"Мечта Дракона" - читать интересную книгу автора (Гилганнон Мэри)

Глава 17

Из крепостного двора в окошко мастерской ворвался сердитый голос Мэлгона; рука Рианнон дрогнула, и на вышивке остались два маленьких пятнышка крови, вытекшей из уколотого пальца. Она окинула взглядом склонившихся над работой мастериц. Они наверняка догадываются, что между королем и королевой пробежала черная кошка и что с тех пор госпожа весьма обеспокоена скверным настроением своего супруга. Однако ни сидевшая у ткацкого станка Голадус, ни занятые чесанием шерсти в дальнем углу Мелангелл и Саван даже не подняли головы. Было очевидно, что они нисколько не винили Рианнон за эту размолвку, и даже напротив, молчаливо приняли ее сторону, проявляя женскую солидарность.

Королева, вновь обратившись к своему рукоделию, старалась больше не прислушиваться к доносившемуся из окошка шуму. Однако каждый новый крик Мэлгона заставлял ее вздрагивать. Она чувствовала себя виновницей его раздражения и злобы. Минула неделя, и за это время отношения между супругами переродились в напряженную взаимоотчужденность. Уже много раз Рианнон собиралась отправиться к Мэлгону и рассказать ему правду о себе. И столько же раз, передумав, решала, что ладо жить так, будто ровным счетом ничего не произошло, и вновь призвать мужа на супружеское ложе. Но она так и не сумела осуществить ни одно из своих намерений, поэтому вовсе ничего не предпринимала. Еженощно она спала – вернее, пыталась спать – в королевской опочивальне, тогда как сам король располагался у себя, в зале для совещаний.

Отношения супругов зашли в тупик, и Рианнон сомневалась, что из него вообще есть выход. Дело в том, что Мэлгон не вернулся бы в семейное лоно, не попроси его об этом жена, а она просто не могла заново строить основанные на лжи отношения.

Во дворе снова громко загомонили. Рианнон замерла, услыхав, что с низким баритоном Мэлгона спорит звонкий мальчишеский голосок Рина. Сэван глянула в сторону двери, потом посмотрела на королеву. Рианнон почувствовала, как к ее щекам прихлынула кровь. От нее явно ждали вмешательства в спор между отцом и сыном. Осмелится ли она на это? Такой поступок мог лишь углубить обозначившуюся в последние дни пропасть между нею и мужем.

– Нет! Не трогай меня! – Полный слез возглас пасынка вновь прорезал тишину мастерской и болезненно резанул Рианнон по сердцу. Она отложила рукоделие и направилась к двери, но вынуждена была отпрянуть – прямо навстречу ей бежал Рин. Мальчик вцепился в ее одежды.

– Не разрешай ему! – заплакал Рин. – Не разрешай меня резать.

Королева в растерянности смотрела на входящего следом за сыном Мэлгона. Лицо его пылало, голубые глаза горели недобрым пламенем.

– Посмотри Рианнон, у него рана на руке, и очень нехорошая рана. Он совсем запустил ее, теперь она нарывает. Если не вскрыть ее и не вычистить, его рука... – Мэлгон не закончил, голос его в волнении оборвался. Было ясно, что король в растерянности и глубокой тревоге.

Рианнон перевела взгляд с мужа на дрожащего в ее руках мальчугана.

– Рин, – прошептала она, положив ладонь ему на плечо. – Позволь мне взглянуть на твою рану. Пожалуйста.

Мальчик метнул тревожный взгляд на отца. Потом протянул королеве ручонку. Та осторожно взяла ее и повернула к себе пораненным местом. Один взгляд, и ей стало ясно, что муж совершенно прав. Порез закрылся, но края его покраснели и сочились гноем, а кожа вокруг вздулась. Однако гораздо более зловещими представлялись ярко-алые языки, восходящие от больного места к плечу.

Рианнон с усилием согнала с лица выражение озабоченности. Зараза явно начала распространяться; если ее не остановить, мальчик может потерять руку или даже самое жизнь. Мысли ее стремительно полетели одна за другой. Она старалась припомнить, какие травы лучше всего вытягивают гной.

– Прошу тебя, не позволяй им резать меня! – Мольбы ребенка вернули ее к действительности.

– Вот-вот, скажи ему, Рианнон, – настаивал Мэлгон. – Объясни ему, что надо показаться Бледдрину.

Королева взглянула на перепуганного пасынка.

– Мэлгон прав, – прошептала она, – пора позаботиться о твоей руке.

Мальчик захныкал.

