"Любовь в мегабайтах" - читать интересную книгу автора (Демина Нина)

Глава шестнадцатая

— Володенька! — звала Варвара Станисласовна юниора. — Володенька, ну не капризничай, выходи.

Они гуляли во дворе нашего дома, под бдительным оком охраны и с сопровождением бонны, сменившей няню по мере взросления юниора. Трех лет от роду наш сын имел непростой характер, и умело прятался как от бонны, так и от Барбары, любившей повозиться с внуком. Отца он обожал, меня, за строгость, побаивался, но считал своею собственностью, Барбара являлась лицом, беспрекословно выполняющим его требования.

Наши семейные отношения нельзя было назвать идеальными, мы иногда ссорились, однажды, в пылу жесткой ссоры, Станислас пригрозил мне разводом, но, поскольку мы не были женаты, угрозы его остались невыполненными. Несмотря на то, что я начинала наше соревнование с приличной форой, каким-то странным образом «Хадраш текнолоджи» вдруг увидела впереди себя быстро удаляющийся круп «Глоуб Коммьюникейшн» издевательски помахавшей нам хвостом. Станислас оказался не только компьютерным, но и финансовым гением. Начал он с того, что организовывал общие для наших корпораций праздники. Спортивные, календарные, просто барбекю и open air-бары с танцполом. Наш персонал быстро перезнакомился, а так как в «Глоуб Коммьюникейшн» работало величайшее количество прелестных особ, все холостые мужчины «Хадраш текнолоджи» в скором времени оказались женатыми. Первому браку я обрадовалась, затем, когда свадебные торжества приняли систематический характер, я встревожилась. И не напрасно. Мужья стали перебираться в «Глоуб», где Станислас предлагал молодоженам элитное жилье в рассрочку. Об этом, отдельный разговор.

Однокурсник и собутыльник моего благоверного, Рамзес, кроме армии «солдат» поддерживающих интересы «семьи», имел и вполне легальный бизнес. Практически любое финансово благополучное частное предприятие входило в сферу его интересов.

На заре возмужания малого бизнеса в нашем областном центре, Владимир Станисласович решил проблемы с резвыми ребятками, воспользовавшись услугами силовых структур, ярким представителем которых являлся господин (тогда еще товарищ) Ставицкий. Я полностью была избавлена от проблем связанных с подобными личностями. Знакома с Рамзесом я не была, да и не торопилась быть представленной, даже в качестве жены Станисласа. Несколько раз я заявляла, что не интересуюсь их «шашнями», и теперь кусаю локти. Моя недальновидность и то, что я недооценила союз своего муженька с Рамзесом, привело к моему полному «банкротству».

Когда Станислас объявил, что оформил бумаги на приобретение земли, на которой догнивает деревня-призрак Житино, я, довольно усмехаясь, сказала:

— Тебе, любимый, деньги девать некуда!

Тогда же Станислас признался, что дом моих родственников, в котором мы прятались от «погони», он реставрирует и сделает нашей загородной резиденцией. Против дачного домика я не возражала, ведь я выросла в деревне и иногда скучала по деревенскому укладу, запахам крестьянского дома, ароматам свежевыпеченного хлеба и молока. К тому же Житино недалеко от Коровинского и мы с юниором запросто ходили бы к Анастасии пешком. Я одобрила приобретение Станисласа, но более им не интересовалась, слишком была занята в «Хадраш текнолоджи».

Мои братья иногда заезжая к нам говорили мне, что рядом с Коровинским идет строительство, что часто видят в селе Станисласа, и он заглядывал в гости.

— Станислас решил выстроить загородную резиденцию, — отвечала я. — Зная его, могу поспорить, что отцовской она не уступит. Пусть потешится. Чем меньше он уделяет внимание «Глоуб», тем лучше для меня.

Станислас изредка рассказывал, как идет стройка, и спрашивал, хотела бы я принять участие в разработке дизайна. На его вопросы я всегда отговаривалась тем, что у него прекрасный дизайнер и не доверить оформление Сауду было бы с нашей стороны большой глупостью. Я говорила это с осторожностью, боялась обидеть Станисласа отсутствием интереса и недостатком времени, но он спокойно принимал мои отказы и даже был этому рад. Вот где бы мне насторожиться!

