"Тайна памятной встречи" - читать интересную книгу автора (Кэри Мэри Вирджиния)ТАЙНА ИЗ ПРОШЛОГО ПЕРВОГО СЫЩИКА— Да хватит же, — взмолился Юпитер Джонс. — Да выключите вы в конце концов эту чушь. — Он так съежился в своем вертящемся кресле, что над столом виднелись только лоб и глаза. Голос его от волнения вдруг стал писклявым, а умное и очень невозмутимое обычно лицо исказилось болью. У Первого сыщика был такой вид, будто его только что тяжко унизили. Впрочем, так оно и было. Причем унизили в присутствии двух лучших его друзей, и ни один из них и пальцем не пошевелил, чтобы прекратить это издевательство. Наоборот, Боб и Пит веселились на всю катушку, они гнусно хихикали, а в самые «смешные» моменты громко гоготали, держась за животы. Происходило это в их секретной штаб-квартире, расположенной во дворе склада подержанных вещей, принадлежащего дяде Юпитера, Титусу Джонсу, по адресу: Роки-Бич, Калифорния. Для интересующихся уточним: Роки-Бич — маленький прибрежный городок, расположенный всего в нескольких милях от Голливуда. Пит развалился в кресле-качалке, водрузив ноги на выдвинутый комодный ящик. Боб восседал на стуле, прислонившись затылком к стене. Все трое не отводили глаз от телевизора: там, на экране, пухленький трехлетний карапуз с несчастным видом сидел, скрестив ножки, на кухонном столе, а малый лет девяти, потупив глаза, крепко держал руки карапуза, заведя их за спину. Третий парень, этому было уже одиннадцать, что-то размешивал в фарфоровом кувшине. Он был тощим и длинным, с бритой головой, белобрысые волосы уже чуть отросли, и поэтому голова его напоминала сваренное вкрутую и щедро посоленное яйцо, а на костистой физиономии застыла до того идиотская ухмылка, что всякий нормальный человек невольно решил бы, что под этим похожим на яйцо черепом и в самом деле не скрывается ничего, кроме крутого желтка. — Ой, плосу, не нада, — хныкал карапуз, причем густым басом. — Ой, не нада, плосу-у. Малыс не хоцет болеть койю. — Да выключите же, — опять взмолился Первый сыщик. — Я больше не могу на это смотреть. — Но мне интересно, чем кончится, — сказал Пит. — Затея их слаботает… тьфу ты… затея их сработает или нет. — Не трусь, Толстячок, — уговаривал хнычущего малыша четвертый мальчишка, негритос лет двенадцати, с копной торчащих во все стороны, будто иголки дикобраза, смоляных волос. Он тоже вполне идиотски ухмылялся, однако его нелепая улыбочка была чуть добрее, чем у остальных мучителей: было ясно, что он никогда не сделает пухленькому карапузу больно. — Просто твои папочка и мамочка поду-у-мают, что ты подхватил ко-о-орь, — ласково пропел негритенок, — а потом все испугаются, что мы от тебя тоже заразились, и не разрешат нам ходить в шко-о-олу. — Ну да, — ввернул парнишка с огромными ступнями. — Предки подумают, что мы теперь «ви-ру-со-но-си-те-ли». Тем временем стриженный наголо малый, по кличке Балбес, перестал размешивать что-то там в фарфоровом кувшине и приступил к «коронным» своим комедийным трюкам. Юп судорожно прикрыл ладонью глаза. Ведь он-то прекрасно помнил, что это за трюки, какое это убожество. Помнил до мелочей. Сейчас Балбес начнет трясти ушами. Это он здорово умел делать: его огромные розовые мочки мелко подрагивали — будто желе. «На этом все его актерские таланты и кончались», — изнемогая от ярости, подумал Юпитер, глядя, как боб и Пит просто помирают со смеху… Не переставая трясти своими длинными мочками, Балбес взял тоненькую кисточку и, опустив ее в кувшин, начал рисовать на пухлой мордашке Толстячка красные бляхи. Малыш как мог увертывался, но не ревел. Его физиономия оставалась абсолютно безмятежной… ну вылитый ангелочек, только в крапинку. Однако физиономия Первого сыщика была сейчас далеко не безмятежной. Он чуть раздвинул прикрывавшие глаза пальцы, украдкой поглядывая на экран. Нет, это