"Не целуйтесь с незнакомцем" - читать интересную книгу автора (Сойер Мерил)

5

Ник хмурился, взгляд его был суров.

– Чем вы накормили Трейвиса вечером накануне его смерти?

– Один раз я уже ответила вам на этот вопрос, как только вы приехали. – Пифани отнюдь не выглядела смущенной. – С тех пор ничего не изменилось.

– Повторите еще раз. Вдруг вы тогда что-то упустили.

– Трейвис был приглашен на вечерний чай, а не на ужин, но он явился поздно, что было на него не похоже. Он, как обычно, принес мне подарок. У него были прекрасные манеры. В тот раз это был горшочек с медом.

Это не удивило Ника. Трейвис просто обожал мед и каждое утро помногу намазывал его на свои тосты. Сколько ни дразнила его Аманда Джейн, предрекая неминуемое ожирение, он не собирался отказываться от своей привычки.

– Он выпил стакан чаю и съел булочку с медом.

– Что это был за чай? – Нику было любопытно, прозвучит ли тот же ответ, что в первый раз.

– С лепестками орхидеи. Он перепробовал все мои сорта чая, но предпочитал этот.

Ответ был тот же, Ник услышал его и в первый раз, когда, едва появившись в ее доме, начал подробно расспрашивать о гибели друга.

– Мы ждали Клару с сандвичами и десертом, когда Трейвис почувствовал первый приступ боли. Он...

– Ничего другого он не ел? – перебил ее Ник. Подробности предсмертных мук друга были для него невыносимы. Знал ли он, что отравлен? Знал ли, что сейчас умрет?

– Нет, не ел. – Во взгляде Пифани появилось недоумение. – А почему вы спрашиваете? У вас есть какие-то новые сведения?

– Да, он умер не от сердечного приступа. – Ник помолчал, рассчитывая, что Пифани проявит волнение, но так ничего и не дождался. – Это было отравление олеандром.

Пифани окаменела. Ее изумление было совершенно искренним.

– Не могу в это поверить! Как же это могло произойти?

– Я надеялся услышать об этом от вас. Он не говорил, где побывал?

– Нет, но я решила, что он наведывался на свой катер. По субботам он обычно посещал яхт-клуб.

– Он не называл имен, ничего не рассказывал?

Думая о последних минутах жизни своего друга, Ник старался не закрывать глаза, чтобы не навоображать невесть чего.

– Нет, – тихо ответила Пифани. – Он твердил, что боль пройдет. Уверена, он и не подозревал, что доживает последние минуты. Внезапно он потерял сознание. Тут же произошла остановка сердца. Мы с Кларой пытались привести его в чувство, но...

«Где же был ты, когда Трейвис так в тебе нуждался?» – не впервые задал себе вопрос Ник.

Пифани крутила на пальце кольцо с мальтийским крестом, отражающее утренний свет.

– Трейвис был удивительным человеком. Он рассказывал вам, как мы с ним встретились? Это случилось на приеме в «Оберж де Кастиль», резиденции премьер-министра. Он сжалился надо мной, старушкой, и пригласил на танец. Мы разговорились, и я узнала, что он ищет жилье. Я предложила ему снять мой домик для гостей.

Ник не удивился, что Трейвис пригласил танцевать Пифани Кранделл. Он всегда спешил на выручку людям. Чем больше человек нуждался в нем, тем преданнее становилась дружба Трейвиса. Никто не знал этого лучше, чем Ник.

За полчаса до делового ленча Ник прошел по сходням Королевского яхт-клуба на Маноле, озираясь в поисках причала номер 666, у которого была пришвартована яхта Трейвиса. Переговорив с Пифани, он сначала отправился в полицейскую префектуру. Префект, Альберт Аттард, уже получил факс от властей Хьюстона и возобновил следствие по делу об обстоятельствах гибели Трейвиса Прескотта. Оттуда Ник поспешил в яхт-клуб, где спросил, не виделся ли кто-либо с Трейвисом в день его кончины. Один официант сказал, что как будто видел Трейвиса в баре «Корсар», но не смог вспомнить, было ли это в тот самый день или раньше. Остальные члены клуба, к которым обращался Ник, знали имя, которое он называл, но не более того.

Ничего удивительного Ник в этом не усматривал. Трейвис, в отличие от своей сестры, не был хорош собой. Такие, как он, тихие, непритязательные люди редко когда могут похвастаться большим количеством друзей. Зато в друзьях у него ходили самые завидные личности.

Ник спохватился: а не был ли Трейвис все четыре года, которые он провел на Мальте, так же одинок, как Ник в Японии? Им следовало бы переписываться, как-то встречаться, звонить друг другу...

Ник глядел на цепочку яхт и заставлял себя восхищаться ими. У причала 664 стояла яхта под названием «Скромница». Ничего скромного в ней на самом деле не было – она превышала размерами дом матери Ника в Копыте Мула. Следующая яхта имела в длину больше пятидесяти футов. Целый матросский десант находился на борту, усердно полируя медные части. На Мальте определенно водились денежки, и немалые.

Для того чтобы узнать яхту Трейвиса, Нику не пришлось сверяться с номером на борту. Название заставило его замереть: «Аманда Джейн».