Но, меня волновало лишь состояние дел в «Глоуб Коммьюникейшн», я частенько наведывалась в офис к Станисласу, немного шпионила, когда он выходил из кабинета.

В прочем, ничто не внушало мне опасений, иногда я даже поражалась, до чего Станислас легко относится к бизнесу. Все, что мне дается огромным трудом, у него получается с первой ноты, с полу взгляда и полу фразы. Прав был Сикорский, когда сказал, что Станислас может узнать информацию по запаху, не открывая файла.

Раньше я делала попытки забраться в постель с ноутбуком, но Станислас пресек их, пригрозив разбить все домашние компьютеры, до смерти надоевшие ему в офисе.

Итак, ранней осенью, когда мои наилучшие сотрудники стали покидать «Хадраш текнолоджи», как птицы покидающие родной край ради южного тепла, я всполошилась.

Очередную жертву Станисласа я пригласила присесть и попросила рассказать, чем его так привлекает работа в «Глоуб Коммьюникейшн».

— Платят больше.

— Намного? — спросила я, зная, что разница минимальная. Мы с Станисласом долго соревновались, но я решила не доводить гонку зарплат до маразма и уступила ему.

«Неужели была не права?» — подумала я.

— Да нет, не намного. И еще отпуск… больше.

— На два дня, — защитила я, мою вторую уступку Станисласу.

— Александра Сергеевна, скажу вам, как на духу. Запилила меня моя Алла, и зарплата в «Глоуб» больше и отпуск длиннее и работать вместе удобней! Нет уж сил сопротивляться! А тут еще и с жильем…

— Не верю. Не верю Евгений Борисович, что вы свою точку зрения отстоять не можете.

— Отстаивал, как мог, но когда Станислас Владимирович семьям своих сотрудников предложил корпоративное жилье, житья мне не стало. Да и права Алла, надо жить отдельно, а не с тещей или свекровью. — мКорпоративное жилье? «Глоуб» ведет строительство в городе? Не слышала… — пробормотала удивленная я.

— В пригороде. Недалеко от Коровинского деревенька стояла. Вот там строительство и идет.

«Вот тебе и дачный домик в Житино!» — воскликнула про себя я, и попросила рассказать подробней.

— Коттеджный городок строится, дома в два этажа, есть и больше, кому, что по кошельку. В банке ссуду берем на первоначальный взнос, ежемесячный процент небольшой, в общем, нам доступно. Транспорт обещают, инфраструктуру, ну там… магазины, медицина не хуже, чем в городе. Свежий воздух, молочко, продукты с грядочки, Коровинское ведь рядом, и им хорошо, не в город возить на продажу.

Что делать? Пришлось подписать заявление на увольнение. Ай да Станислас! Съезжу-ка я в Житино, посмотрю, что затеял мой любимый.

Пока Казбек вез меня по загородной трассе, нас то и дело обгоняли фуры, груженные строительным материалом, рамами, металлическим прутом, краны и машины, мешающие бетон. Я уныло смотрела в след уходящим машинам, оставлявшим нам лишь завихрения пыли и мелкого мусора.

— Александра Сергеевна, — взмолился Казбек, — позвольте обогнать, машина от этих фур вся в пыли будет. В Житино первыми въедем!

— Нам первыми не надо. Держись в середине колонны, — велела ему я.

Мы въехали на территорию Житино, я показала Казбеку, как проехать к дому, который являлся теперь собственностью Станисласа. Вокруг бешеными темпами шло строительство. «Фундаменты для коттеджей были заложены в прошлом году, значит, строительство было запланировано еще раньше, скорее всего, немногим позже подписания нами договора» — размышляла я.

Мы остановились около кованых ворот фасадной ограды, уходящей в даль краснокирпичной «кремлевской» стены. Я вышла из машины и сопровождаемая Казбеком вошла в незапертые ворота. Уложенная плиткой дорога вела к одноэтажному коттеджу, одна сторона которого сохранила отреставрированный сруб старого дома, плавно переходящий в отделку сайдингом кремового цвета. Новый дом занимал большую площадь, чем старый, Станислас не захотел выстроить многоэтажку, и в этом я с ним мысленно согласилась. Коричневая черепица, флюгер, огромные арочные окна фасада, круглое оконце мансарды и яркие витражи входной двери. Крыльцо охватывало половину фасада, а его крышу поддерживали четыре круглые колонны. Я остановилась на дорожке, словно не решаясь пройти дальше без приглашения хозяина.

