"Последнее испытание" - читать интересную книгу автора (Мерфи Уоррен, Сэпир Ричард)

Глава 12

Пули в белого незнакомца летели сразу из трех стволов. Они рикошетом отлетали от стен и стальной дверцы сейфа, вонзались в деревянные планки. Их свист сопровождался диким визгом трех молодых африканок.

— Где он, этот белый? — спросила Персефона, всматриваясь в клубы пыли и пороховой гари.

— Не знаю, — ответила Эвридика и сменила кассету в плейере.

— А может, мы его так распотрошили, что от него остались лишь крохотные кусочки белого мяса? — предположила Омфала.

Но, выбравшись из убежища, девушки увидели, что в том месте, где минуту назад стоял белый, нет ни единой капельки крови.

— Промахнулись! — сердито прошипела Эвридика.

— Как мы могли промахнуться? Это же настоящие русские Калашниковы, не какое-то там китайское пулеметное дерьмо!

— Автоматное, глупенькая, — поправила ее Персефона.

Шорох, донесшийся из глубины сейфа, заставил их вздрогнуть.

Белый тут, в хранилище! Он спокойно вскрывал стоявшие здесь ящики с яблоками. И что самое удивительное, делал это необычайно легко, несмотря на то, что они были заколочены с помощью специального пневматического молотка десятидюймовыми гвоздями.

Гвозди скрежетали и постанывали, издавая, по всей видимости, те же звуки, что и мятежники во время пыток. И на милых личиках трех сестер непроизвольно возникли мечтательные улыбки.

Первой опомнилась Персефона:

— Отойди от отцовских ящиков, живо!

— Так это он запер вас в сейфе? — спросил белый, и не думая прекращать свое занятие.

— Oui[20]. И мы поклялись защитить его даже ценой своих жизней.

— Что-то маловато еды он вам оставил, — взвесил белый на ладони банку смеси.

— Отойди! Иначе разнесем тебя на мелкие кусочки. В самый раз для консервов из белого мяса! — крикнула Омфала.

— Вроде ты уже пыталась. Или нет?

— Oui. Но тогда почему ты не умер?

— Время не пришло.

— Тебя защищает Шанго, да? — спросила Эвридика.

— А кто он такой? — осведомился белый, прочитав наклейку на банке с болгарской кабачковой икрой и брезгливо сморщив нос.

— Шанго — наш бог. После отца он самый главный, тот, кто дал нам жизнь.

— Полагаю, и отобрать ее он может также в любой момент, когда ему только заблагорассудится. Верно? — равнодушно заметил белый.

Персефона взорвалась.

— Как смеешь?!.

— Да, припасов у вас тут недели на три, не больше...

— Не твое дело, черт побери! Ты, вонючий белый цыпленок!

— Может, и не мое. А вот вам следовало бы задуматься, хватит ли их до 1999 года.

— Чего это он там лепечет? — легонько подтолкнула Омфалу Эвридика.

— Oui, что ты хочешь этим сказать? — спросила Персефона белого, который стоял в опасной близости от ящиков с золотом.

— Посмотрите сами, на какое время поставлены часы сейфа.

— Ступай, посмотри, — бросила Персефона Эвридике.

— Ступай, посмотри, — приказала та в свою очередь Омфале.

— Почему я, если Персефона приказывала тебе? — проворчала Омфала.

— Да потому, что ты младшая, — фыркнула Эвридика.

— Когда-нибудь я буду старше вас обеих, вот тогда и посмотрим, кто здесь главный. Не для того меня назвали в честь греческой богини, чтоб помыкать мной, как какой-то рабыней!

Омфала взглянула на стеклянный щиток, за которым мелькали цифры. Счетчик уже отсчитал примерно сутки, но, судя по индикатору, до открытия сейфа было еще очень далеко.

— Там вроде бы стоит 1999... — пробормотала она.

— Ложь! — взвизгнула Персефона.

— Иди, посмотри сама.

Сестра приблизилась.

— Это ты переставил! — указала она на белого.

— Если бы я мог, — возразил он, — то уж наверняка сделал бы это так, чтобы не пришлось ломать дверь.

— Резонно, — прошептала Омфала.

Обе сестры с ней согласились. И только тут до них, что называется, дошло.

— Ты спас нам жизнь? — воскликнула Персефона.

— Всегда рад помочь. Так где тут золото?

