"Сатанинский взгляд" - читать интересную книгу автора (Мерфи Уоррен, Сэпир Ричард)

Глава пятая

ЦРУ, предупрежденное о прибытии Матесева, сразу же засекло его. Симпатичное лицо генерала было запечатлено на фотографиях, полученных из Москвы, и как только человек с паспортом на имя гражданина Норвегии Свенсона сошел с самолета, прилетевшего в Нью-Йорк из Швеции, в нем тотчас же узнали командира специального отряда, который уже дважды проникал на территорию Америки и о существовании которого становилось известно лишь после того, как он благополучно покидал страну.

При этом выяснились два странных обстоятельства. Во-первых, Матесев прилетел в аэропорт Кеннеди один, хотя было известно, что вместе с ним должен прибыть его особый отряд. Больше ни одного русского на борту не оказалось. Совместные оперативные подразделения ФБР и ЦРУ в спешном порядке стали отслеживать все случаи прибытия в США не только групп, но и одиночных пассажиров.

Вскоре после этого была перехвачена шифровка, отправленная Матесевым из Нью-Йорка в Москву: «Отряд сформирован. Готовы приступить к операции в течение двадцати четырех часов».

Итак, генералу Борису Матесеву удалось в третий раз тайно забросить в Америку не менее 150 человек, чего, как заверяли президента, на сей раз не произойдет.

Еще более странным был внезапный приказ Белого дома, гласивший: «Состояние боевой готовности отменяется. Матесевым и его отрядом займутся другие».

Ни в ФБР, ни в ЦРУ даже приблизительно не знали, кто эти «другие».

А если бы знали, то испытали бы куда большую тревогу, чем сейчас, ибо перед лицом нагрянувшей опасности Америка осталась практически безоружной.

Как только Римо вышел на связь, Харолд У. Смит сообщил президенту, что КЮРЕ готово заняться русским генералом, стоящим во главе отряда-невидимки. Поймать Матесева, по мнению Смита, не составит большого труда. Его люди тоже умеют быть невидимками. Они знают немало трюков, выработанных за тысячелетия истории Дома Синанджу.

Римо наконец вернулся. Он выполнил задание. Чиун оказался прав: Мастера Синанджу еще никогда не подводили своих хозяев. Правда, Римо подозревал, что его наставник несколько приукрашивает историю Дома Синанджу. Но даже если когда-то в прошлом сей славный Дом и оказывался не на высоте, Смит ни за что не узнал бы об этом от Чиуна.

Как бы то ни было, предсказание старого корейца сбылось: Римо действительно вернулся. Смит припас для него новое задание. Но оно было слишком сложным и ответственным, чтобы довериться телефону. Хотя современная электроника обеспечивает вполне надежную защиту, Смит решил тем не менее переговорить с Римо с глазу на глаз.

Он вылетел в Орландо, штат Флорида, где находилась новая квартира Римо и Чиуна. Эту квартиру он снял для них в кондоминиуме под названием «Вистана вьюз», где можно было прожить неделю, месяц и даже год, не сталкиваясь с соседями.

После инцидента в Нью-Хоупе Смит решил обезопасить себя, поселив своих подопечных в доме, где жильцы часто менялись.

Для Римо эта квартира с окнами, из которых был виден красивейший фонтан, с телевизорами в каждой комнате и панной с гидромассажем была всего лишь очередным временным прибежищем.

Настроение у Смита было бы куда более мрачным, если бы, садясь в самолет, он знал, что в этот момент происходит в кондоминиуме.

Римо приехал, радуясь воссоединению с Чиуном, но сомневаясь, способен ли учитель понять охватившую его печаль. Как ни странно, Чиун был сама деликатность. Он не стал его пилить, не стал упрекать в неблагодарности, в том, что он больше печется о своей стране, нежели о Чиуне, хотя Чиун дал ему все, а страна – ничего.

Ни один из подобных укоров не обрушился на Римо, когда он молча вошел. Римо опустился на диван в гостиной, выдержанной в пастельных тонах, и просидел около часа, уставившись в телевизор. Телевизор был выключен.

– Знаешь, – сказал Римо наконец, – я не чувствую себя здесь хозяином. Мне не нужны эти хоромы. Я хочу наконец иметь свой угол.

Чиун кивнул, чуть заметно встряхнув редкой седой бородкой.

– У меня ничего нет. Нет жены, нет семьи, нет дома.

