не довольствуясь малой победой, прижал его к ограждению. На протяжении целой мили крыло «форда» высекало искры из металлического барьера, и только после этого изрыгающий проклятия водитель вывернул руль в отчаянной, но бесплодной попытке вытеснить Римо, но добился только того, что задние колеса его автомобиля оставили черный след на асфальте.

– Вот это мне нравится, – изрек Римо, оставив посрамленного соперника позади.

– Вы сошли с ума, – проговорил сидевший рядом с ним доктор Харолд В. Смит. Щеки его побелели. Он прижимал к груди портфель, а глаза за стеклами очков без оправы казались совершенно безумными.

Смит приехал в Бостон только для того, чтобы лично вручить Римо ключи от машины и документы, подтверждающие его право пользования бронированным автомобилем. Римо уговорил его принять участие в пробной поездке. Сейчас Смит явно жалел о своей доверчивости.

– Я всего лишь защищался, – возразил Римо. – Разве вы не видели, как он меня подрезал? И не спорь.

С этими словами Римо аккуратно повернул на шоссе Непонсет – Куинси.

Серебристого цвета «хонда» внезапно пошла на обгон, подсекла машину Римо, и он едва не врезался в заграждение. Лишь его сверхъестественная реакция предотвратила катастрофу.

В салоне «хонды» сидели две монахини.

Пристроившись за «хондой», Римо дал долгий гудок. Та монашка, что не управляла автомобилем, высунулась из окна и швырнула в Римо четками. Четки ударились о бампер, скрепляющая их нить лопнула, и бисер рассыпался по асфальту.

– Вот видите! – торжествующе воскликнул Римо. – Надеюсь, теперь вы меня понимаете? Даже монашка за рулем становится мегерой.

– Невероятно.

– Бостонские водители – самые жуткие в мире.

– И вы – один из них, – бросил Смит.

– Что-о?

– Римо, вам же все это нравится.

– Да, мне нравится чувствовать себя на дороге уверенно, – с жаром откликнулся тот. – Мне нравится сознавать, что моя жизнь не висит на волоске, когда я выхожу из дома и еду в магазин. Нравится ощущать, что я сильнее и умнее какого-нибудь придурка, который садится за руль и при этом понятия не имеет, что значит водить машину.

– Итак, надо полагать, вы береште эту тачку?

– Еще бы! Кстати, у нее есть какое-нибудь название?

– Она называется «драгун».

– Ага, значит, я смогу объявить Чиуну, что ко мне на службу поступил тяжеловооруженный драгун.

– Вообще-то, – возразил Смит, – самое тяжелое вооружение я попросил убрать.

– Зря. В наших краях оно помогло бы поставить кое-кого на место.

– Чем меньше вес, тем меньше требуется бензина, – отрезал Смит.

– Тонко подмечено! И на сколько же миль хватает галлона бензина такому зверю?

– На три, – ответил Харолд В. Смит, директор официально не существующего сверхсекретного правительственного агентства КЮРЕ.

Когда Смит с Римо подъехали к частному дому в городе Куинси, мастер Синанджу уже поджидал их.

Худощавый, невысокий – всего пяти футов ростом, – он был одет в кимоно чайного цвета. Невзрачный человечек, но на лице его запечатлелась мудрость столетий. Кореец. Лысый. Карие глаза. Длинные ногти. Реденький пушок за ушами. Тоненькая, трепещущая на ветру бороденка. В общем, облик этого человека совершенно не соответствовал его репутации одного из самых грозных ассасинов двадцатого века.

Едва Римо выбрался из машины, как услышал недовольный, скрипучий голос:

– Как поживает великолепный дракон?

– «Драгун», – поправил мастера ученик.

– В этой провинции любят придираться к произношению, – проговорил Чиун. – Передо мной транспортное средство, официально находящееся в распоряжении мастера Синанджу, следовательно, я имею право почтительно именовать его драконом Синанджу.

– Это «драгун», – упрямо возразил Римо. – Смитти, объясните ему.

Мастер Синанджу перевел взгляд на человека, которого он называл Императором. Смит между тем успел вылезти из машины. Худой, даже тощий господин явно пенсионного возраста. На его портрет хватило бы одной серой краски: темные с проседью волосы, серые глаза, нездоровый сероватый оттенок щек. Казалось бы, Смиту при его внешности следовало бы особенно тщательно подбирать цвет костюма. Тем не менее глава КЮРЕ, как правило, носил серый костюм-тройку, и это помогало ему незаметно проникать куда угодно. Он здорово походил на хамелеона, способного менять цвет кожи, сливаясь с фоном.