– Не будь трусом, Рин, это пустяки. Ты никогда не станешь настоящим воином, если не научишься как следует залечивать свои раны!

Рианнон бросила на мужа полный упрека взгляд:

– Он пока еще только ребенок. И не ори на него.

Мэлгон открыл рот, собираясь спорить, но тут же раздумал и промолчал.

– Рин, – королева заговорила как можно мягче и спокойнее, – ты позволишь мне позаботиться о тебе?

Мальчик опасливо глянул на мачеху:

– Ты станешь меня резать?

– Да, – ответила она. – Это единственный способ.

Рин внимательно посмотрел на нее, затем кивнул:

– Тебе я позволю. Я видел, как ты обращалась со щенками Белги. Ты ласковая.

Рианнон взглянула на мужа.

– Здесь неудобно. Почему бы не отвести его в нашу спальню? Я велю Таффи принести горячей воды и чистых льняных тряпок. – Королева сосредоточенно наморщила лоб. – Как ты думаешь, у Бледдрина есть какие-нибудь лечебные травы?

Мэлгон покачал головой.

– Не знаю. Может, и есть. А какие нужны?

– Крестовник или шалфей, да еще, пожалуй, золотая розга. Если не найдете у Бледдрина, то спросите, может быть, есть у какой-нибудь из женщин. Нужно не просто прочистить рану, надо еще вытянуть из-под кожи весь гной. – Она повернулась к Рину. – Отец собирается поселить тебя у нас в опочивальне. Там мы и встретимся. А по дороге почему бы тебе не прихватить с собой одного из щенков? Ты подержишь его на коленях, пока я буду заниматься твоей рукой.

Мальчик послушно кивнул и выбежал во двор. Мэлгон не двигался с места. Стоя в дверях, он во все глаза глядел на жену. Рианнон с вызовом посмотрела на мужа.

– Не надо сомневаться, милорд, лечение гнойных ран – одна ни самых простых лекарских премудростей.

– Я не сомневаюсь и тебе, Рианнон. Я...я очень признателен.

Она вновь посмотрела в глаза мужу, на сей раз, однако, не пытаясь скрыть свою тревогу.

– Не торопись с благодарностью. Хотя рана невелика, она выглядит отвратительно. Очень похоже на ту, что убила моего... что убила Фердика.

Глядя на спящего пасынка, королева с облегчением подумала, что все прошло как нельзя лучше. Щенок отвлек Рина от неприятных ощущений и боли – едва взглянул на свою рану, пока мачеха чистила и промывала ее. Ему и невдомек было, насколько серьезно положение, но Мэлгон все понимал. Обрабатывая руку Рина, Рианнон все время чувствовала на своем лице пристальный взгляд мужа. Он и сам выглядел больным – так переживал за сына, – да и было отчего. Если травы не остановят распространение заразы...

Королева прогнала от себя дурную мысль. Нельзя так думать. Она сделала все, что в ее силах, а мальчик здоров и крепок. Так что вполне можно было надеяться на его полное выздоровление.

Рианнон наклонилась и убрала завиток волос со лба пасынка. Что за прелестный ребенок: волосы цвета осенней листвы блестели, пухлый розовый рот приоткрылся, а густые темные ресницы почти лежали сейчас, когда он спал, на тронутых загаром золотистых щеках. У нее перехватило дыхание. Мальчик был так мил и невинен, он так безоговорочно поверил ей. Разве можно обидеть бесхитростное дитя? Как открыться Мэлгону и, сказав ему, кто она такая, ввергнуть жизни близких людей во мрак и горе?

По телу ее пробежала дрожь. Королева тряхнула головой. Нет, она ни за что так не поступит. Ведь жуткая тайна имела власть не только над жизнью Мэлгона и ее собственной; теперь она грозила спокойствию и счастью этого малыша. Гвеназет права: во имя всеобщего благополучия придется смириться с этой святой ложью, делать вид, что Фердик не сказал ей ничего важного.

Подойдя к столу, Рианнон принялась убирать те снадобья, которые она использовала, чтобы приготовить для Рина сонный отвар. Неотвязные беспокойные думы не давали ей покоя. Ее не покидала тревога: что произойдет, если когда-нибудь она родит Мэлгону ребенка? Нельзя так рисковать, потому что в любой момент король может узнать правду и тогда непременно отвергнет и дитя, и мать. Поэтому надо уберечься от беременности. На то есть специальные травы, однако их довольно трудно сыскать в это время года.