— Оно принадлежит отцу. Не смей его трогать!

— Отцу, который запер родных дочерей, чтоб они умерли тут в подвале, мучительной голодной смертью.

— Oui...

— Тогда не вижу причин быть ему чем-то обязанным. — Белый открыл очередной ящик. — А знаете, у вас тут полно яблок.

— Да, обыкновенные ящики с яблоками, — кивнула Персефона.

— Мы любим яблоки, — добавила Эвридика.

— Oui, — подтвердила Омфала. — Очень экзотический фрукт.

Белый выудил из ящика большое красное яблоко.

— И все в воске, — заметил он.

— В воске они лучше сохраняются, — пояснила Эвридика. — Не портятся даже в самую сильную жару.

— Oui, — кивнула Персефона. — Яблоки, они же такие нежные...

Белый подбросил яблоко и взвесил на ладони.

— И очень тяжелые, — продолжил он.

— Такие вот волшебные яблоки. Их отобрали специально, чтобы мы питались ими много недель.

— До самого 1999 года?

Сестрицы небрежно отмахнулись. Стволы автоматов Калашникова так и заходили у них в руках.

— А может, пристрелить его, а? — прошипела Омфала.

— Но он спас нам жизнь, — возразила Эвридика.

— Да что это за жизнь, если теперь у нас нет ни страны, ни отца, ни денег?! — воскликнула Персефона.

— Oui. Без денег — никакой жизни!

— Давайте убьем его и предадимся наслаждениям! — предложила Персефона.

— Oui, давайте! — подхватила Омфала. И дула автоматов одновременно нацелились на белого, который с явным любопытством разглядывал подозрительно тяжелые яблоки.

Разом прогремели три длинные очереди, но Римо уже укрылся среди ящиков. Штабель вздрогнул под ливнем свинца, вокруг разлетелись мелкие щепки. Одна вонзилась в руку Персефоне.

Девушка взвизгнула и уронила автомат.

— Я ранена! Ранена! Теперь истеку кровью и умру!..

— Ну и прекрасно, — заключила Омфала и направила ствол «Калашникова» сестре в грудь. — Позволь в таком случае избавить тебя от излишних мучений.

Дуло плюнуло огнем.

— Ай! — взвизгнула Персефона и рухнула на грязный пол.

Внезапно подскочил белый и в мгновение ока разоружил девушку.

Вслед за первым автоматом и остальные «Калашниковы» полетели в отверстие на полу.

Оставшиеся в живых сестры повалились на колени и начали молить белого о пощаде.

— Но я вовсе не собираюсь убивать вас, — хмыкнул он. — Зачем мне ваши жизни?

С этими словами он вернулся к ящикам, взял первый попавшийся плод, поставил на указательный палец и придал ему вращательное движение. Крепкий ноготь просверлил отверстие в восковом покрытии. Полосы красной кожуры так и разлетелись во все стороны.

А под ней показалась сердцевина — не бело-зеленая, как у обычного яблока, а желтая, с металлическим блеском. Золото!

— Бинго[21]! — воскликнул белый.

— Ты поклоняешься Бинго? — спросила Эвридика.

— Сегодня — определенно.

— А Бинго более могущественный, чем Шанго? — поинтересовалась Омфала.

— Да этот ваш Шанго, — уверенно произнес белый, — полное ничтожество по сравнению с моим Бинго!

— Не хочешь брать наши жизни, предлагаем тебе свое тело...

— Бинго запретил мне использовать красивых женщин, — проговорил белый, открывая крышки ящиков сильными ударами кулака. — Он велит иметь дело только с уродками. Такова цена, которую я должен платить за мои невиданные способности и силу.

— Тогда увези нас с собой и держи рядом до тех пор, пока мы не состаримся. И не станем самыми безобразными уродками. Пока не превратимся в тех женщин, любовью которых разрешает наслаждаться твой Бинго.

— Кто сказал, что я наслаждаюсь этим?

— Неужели ты оставишь нас здесь, чтобы враги отца, казнившего наших безвинных матерей, замучили бы нас до смерти?

— Ваш отец не просто подлец. Он еще и вор. Он без зазрения совести крал продукты, присланные ООН, чтобы накормить людей.

— Тоже мне, люди! — презрительно фыркнула Омфала. — Грязные попрошайки всего лишь!