Он не замедлил появиться. Я подозревала, что Станислас здесь. «Наверное, доложили, что нагрянула жена!». Станислас торопливо вошел на двор, недовольно взглянул на Казбека и развел руки:

— Сашка! Ну, наконец-то! — радовался он, но его зеленые глаза говорили, что я свалилась, как снег на голову. — Я уж и не ждал.

— Решила взглянуть, что за избушку ты построил.

На избушку он обиделся. Нахмурил бровь, губы дрогнули.

— Не нравиться? — спросил он, готовый к упрекам моему недавнему безразличию.

— Почему, нравиться. Заборчик красивый. А внутри я еще не была.

Станислас оживился:

— Пойдем, я тебе покажу, тебе понравится! — и потянул меня за руку к входной двери.

Внутренняя отделка дома была современной вариацией на аристократические усадьбы девятнадцатого века, просторная гостиная с камином, гобелены на стенах, антикварная мебель. Станислас протащил меня по всему дому, не дав толком оглядеться. Наконец он подвел меня к низенькой дверце и, словно предчувствуя мой восторг, улыбаясь, повернул золотой ключик. Дверь распахнулась, представив моему взору блестящую лаком горенку. Часть дома, в котором мы нашли укрытие три года назад, была сохранена в первозданном, но отреставрированном виде, печь выбелена, на полатях новое лоскутное одеяло, рассохшийся стол заменен круглым накрытым белоснежной скатертью, на окне кружевные занавески.

— Ух ты, — восторженно промолвила я, гладя ладонью, сатиновый блеск одеяла, — даже похоже на то, которое мы разорвали в клочья!

— Давай, попробуем на прочность? — предложил он.

— Сумасшедший! — рассмеялась я, в душе надеясь, что Станислас не преминет воспользоваться моим приездом, после близости мне будет легче расспросить его о его замыслах.

— Ничуть. Я вижу, ты не против, тогда, в Житино, ты была сексуальной маньячкой, я еле от тебя отбивался!

— Негодяй! — я шлепнула его легкой перчаткой, он подхватил мой плащ, бросил его на скатерть стола, и усадил меня на скамью. Станислас стал на колено и начал расстегивать молнию на моих ботиках.

— Станислас, а вдруг кто-нибудь войдет в дом?

— Нет.

— Погоди, твои рабочие могут искать тебя и тогда точно войдут в дом!

— Бог ты мой, Саша, — взмолился Станислас, — ну какие рабочие! Позвони своему бультерьеру, пусть на стреме постоит!

— Между прочим, Казбек ни разу не позволил себе грубого слова в твою сторону… — сказала я, набирая его номер.

— Еще бы он позволил! — возмутился Станислас и обреченно захныкал. — Саш, ну мы будем любовью заниматься или обсуждать хорошие манеры твоего волкодава?

— Грубиян, — бросила я с улыбкой, и потрепала его волосы. Станислас встал с колена и машинально отряхнул чистые брюки. — Алло, Казбек…

Мой дорогой муженек выложил мне всё. Мы лежали на полатях, на новеньком лоскутном одеяле, после изматывающих ласк моя голова покоилась на сгибе локтя Станисласа.

— Такую застройку мне одному было не потянуть, — рассказывал он, — пригласил товарища, так что строительные подряды на паях с Рамзесом, у него свои лесопилки.

Специалистов наняли, гастарбайтеров пригнали, затраты на строительство минимальные, а окупятся в пять-десять раз. Для желающих приобрести жилье в рассрочку, банк «Фараон» предоставляет под процент ссуды…

— Банк «Фараон», постой, я угадаю кто генеральный директор! Твой Рамзес просто монополизировал город! Не боишься, что позарится на твой бизнес?

— Нет, дорогая, я подстраховался.