– А что это такое, чего у тебя нет? – спросил Чиун.

– Я же только что сказал, – ответил Римо.

– Ты назвал вещи, которых ты не знаешь, сынок. Назови хотя бы одну, которую ты знаешь. Что такое дом? Покажи мне хотя бы один дом, который просуществовал тысячи лет.

– Пирамиды, – сразу же нашелся Римо.

– Это гробницы. К тому же и они подверглись вторжению. Сколько лет существует страна, которую ты так любишь? Каких-то несколько столетий?

– Я понимаю, к чему ты клонишь, папочка. Дом Синанджу существует пять тысячелетий. Он древнее египетских пирамид, древнее китайских династий, древнее всего на свете. Я знаю.

– Ты все знаешь и одновременно ничего не знаешь. Например, ты не знаешь, что можно увидеть здесь в Орландо в Эпкотовском центре.

– Микки Мауса? Ну-ка, просвети меня.

Римо знал, что Мастер Синанджу обожает мультфильмы Уолта Диснея. Ничем, кроме этого, по его мнению, Америка не прославилась.

– Что в мире более вечно и неизменно, чем сама земная твердь? Чем драгоценные жемчужины, над которыми почти не властно время? Чем великие империи, которые появляются и исчезают? Что в мире противостоит времени, а не просто отодвигает его на несколько тысячелетий?

– Ты решил загадать мне загадку, папочка?

Римо посмотрел на темный экран телевизора. На сей раз ничто не отвлекало его от разговора с Чиуном.

– Если жизнь – загадка, то да, я действительно решил загадать тебе загадку. Сейчас в этой комнате происходит нечто, соизмеримое с самой вечностью.

Римо вскинул бровь. Что бы ни имел в виду Чиун, это было истинной правдой. К сожалению, это «нечто» было столь же неуловимым, как и все остальное, о чем упоминал Чиун. Но Римо знал: чем упорнее он будет докапываться до сути, тем меньше у него шансов на успех. Таков один из постулатов Синанджу: усилие и напряжение тормозят возможности человека.

Нужно научиться уважать свои возможности и дать им полную волю. Это понимали все гении. Ни Моцарт, ни Рембрандт не знали, откуда к ним приходят божественные звуки или волшебные краски.

В каждом человеке от природы заложены огромные возможности, но люди недооценивают их с тех пор, как у них появились орудия труда и войны. Зависимость от этих орудий, будь то копье или управляемая ракета, свела человеческие возможности к нулю. И теперь, если в ком-то вдруг обнаруживается малая толика этих возможностей, начинают говорить об экстрасенсорных способностях или сверхъестественной силе, как в случае с той матерью, которая без посторонней помощи сумела поднять автомобиль, чтобы вытащить из-под него своего ребенка.

На самом деле эта женщина всегда обладала такой силой – как, впрочем, и все остальные люди, – но только не подозревала об этом. И вот в критической ситуации эта сила вырвалась на свободу.

Синанджу было способом раскрепощения человеческих возможностей. Римо ничем не отличался от остальных людей. Просто он умел сделать так, чтобы разум не становился на пути его рефлексов.

И, как правило, ему это удавалось.

Когда Чиун не смотрел на него с такой тревогой.

Когда сам Римо не чувствовал себя таким разбитым.

В иные дни, в иные времена...

– Ну все, сдаюсь. Не имею ни малейшего понятия, что происходит в этой чертовой комнате.

– Сейчас, наверное, ничего и не происходит, – сказал Чиун, – раз ты заявил, что сдаешься.

– О чем ты говоришь? Объясни по-человечески.

– Меня беспокоит, правильно ли ты дышишь? Не мешают ли тебе раздражение и физическая усталость дышать как полагается? Не втягиваешь ли ты в себя слишком много воздуха?

– Что ты, конечно, нет.

– В таком случае кое-что должно быть тебе известно не хуже, чем первому Мастеру Синанджу, жившему задолго до того, как началась печальная история человечества. А именно: над истинным совершенством духа время не властно. Ни одна война не повергнет его в прах, как повергла многие империи. В отличие от египетских пирамид, ему не страшны никакие воры. У тебя есть то, что останется с тобой на всю жизнь. Это мастерство, которому я тебя обучил.

Римо посмотрел на свои руки. Они были такими же, как и многие годы назад, когда он только начинал. Зато теперь они умеют многое из того, о чем он прежде и не подозревал.