— Вы, кстати, едите ворованные продукты, — добавил белый.

Омфала скорчила брезгливую гримаску.

— Чтоб мы ели их продукты?! Тьфу, гадость! Сплошная отрава, червивая гниль!

— А вам известно, что за все надо платить, в том числе и за еду?

— Мы будем твоими рабынями и наложницами! И Бинго никогда не узнает!

— Бинго все видит, все слышит, все знает. Но я вам вот что скажу — помогите мне донести золото, а там посмотрим. Вполне возможно, я помогу вам добраться до аэропорта.

— Клянемся исполнять любое твое приказание, потому что уважаем твоего бога и тебя, сильного и смелого мужчину! — воскликнула Эвридика.

Римо взвалил на каждое плечо по три ящика с золотом и ни на йоту при этом не согнулся. Эвридика с Омфалой едва подняли по одному.

Они вынесли золото на веранду. Эвридика с грохотом сбросила ящик на пол и никак не могла отдышаться. Римо тихонько свистнул.

Ворота отворились, и в сад вошел мастер Синанджу.

Глаза его сияли.

— Кто такие? — спросил он, кивком указав на запыхавшихся чернокожих девушек.

— Злобные дочери главнокомандующего.

— Ты, конечно же, злоупотребил их доверием?

— Ну, если считать честно выполненное задание злоупотреблением...

Чиун с неподдельным интересом осмотрел ящики.

— Да тут полно золота! Молодец!

— Если бы ты знал, каким образом я его раздобыл!

— Если бы ты знал, через что пришлось пройти мне, чтобы раздобыть свое первое золото, — проворчал Чиун.

— Ладно, потом расскажешь, теперь не время, — отозвался ученик. — Проблема в другом. Как доставить ящики в аэропорт? Одному верблюду явно не под силу.

— А мы и не будем его доставлять.

— Тогда кто же? — удивился Римо.

— Они! — ответил Чиун и указал на моторизованную колонну, пылившую на дороге.

Колонна наполовину состояла из грузовиков, наполовину — из танков «Т-55» советского образца. С первой машины спрыгнул мужчина в красном берете и с восемью золотыми звездочками на погонах. Он уверенной походкой направился навстречу незнакомцам.

— Генерал-майор Жан-Ренуар Базинда, — представился он.

— Сразу видно, с вашими шестнадцатью звездочками, — сухо заметил Римо.

— Все вы — военные преступники и подлежите расстрелу на месте!

— Скажите, а у вас в городе имеется почтовое отделение «Федерал экспресс»? — как ни в чем не бывало спросил его мастер Синанджу.

— В революционном Стомике вас даже ваши дипломаты не спасут!

— Я не о том, — отмахнулся Чиун. — Мне хотелось бы организовать отправку золота, принадлежащего моему сыну. Упаковать его, как положено, и отправить морем в Америку, по адресу, который я дам.

Тут генерал-майор Базинда запрокинул голову и заливисто захохотал, с презрением глядя на крошечного старичка азиата, который осмелился дерзить единственному на всем Африканском континенте генералу с шестнадцатью звездочками на погонах.

Не в силах унять смех, он кивнул своим солдатам — немедленно поставить наглецов к стенке!

Но приказание его так и осталось невыполненным. Один из подошедших солдат протянул Базинде человеческую голову.

Голова тяжело плюхнулась ему на ладонь, закачалась, и Базинда инстинктивно подхватил ее другой рукой, не давая упасть.

И только тут разглядел лицо своего первого заместителя, полковника Авенаджера Баранге. Полковник вмиг посерьезнел и поднял глаза на странного старичка азиата. Тонкие пальцы старичка с невероятно длинными ногтями мгновенно спрятались в широких рукавах кимоно. Базинда сделал правильный вывод и содрогнулся.

— Если в Ногонгоге не найдется отделения почты «Федерал экспресс», я сделаю все возможное, чтобы наилучшим образом организовать отправку, — льстиво произнес он и протянул голову своему второму заместителю, сержанту Мобандо.

— И свистнешь, чтобы за нами прилетел самолет, лады? — проговорил высокий белый парень с крепкими руками. — Нам давно пора в путь.

— Так вы не останетесь на праздничный пир?

— А что там будут подавать? — спросила Эвридика.

— Oui, — эхом откликнулась Омфала. — Что? Мы целые сутки не ели ничего вкусного! Одну консервированную икру!