— Поделись, — я прижалась к Станисласу и щекотнула его за ушком.

— Секрет, — Станислас потянулся к пепельнице, поставил ее печной выступ и щелкнул зажигалкой. Волнующий запах табака потянулся с выпущенной Станисласом струйкой дыма к моим ноздрям. Я чихнула.

— Хочешь, я потушу сигарету? — спросил внимательный Станислас.

— Нет, я люблю, когда ты куришь.

Он снова затянулся, и я почувствовала, что он хочет сказать мне что-то важное, но раздумывает, подходящий ли момент? Я подтолкнула его вопросом:

— Со строительством поселка ты совсем забросил «Глоуб»?

— Отнюдь, — он выпустил колечко дыма и пустил внутрь его струйку. — Просто нет необходимости в моем присутствии. Отлаженная машина, колесики крутятся.

— Счастливец, — протянула я, вдыхая табачный аромат, — а я вот, предпочитаю держать руку на пульсе, за всем присматривать сама.

— Неправильно это, Саша. Ты проводишь на работе больше времен, чем с нашим сыном.

— Это временно, наведу порядок и возьму отпуск, — я сладко потянулась. — Поедем куда-нибудь вместе.

— Эти обещания я слышу третий год. Послушай… — он приподнялся на локте, прищемив прядь моих волос, я потянулась следом за ним. Станислас сел, я перевернулась на живот и приготовилась слушать.

— Саш, — голос Станисласа был серьезен, — я уверен, ты на меня рассердишься за эти слова, но прошу, выслушай.

— Я слушаю тебя, — ответила я спокойно.

— Обстоятельства таковы, что «Хадраш текнолоджи» не долго осталось. Дела хреновые, — он вдавил сигарету в пепельницу, и взглянул в мои расширенные глаза.

— Или вы выполняете условия нашего договора, или объявляете себя банкротом. Я знаю, — он поднял руку, призывая меня не перебивать, — сколько сил ты вложила. И то, и другое для тебя смертельно. Поэтому, предлагаю свои условия.

— Иди ты к черту! — вскочила я, приложившись затылком к притолоке. — Это ты говоришь, что мы банкроты! — крикнула я, потирая ушибленное место. — Ты ни черта не знаешь, на самом деле в нас вкладывают деньги! Очень известная и богатая иностранная корпорация. Так что мы вам в очередной раз утрем нос!

— Саша, я не могу смотреть, как гибнет «Хадраш», — он постарался обнять меня, но я вырвалась и оцарапала его плечо, он рассердился. — С одной стороны мне это на руку, ты наконец-то будешь дома, но с другой стороны… Твои инвесторы — подставные лица, эта «известная и богатая иностранная корпорация» занимается скупкой акций российских компаний, затем подводит их на грань банкротства, когда владельцу ничего не остается, как отступиться от контрольного пакета акций в пользу инвестора. Дальше еще проще, компанию продают с молотка.

— Не может быть! Ты откуда знаешь? — ахнула я.

— Рамзес входит в совет директоров, — он сморщился от боли и подул на расцарапанное плечо.

— Твой дружок хочет отнять у меня «Хадраш»?! — взвизгнула я, готовая снова напасть на Станисласа.

— Он здесь не причем, — он отпрянул от меня и поторопился оправдать друга. — Вы же сами обратились к ним. Но он предупредил меня.

— Боже мой! Я продала им почти половину акций! — слезы моментально подступили к глазам, и я похолодела от ужаса. — Что мне делать, Станислас?!

— Слияние компаний, вот наш выход! — объявил он.

— Это значит, что я проиграла, — всхлипнула я, растирая по щекам макияж. — Слияние компаний… «Хадраш текнолоджи» исчезнет с лица земли. Владимир Станисласович доверил мне, а я… я не смогла…

— Саша, это разумный выход, пока ты держишь в руках контрольный пакет, ты можешь согласиться на слияние, — он осторожно обнял меня за плечи, утешая, но все еще опасаясь всплеска безумной злобы. — Мы объединимся, и у них, в итоге, окажется не «почти половина», как ты выразилась, а одна треть! А с такими картами играть не садятся! Они отступят.