просто непостижимо. Неужели на экране действительно он? Вон тот карапуз в уморительном фермерском комбинезончике, который позволяет Балбесу разрисовывать красными «коревыми» плюхами свои пухлые щеки и нос… Неужели это Юпитер Джонс, знаменитый Первый сыщик, разгадыватель невероятных тайн, которые частенько оказывались не по зубам самому начальнику городской полиции Рейнолдсу со всеми его подчиненными?.. И однако это он, Юпитер, хочет он того или нет. Да, это он был когда-то Толстячком, одним из «звезд» детского получасового сериала «Маленькие Плутишки». Дорого бы он дал, чтобы забыть тот период своей не очень еще долгой жизни. А вспоминал он о нем в самые неподходящие моменты, споткнувшись, например, о камень, или когда в глаз попадала соринка, и тогда ему становилось еще тошнее. Нет, по доброй воле он ни за что не стал бы сниматься в такой роли… Однако на съемки «Маленьких Плутишек» он угодил, когда ему исполнилось всего три годика, а в таком возрасте никакой доброй воли у него еще не было. Юпитер вовсе не винил своих родителей за то, что они заставили его работать. Они-то наверняка радовались, что их артистическому семейству крупно повезло: их чадо так прогремело в шоу-бизнесе. Радовались, пока не погибли в автомобильной катастрофе. Юпитеру тогда только-только исполнилось четыре года. Его мама и папа были профессиональными исполнителями бальных танцев. Они участвовали во всех бальных турнирах штата Калифорния, а в перерывах между исполнением танго и вальса в сверкающих огнями танцевальных залах, где они боролись за денежные призы, подрабатывали в киномассовках. Не было ни одного мюзикла, где на фоне залитых светом рампы студийных декораций не мелькала бы эта элегантная, легко кружащаяся пара… С главным режиссером одной из таких студий мама и папа даже подружились. Он стал бывать у них дома, и в один знаменательный воскресный вечер они познакомили своего друга-режиссера с маленьким сынишкой, то есть с Юпитером. — Ну, малыш, ты, когда вырастешь, тоже, наверное, станешь танцором? — спросил режиссер. — Нет, — твердо сказал Юпитер вполне взрослым басом. — Это вне сферы моих возможностей. Лучше я буду работать мозгами, а не ногами. У меня плоховато с координацией, зато память превосходная. — Так сколько, говорите, ему годиков? — осторожно переспросил режиссер, глядя на Юпитера с таким видом, с каким какой-нибудь садовод смотрел бы на сказочного единорога, вдруг забредшего на его заросший сорняками газон. — Через месяц исполнится три. Больше режиссер ничего по поводу Юпитера не говорил и не спрашивал, но весь вечер был какой-то огорошенный. А уже прощаясь и садясь в машину, вдруг изрек: — Непосредственный. Очень непосредственный ребенок. В первый раз такого вижу. Через несколько дней «непосредственного» Юпитера повезли на кинопробу. А через месяц он уже блистал в роли Толстячка в сериале «Маленькие Плутишки» и сразу имел бешеный успех. Не только благодаря легкости, с которой он выполнял любое режиссерское требование, то есть умел по команде тут же рассмеяться или заплакать, в нужном месте шепелявить, сюсюкать и даже икать. Был у него талант, в котором с ним не мог тягаться никто из Плутишек. Он умел с первого же прочтения запомнить кучу страниц с диалогами. В течение целого года, пока он снимался в сериале, он ни разу не забыл ни единой строчки. Если бы не трагическая смерть его родителей, он скорее всего на долгие годы стал бы «звездным» мальчиком. Но когда тетя Матильда и дядя Джонс надумали Юпа усыновить и увезли с собой в Роки-Бич, то добрая и мудрая его тетушка очень ласково и вдумчиво спросила: — Ты хочешь и дальше сниматься в «Маленьких Плутишках»? — Ни за что, — с ходу выпалил Юпитер. Он готов был многое вытерпеть: вставать в половине шестого и тащиться на студию, сидеть часами в гримерной, где его