— Эти шлюхи с вами? — поинтересовался Базинда.

— Нет, — ответил Римо.

— В таком случае, — хмыкнул Базинда и ухватил Эвридику за пухленькую ручку, — на обед подадут их обеих.

Эвридика с Омфалой рухнули на колени и стали умолять бога Бинго заступиться за них.

Дело кончилось тем, что Римо ценой одного золотого яблока пришлось выкупить дочерей Магута Ферозе Анина и спасти их таким образом от каннибалов-революционеров. Однако он почти тут же пожалел об этом.

— Я твоя рабыня! — воскликнула Омфала, простираясь перед Римо ниц.

— Нужна мне рабыня, как рыбке зонтик, — отмахнулся он.

— Тогда я — твоя наложница!

— У Бинго особое мнение насчет наложниц, — заметил Римо.

— Приказывай, все исполним! — заливаясь слезами, пробормотала Эвридика.

— Будете нашими личными стюардессами, когда мы наконец улетим отсюда, — заключил в конце концов спаситель.

И вот они уже на борту самолета авиакомпании «Эр Гана». Омфала с Эвридикой неожиданно полюбопытствовали, знаменит ли Римо.

Не успел тот ответить, как вмешался мастер Синанджу.

— На этот вопрос пока не существует ответа, — отрезал он.

— Почему?

— Потому что происхождение этого несчастного — тайна, покрытая мраком. Он ищет своего отца.

— Не ищу! — огрызнулся ученик.

— Кое-кто считает что он является без вести пропавшим сыном Монтеля Уильямса, — шепнул Чиун.

— А кто такой этот Монтель Уильямс? — спросила стюардесса.

— Один парень из ток-шоу, — ответил Римо.

— А он знаменит? — осведомилась Эвридика.

— Он лысый, — сообщил Римо, — а я — нет.

— И богатый, — добавил кореец.

— Никакой я не сын Уильямса. Монтель Уильямс черный, а я — белый.

— Это еще вопрос, — хмыкнул Чиун.

— Я самый настоящий белый!

— У вас очень милый загар, — улыбнулась стюардесса.

Омфала метнула на нее взгляд, преисполненный злобы. Эвридика решила не отставать от сестры и показала стюардессе зажатые в кулачке острые гвозди.

— У вас был бы такой же, если бы он таскал вас за собой по всей планете. — Римо кивком указал на Чиуна.

— А правда, что вы унаследуете целый миллион у этого Монтеля Уильямса, когда он умрет? — спросила Омфала.

— Предоставим Монтелю Уильямсу самому распоряжаться своими деньгами, — огрызнулся белый мастер Синанджу.

— А кое-кто, — вставил Чиун, — считает, что наш Римо — незаконный сын Кларенса Уильямса Третьего.

Брови ученика сошлись на переносице.

— Но Кларенс Уильямс Третий тоже черный! Как же я могу быть его сыном?

— Если уж христианский святой Фермин оказался марокканцем, почему бы тебе не оказаться сыном Кларенса Уильямса Третьего? — деланно удивился учитель.

Римо окинул его скептическим взглядом.

— Я не верю, что Сан Фермин был марокканцем. Просто он сильно загорел, вот и все.

— И Иисус был черным, — вставил Чиун.

— Иисус не был черным!

— Ну уж белым-то, во всяком случае, точно не был!

— Ладно, хватит! — воскликнул ученик и отвернулся.

— Мастер Пак встречался с Иисусом, — не унимался учитель.

В глазах Римо снова проснулся интерес.

— Правда? И что же он о нем говорил?

— Он назвал его высокой свечой с коротким фитилем.

Римо недоуменно заморгал.

— Это значит, что сам он был велик, а вот истинных последователей у него немного.

— Понимал бы что твой Пак! — проворчал ученик.

Чиун пожал плечами.

— С тех пор прошло почти две тысячи лет. А наш Дом куда как древней...

— И все же насчет Кларенса Уильямса Третьего, — встряла Эвридика. — Ты унаследуешь земли и титул после его смерти?

— Нет.

— А может, вы сын Билли Ди Уильямса? — не унималась приставучая стюардесса.

— Но он тоже черный, — устало заметил Римо.

— Можно подумать, это просто позор какой-то!

Римо испуганно замахал руками.