Тяжкие думы стучали в висках. Рианнон раздражало, что каждый раз, приняв решение, она находила какие-либо причины, чтобы отступить от него. Любой выбор должен стать окончательным, и именно потому так страшно его сделать. Но все-таки она решила не говорить Мэлгону правды и раз и навсегда отрезать себе обратный путь, чтобы стоять на своем всю оставшуюся жизнь.

Рианнон подошла к кровати и потрогала лоб Рина – не начался ли у него жар? Все было в порядке. Наконец она позволила себе с облегчением вздохнуть. Услышав шаги за спиной, королева оглянулась и увидела приближающегося Мэлгона. Он шел осторожно и даже как-то нерешительно, словно ожидал, что она может выгнать его.

Я....... я благодарен тебе. – Король кивнул в сторону спящего сына. – Ты была так добра с ним. Он только тебе и доверился.

– Ты сам говорил, что Рин привык к женскому воспитанию и не порвал связь с матерью.

– Но это нечто большее. – Глаза Мэлгона озарились нежностью. – У тебя настоящий дар врачевания, даже если ты отрицаешь это.

Королева вздохнула:

– Я не стану больше отрицать. Чем смогу, стану помогать твоему народу.

– Это и твой народ, Рианнон, – мягко поправил ее Мэлгон.

Она смущенно глянула на мужа, с трудом выдерживая его умоляющий взгляд. По-своему он просил ее вновь стать его женой и залечить теперь тот рубец, что пролег между ними.

– Ты выглядишь очень усталым, Мэлгон. Наверное тебе самому пора спать.

Король глянул на кровать, где лежал его сын, и на лицо его набежала тень.

– Разумеется, ты останешься этой ночью с мальчиком. – Резко развернувшись, он покинул спальню.

Рианнон глядела ему вслед. Горечь камнем лежала на сердце. Тяжко было смотреть, как мучается муж. Надо раз и навсегда покончить со всем этим. Завтра она сделает это, завтра она найдет в себе силы.

На следующее утро Рианнон достала свои отделанные мехом башмаки и самый теплый плащ. Покончив с одеванием, она взглянула на спящего мальчика, оставила краткие наставления Таффи, после чего тихонько прикрыла за собой двери спальни и выскользнула на крепостной двор. Было еще совсем темно, но на востоке уже заалела полоска рассвета. Несколько заспанных слуг тащили по двору воду для умывания господ и домочадцев и провизию для приготовления завтрака. Рианнон поспешила к конюшне и на пороге повстречала главного конюха.

– Руфус, мне нужна лошадь, я хочу прокатиться.

Старый римлянин посмотрел на госпожу долгим взглядом, потом кивнул:

– Да, миледи. Вы можете взять Савил. Она довольно покладиста и к тому же нуждается в разминке.

Через несколько минут Руфус вывел оседланную кобылу. Он помог королеве сесть в седло, и она направилась к воротам.

Едва часовой услышал о желании госпожи, как на лице его появилось то же выражение, что и на физиономии конюшего. Немного помедлив, он все же спустился вниз.

– Вам надо взять с собой провожатого, – сказал часовой, налегая на ворот, которым открывались тяжелые ворота, – Мэлгон требует, чтобы с вами была охрана, когда бы вы ни вышли из крепости.

– Я не поеду далеко. А если буду ждать, пока ты найдешь мне провожатого, то наверняка пропущу рассвет. – Глаза Рианнон смотрели умоляюще, и стражник лишь вздохнул:

– Что ж, езжайте, только поскорее возвращайтесь. Если король узнает, что я вас так просто отпустил, он свернет мне шею.

Она пустилась вскачь по тракту, пролегавшему вдоль реки, от которой почему-то пахло болотом. На берегу расселись чернокрылые чайки и прочие водяные птицы, не улетающие па миму к теплые края. Вскоре всадница резко повернула коня и направились к серевшему на отдаленных холмах лесу. В последнее время она стала заметно лучше держаться в седле, вот и решила сегодня воспользоваться столь полезным навыком, чтобы успеть побыстрее обернуться. До того момента, как Мэлгон пробудится и заметит ее отсутствие, оставалось совсем немного времени.

Лес выглядел уныло и однообразно, если не считать темневших кое-где на общем сером фоне елей. Привязав кобылу к старой ольхе, Рианнон пешком направилась в чащу. Восходящее солнце уже начинало прогревать сырой утренний воздух, но все равно приходилось идти очень быстро, чтобы не замерзнуть. Увидев россыпь красных ягод клюквы, теперь уже высохших и принявших цвет запекшейся крови, она припомнила, как проходила по этим местам вдвоем с Мэлгоном. Тогда стояла осень, под бронзовыми солнечными лучами лес переливался яркими красками пожелтевшей листвы. Теперь же он представлял собой унылую картину, написанную на белом фоне снежных холмов темной вязью голых ветвей и их тенями; а под ногами при каждом шаге шуршал ковер из мха и сухих трав.