– Ты прав, папочка, – сказал он.

– Так давай уедем из этой страны, в которой ты в силу обстоятельств появился на свет, и хотя бы раз сделаем что-то для моей родной деревни Синанджу, чьи сокровища пропали по твоей милости.

– Они не пропали, папочка, их украли, – возразил Римо.

Чиун направился к двери.

– Я хочу посмотреть выставки «Обитатели моря» и «Мир будущего», а не слушать, как ты себя выгораживаешь, – буркнул он.

– Мне очень жаль, что сокровища Синанджу похищены, но в этом нет моей вины. Ты прекрасно знаешь, что их украл этот тип из северокорейской разведки. Я не виноват, что его убили до того, как он успел рассказать, где их спрятал. Весь этот трюк понадобился ему для того, чтобы заставить тебя работать на Северную Корею.

– Именно поэтому я и говорю, что во всем виноват ты.

– Каким же образом?

– Если бы ты не кричал, что не станешь служить ни одной стране, кроме Америки, никто не похитил бы наших сокровищ, чтобы переманить нас на свою сторону.

– С таким же успехом можно обвинить человека, который не пожелал сдаться террористам, приняв их требования. Что за чепуху ты мелешь, папочка!

– Но сокровища так и не найдены. Сокровища, накопленные за пять тысячелетий! Их нет, и в этом виноват ты.

– Да ведь ты к ним даже не притрагивался! Что толку, если они пролежали пять тысяч лет? Подарки от Александра Македонского, от императоров династии Минь... Груды позеленевших римских монет и прочая ерунда, не имеющая теперь абсолютно никакой ценности. Слиток алюминия, сохранившийся с первого тысячелетия до нашей эры. В те времена это был редкий металл, а сейчас за него не купишь и банки лимонада.

Римо чувствовал себя немного бодрее. Чиун тоже, поскольку к его питомцу вернулась прежняя неблагодарность. Значит, он выздоровел.

Пока они шли по дорожке к Эпкотовскому центру, Чиун рассказывал ученику о чудесах мира, об императорах, о сокровищах, которые они могли бы получить, о трюках, к которым могли бы прибегнуть, чтобы заморочить голову самым мудрым правителям. Перед ними открывалась уйма новых возможностей, но сперва Чиуну хотелось заглянуть и «Мир будущего».

Добравшись до кондоминиума, Смит не застал своих подопечных. Ему пришлось ждать несколько часов. Начало уже темнеть, когда он услышал легкие шаги Римо и его наставника.

– Я рад, что вы вернулись, Римо, – сказал Смит. – У нас мало времени.

– Да, именно об этом я и хотел с вами поговорить, Смитти. Боюсь, наше сотрудничество подошло к концу.

– Бросьте шутить, Римо. К нам проник русский генерал, которого никому еще не удавалось остановить. Наступает конец света.

– То же самое вы говорили, когда пропали сокровища Дома Синанджу. Между прочим, они до сих пор не найдены, – заметил Римо.

Чиун был так тронут словами своего ученика, что чуть не прослезился. Конечно, Римо нарушил главную заповедь, которую обязан соблюдать подданный по отношению к императору: подданный не должен говорить императору правду. Следовало ограничиться намеком. Император никогда не ошибается и не подлежит осуждению. Император – это человек, который всегда принимает правильные решения, разумеется, только после того, как они ясно сформулированы для него подданными.

Римо должен наконец усвоить правила этикета. Чиун продемонстрирует ему, как полагается прощаться с императорами. Теперь, на пороге новой жизни, Римо это пригодится. Долгие годы службы Безумному Императору Смиту, который не пожелал воспользоваться искусством Синанджу, чтобы захватить американский трон, именуемый президентским креслом, подошли к концу.

В самых изысканных и цветистых выражениях Чиун воспел хвалу Харолду У. Смиту, чье имя навсегда войдет в анналы Дома Синанджу как имя величайшего безумца, стоящего у кормила власти в стране, которую открыл Чиун.

Словословия заняли добрых двадцать минут, после чего Смит поблагодарил старого корейца и обратился к Римо:

– Чего вы ждете? Я должен ввести вас в курс дела. Ситуация очень сложная.