– Называйте его как хотите, – сказал Смит. – Мне пора уезжать.

Редкие брови Чиуна поползли вверх, и кожа, обтягивающая лысый череп, покрылась складками.

– Так скоро? Но вы же только сегодня приехали, Император! Я хотел устроить пир в вашу честь.

– Спасибо, но мне действительно пора.

Старик наклонил голову.

– Велико наше разочарование, однако мы стоически перенесем эту боль и утрем наши горькие слезы, ибо понимаем, что мы – всего лишь слуги, мы – всего лишь инструменты, которые можно использовать, а затем выбросить, как поломанный меч. Я не обвиняю тебя, о прозорливец. Никогда не укроется наше убожество от твоих всевидящих очей.

И мастер Синанджу устремил испепеляющий взгляд своих маленьких карих глаз на ладони Римо.

– Надо же, не забыл, – проговорил ученик и вытянул руки вперед. Самые обыкновенные руки. Запястья, правда, необычайно широкие, но ладони могли принадлежать кому угодно. Пальцы скорее длинные, чем короткие, но ничуть не похожие на изящные пальцы пианиста. Ногти ухоженные, аккуратно подстриженные.

Это зрелище настолько потрясло Чиуна, что он закрыл рукавом глаза.

– Нет, не могу вынести вида таких чудовищных увечий! Отвернитесь, о Император! Римо, спрячь их поскорее, или ты навеки оскорбишь терпеливого Смита!

– Куда же я спрячу руки?

Римо развел руками, как бы демонстрируя, что на нем только белая теннисная майка и обтягивающие коричневые брюки.

– У тебя есть карманы.

– У меня вполне нормальные руки.

– Как ты можешь! Говорить такое, когда у тебя ногти как у ленивца!.. – зарычал кореец. – Припадаю к стопам вашим, о Смит. Когда-то хирург изменил лицо Римо. Возможно ли сделать что-то с его невероятными ногтями?

– Никогда не слышал о приживлении ногтей, – ответил глава КЮРЕ без тени улыбки.

Худые плечи Чиуна содрогнулись.

– Значит, нет надежды. Когда я отойду в небытие, в моем племени не останется человека с ногтями надлежащей длины.

С этими словами старик поднес ладони к глазам. На его пергаментном лице читалось глубочайшее сожаление. Его собственные ногти отросли на добрый дюйм. Они смахивали на изогнутые костяные кинжалы. Таким кинжалом можно с одного удара перерезать человеку горло.

– Он все пытается убедить меня отрастить ногти, как у Фу Манчу – вполголоса произнес Римо, обращаясь к Смиту.

– Сопротивляйтесь, – прошептал в ответ тот.

– О да! – воскликнул Чиун. – Сопротивляйся, Римо! Отвергни ваши западные условности. Поступай так, как велит тебе Смит. Пусть твои ногти растут и расцветают. Освободи смертоносную силу, что таится в них. Я научу тебя должному уходу за ногтями. Вот и все, что тебе осталось, Римо, и подготовка твоя будет завершена. Больше я ничего от тебя не потребую.

Ученик решительно покачал головой:

– Не обманывай, Чиун. Стоит мне согласиться на ногти, как ты попытаешься одеть меня в боевое кимоно.

– Тебе следовало бы на коленях просить позволения надеть достойное кимоно. В этих безобразных панталонах ты похож на пугало огородное.

– В брюках, – поправил его Римо.

– Живет-то Римо в нашем обществе, – веско заметил глава КЮРЕ.

– Так пусть он войдет в ваше общество как ассасин Синанджу! Откуда у вас такая маниакальная любовь к секретности?

Смит и Римо переглянулись. Они ничего не сказали друг другу, но в их усталых взглядах ясно читалось одно и то же: Теперь объясняй ему ты.

– Мне пора, – совсем уже кисло повторил Смит.

– Подбросить вас в аэропорт? – спросил его Римо.

– Нет. Я поеду поездом.

– Поездом?

– Да, так дешевле. Кроме того, я хотел лично изучить систему «Амтрак».

– Это еще зачем?

– Необходимо по долгу службы, – ответил шеф значительно тише.

– Работа «Амтрака» как-то связана с вопросами государственной безопасности?

– Римо! – вдруг воскликнул Чиун и весь сморщился. – Да ты газеты-то читаешь? В дальних западных провинциях недовольные служащие «Амтрака» подстрекают к мятежам. Мы вот сидим здесь и ни о чем не подозреваем, а они в эту самую минуту сеют зерна раздора и призывают опрокинуть Трон Орла, охранять который – наша обязанность.