Превосходное название! Как еще назвать столь грациозную яхту, если не именем самого совершенства? Он провел рукой по полированной обшивке, вспоминая старый катер, приобретенный им и Трейвисом на озере Хауленд для буксировки водных лыжников. Они сами написали на его транце «Мокрушка». Аманда Джейн была в ужасе, но они дразнили ее, говоря, что у них были на примете гораздо более двусмысленные названия. Забыв о матросах, Ник рассмеялся. Он вновь вспомнил счастливые времена и свою любовь.

И, временно отмахнувшись от горестного воспоминания, он ступил на палубу. «Аманда Джейн» была скромнее соседних яхт, однако и она представляла собой дорогое гоночное судно в итальянском стиле. У него появился соблазн опробовать приборную панель – вне всякого сомнения, тут были использованы все те новейшие приспособления, о которых они когда-то грезили; однако вместо этого Ник поднялся в капитанскую рубку, чтобы заглянуть в судовой журнал. Никакого журнала он там не обнаружил.

Из журнала он надеялся почерпнуть, кто и когда поднимался на борт «Аманды Джейн». Вдруг всплыло бы имя загадочной женщины с фотографии? Может быть, именно она прихватила с яхты журнал, чтобы затруднить работу сыщикам? Ник упал в капитанское кресло и уставился поверх, темно-синей воды на желтый полуостров, окруженный еще в эпоху Крестовых походов каменными бастионами. Впрочем, сейчас ему было не до любования красотами Валлетты.

В голове Ника гвоздем застрял вопрос, кто же отравил Трейвиса. Местная полиция не слишком продвинулась в расследовании, зато она связалась с медицинским экспертом, рассказавшим о быстродействии олеандрового яда. Видимо, Трейвис принял яд во время трапезы в яхт-клубе или позже, прямо в «Соколином логове».

Чутье подсказывало Нику, что Пифани Кранделл винить не в чем, однако пока все улики указывали на нее...

– Нет! – пробормотал Ник.

Пожилая дама искренне симпатизировала Трейвису. Почему он не принимает во внимание возможность несчастного случая? Вдруг Трейвис на пути в «Соколиное логово» остановился где-то, чтобы перекусить, и отравился? Очень маловероятно. Зачем ему было где-то перекусывать, раз его ждали к столу, практически к ужину, хоть это и носило другое название? К тому же Трейвис никогда никуда не опаздывал. Никогда, кроме вечера своей смерти...

Ник не знал, сколько времени он вот так просидел в кресле, размышляя о загадочной смерти друга. Внезапно яхта покачнулась от волны, поднятой пролетавшим мимо катером, и Ник встрепенулся. Морское такси, подобно местным рыбацким лодкам, было разрисовано ярко-зелеными, желтыми и красными мазками, с вкраплениями голубого. Нику эти посудины напоминали гондолы, но Пифани утверждала, что эти деревянные лодки восходят по конструкции к финикийской модели, принесенной на остров ранними поселенцами. На носу лодки, слева и справа, красовалось по свирепому человеческому глазу. То были глаза Осириса – защита от злого духа. Ник буквально физически ощущал чувство потери, как громадную тяжесть, давившую на плечи. Он с трудом поднялся. Где был Осирис, когда в нем так нуждался Трейвис?

Посмотрев на часы, Ник спохватился, что опаздывает на ленч с Кертом Бредфордом. Он кинулся на пристань, где стояли шлюпки, принадлежавшие крупным яхтам. Его терпеливо ожидала шлюпка с «Песни сирены», превосходившая по размеру его «Мокрушку». Моряк в белой форме поспешно отчалил.

Ник печально смотрел на «Аманду Джейн», слегка покачивающуюся на волнах в глубине бухты Марсамксетт. Приглашение на ленч с Кертом Бредфордом вызывало у него недоумение. По информации, которой снабдила его компания, семейство Бредфорд принадлежало к числу богатейших на острове. Помимо сети отелей, они владели кое-какими предприятиями, в частности, разливочным – совместно с «Империал-Кола». Разливочные мощности функционировали в соответствии с долгосрочным контрактом, не вызывавшим никаких вопросов. Странно, зачем Керту Бредфорду понадобилось так срочно встретиться с ним. Ник, подумав, решил, что его подозрительность – наследие Японии, где каждый шаг должен был соотноситься с деловыми интересами.

Пробыв на острове менее двух недель, Ник успел заметить легкомыслие мальтийцев. Их отношение ко времени в Техасе назвали бы «мексиканским»: вам крупно повезет, если то, что должно было быть сделано вчера, будет сделано «manana» – завтра. После Японии Нику нелегко было приспособиться к этой расслабленной атмосфере.

Когда шлюпка причалила к «Песне сирены», Ник негромко присвистнул. На палубе яхты красовался окруженный креслами и столиками голубой бассейн с изображением русалки на дне. Двое моряков проводили Ника в столовую над бассейном и предложили подождать.