– Смитти, когда Чиун говорил, что славное имя Харолда У. Смита останется на скрижалях истории Дома Синанджу вместе с именами Александра Македонского, римского императора Августа и знаменитых фараонов, он намекал, что пришла пора прощаться. Я тоже прощаюсь с вами.

– Вы не можете этого сделать. По крайней мере, сейчас.

– Сейчас или потом – какая разница, Смитти? Мне кажется, я выполнил свой долг перед Америкой. Прощайте.

Римо с Чиуном направились к дому. Смит вошел вслед за ними. Их квартира находилась на первом этаже и была окружена небольшой крытой галереей с видом на фонтан. Плеск воды заглушал голоса лучше любого электронного устройства.

– Могу я, по крайней мере, узнать, на какую страну вы собираетесь работать? – спросил Смит.

В глубине души он знал, что Римо прав. Он сделал для своей страны гораздо больше, чем кто бы то ни было. Год за годом он тянул лямку, никогда не увиливал от заданий и никогда не подводил своего руководства. И как отблагодарила его Америка? Даже самому большому патриоту рано или поздно все это должно надоесть.

Римо сказал, что пока не знает, куда они с Чиуном отправятся.

– Возможно, – продолжал он, – я не стану вообще ни на кого работать, а буду отдыхать, смотреть на пальмы и пирамиды. Не знаю. Я устал. Смертельно устал. Так что прощайте, Смитти. Желаю вам удачи.

– Значит, пока еще не решено, на кого вы будете работать?

– Нет, – ответил Римо.

– Если не возражаете, я хотел бы поговорить с Чиуном.

– Вы все равно его не поймете.

– Я попытаюсь, – сказал Смит.

Римо вошел в комнату, где Чиун укладывал свои кимоно.

– Он хочет с тобой поговорить, папочка.

– Ага. Вот увидишь, он никаких денег не пожалеет, только бы мы остались. Я всегда подозревал, что золото, которое доставляют в деревню Синанджу американские подводные лодки, – жалкие гроши. Я вправе претендовать на более высокое жалованье. Пойдем, послушаем, что он нам скажет.

– Да нет, я, пожалуй, побуду здесь, – ответил Римо.

Он знал: Чиун никогда не поверит, что Смит бескорыстно служит своей стране и что золото, которым он расплачивается с Чиуном, принадлежит не ему, а казне. Римо попрежнему любил свою страну. Он навсегда останется американцем, и ему не хотелось смотреть, как Смиту будут выкручивать руки, пусть даже в соответствии с тысячелетними традициями Синанджу.

Он решил, что с него хватит, – значит, так тому и быть.

Смит не слышал, как Чиун вышел на галерею, впрочем, кореец всегда двигался бесшумно. Он смотрел на фонтаны и вдруг увидел рядом с собой Чиуна – тот был, как всегда, сосредоточен и ничуть не постарел с того дня, когда Смит впервые увидел его и узнал, что этот человек будет заниматься подготовкой единственного спецагента, состоящего на службе у КЮРЕ.

– Мы знаем друг друга уже целую вечность, Чиун. Я хочу поблагодарить вас за все, что вы сделали. Для Америки большая честь, что она смогла заручиться поддержкой славного Дома Синанджу.

– Весьма польщен, всемилостивейший Император Смит, – торжественно провозгласил Чиун.

Хорошо, что Безумный Харолд наконец научился разговаривать с великим ассасином.

– Я слышал, вы решили перейти на службу к другому человеку, который предложил вам более выгодные условия?

– Мы не сможем найти никого, кто мог бы сравниться с вами, о великий император.

– В таком случае я мог бы поднять вам жалованье.

– Мы всегда готовы изучить предложение всемилостивейшего императора.

– Насколько мне известно, мы регулярно отправляем в вашу родную деревню причитающееся вам вознаграждение и виде золота, количество которого теперь в двадцать раз превышает предусмотренное первоначальным договором. Что мы могли бы предложить вам сверх этого?

– Если бы дело было только в золоте, о мудрейший, мы никогда не отказались бы от высокой чести служить вам. Но, как вы знаете, похищены сокровища Дома Синанджу. Пропали ценности, которые по крупицам собирались на протяжении пяти тысячелетий.

– Что пропало, то пропало, Чиун. Мы могли бы восполнить вам эту пропажу.

– Восполнить? Но ведь речь идет о древнегреческих оболах эпохи Александра, монетах времен Деметрия и династии Минь! А где вы возьмете браслеты великих африканских племен или статуи из Афин? Где вы найдете ящики монет с изображением Святого Августа?