Смит нервно поправил галстук и проговорил:

– Если не возражаете, я все-таки поеду.

Мастер Синанджу опустил голову, обозначив полупоклон.

– Хотя само солнце покидает нас вместе с тобой, о щедрейший, мы все же будем твердо стоять на ногах и доживем-таки до того дня, когда ты призовешь нас исполнить свою волю, – провозгласил он.

– Угу, угу, – пробормотал Смит и торопливо, словно желая поскорее уйти от банды хулиганов, зашагал в сторону станции метро.

– Тебе всегда приходится так себя вести? – поинтересовался Римо.

– Лучше так, чем весь вечер страдать в его обществе. – Чиун даже фыркнул.

– Смитти – неплохой парень.

– Он ест вилкой рис! – Чиун с отвращением сплюнул, после чего обошел вокруг «драгуна» и пнул по очереди все четыре шины.

– Ну и зачем? – удивился ученик.

– Затем, что ты сам не удосужился этого сделать.

Римо любовно погладил машину.

– Скажи, как она тебе?

Чиун недоверчиво оглядел сверкающее стальное чудище.

– А почему такая красная?

– Чтобы маньяки, еще издали завидев ее, успели убраться с дороги, – объяснил Римо. – Ты не ответил на мой вопрос.

Чиун сморщил носик.

– Драконов не хватает.

– Мне она нравится и так. Без драконов.

– Она наполовину моя. И на моей половине должен красоваться дракон. Позаботься, чтобы к утру он был готов.

– Если он будет на твоей половине, почему его должен рисовать я?

– Потому что в противном случае я потребую, чтобы на ней появились два одинаковых дракона. Да еще фениксы сзади и спереди.

Римо покорно вздохнул.

– Какого цвета дракон тебе нужен?

– Для драконов хороши золотой и зеленый цвета. Впрочем, предоставляю тебе на выбор.

– Имей в виду, после детского сада я ничего не рисовал.

Чиун пожал плечами.

– Ты еще молод, и впереди у тебя ночь, чтобы отточить мастерство.

Мастер Синанджу тотчас вернулся в каменный дом, в котором они жили вместе с Римо. В прошлом это сооружение было церковью, потом храмом сикхов; возможно, использовался он и для других целей мирского характера. С восьмидесятых годов оно стало недоступным для широкой публики. Харолд В. Смит приобрел его на аукционе и в соответствии с заключенным ранее контрактом передал мастеру Синанджу. Чиун немедленно окрестил его Замком Синанджу. Теперь ученик жил в одном крыле этого дома, учитель – в другом. Им принадлежала также невысокая зубчатая часовня. Римо знал, что Чиун сейчас отправится туда. Якобы для того, чтобы предаться медитации, на деле же – наблюдать, как исполняется его приказание.

В прежние времена Римо поспорил бы с Чиуном насчет дракона. Но со временем он научился ладить со стариком. Как-никак они уже давно вместе. Нарисовать дракона? Что ж, не такое это большое одолжение человеку, который превратил Римо Уильямса из ходячего мертвеца в единственного наследника Дома Синанджу.

Все произошло так давно, что сам Римо уже и не помнил, в каком году. Он разучился мыслить такими категориями. Подобная манера мышления свойственна Западу. Конечно, Римо не сделался полностью человеком Востока, но стал тонкой перемычкой, соединяющей Восток и Запад.

В те дни, будучи еще ньюаркским полицейским, он знал о Востоке лишь то, с чем ему пришлось столкнуться во Вьетнаме. Когда-то он тянул лямку на флоте, а затем жил совершенно ничем не примечательной жизнью городского полицейского.

Все изменилось в одночасье, когда его арестовали детективы с каменными лицами. Ему было предъявлено обвинение в избиении и убийстве человека, имя которого он также позабыл. Не успел Римо толком осознать, что происходит, как суд вынес приговор и Римо был усажен на позорный стул.

Очнулся Римо в городке Рай, штат Нью-Йорк, в некоем санатории «Фолкрофт». В скором времени ему стало известно, что под этим названием скрывается КЮРЕ, организация, во власти которой он оказался. Теперь стало ясно, что электрический стул специально отрегулировали так, чтобы приговоренный не погиб.

Его предоставили в распоряжение Чиуна, последнего мастера Синанджу. Выбора у него не было. Для внешнего мира он умер и был похоронен, окружавшим его людям ничего не стоило ввести ему в вену соответствующий раствор и опустить в пока еще свежую могилу, на которой уже значилось его имя.