лицо, шею и даже уши мазюкали оранжевой жидкой пудрой, чтобы добиться более «естественного» цвета лица на пленке. Он был готов бесконечно выжидать, пока установят нужный свет, с удовольствием в это время читая или разгадывая кроссворды. Он даже не очень злился, когда его просили шепелявить, коверкать слова или по-дурацки ковылять. Но он просто не выносил своих партнеров по фильму, почти всех. В отличие от Юпитера, они, похоже, не понимали, что разрисовывая Толстячка красными «коревыми» пятнами или поливая его из садового шланга, чтобы заставить его признаться, где спрятана шоколадка, они попросту кого-то изображают. До них не доходило, что Плутишки, проделки которых так веселили зрителей, это не настоящие, а выдуманные характеры — маски… Остальные ребята словно поверили, что такие они на самом деле и есть, какими их сделал режиссер. Они постоянно ходили на голове и отпускали идиотские шуточки, даже когда их не снимали. А поскольку Юпитер был самым младшим и самым маленьким, они продолжали изводить его и за пределами съемочной площадки. Они подсыпали ему в мороженое перец во время ленча. Они подкладывали ему на стул кнопки, когда его усаживали за гримерный столик. Они срезали все пуговицы с фермерского комбинезончика, в котором он снимался. Но самое ужасное, что они называли его Толстячком. Все время. В их тупых головах не укладывалось, что никакой он не Толстячок, это всего лишь его киношный образ. На самом же деле он Юпитер Джонс. И когда тетя Матильда спросила его, хочет ли он дальше сниматься, он, ни секунды не колеблясь, сказал «нет». У него было такое ощущение, что его невероятно давно заперли в клетке со стаей шкодливых гримасничающих мартышек и тетя Матильда наконец-то собралась выпустить его на волю. Как только кончился годовой контракт, Юпитер бежал от Плутишек, и очень скоро без его участия сериал захирел и заглох. Юп жил с тетей Матильдой и дядей Джонсом рядом с их складом подержанных вещей. В школе он познакомился с Питом Креншоу и с Бобом Эндрюсом, они здорово подружились и очень скоро образовали фирму, которую назвали «Три сыщика». Им, только еще начинающим детективам, удалось вполне профессионально справиться с труднейшими расследованиями самых разных преступлений. Юп изо всех сил старался не вспоминать о том, что был когда-то Толстячком, и не один год это ему вполне удавалось. А потом произошло нечто ужасное. Естественно, с точки зрения Юпитера. Студия, снявшая когда-то сериал «Маленькие Плутишки», продала его для повторного показа нескольким телевизионным каналам. Узнал об этом Юпитер только тогда, когда один школьный приятель попросил у него автограф. Произошло это почти сразу после того, как о сыщицких подвигах Юпитера написали в местной газете: Первый сыщик очень помог полиции раскрыть банду похитителей жемчуга. — Нет, ты подпишись настоящим именем, — брякнул ничего не подозревавший о драмах Юпитера приятель и вырвал листок с гордой подписью. — Подпишись тем именем, которое сделало тебя кинозвездой: Толстячок. Три недели длился этот кошмар. Казалось, всем, кто учился в школе Юпитера, решительно нечего было обсуждать, кроме очередной серии «Маленьких Плутишек». Толпы мальчишек и девчонок, которых он знать не знал, поджидали его в школьном дворе, восхищались тем, каким он был потешным, ну просто душкой, и приставали к нему, требуя, чтобы он изобразил, как замечательно Толстячок хихикал, коверкал слова и шепелявил. — Ну скажи «ой, плосу, не нада-а…» — изводили его все от мала до велика. Жизнь Юпитера превратилась в настоящий кошмар. Потом наступили летние каникулы и стало чуть полегче. Теперь он мог скрываться от поклонников в секретной штаб-квартире, которую Три сыщика устроили во дворе склада. Штаб-квартира была оборудована в домике на колесах, тщательно скрытом от посторонних глаз