За стеклянным обеденным столом могли бы разместиться и две дюжины гостей. Все прозрачное великолепие держалось на единственной ножке в виде позолоченной русалки. Накрыто было на две персоны. Края фарфоровых тарелок украшали изображения русалочек. На каждом предмете сервировки было начертано золотыми буквами: «Песня сирены». Стеклянная стенка тоже была сплошь покрыта все теми же морскими красотками.

Ник минут десять наблюдал, как матросы тщательно чистят дно бассейна. Уж не намеренно ли его заставляют ждать? Нет, он явно слишком засиделся в Японии. Надо расслабиться. Он подошел к бару и смешал себе в бокале с надписью «Песня сирены» коктейль «бушуокер» из текилы и соуса «табаско», потратив весь соус из маленькой бутылочки.

– Извините, что я заставил вас ждать, – раздалось сзади. – У меня была телефонная конференция с Парижем, Веной, Нью-Йорком, Лондоном и Гонконгом.

Ник обернулся и увидел темноволосого мужчину лет тридцати пяти, то есть несколько моложе его самого. Видимо, на протяжении всего ленча этот тип будет хвастаться своими знакомствами и связями.

– Ничего, я как раз успел освоиться, – отозвался Ник.

– Керт Бредфорд. – Хозяин яхты протянул руку, рассматривая Ника.

– Ник Дженсен, – представился гость, пожимая протянутую руку.

Женщины в один голос признали бы Керта красивым мужчиной. Однако Нику его внешность показалась слишком вылизанной, что произвело на него неблагоприятное впечатление. Ему всегда бывало не по себе в обществе мужчин, одетых как манекены. На столь изнеженного субъекта нельзя положиться в трудную минуту. Керт подтвердил подозрения Ника: он налил себе белого вина и посмотрел на свое отражение в зеркале.

– Вас впервые назначили на производство? – спросил Керт, приступая к еде.

– Да, – ответил Ник, сразу насторожившись, несмотря на кажущуюся невинность вопроса. Керт достаточно имел дело с менеджерами «Империал-Кола», чтобы знать, что в компании принято сначала испробовать сотрудника на данном типе задания в Штатах, а уж потом посылать его за границу. Зачем же он задал этот дурацкий вопрос? А может, не дурацкий, а здравый? Может быть, Бредфорд удивлен, что Ника, не руководившего производством в Штатах, прислали на Мальту?

Керт кивком позволил слуге разлить вино.

– «Марсовин» особой выдержки, произведено в виноградниках Бредфордов к западу отсюда.

Ник попробовал вино и сказал:

– Восхитительно!

– Вы занимаетесь парусным спортом? – Ник отрицательно покачал головой, и Керт продолжал: – Тем не менее приглашаю вас в напарники. Я быстро вас обучу. У меня есть пятидесятифутовая гоночная яхта «Смертельное оружие». Я тренируюсь к регате, которая состоится в следующем месяце.

– Великолепно, – ответил Ник, хотя его уже изрядно раздражал покровительственный тон Керта. – Отличное предложение.

Глядя на слуг, подкативших к столу тележку с блюдом, накрытым серебряной крышкой, Ник решил, что Керту Бредфорду непременно что-то от него нужно. Иначе его гостеприимство переходило всякие границы. Зачем, к примеру, давать уроки плавания под парусами человеку, заведомо не принадлежащему к его кругу? Гонки яхт пожирали больше денег, чем Ник мог надеяться заработать за всю свою жизнь. Судя по чванливому Королевскому яхт-клубу, в котором состояли члены европейских королевских династий, греческие богатеи и немецкие промышленники, Керт Бредфорд не должен был испытывать недостатка в напарниках. К его услугам были истинные мореходы, а не хвастуны-техасцы, которым самое место в моторной лодке.

– Кассуле из фенека и фагиоли, – пояснил Керт, когда слуга стал наполнять тарелку Ника. – Наше национальное блюдо.

– Тогда почему вы зовете его «кассуле» – на французский манер?

Керт невозмутимо посмотрел на гостя и ответил:

– В меню это блюдо обычно значится как рагу.

Ник отважно попробовал, надеясь, что не нанес Керту оскорбления. Придется научиться держать язык за зубами. Компания наставляла своих служащих не высовываться, перенимать местную культуру, участвовать в местной жизни наравне с аборигенами, забыв, что они американцы.

– Не так важно название, как вкус. – Ник попробовал еще и одобрительно кивнул: – Очень недурно. А что такое «фенек» и фаг... фаг?..

– Фагиоли – мальтийская фасоль, фенек – кролик.

Ник перестал жевать. Только не это!

– В следующую субботу мы отмечаем у нас в Мдине день святого Кристофора. Я был бы рад, если бы вы посетили праздник и познакомились с моим отцом.

– Прекрасно, с радостью. – Ник возобновил еду: теперь он незаметно выбирал фасоль и овощи, откладывая в сторонку мясо.

– Насколько я понимаю, вы и Трейвис Прескотт были близкими друзьями. – Керт покачал головой. – Какая трагедия – умереть таким молодым!

Инстинкт в очередной раз не подвел Ника. Раз Керт знает о дружбе Ника и Трейвиса, значит, он гораздо осведомленнее, чем хочет казаться.

– Вы были хорошо знакомы с Трейвисом?