– Я предлагаю вам следующее. Кое-что мы сможем найти, а остальное заменим вам точными копиями. Мы не успокоимся до тех пор, пока все сокровища не будут полностью вам возвращены. Ни одна другая страна в мире не в силах этого сделать.

– Вы готовы полностью восстановить достояние Дома Синанджу?

– Да, – подтвердил Смит. – И мы сделаем это.

Чиун задумался. Ни о чем подобном он не смел и мечтать. Америка собиралась компенсировать Дому Синанджу бесценные сокровища, унаследованные от предшествующих цивилизаций. Подобное предложение со стороны любого другого короля или императора могло показаться подозрительным. Но Чиун знал Америку, видел ее города и деревни, заводы и фермы. Он был свидетелем огромных достижений Америки в области электроники, слышал о ее плодородных землях, на которых выращивают невиданные урожаи.

Он всегда считал Америку страной несметных богатств. И теперь часть их может перейти к Дому Синанджу! Америка, конечно же, сдержит свое обещание. А это могло означать только одно: Безумный Харолд наконец-то решился на разумный и здравый поступок. Он поручит Мастерам Синанджу то, что они умеют делать, как никто другой, а именно – свергнуть нынешнего президента и помочь Смиту занять его трон. В противном случае разве он, сделал бы такое щедрое предложение?

– Я согласен, – сказал Чиун. – Мы почтем для себя за честь выполнить ваше поручение.

– Если не возражаете, я хотел бы поговорить с Римо.

– Ну конечно. Блестящая мысль! Пусть Римо услышит все это из ваших уст.

Римо уже сложил свой чемоданчик, когда Чиун, радостно хихикая, вошел в комнату.

– Нам придется выполнить последнее задание мудрого Харолда, – объявил он.

– С каких это пор Безумный Харолд стал мудрым Харолдом? К тому же, я думал, мы уже распрощались с ним.

– Римо, если ты согласишься сделать еще одно, последнее усилие ради мудрого Харолда, я прощу тебе исчезновение сокровищ Синанджу. Я никогда не упрекну тебя за то, что ты, как дурак, носился по свету, палец о палец не ударив для того, чтобы их разыскать. Смит согласился возместить нам утраченное достояние. Я должен составить список. Он будет очень длинным.

– Видно, у него действительно безвыходное положение. Что ему нужно от нас?

– При чем тут безвыходное положение? Просто он понял, что пришло время действовать. Я дал ему согласие от твоего имени убить президента Соединенных Штатов и дать мудрому Харолду возможность навести порядок в этой дикой стране.

– В это трудно поверить.

– Мы дали ему обещание. Для Мастера Синанджу нет большего греха, чем нарушить обещание.

– Ладно, так и быть, я возьмусь за это поручение, папочка. Только я уверен, речь идет вовсе не о том, чтобы укокошить президента.

– О чем же еще?

– О чем-то совершенно экстраординарном, с чем можем справиться только мы.

Не успел Чиун приступить к составлению списка, как вернулся Римо и спросил, не было ли в истории Синанджу случая, чтобы человек дважды проникал в какую-нибудь страну во главе 150 человек и при этом оставался незамеченным?

Генерал Матесев убедился, что его никто не пасет. Первый этап его миссии прошел успешно. Он уже дважды тайно проникал на территорию Америки, и оба раза ему сопутствовала удача, поэтому у него не было оснований опасаться, что ему не повезет и на этот раз.

Он побродил часа два по огромному шумному Нью-Йорку, проверяя, нет ли хвоста. Убедившись, что все в порядке, он вошел в банк, просунул в окошечко пятидолларовую банкноту и попросил дать ему десять монет по двадцать пять центов.

Кассирша быстро отсчитала монеты. Сама того не подозревая, она снабдила генерала Матесева всем необходимым для очередного успешного вторжения в Америку.

Матесев направился к телефонной будке. Через три часа сто пятьдесят отборных русских десантников будут готовы начать операцию. И никто не будет знать, каким образом они проникли на американскую территорию.

Один за другим генерал Матесев набрал десять номеров. Каждый раз он говорил в трубку одно и то же: «Добрый день. Небо сегодня кажется немного желтым, не так ли?»

И каждый раз слышал ответ: «Скорее голубым. Но кто знает? Жизнь – странная штука, верно?»