грудами старья. Недавно в их трейлере появился и маленький телевизор, и Юпитеру оставалось молча проклинать этот ящик, который отравлял ему всю радость каникул. Пит и Боб старались не пропускать ни одной серии. Юпитер видел, что его друзьям дурацкий старый сериал про Плутишек действительно нравится. Вот и сейчас они, поминутно трясясь от хохота, наблюдали, как тот тощий стриженный наголо парень, именуемый в фильме Балбесом, покончив с раскраской лица своей жертвы, пытался стянуть с Толстячка рубашку, чтобы изобразить сыпь и на его груди. Тут дверь кухни резко отворилась, и в кадре возникла черноволосая девочка лет девяти. Это была Милашка Пегги, по сценарию — преданная и бесстрашная защитница Толстячка. — Сейчас же его отпусти, — приказала она Балбесу. — Оцень плосу, не нада-а… — снова заныл карапуз. Балбес, само собой, никого не желал слушать, а чтобы Пегги не мешала, попытался запихнуть ее в кухонный шкаф и запереть. Негритосик с торчащими, как иголки дикобраза, волосами — Лепешка — бросился к ней на помощь. Через минуту на кухне началась настоящая потасовка, все Плутишки увлеченно друг друга колошматили. Кому-то из них подвернулся под руку стоявший на полке слоеный торт, который, естественно, тут же был брошен в Пегги… А попал, разумеется, в круглую физиономию все того же несчастного Толстячка. — Уф, — булькая, отдувался карапуз, выковыривая из ноздрей пышный крем и засовывая его в рот, — ждолово, это лушше, чэм этта дулацкая кой. — Юпи-и-тер! Где ты? — раздался в громкоговорителе голос тети Матильды. Юпитер специально вывел один из микрофонов во двор, чтобы слышать, как она зовет его, когда он находится в штабе-кваритре. Как правило, ее зов означал лишь одно: срочную работу. Уж этого для него всегда хватало. Если честно, работы Юпитер не боялся, тем более что вырученные деньги шли на оплату их штабного телефона. Не боялся, но и не любил. Как и в раннем детстве, он предпочитал работать головой, а не ногами и руками. Однако сегодня тетушкин призыв прозвучал как избавление от пытки. Юпитер тут же выскочил из-за стола и со стоном облегчения выключил телевизор. Слащавая мордашка Толстячка исчезла наконец с экрана. Через минуту Три сыщика выбрались из штаб-квартиры через секретный Четвертый выход. Обогнув кучу пиломатериалов, они неслышным шагом подошли к тете Матильде, которая стояла к ним спиной. — Ах вот вы где, — тут же обернулась она. — Какая предстоит работенка? — с энтузиазмом поинтересовался Юпитер, заранее стягивая с себя куртку. Однако на этот раз свершилось чудо: тетя Матильда не собиралась заставлять их работать! Оказывается, некий джентльмен у калитки очень хотел побеседовать с Юпитером. Первый сыщик опять издал стон, но теперь это был стон отчаянья. За последний месяц сюда то и дело приезжали какие-то люди, жаждавшие с ним поговорить. Репортеры из Лос-Анджелеса и даже из далекого Сан-Франциско, разузнав на студии его теперешний адрес, буквально не давали ему проходу, им очень хотелось написать о нем. Их будущие очерки были озаглавлены примерно так: — Пусть уходит. Скажи ему, — жалобным голосом попросил Юпитер тете Матильду. — Скажи, что я не хочу с ним разговаривать. — Да я говорила, а он ни в какую. Долдонит, что это очень важно. — Тетя Матильда сочувственно улыбнулась. Она знала, каково сейчас ее племяннику. Недели три уже ей приходится отгонять от него то газетчиков, то устроителей телевизионных шоу. — У него очень большая и уютная машина, — продолжала тетушка. — Он говорит, что будет ждать сколько угодно. Его автомобиль загородил всю подъездную дорожку, видать, придется тебе, Юпитер, с ним перемолвиться словечком. — Ладно, — нехотя согласился Юп, — так и быть, выслушаю его, лишь бы он скорее отсюда смотался. Но ни о каких «Маленьких Плутишках» я разговаривать не собираюсь, это уж точно. Машина