– Не настолько, насколько хотелось бы. Но я был спонсором его членства в Королевском яхт-клубе на Маноле. Ему пришлось бы ждать своей очереди несколько лет, а мне удалось сократить этот срок до полугода.

Ник недоумевал, зачем Бредфорду понадобилось оказывать такую услугу малознакомому человеку.

– Вы знали его подружку?

Керт посмотрел на свое смазливое отражение в зеркале и ответил:

– Нет, а что?

– Ничего, просто я слышал, что у него здесь был; девушка, но не смог ее найти.

– А зачем вам понадобилось ее искать?

– Причина смерти Трейвиса, как выяснилось, вовсе не сердечный приступ. Его отравили. – Ник пристально смотрел на Керта. – Ядом послужил олеандр. Думаю, это убийство. Если бы я нашел эту девушку, смог бы кое о чем расспросить ее.

– Убийство? – Керт смотрел то в зеркало, то на Ника. – Сомневаюсь. Скорее несчастный случай.

– Съесть олеандр случайно нельзя.

– Что верно, то верно, но я просто не могу себе представить, чтобы кто-то поставил себе целью убить Трейвиса Прескотта.

Керт поманил слуг, которые поспешно убрали со стола.

Судя по всему, ему нет до этого никакого дела. Ник наблюдал, как Керт пробует поданное на десерт шоколадное мороженое. Ник вонзил ложечку в прихотливую фигурку на тарелочке, но есть не стал. Он справедливо полагал, что Керт Бредфорд знает больше, чем позволяет себе говорить.

Керт доел десерт и провел по губам салфеткой, испачкав шоколадом хвост русалки.

– Знаете, незадолго до смерти Трейвиса мы с ним заключили частную сделку.

Ник подобрался. Наконец-то он понял, зачем его пригласили на ленч. В сценариях, которые он мысленно проигрывал, направляясь сюда, Трейвис не фигурировал.

– Вот как?

– Он дал согласие продать мне свою долю в корпорации «Голубой грот».

Чутье в очередной раз подсказывало Нику, что Керт лжет.

– Вы подписали какие-нибудь бумаги?

– Нет, – признался Керт. – Это было джентльменское соглашение.

Вранье! Никаких сомнений!

– У меня не было планов продавать акции.

Бредфорд пожал плечами, давая понять, что сделка ему не так уж важна.

– Я предлагал ему больше трех миллионов мальтийских лир. Это примерно миллион американских долларов.

В свое время такая сумма произвела бы на Ника впечатление, но теперь он стал другим человеком.

– Вам я готов предложить больше, – вкрадчиво заметил Керт. – Скажем, процентов на десять.

– Дайте мне время на размышление.

– Я заплачу вам больше, чем кто-либо. Держите меня в курсе дела.

Ник достаточно много времени провел в волнах большого бизнеса, чтобы знать, как выглядят спинные плавники, и издалека отличить акулу от дельфина.

Керт стоял на палубе, провожая взглядом лодку, на которой отплыл к берегу Ник Дженсен. Проклятый техасец хочет больше. Старая стерва Пифани Кранделл перебьет предложение Керта, и война возобновится. Вернувшись в салон, он сказал:

– Я говорил Большому Тони, что из этого ничего не выйдет. Дженсен был бы дураком, если бы не принял во внимание предложение Пифани Кранделл.

– Не беспокойся, – ответила Ронда, встряхивая головой, отчего ее Темные волосы рассыпались по плечам. – Это был всего лишь первый раунд. – Она закрыла дверь.

Керт плюхнулся на диван. Любой идиот заранее предсказал бы, что техасец на первый раз, конечно, отвергнет предложение, но Керт все равно боялся предстать перед Большим Тони. Отцу хватит одного испепеляющего взгляда, чтобы сделать из него мокрое место, но экзекуция продлится не один час: отец будет снова клеймить его за то, что он – никчемный плейбой, непригодный для управления империей Бредфордов.

– Что ты скажешь о Нике Дженсене? – спросил он усевшуюся рядом с ним Ронду. Она обняла его за шею и уже трепала мочку его уха.

– Мужик что надо, – прошептала она, хотя они были совершенно одни. – Глядя на его длинные ноги, я представляла себе, как хорошо было бы, если бы от переплелись с моими...

– Ты, кажется, распалилась? – Прошло уже несколько лет с тех пор, как они выяснили, что подглядывание друг за другом через зеркальную стенку, установленную Большим Тони для шпионских целей, являетется для обоих сильнейшим средством, стимулирующим желание.

– Еще как! – Она провела кончиком языка по кран его уха и, схватив его руку, стремительным движение» сунула ее себе под юбку.

Он сознательно не спешил подчиняться ей и пока что довольствовался поглаживанием ее бедра. Он знал, что скоро обнаружит, что на ней нет трусов – скоре всего ей вообще неизвестен такой предмет туалета. Он заблаговременно участила дыхание, закинула голову. Керт поцеловал ее в изогнутую шею, ближе к ключице – самому чувствительному местечку, и жадно втянул юсом пряный запах ее духов.