— Я согласна, — утирая нос, и лихорадочно обдумывая свои дальнейшие действия, — но при одном условии… Наша новая компания будет называться «Хадраш Коммьюникейшн»!

— Хорошо, — отчего-то быстро согласился Станислас. — По завещанию отца, так как нарушается один из его пунктов, доля «Хадраш текнолоджи» переходит к Барбаре.

Я снова заревела, но он потряс меня за плечи и пообещал:

— Акции нефтяных компаний утешут тебя.

Я горестно качала головой, все еще не веря в свое поражение.

— Теперь мои условия, — напомнил мне о себе Станислас, — поскольку ты не будешь связана условиями завещания, то выходишь за меня замуж.

— А как же работа, — я сложила руки на обнаженной груди, заметив, как глаза Станисласа все чаще останавливаются на моих отвердевших от ужаса сосках, — а «Хадраш»?

— Не беспокойся, с «Хадраш Коммьюникейшн» все будет в порядке, — его зеленые глаза вспыхнули странным блеском, — об этом я побеспокоюсь.

— Но, я не смогу сидеть дома! — продолжала ныть я, увлеченная начинающейся любовной игрой.

— Ладно, так и быть! — как можно ближе придвинулся ко мне Станислас. — Возьму тебя в секретарши, только, чур, в обеденный перерыв мы будем закрываться в моем кабинете.

— Это квалифицируется как сексуальные домогательства! — уже кокетничала я.

— Могу же я домогаться своей собственной супруги? — отводя мои прижатые к груди руки, сказал Станислас.

— Что-то боязно мне замуж идти… — ввернула я, что бы раззадорить любимого.

— Правильно, что боязно, — усмехнулся он. — Я столько лет мечтал с тобой развестись!

— Придется еще помечтать, — засмеялась я, когда Станислас заваливал меня на спинку, — хоть теперь нам ничто не мешает, я, пожалуй, подожду.

Я пережила немало неприятных минут, признавая себя проигравшей сотрудникам «Хадраш текнолоджи».

— По договору, заключенному между нашими компаниями, я должна уйти с руководящего поста и подготовить слияние нашей компании с «Глоуб Коммьюникейшн», — горестно констатировала я собрав актив компании Несмотря на это, весть о том, что никто из работников уволен не будет, и новая компания будет носить славное имя Хадраш, многих обрадовала. Некоторые не посчитали это проигрышем, ведь управлением компании займется сын основателя. Про мою ошибку с инвесторами, по наказу Станисласа, я умолчала. Как он и предрекал, получив вместо половины треть акций, инвесторы отказались «вкладывать деньги» в наше предприятие и Станислас выкупил их обратно.

Иногда мне кажется, что вся эта шарада была задумана Станисласом, не без участия Рамзеса, для возвращения меня в лоно семьи и исполнения желания Станисласа узаконить наши отношения и наших детей. Я не оговорилась. Житинские печные полати вновь сыграли со мной шутку.

— Ведь надо же было забыть, что именно там мы зачали юниора! — сетовала я Станисласу. — Ногой не ступлю за порог этого дома!

— Ну и дура ты, Сашка! — радовался Станислас. — Ты бы знала какая ты хорошенькая, когда беременная!

— Ты увидел меня на пятом месяце, и не знаешь, что такое токсикоз по утрам, — попеняла я ему. — К тому же в это время женщины очень капризны и впечатлительны.

— Готов снести любой каприз, лишь бы дочка!

Через положенный срок наша семья пополнилась еще одним сорванцом, честь моего отца он был назван Сергеем. Станислас мечтал о девчонке, и после родов пообещал на достигнутом не остановиться.

Мое отстранение от дел стало выглядеть отпуском по беременности, что не нанесло мне психологической травмы. Станислас выполнил свое обещание и с удовольствием пользовался моими услугами помощника, хваля за трудолюбие и сметливость. Лишь когда я долго засиживалась около своего ноутбука, бранился и обещал меня уволить.

Я не спорила с ним и шла в детскую. Теперь я не шла напролом и ничего не делала наперекор своему супругу, с моим новым боссом у меня прекрасно получалось решать сложные вопросы в спальне, где он был покладист, ласков и безгранично щедр.