После этого Матесев произносил загадочную фразу: Стадион на Рикерс-Айленд".

В доме Джо Уилсона зазвонил телефон. Его жена увидела, как он снимает трубку. Она была уверена, что муж завел роман где-то на стороне, пока не стала подслушивать его телефонные разговоры и не убедилась, что ему звонят только мужчины.

Джо нигде не работал. Он вообще ничем не занимался, если не считать ежедневных пятикилометровых пробежек по двору, прыжков, отжиманий и прочих упражнений, которые, с точки зрения соседей, смахивали на элементы курса боевой подготовки.

При этом недостатка в деньгах Джо не испытывал. По его словам, отец оставил ему кругленькую сумму, которая лежала в швейцарском банке. Кроме того, на его счет в банке в Куинсе регулярно поступали денежные переводы – гораздо регулярнее, чем его мать получала социальное пособие.

Джо вел замкнутый образ жизни и почти не выходил из дому. Даже жениться на своей невесте он согласился лишь после того, как она пообещала, что свадьбу они отпразднуют дома. А почему бы и нет? В конце концов многие люди страдают агорафобией, то есть боязнью открытого пространства, и предпочитают сидеть в четырех стенах.

Однако на сей раз Джо повел себя довольно странно. Когда в доме зазвонил телефон, трубку взяла его жена, поскольку он тренировался во дворе. Узнав, что его спрашивает какой-то ненормальный, пытающийся выяснить, какого цвета небо, он опрометью кинулся к телефону. Жена же по своему обыкновению подслушивала в другой комнате.

– Добрый день, – сказал мужской голос на том конце провода. – Небо сегодня кажется немного желтым, не так ли?

– Скорее голубым, – ответил Джо. – Но кто знает? Жизнь – странная штука, верно?

– Стадион на Рикерс-Айленд, – ни к селу ни к городу сказал незнакомец.

Джо повесил трубку и принялся куда-то звонить, отдавая какие-то распоряжения. Прежде он никогда не отдавал распоряжений. Он сделал четырнадцать звонков, каждый раз в конце повторяя одно и то же: «Рикерс-Айленд».

А потом, впервые за все время их совместной жизни, Джо Уилсон вышел из дома. На прощание он нежно поцеловал жену и сказал ей нечто совершенно ужасающее:

– Послушай, крошка. Честно говоря, я вообще не должен был на тебе жениться. Но ты замечательный человек. Тебе пришлось многое вынести. Очень многое. Ты позволила мне все это время безвылазно находиться дома. Что бы ни случилось, я хочу, чтобы ты знала: я люблю тебя.

– Ты бросаешь меня, Джо?

– Я люблю тебя, – повторил он и вышел за дверь.

Без него дом казался таким пустым и печальным. До этого он ни разу никуда не уходил. И вот теперь он с такой легкостью отправился в путь, что миссис Уилсон было впору предположить, что ее муж никогда не страдал агорафобией.

Между тем Джо Уилсон сел в автобус, следующий до Рикерс-Айленд. Вопреки обыкновению автобус был переполнен пассажирами – спортивного вида молодыми мужчинами лет тридцати. Все они ехали в Рикерс-Айленд.

В тот день стадион был свободен, и их шаги гулким эхом отдавались в туннеле, ведущем на игровое поле. Они уселись рядком на скамейку, напоминая команду игроков перед матчем.

Однако появившийся перед ними человек был совсем не похож на тренера. Ни одного тренера не встречают таким дружным приветствием.

Человек щелкнул пальцами и скомандовал:

– Командиры групп, ко мне!

В тот же миг десять «спортсменов» вскочили со своих мест и, чеканя шаг, вышли на беговую дорожку, где стоял генерал Матесев в добротном английском костюме.

– Максимум через два дня мы должны покинуть Америку, – сказал генерал Матесев. – Если нам не удастся достать самолет, придется пробиваться с боем к канадской границе. Бойцы ваших групп достаточно надежны?

Все десятеро дружно кивнули.

– Я так и думал. Вас отбирали профессионалы, – заметя Матесев с улыбкой.

Шутка состояла в том, что отбор производил сам Матесев. Главное, что требовалось от этих ребят, это поддерживать хорошую физическую форму и ждать телефонного звонка.