Он сам пришел в сильное возбуждение и с радостью вскарабкался бы на нее прямо сейчас, но она была слишком требовательной любовницей, чтобы одобрить такой бесхитростный вариант. Она ценила искусство предварительной любовной игры и высокое мастерство. Почти не отрывая губ от ее загорелой кожи, он снова спросил:

– Ну, что ты еще скажешь о Дженсене?

Она засмеялась – вернее, захихикала по своему обыкновению.

– Не беспокойся. Акции будут твоими.

Он благодарно продвинул руку дальше, заставив ее прикусить губу. Его пальцы одаривали ее умелой лаской. Она издала стон наслаждения.

– Не беспокойся. – Она любовно посмотрела на него из-под полуопущенных ресниц. – Так и быть, я им займусь.

Джанна остановилась на лестнице, собираясь с мыслями, прежде чем появиться в столовой. До нее доносился характерный говор техасца. Она прислушалась и с удивлением призналась себе, что этот голос ей хорошо знаком, хотя среди ее знакомых никогда не было техасцев.

В следующую секунду она вспомнила, как он расплющил ее всем своим весом, как сжимал ее горло, как над ней маячила его уродливая – вернее, никакая в темноте – физиономия. Джанна набрала в легкие побольше воздуху и в очередной раз напомнила себе, что это было всего лишь недоразумением. Она вломилась в дом, а он проявил излишнюю бдительность. Сейчас было важно одно: заполучить акции.

Она спустилась по лестнице, намереваясь очаровать за ужином Ника Дженсена. Доля итальянца была слишком велика, поэтому для укрепления своего положения тетя Пифани остро нуждалась в акциях Дженсена. Одарив присутствующих улыбкой приветливой хозяйки, она вышла к столу.

Ник Дженсен учтиво привстал. Он был выше Джанны на целую голову.

– Добрый вечер.

– Добрый вечер. – На нее смотрели самые пленительные голубые глаза из всех, которые ей доводилось видеть. Эта была такая насыщенная голубизна, что на расстоянии его глаза можно было счесть очень темными. Прямые черные волосы, уже несколько недель требовавшие стрижки, обрамляли лицо, обладатель которого способствовал бы продаже мужского лосьона миллионами флаконов, если бы на него обратили внимание создатели телерекламы.

– Я страшно извиняюсь за вчерашнее. Я не сделал вам больно?

Она покачала головой. У него на шее красовалась свежая царапина. Неужели это ее работа? Он улыбнулся – улыбка была такой же неотразимой, как и серьезное выражение его лица. На щеке у него появилась одна-единственная ямочка – разве им не положено образовываться попарно? Она присмотрелась и убедилась, что не ошиблась – ямочка действительно была всего одна.

– А вы простите меня за то, что я вас поцарапала. Это я с испугу.

Она зашагала к стойке. Непонятно, как он мог показаться ей уродом. Конечно, там было слишком темно, чтобы что-либо разглядеть, но как подвело ее женское чутье? Она вернулась со стаканом джина с тоником и села на диван рядом с тетей Пиф.

Пока Пифани распространялась насчет тонкостей охранной системы, которую установят на следующей неделе и которая надежно предотвратит недоразумения, подобные вчерашнему, Ник внимательно рассматривал Джанну. Маловата ростом, решил он, но мила: точь-в-точь приветливая соседская девушка. Красивее всего на ее лице были зеленоватые глаза. Она смутно напоминала ему кого-то. Ну, конечно: ее собственную тетю, Пифани! Джанна была вылитой Пифани Кранделл в молодости, а это означало, что она надолго сохранит привлекательность. Ее фигурка будет всегда оставаться ладной, песочные волосы постепенно подернутся серебром...

Однако поведение Джанны не смогло обмануть Ника. Он сразу понял, что не приглянулся ей. Она смотрела на него так, словно ожидала увидеть кошмарное детище Франкенштейна. Его коронная улыбка, к которой он прибегал лишь изредка, так как не любил понапрасну обнадеживать женщин, не сломала льда. Он делал над собой усилие, чтобы не провести аналогию между Джанной и еще одной женщиной – одной-единственной, – которая с ходу прониклась к нему неприязнью, миссис Мут, учительницей шестого класса. Столь давние события не должны приниматься в расчет – это было бы ребячеством.

Клара позвала их к столу. Глядя на Ника, Джанна вспоминала, что однажды уже испытала сильное влечение к красавцу – Коллису Пемброку. Следствием стала только головная боль. Поэтому влюбленность в Ника Дженсена ей не грозила. У нее было к нему конкретное дело – его акции.

– Холодный бычий язык, – объяснила Джанна Нику, подозрительно рассматривавшему первое блюдо. – Кусочками тоньше бумаги, с зеленым перечным соусом. Фирменное блюдо нашего острова. Попробуйте – вам наверняка понравится.

Ник съел кусочек размером с расщепленную горошину и сказал:

– Насколько я понимаю, вы будете теперь управлять компанией Пифани. Одна или вместе с супругом?

– Мне не нужна его помощь. Я... – Она осеклась, поняв, что выставляет себя сварливой ведьмой. В ее намерения не входило уведомлять кого-либо на Мальте о предстоящем разводе. Когда Одри оправится после смерти супруга, Джанна раскроет свою тайну. Но одно лишь упоминание о Коллисе вызывало у нее приступ обиды и ярости такой силы, что скрыть его было бы затруднительно.