Женщина зашагала медленнее, ощущая, как ее со всех сторон обступили лесные божества: Неметома – богиня деревьев, Уиска – олицетворение весенних ручьев, отважный бог-олень Керрунос. Она склонила голову и прошептала молитву всем этим духам, прося у них поддержки.

Наконец Рианнон приблизилась к огромному дубу, под которым они некогда лежали с Мэлгоном. Листья, служившие им постелью, теперь разлетелись по ветру, а ветви уже совсем оголились. Сквозь зябкую крону сочился бледный холодный утренний свет. При воспоминании о том дне слезы наполнили ее глаза. В тот раз их близость превратилась в изысканнейшее колдовство. В такие моменты для нее на белом свете не существовало ни единой живой души, кроме Мэлгона, прекрасного, страстного и нежного Мэлгона. В его объятиях она сумела забыть о Алевеноне и о Моргание, и о Рине, и вообще обо всем, что когда-либо ее тревожило.

Любовь к мужу, острая, как боль, разливалась в ее крови. Рианнон так долго отворачивалась от правды. А правда заключалась в том, что решение молчать она приняла лишь ради себя самой. И все же она не осмелится носить его ребенка. Родив дитя, королева тем самым дала бы новую жизнь нависшему над обоими супругами горю: сама она выросла нелюбимым, нежеланным выродком, а Мэлгона до сей поры тяготило воспоминание о предательстве, которое оставило неизлечимую рану в его душе.

Рианнон вновь деловито зашагала по лесу, не уставая внимательно осматривать каждый кустик в подлеске. То тут, то там она останавливалась, чтобы ножом раскопать сухую листву и увядшие травы, укрывавшие землю. Несмотря на холодный воздух, пот струился по ее лбу.

Однажды Алевенон упоминал, что корни вонючей мари помогают предотвратить беременность. Рианнон гораздо меньше знала о свойствах этого растения, чем, скажем, о руте или семенах дикой моркови, однако в это время года особенно выбирать не приходилось. Хорошо бы найти достаточное количество хоть какой-то травы, чтобы пережить эту зиму.

Она почувствовала облегчение, обнаружив под бурыми листьями несколько фиолетовых черенков. С помощью ножа удалось выкопать и отрезать яркий корень. Она понюхала его и сморщила нос от едкого запаха тухлой сельди.

Да, как раз то, что надо. Неудивительно, что это растение насыпают вонючей мармо.

Алевенон говорил, что се коренья отваривают в вине, чтобы получить нужное зелье. Кажется, принимать его надо ежедневно, хотя Рианнон и не могла бы сказать с уверенностью. Конечно, опасно пользоваться незнакомым снадобьем, однако у нее не было выбора. Даже рискнуть собственной жизнью все-таки лучше, чем понести.

Рианнон собрала побольше искомых корней, сложила добычу в кожаную суму и закрепила свою поклажу у пояса. Задача была выполнена, и знахарка заторопилась к лошади, Страстно желая поспеть в Диганви, прежде чем Мэлгон заметит ее исчезновение.

Вернувшись на опушку, королева укрепила суму на седле, взобралась на кобылу и направилась к крепости.

Туман в долине рассеивался, и всадница ощутила, как под ее плащ проникает холодный воздух. Поднявшееся из-за горизонта солнце сразу же скрылось за облаками; предстоял еще один сумрачный, промозглый зимний день.

Мэлгон стоял на сторожевой башне, вглядываясь вдаль. Он рано поднялся, чтобы проведать Рина. Обнаружив, что Рианнон нет в спальне, король не стал немедленно бить тревогу. Но потом, наткнувшись во дворе на Руфуса и узнав, что королева катается верхом Одна, Мэлгон помчался к воротам крепости с твердым намерением прибить дежурного часового за ослушание. Лишь после того как тот объяснил, что Рианнон умоляла отпустить ее одну, король стал понемногу остывать. Его отношениях женой и без того уже осложнились до предела. Так зачем же усугублять их наказанием охранника, внявшего ее настойчивым уговорам? Поэтому Мэлгон отпустил часового, хотя и не пожалел гневных интонаций, в нескольких словах объяснив своему подданному, что в следующий раз за нарушение приказа он собственноручно спустит с него шкуру.