Поверьте, уж если мне удалось уговорить Станисласа оставить Казбека в качестве моего шофера и телохранителя, то это действительно так!

В Житино вырос большой городок, Станислас называл его «научный», хотя новостройки с удовольствием покупали не только работники «Хадраш Коммьюникейшн».

Любовь Станисласа к конепроизводству нашла здесь свое применение, наши конюшни славились по всей области, а племенные жеребцы занимали почетные места на международных конкурсах и активно участвовали в выставках. Несмотря на свое обещание, я так и не научилась любить конные прогулки, хотя иногда и выезжаю с Станисласом.

Станислас хотел устроить большую шумную свадьбу, но я и Барбара его отговорили.

Я сказала, что и так не красавица, плюс глубокая беременность привлечет ко мне нездоровое женское внимание, на что Станислас пообещал оторвать любому, кто скажет плохое слово, голову, а меня утешил:

— Ты у меня самая красивая и умная женщина. А также самая оригинальная, я в своей жизни не встречал особу, способную подать судно первому встречному мужику!

К тому же в тебе меня привлекают приступы нимфомании…

— Которая развилась в результате общения с тобой, — парировала я.

Свадьбу играли на лужайке перед нашим домом в Житино. Накрыли столы под укрепленными, на увитых плющами столбах, высаженными ландшафтным дизайнером, белоснежными навесами. Яркая зелень молодых деревьев, яблоневый цвет, солнечный день скрашивал мою легкую усталость на восьмом месяце беременности. Барбара как могла, отговаривала Станисласа зарегистрировать брак до родов.

— Какая разница, Станислас, зачем спешить! Сашенька родит, тогда и свадьбу наметим.

— Разница в том, дорогая тетушка, что я хочу, что бы мой ребенок родился в законном браке. Хватит мне уже незаконного юниора!

Я решила с ним согласиться, и сейчас сидела рядом с Станисласом во главе свадебного стола, в отличие от раздетых гостей укрытая белым палантином, чтобы не простудиться. В разгар гуляний пошел теплый майский дождь.

— На счастье! — решили наши гости.

Шафером у Станисласа был Рамзес. Они сохранили дружбу, и умудрялись зарабатывать деньги не убивая при этом друг друга. У нас сложились неплохие отношения, а с его женой даже дружеские. Это божественное создание не кичилось своею красотою, богатством и властью мужа, и была прекрасной матерью двоим детям. На почве бесед о воспитании и взросла наша дружба, Анна стала виновницей моего доброго отношения к ее мужу, Пирамидову Вячеславу Алексеевичу, в миру Рамзесу. Несмотря на славу крестного отца, Рамзес имел не только крепкие кулаки, но и очень толковую голову. Он имел великолепный нюх, если где-то пахло деньгами, Рамзес, как флюгер, разворачивался в сторону источника аромата. Станислас, после того как вошел в альянс с Рамзесом, сказочно разбогател, но не оставлял забот о «Хадраш Коммьюникейшн» владельцем которого, до совершеннолетия юниора, являлась Барбара.

Поначалу мы боялись войны Гринева со Ставицким, из-за главенства над департаментом безопасности «Хадраш Коммьюникейшн», но Станислас мудро разделил департамент на две части, собственно безопасности под управлением Гринева и отдел внутренних расследований, где инквизитор Ставицкий с рвением преследовал еретиков и уничтожал крамолу.

— Горько! — кричали гости, Станислас с удовольствием обхватывал мой большой живот и часть спины и целовал в не накрашенные губы.

Он до сих пор сохранял приверженность красной губной помаде, покупая множество ее разнообразных оттенков и в несметных количествах, но не рисовал более картин с дикими сюжетами. Картины Станисласа были урбанистическим нагромождением труб, вентильных кранов и металлических каркасов, что напоминало мне котельную Фредди Крюгера. Я советовала ему начать писать натюрморты или пейзажи, но Станислас отмахивался, отговариваясь, что груда металла вдохновляет его больше, чем лютики.

Мой любимый муж — художественный извращенец, гений информационных афер, активист научного строительства, сексуальный маньяк семейного масштаба и, безусловно, большой авантюрист!