– Коллис занят – он преподает в Лондоне. А я нужна тете Пиф здесь.

Ник ковырял на тарелке бычий язык, думая о том, что брак Джанны вряд ли относится к числу счастливых.

– Мне нужны и ты, и Ник, – сказала Пифани. – Я приняла решение немедленно уйти на покой. Я уже много лет мечтаю демонстрировать моих собачек, но все дела, дела... Одри – мать Джанны, – с улыбкой пояснила она Нику, – поедет со мной. Ей тоже хочется показать своего новообретенного мальтийца. Я отбываю через несколько дней.

– Так быстро, не дождавшись открытия отеля? – Джанна не верила своим ушам. План создания «Голубого грота» вызревал не один год. Тетя Пиф вложила всю себя в этот отель. Как она может делать такое серьезное заявление, не обговорив все детали предварительно с Джанной?

– Он почти готов. Ты, – Пифани улыбнулась техасцу, – и Ник вполне справитесь. Основной персонал уже набран. Осталось только закончить отделку и организовать рекламную кампанию. Нам повезло, что именно Нику достались по наследству эти акции. Представляешь, он – специалист по рекламе!

Джанна ничего такого себе не представляла. Ник ее совершенно не интересовал. Сообщение тети Пиф было для нее как гром среди ясного неба. Довериться этому, в сущности незнакомому человеку было неслыханной глупостью. Тете Пиф следовало сделать ему совсем другое предложение – дать отступного. Пока Клара обносила всех троих главным блюдом, Джанна, поразмыслив, пришла к выводу, что тетя Пиф не так проста. Наверное, все это – хитрый план, призванный заставить Ника продать им свою долю.

Ник изображал энтузиазм по поводу телятины, появившейся у него на тарелке. Он и вправду был удивлен, что Пифани не предложила ему избавиться от акций. После ленча у Керта Бредфорда он изучил ситуацию и обнаружил, что эти два семейства – заклятые враги. Пифани вынашивала какой-то план, но он пока мог лишь гадать, что конкретно у нее на уме.

– Каким это образом специалист по рекламе оказался во главе производственного филиала? – поинтересовалась Джанна.

Ник услышал в ее тоне вызов. Судя по всему, Пифани не обсудила с Джанной свое решение просить Ника помочь ей, а прямо поставила ту перед фактом. Любопытно!

– Я здесь для того, чтобы набраться практического опыта.

– А чем вы занимались в Японии?

– Маркетингом. – Ник не стал развивать эту тему, так как понимал, что она таким образом отвергает его помощь. Тон Джанны уже раздражал его. Стихийно проявляя свои чувства, она не достигнет в бизнесе особых высот. Акула, подобная Керту Бредфорду, проглотит ее с потрохами.

– Насколько я понимаю, у вас большой опыт в области бизнеса? – перешел он в наступление.

– Не слишком, – созналась она. – Я вела компьютерные курсы для женщин-руководительниц. Но мы с братом много лет занимались инвестициями. До нападения Ирака на Кувейт мы хорошо зарабатывали благодаря компании, продававшей шейхам материал велкро для седел. С его помощью наездники не падают на скачках со своих верблюдов.

Ник едва не счел это розыгрышем, но безусловно честное выражение ее лица и довольная ухмылка ее тетки свидетельствовали, что все сказанное – чистая правда.

– Сейчас, – продолжала Джанна, – мы являемся совладельцами небольшой компании, изготовляющей пластмассовые пробки. Как вам известно, монополия на пробковом рынке принадлежит португальцам. Они так взвинтили цену, что мелкие виноделы, особенно во Франции, уже не в состоянии покупать их продукцию. А тут мы со своей пластмассой!

Ник был полон сарказма. Два раза вложила деньги в какую-то ерунду – и уже претендует на то, чтобы управлять тремя отелями, одновременно открывая четвертый? Уж не впала ли тетушка в старческий маразм?

– Джанна провела исследование по финансам, получившее хороший отклик, – вмешалась Пифани. – Она посвятила этому три года, работала с первичной информацией. У меня есть экземпляр ее труда. Хотите почитать?

– Тетя Пиф, я уверена, что Ника не заинтересует истинная стоимость Французской революции.

Что верно, то верно. Ник привычно воспользовался широкой простодушной улыбкой, которая всегда помогала ему выходить из затруднительных ситуаций. Он никогда ничего не читал, если только без какого-то чтения совершенно нельзя было обойтись, и, уж конечно, ни за что не взялся бы за скучную премудрость насчет Французской революции. У его собеседниц явно не хватало карт в колоде. Если бы не его симпатия к Пифани, он бы согласился на предложение Керта Бредфорда. Джанна совершенно не разбиралась в бизнесе, и под ее управлением компанию ждала плачевная судьба.

Кофе и десерт были поданы по-английски – не за столом, а в гостиной. Ник решил упомянуть Бредфордов, чтобы проверить, как они на это прореагируют.

– Керт Бредфорд пригласил меня на праздник, который устраивает его семья в этот выходной.