План генерала Матесева был прост и потому гениален. Он прекрасно понимал, что отряд из ста пятидесяти человек не может проникнуть в страну незамеченным. Другое дело, если эти сто пятьдесят человек будут прибывать в Америку поодиночке в течение целого года. Тогда нескольких телефонных звонков будет достаточно, чтобы собрать их вместе. Каждый из ста пятидесяти членов отряда прошел в России специальную подготовку, свободно говорил по-английски и был обучен тесному взаимодействию с товарищами.

За плечами у Матесева был успешный опыт двух подобных операций, ради которых пришлось пожертвовать тремя сотнями проверенных бойцов, так как никого из них нельзя было использовать повторно. Каждый раз к участию в операции привлекались новые силы. Все это требовало огромных затрат, но в критической ситуации – вроде нынешней – затраты, безусловно, себя оправдывали.

– Перед нами стоит трудная задача, – продолжал Матесев. – Мы должны схватить человека, которого схватить практически невозможно.

– Что вы имеете в виду, товарищ генерал? – спросил один из командиров групп.

– Этот человек сбежал из засекреченного городка в Сибири, где занимаются исследованиями в области парапсихологии. Он обладает сверхъестественными способностями. Он может моментально загипнотизировать кого угодно. Специальному подразделению войск КГБ не удалось захватить его в Берлине. Он благополучно вырвался из хорошо охраняемого городка. Я лично считаю, что остановить его очень сложно. Боюсь, что, как только мы попытаемся его схватить, он пустит в ход свои особые приемы.

– Значит, его нужно убить?

– Не просто убить, а убить наверняка.

– Каким образом?

– Пока не знаю. Сначала надо посмотреть, что он собой представляет. Я предпочитаю потратить сорок семь часов из отведенных нам сорока восьми на планирование операции и подготовку к ней, чем двое суток палить во все стороны, а в оставшийся час разбираться, что помешало нам выполнить задание. Мы должны каким-то образом перехитрить этого гипнотизера.

– Что, если накачать его наркотиками?

– А как ты узнаешь, что это удалось? Он может внушить тебе, что пребывает в наркотическом опьянении, а на самом деле будет трезв как стеклышко.

– Но с таким же успехом он может внушить нам, что мертв.

– Вот поэтому мы будем действовать поэтапно, разбившись на группы. Нельзя, чтобы все мы видели и слышали одно и то же. Первым делом мы устроим засаду. Его клиника находится на Пятой авеню.

– Типично капиталистический адрес, – заметил один из командиров, радуясь возможности употребить коммунистическую терминологию.

– Идиот, – осадил его Матесев, – там неподалеку находится наше консульство!

В соответствии с распоряжением Матесева одна из групп должна была вести наблюдение за клиникой Рабиновича, другая – обеспечивать прикрытие, а остальным восьми группам было поручено подготовить необходимое оружие.

Силами двух первых групп Матесев отрезал здание, в котором помещалась клиника, от остального мира, заблокировав все линии связи и переключив их на свой командный пункт. Василий Рабинович знал, что в квартиру, расположенную непосредственно под «Центром лечебного гипноза», вселился новый жилец, однако он не подозревал, что там разместился штаб лучшего диверсионного отряда Советского Союза.

Тем временем в Вашингтоне президент Соединенных Штатов столкнулся с проблемой, о которой никак не предполагал услышать от организации под названием КЮРЕ. Когда она была создана, возникла необходимость держать ее бюджет в таком же строгом секрете, как и ее деятельность. Поэтому ей было разрешено, неофициально, конечно, черпать средства из бюджетов других правительственных органов. Благодаря этому КЮРЕ была избавлена от необходимости отчитываться за свои расходы, что, в свою очередь, гарантировало ее конфиденциальность.

Средства, которыми располагала КЮРЕ, были сопоставимы с бюджетом небольшой страны, и при этом никто не знал, на какие цели они расходовались. Разумеется, Харолд Смит был человеком безукоризненной честности. Именно поэтому-то его и поставили во главе этой организации с неограниченным бюджетом.

Так вот, в тот день, помимо все еще не устраненной таинственной угрозы из России, президент Соединенных Штатов был озабочен неожиданным известием, поступившим от Харолда Смита.

– Сэр, – сказал Смит, – я вынужден просить вас об увеличении бюджета нашей организации.

Ради спасения Америки КЮРЕ собиралось возместить Дому Синанджу пропавшие сокровища, накопленные за пять тысячелетий.