и в самом деле была Став сыщиком, Юпитер завел привычку внимательно приглядываться к людям — к их лицам, к одежде, — примечать, скажем, форму ушей и прочие присущие конкретной личности особенности. Первое, что бросилось Юпитеру в глаза при взгляде на этого человека, были его зубы. Крупные, белые, блестевшие ярко-ярко на загорелом лице… Когда он улыбался, они просто ослепляли, а улыбался он непрерывно. — Юпитер Джонс? — при виде Первого сыщика его улыбка стала еще шире. — Меня зовут Милтон Гласс, я возглавляю отдел рекламы и прессы при голливудской киностудии. Услышав его слова, Юпитер, стоявший между Питом и Бобом, набычился и с угрюмым видом молча ждал, что скажет дальше этот улыбчивый гость. — У меня к тебе есть одно предложение; думаю, оно покажется тебе интересным, Юпитер. — Голос «уютного» великана стал ласковым-ласковым, как будто он тоже улыбался — как и его обладатель. — Я придумал потрясающую штуку: пригласить в студию на ленч всех маленьких Плутишек. Представляешь, какая трогательная получится встреча… а после ленча… — Нет-нет, большое спасибо. — Юпитер не мог больше молчать. Все обстояло гораздо хуже, чем он ожидал. Конечно, в навязываемых ему интервью и телевизионных шоу тоже было мало хорошего, но перспектива встречи с этими придурками из сериала… вот это действительно кошмар… Он развернулся, собираясь спешно ретироваться, — скорее назад, в заваленный хламом двор. — Разве тебе не хочется увидеться со старыми друзьями? — Огромная рука Милтона Гласса дружески обхватила плечи Юпитера. — С Балбесом, с Ищейкой и Ногастиком, и с… — Нет, благодарю вас. — Юп попытался скинуть руку улыбчивого, но тот держал его мертвой хваткой. — Я до конца жизни сыт по горло дурацкими шуточками этих идиотов и больше никогда не хотел бы… — Вот это, я понимаю, парень! — Широчайшая улыбка мистера Гласса стала еще шире и теплее. — Именно это я и рассчитывал от тебя услышать. — Что-что? — растерянно пробормотал Первый сыщик, обычно тщательно скрывавший свои эмоции. Он решительно не мог понять, почему этот сияющий улыбкой великан так радуется его отказу, и с тайным нетерпением ждал объяснений. — Эти паршивцы издевались над тобой, верно? По крайней мере, большинство из них. Они превратили тебя в мишень для своих примитивных шуточек. Тренировались, так сказать. И в довершение всего обзывали тебя Толстячком. Я абсолютно уверен, что ты их люто возненавидел тогда. Я угадал? — Не в моей натуре кого-то ненавидеть, — холодно возразил Юпитер. — Но не скрою, они действительно вызывали у меня неприязнь. И довольно сильную. — Замечательно! — Юпитера вновь ослепили белоснежной улыбкой. — Вот я и хочу дать тебе возможность поквитаться с этими нахалами, чтобы они поняли, что они собой представляют, какие они идиоты. Недаром ты их сразу тогда раскусил. Ну, как тебе моя идейка? Годится? — Ну и как же это можно сделать? — с равнодушным видом спросил Юпитер, но глаза его предательски заблестели. — Ючень даже можно. И заметь, тебя увидит вся страна на экранах своих телевизоров. Мы планируем организовать две развлекательные викторины, забавные коротенькие состязания между бывшими Плутишками. Я нисколько не сомневаюсь, что ты победишь, Юпитер, а твои давние обидчики будут выглядеть как последние кретины. Перед глазами Первого сыщика вдруг точно наяву возник тощий, стриженный наголо малый — Балбес, — с его похожим на яйцо черепом и с идиотской ухмылочкой… Вот он выкручивает Толстячку руку… вот запихивает дохлую мышь в его бутербродницу… Великолепная память услужливо подсовывала Юпитеру все новые и новые воспоминания, пока он смотрел на сияющее улыбкой и расположением загорелое лицо Милтона Гласса. — И не забудь про главный приз, Юпитер. — Мистер Гласс умело подливал в зажженный им огонь масла. — А это, между прочим, двадцать тысяч долларов. |
||
|