– Обязательно поезжайте, – с воодушевлением рекомендовала Пифани. – Это один из лучших праздников в году. Они устраивают его в своем дворце в Мдине. Джанна тоже поедет, но меня в городе не будет.

Ник покосился на Джанну. Если у той и были претензии к Бредфордам, то виду она не показывала.

– Вам неплохо бы отправиться туда вместе. В Мдине будет такое столпотворение...

– Тетя Пиф, я уверена, что Ник найдет кого пригласить. – Джанна повернулась к Нику. – Мдина – древний город, заложенный еще при римлянах, поэтому улочки там узкие, припарковаться совершенно невозможно. Я...

– Мне как раз некого было пригласить, – перебил ее Ник, обезоруживающе улыбаясь. – Давайте поедем вместе. Вы покажете мне дорогу. Без карты я здесь как слепой котенок. Почему-то на острове я всегда путаю, в каком направлении находится то или иное место, и непременно еду в противоположном.

– Неужели? Ну-ка расскажите! – оживилась Пифани.

Ник пожал плечами, сожалея, что завел этот разговор.

– У меня была встреча в Мосте. Я поехал от своего офиса в Валлетте на север.

– А надо было, конечно, на юг, – сказала Джанна. – Вы разве не видели знаки?

– Когда увидел, развернулся. – Он не стал уточнять подробности, заключавшиеся в том, что ему трудно читать мальтийские слова с их экономией на гласных. Слава богу, на островке длиной всего в четыре мили было нелегко по-настоящему заблудиться.

– Ник, – обратилась к нему Пифани, – где, по-вашему, расположена Мдина?

– На юге, около аэропорта.

Пифани удовлетворенно улыбнулась.

– Да нет же, – сказала Джанка. – Это, наоборот, к северу.

– В общем, лучше вам поехать туда вместе, – заключила Пифани. – Допивайте кофе. Я устала. Не могли бы вы заняться Милли и щенками?

– Непременно. В этот раз я учту свои ошибки и закрою кухонную дверь, – сказал Ник и добавил: – Спасибо за ужин.

Пифани одарила его не просто учтивой улыбкой, а той, какую она предназначала только для родни. Джанна решительно не понимала тетку. На тетю Пиф никогда не производили впечатления красавчики. Она так и не прониклась теплым чувством к Коллису, и, как выснилось, не зря.

Джанна допила кофе, чувствуя некоторое смущение наедине с Ником. Рядом с ним Коллис выглядел бы невзрачным. Ей пришлось напомнить себе, что в Коллисе Пемброке ее привлекла не смазливая внешность, а незаурядный ум, близкий, как ей тогда показалось, к гениальности. Что касается Ника Дженсена, то он явно не обладал выдающимися умственными способностями.

Посмотрев на него, она обнаружила, что он не отрывает от нее своих волнующих синих глаз. Он снова улыбнулся той самой невозможной улыбкой, при которой на щеке появлялась одна-единственная ямочка. Она решила, что он непоколебимо уверен в себе и во впечатлении, которое производит на женщин. Она заставила себя улыбнуться в ответ. Пускай воображает, будто она очарована им, главное – заполучить акции. Она предпочла бы попросить у него акции немедленно, но удержалась. Видимо, тетя Пиф что-то задумала, если обратилась к малознакомому человеку с предложением помочь Джанне в управлении компанией.

– Я сама займусь Милли, – сказала Джанна, ставя на столик чашку. – Можете отдыхать.

Ник мгновенно вскочил на ноги.

– Что вы, что вы, не беспокойтесь!

Он последовал за ней в кухню, аккуратно затворив дверь, и дальше в кладовку, где помещалась Милли со щенками. Милли отделяла от потомства металлическая сетка. Щенки видели мать и чувствовали себя спокойно в ее присутствии, но не имели возможности ее донимать. Они уже не питались материнским молоком, но с удовольствием возобновили бы это занятие, появись у них такая возможность. Увидев людей, Милли заскулила от радости и запрыгала, как кенгуру. Джанна вынула ее из манежа.

Оказалось, что Милли обрадовалась вовсе не Джанне. Вместо того чтобы по обыкновению лизнуть ее в лицо, она стала барахтаться у нее на руках и изо всех сил тянуться к Нику.

– Отдайте-ка ее мне, Коротышка. – Ник забрал собачку у Джанны.

– Коротышка? – она задохнулась от возмущения.

Ник усмехнулся, демонстрируя ямочку на щеке.

– Я смотрю на вас сверху вниз. Меня так и подмывает назвать вас Коротышкой.

Джанна спокойно относилась к тому, что ее в отличие от Одри нельзя было назвать красавицей, но свою низкорослость ненавидела. Она многое отдала бы, чтобы иметь такие же, как у Шадоу, длиннющие ноги. Однако она не собиралась посвящать Ника в тревоги, обуревавшие ее, когда она была подростком, и потому проигнорировала его выходку. Она выбрала среди трех повизгивающих щенков одного – свою собственность.

– Таксила, – сообщила она Нику, терпеливо сносившему вольности Милли, лизавшей ему физиономию.

– Такси! – позвал Ник щенка. – Ничего себе имя!