— Ни в коем случае! Я имел в виду совсем другое! Послушайте, а не сменить ли нам тему, а?

Все женщины охотно согласились.

— Ты женат? — спросила Омфала.

— Или, может, разведен? — подхватила Эвридика.

— У меня нет жены, — мрачно отозвался Римо.

Стюардесса встрепенулась.

— Не огорчайся! Любая из нас охотно выйдет за тебя замуж, чтобы избавить от унылой и несчастной холостяцкой жизни!

Римо скрестил на груди руки.

— Но холостяцкая жизнь меня вполне устраивает. Я просто счастлив.

— Тогда откуда у тебя все эти странности?

— Никаких странностей! — воскликнул Римо, затем вскочил и перебрался в конец салона.

— А что, он действительно ищет себе жену? — спросила Омфала мастера Синанджу.

Чиун грустно покачал седой головой.

— Да ни одна нормальная женщина за него не пойдет.

— Почему?

— Разве не ясно? Он же со странностями. И они неизлечимы.

Стюардесса авиакомпании «Эр Гана» полностью разделяла мнение старика. Тем не менее на протяжении всего перелета она внимательно следила за тем, чтобы американец не страдал от отсутствия напитков, еды и женского общества. И без конца предлагала ему свои услуги.

— Мне ничего не надо! — огрызался в ответ тот — Хотелось бы только одного: знать, куда теперь меня тащит этот старый негодяй.

— Пойду спрошу, — кивнула стюардесса.

Но с ответом к Римо пришла Омфала. С ответом и с длиннющими царапинами на смазливом личике. На царапине поблескивали золотинки. Римо вспомнил золотой лак на ногтях стюардессы... Все ясно, девушки передрались за право сообщить информацию. Омфала одержала верх.

К тому же теперь на ней красовалась зеленая униформа стюардессы, туго обтягивающая бедра и довольно свободная в груди.

Она одарила Римо победной улыбкой.

— Ты летишь в Найгон, сказал старик.

— Спасибо за помощь, — кисло заметил Римо. — А где, черт возьми, находится этот Найгон?

— Там же, где Жапон.

— Ты имеешь в виду, Японию?

— Ну да. Так ее называют по-французски.

— Хорошо бы договориться об одном из названий для каждой из стран и никогда их не менять, — заметил Римо.

— Я тоже всегда так думала! — с энтузиазмом подхватила Омфала. — Может, хочешь, чтобы я тебе чего-нибудь принесла? Ведь теперь я твоя личная стюардесса!

— Да. Парашют.

К удивлению Римо, Омфала очень скоро вернулась с огромным шелковым парашютом. Римо использовал его в качестве подушки и вскоре крепко заснул.

Небо отливало каким-то свинцово-устричным оттенком. Римо стоял на террасе, которая тянулась вдоль склона красного холма. Все вокруг было засажено рисом падди. На сочных стеблях сверкали капли дождя.

Перед ним прямо под дождем стоял мастер Синанджу. Босой, в одеянии из зеленого шелка с золотой окантовкой. Совсем древний старик, впрочем, он нисколько не горбился.

— Я — Йонг. Мастер, проживший дольше всех.

— Прекрасно, — машинально заметил Римо.

— Это я победил последнего на земле дракона и до конца своих дней питался супом из его мяса. Поэтому и дожил до столь преклонного возраста. Суп дракона способствует долголетию!

Римо щелкнул пальцами.

— Верно! Чиун рассказывал мне о тебе. Говорил, что ты съел все до последней косточки, чтобы другим не досталось.

— И был наказан за свою жадность. Обречен жить под вечным дождем.

— Ну, по крайней мере, хоть рис хорошо растет.

Йонг окинул Римо критическим взглядом.

— Где твое кимоно?

— Кимоно вышли из моды.

— И ногти у тебя слишком короткие. Как же ты управляешься?

— Да уж как-то справляюсь.

— Мастера, явившиеся мне на смену, никуда не годились... Я тут приберег кусочек дракона. Позвоночную кость. — Старик разжал ладонь. — Хочу подарить ее тебе.

Римо взял осколок кости. Серый, пористый.

— И что прикажешь с ним делать?

— Это очень сильное снадобье. Узнаешь, когда придет время.

И Йонг ушел прочь, в дождь, который все усиливался. Под потоками воды красная земля превращалась в жидкую грязь.