До того дня Римо никогда не слышал про Синанджу. Только от Чиуна он узнал, что в Северной Корее есть небольшая деревушка под названием Синанджу, где располагается Дом Синанджу – команда ассасинов, существующая около пяти тысяч лет. Но прежде всего Синанджу – это воинское искусство, которым владеют мастера Синанджу, обитатели деревни и Дома.

Было решено, что Римо станет первым выходцем с Запада, которого посвятят в секреты Синанджу. Впрочем, Римо воспринял все это без всякого энтузиазма.

– Это как кунг-фу? – спросил он у Чиуна.

– А что ты знаешь о кунг-фу? – отозвался старик.

– Ну, Брюс Ли в кино. На него бросаются пятеро, а он расшвыривает их в разные стороны.

Яркие карие глазки Чиуна превратились в узкие щелочки. Пройдет время, и Римо станет опасаться такого вот взгляда учителя.

– Тебе нравится, когда люди летят в разные стороны?

– Конечно.

Чиун, только что мирно сидевший на полу спортивного зала в позе лотоса, решил сделать Римо приятное. И стал швырять его в разные стороны.

На протяжении получаса тело Римо как мяч отскакивало от стен зала. За эти полчаса Римо усвоил чрезвычайно важный урок.

Во-первых, нужно воспринимать Чиуна всерьез.

Во-вторых, никогда не заговаривать о Брюсе Ли и кунг-фу.

Такие вот уроки открыли Римо глаза. Впоследствии он едва ли не тосковал по тому времени.

Вскоре он уже знал, что кунг-фу, равно как и карате, дзюдо и айкидо, отделились от Синанджу, как неблагодарные сыновья, не сказав даже доброго слова. Именно искусство Синанджу было лучезарным предком всех боевых искусств.

Позднее Римо узнал, что стоит класть в рот и чего не стоит. Он научился правильно дышать – при помощи желудка, а не одних только легких. Затем начались первые упражнения, которые сначала показались ему бессмысленными. И еще – он тоннами заглатывал горькое кимчи, и оно очищало его организм, отравленный жирами и сахарами.

Учение было долгим и болезненным, и Римо далеко не сразу заметил, что с него мало-помалу слезает кожа человека Запада. И вернуть ее уже невозможно.

Чуть раньше тогдашний американский Президент осознал, что страна распадается на части, и решил восстановить целостность Соединенных Штатов.

Он создал КЮРЕ. Эта секретная организация тайно финансировалась из бюджетных средств, и о ее существовании не знал никто, кроме главы исполнительной власти и директора Харолда У. Смита. Позднее, правда, о КЮРЕ узнали Римо и Чиун. Эта организация стала неофициальным инструментом, призванным исцелить многие недуги Америки.

Президент пал жертвой наемного убийцы, а недуги остались, и, казалось, избавиться от них невозможно.

Харолд В. Смит обратил свой взор на Восток. Чтобы спасти величайшую нацию Нового Света, он отыскал мастера Чиуна, древнего старика, не имеющего ни детей, ни учеников.

Восток считал, что от Синанджу осталось лишь воспоминание, Запад же никогда не знал ничего подобного. Значит, Синанджу – идеальный вариант. Америке нужен ассасин, Дому Синанджу – продолжатель. Что ж, по рукам. «Мертвого» американца обучат запретному, умирающему искусству. Обе стороны ничего не теряют. А вокруг – завеса секретности.

И Римо выучился древнему искусству, стал ассасином, а со временем сделался мастером Синанджу. Ему открылись глубинные возможности организма: исключительная сила, ловкость, мгновенная реакция, что простым смертным открываются только в исключительных, критических обстоятельствах. Воин Синанджу способен использовать весь потенциал собственного мозга. А пробужденный мозг, в свою очередь, в состоянии придать силу мускулам и остроту чувствам.

Если человек в чем-либо может достичь совершенства, то Римо превзошел его. Он стал зорче всех прочих, приобрел реакцию хищника. В силе и ловкости же ему просто не было равных.

А все благодаря Чиуну! И если теперь, после стольких лет ученичества, Римо должен нарисовать дракона на боку своего бронеавтомобиля, что ж, он сделает это ради старика.

Проблема заключалась лишь в том, что владение искусством Синанджу никак не отражалось на художественных способностях. Когда-то Чиун пытался обучить Римо иероглифам, при помощи которых древние мастера Синанджу высекали на камнях описания своих поразительных подвигов. Но у Римо ничего не вышло. Гораздо проще ему далось знакомство с более молодым хангульским алфавитом, который корейцу представлялся грубым и невыразительным.

И все-таки, если Чиуну нужен дракон, он его получит. Поскольку ученик всем сердцем полюбил мастера Синанджу.

А вот когти он ни за что отращивать не будет.