Итак, стоя на сторожевой башне, Мэлгон напряженно вглядывался в серый сумрак. Он знал: Рианнон могло грозить все что угодно. В конце концов, не так уж трудно сбиться с дороги и заблудиться. Да и волки, спустившиеся с гор, вполне способны напасть на беззащитную женщину. К тому же сохранялась и опасность ее похищения одним из врагов Мэлгона.

Вот если через несколько минут она не покажется, то он сам отправится на поиски.

Король посмотрел в другую сторону, и сердце екнуло в груди при виде приближавшегося к крепости всадника. Он стремительно сбежал по лестнице, вскочил на коня и, миновав ворота, помчался навстречу жене.

Увидев его, она придержала свою кобылу.

– Рианнон, где ты была?

– Каталась, – ответила королева.

Она смотрела на мужа так задумчиво и виновато, что он не мог на нее сердиться.

– Если бы ты разбудила меня, я с удовольствием составил бы тебе компанию.

Рианнон улыбнулась:

– Обязательно. В следующий раз.

При этих словах Мэлгон едва не задохнулся от счастья. Ведь столько времени прошло с тех пор, когда она в последний раз дала понять, что рада его видеть.

Супруги въехали в крепостные ворота, и многие из тех, кто видел своих короля и королеву, так рано возвращающихся с утренней прогулки, многозначительно улыбнулись. В конюшне Мэлгон помог жене слезть с запыхавшейся лошади. Потом наклонился и поцеловал ее. К его великому удивлению, губы жены гостеприимно раскрылись ему навстречу. Кровь вскипела в жилах короля, и он уже не мог оторваться от своей королевы. Он упивался сладостной влагой ее губ, влагой, которой был лишен так долго. Вкус оставался все тот же, будоражащий пьянящий.

– Рин уже встал и побежал играть, – сказал король, выпуская жену из объятий. – Таффи сама перевязала его. И сказала, что рана «выглядит почти как новая». Ты хочешь сейчас взглянуть на него или присоединишься к нам за завтраком?

– Признаться, я совершенно не голодна, – сказала Рианнон, ласково глядя на мужа. – И если Рину лучше, то почему бы нам не вернуться в постель? – Она лукаво улыбнулась.

Нижняя челюсть Мэлгона едва не отвалилась; он в изумлении уставился на супругу. Рианнон-соблазнительница – такого еще не было. Особенно неожиданно столкнуться с этим теперь, когда он думал, что потерял ее навеки. Король не сразу сообразил, что же ответить.

– Ну да, я тоже думаю, что по нам не станут скучать, – пробормотал он.

Сопровождая Рианнон в спальню, Мэлгон крепко обнимал ее. Когда же они переступили порог, она легонько оттолкнула его и начала раздеваться.

Муж смотрел на нее и диву давался. Это казалось невероятным: Рианнон, ничего толком не объясняя, вновь ждет его в своей постели. Но тут сомнения зашевелились в его голове; уже полураздетый, король нерешительно взглянул на супругу. Почему же она так долго избегала его? Почему теперь вдруг изменилась? Казалось, еще немного, и он задаст эти вопросы.

Рианнон повернулась к кровати. Ее яркие локоны соблазнительно струились по обнаженным ягодицам. И Мэлгон отбросил свои сомнения. Какая разница, что повлияло на ее решение? Была ли то обычная женская прихоть, или после поездки на родину к ней на время вернулась боязнь близости с мужчиной – теперь все это не имело значения. Она снова желает его – вот что главное.

Мэлгон, наконец, разделся и забрался в холодную, измятую постель. Притянув к себе стройное тело жены, он почувствовал, что она тихонько дрожит, и его вновь посетили сомнения. Неужели опять этот проклятый страх перед близостью? Не вырвется ли она в самый жаркий момент?

Но тут Рианнон повернулась к нему и прижалась грудью к его крепкому торсу. И тотчас сомнения оставили его. Мэлгон удовлетворенно заворчал, ощутив, как тепло нежного тела воспламеняет его. Потом взял ее лицо ладонями и крепко поцеловал. Аромат леса, который так ему нравился, обволакивал ее волосы, маленький розовый рот и холодную белую кожу.

Король затрепетал и развел ее ноги в стороны. Это было чистым безумием, но он не мог больше ждать. Словно желая твердо убедиться, что она и в самом деле намерена принять его, Мэлгон закрыл глаза и направил свое копье прямиком в нежное шелковистое отверстие. И поскольку Рианнон не напряглась и не начала вырываться, он ударил в нее еще сильнее, проникая еще глубже, Затем запрокинул голову и глубоко вздохнул.

О Рианнон! Она снова принадлежала ему.