– Таксилой, – объяснила она, не обращая внимания на его издевательский тон, – называются буддистские развалины в Пакистане. – Техасец совершенно не смыслил в археологии.

Он погладил ее щенка.

– Мне ты совершенно не кажешься развалиной.

– Так называют щенков, непригодных к выставкам из-за несоответствия племенным стандартам.

Ник приподнял заднюю лапку Таксилы и, взглянув на его хозяйство, заметил:

– По-моему, там все в норме.

Джанна хотела было отчитать техасца за его грубый юмор, но сдержалась, помня об акциях, находящихся пока в его руках, и заставила себя улыбнуться.

Ник лежал на спине и, глядя в потолок, думал о Джанне. Коротышка. Это прозвище ей очень подходит, но как она ощетинилась, когда услышала его! Надо было назвать ее Ворчуньей: ни малейшего чувства юмора!

Видимо, Джанна Атертон Пемброк отличается интеллектуальным снобизмом. Три года корпеть над диссертацией о стоимости Французской революции? Боже! А назвать щенка в честь пакистанских развалин? Какой головой надо для этого обладать? Он был вынужден признать, что заинтригован. Пока он не мог разобраться, что именно в Джанне вызывает у него интерес. Возможно, ее антипатия к нему, которую она старается не показывать, так как нацелилась на его акции.

Ситуация с его долей была рискованной, но интересной. Впервые за пять лет он искренне забавлялся. В Японии он просто тянул лямку. В том обществе, приоткрывавшемся для чужаков только с делового края, он мучился одиночеством. На Мальте все было по-другому. Здесь Ник ощущал комфорт и по части языка, и по части человеческого общения. Это было даже больше, чем комфорт. Он чувствовал себя здесь совсем как дома, в Техасе.

Стук в дверь домика для гостей заставил Ника вскочить. Он бросился в гостиную и распахнул дверь. Перед ним стояла Пифани Кранделл.

– Я принесла вам диссертацию Джанны. – Она вручила ему переплетенный том, страниц в котором хватило бы, чтобы засыпать бумажным конфетти длинную улицу.

– Благодарю, – пробурчал Ник.

Пифани глянула через его плечо на освещенное окно второго этажа. Ник сообразил, что там, видимо, живет Джанна. Это были лучшие комнаты главного дома, выходившие окнами на бассейн.

– Можно войти?

Ник не мог отказать Пифани, полноправной хозяйке. Он посторонился, и она уселась в кресло напротив плетеного диванчика, на котором, в свою очередь, устроился Ник.

– Я насчет акций, которые завещал вам Трейвис Прескотт.

Ник не сомневался, что ее предложение превысит предложение Керта Бредфорда как минимум на десять процентов.

– Я намерена платить вам за то, чтобы вы не расставались со своей долей, пока компания не переведет вас в Атланту.

Атланта? О его договоренности с Ноланом никто не должен был знать. Господи, после вечной японской слежки – Керт Бредфорд, определенно прибегший к услугам частного детектива, а теперь еще Пифани Кранделл! Он занялся не самым выгодным делом: надо было податься в сыщики – вот где золотая жила!

– Зачем это вам?

– Я продала акции Трейвису Прескотту, потому что он планировал поселиться на Мальте. Вы знали об этом? – Наверное, у Ника был достаточно потрясенный вид, потому что она сказала: – Вы в последнее время не часто с ним беседовали, да?

Не в силах вымолвить ни слова, Ник покачал головой. Она совершенно права, осуждая его. Знает ли Пифани, что послужило причиной отчуждения между ним и Трейвисом?

– Мы перестали быть такими близкими друзьями, какими были раньше.

– Трейвис прожил здесь больше четырех лет. Мы ужинали вдвоем по два-три раза в неделю.

Ник догадался, что Пифани Кранделл страдает от одиночества. Весь день она была занята делами, но по вечерам в таком большом доме ее охватывала тоска.

– Мне очень нравился Трейвис. Он хорошо зарабатывал на фондовом рынке, поэтому я ответила согласием на его предложение приобрести часть акций моей компании. Я и подумать не могла, что его скоро не станет. – Она в непритворном горе закрыла глаза. – Мне его очень не хватает.

Всякий сказал бы, что разница в возрасте между Пифани и Трейвисом должна была стать непреодолимой преградой, но Ник понимал их дружбу. Пифани Кранделл вызывала симпатию и у него. Этому весьма способствовало и то, что она дружила с Трейвисом.

– Мне нужна ваша помощь в завершении «Голубого грота». Это мой самый любимый проект.

– Зачем же вам отходить от дел? Дождитесь хотя бы, пока отель достроят.

– Джанна стала бы обращаться ко мне с любой мелочью. Ей надо научиться самостоятельности. – Она помолчала и, с улыбкой глядя на Ника, добавила: – В качестве совладельца вы бы помогали ей, а она бы к вам прислушивалась.

– В случае непослушания я бы грозил ей, что уступлю свою долю Бредфорду?

– Совершенно верно. Не правда ли, неплохо задумано? Вы мне поможете? – Ник кивнул, и она предупредила: – Прошу вас, Джанне о нашем соглашении ни слова.