"Обещание" - читать интересную книгу автора (Макголдрик Мэй)

Глава 8

В доме герцога Глостера всегда можно было рассчитывать на превосходный ужин, сигары лучшего качества и порт. Дамы давно удалились в гостиную, и герцог подал знак, чтобы ему налили четвертый бокал, когда Стенмор повернулся к Николасу, желая высказать другу свое недовольство.

– Теперь постарайся меня убедить, мой пронырливый пескарь, что привел с собой Луизу исключительно для собственного увеселения.

Николас вынул изо рта сигару и уставился на приятеля так, словно у того выросла вторая голова.

– Мой дорогой друг, я не заслужил подобного оскорбления! Мне нравятся красивые женщины, но только без претензий. А поскольку я еще не встретил свой идеал, то предпочитаю проводить время с богатыми дамами. По-настоящему богатыми, Не то что Луиза с какими-то жалкими десятью тысячами в год, которые ей оставил покойный супруг. Она спустит их без посторонней помощи за какие-нибудь полгода.

– Упомянутая тобой леди прибыла сегодня в качестве моей гостьи, потому что дала мне понять, что ты хочешь ее видеть.

Гнев Стенмора пошел на убыль.

– Я не сказал, что поверил ей. Но, видя, что ты в дурном расположении духа, с тех пор как вернулся из Бристоля, подумал, что ее появление немного тебя развлечет. Я не спрашиваю, что не заладилось у тебя в Бристоле, сам расскажешь, если сочтешь нужным. Но знаю, сколь благотворно действует благосклонно настроенная женщина на мужчину, когда он в дурном настроении.

– Я никогда не устану удивляться нескромности Луизы.

– Но ты сам, друг мой, сделал ее своей любовницей и, если мне не изменяет память, еще месяц назад не замечал этого ее качества.

Перед мысленным взором Стенмора возникли счастливая улыбка Луизы и теплое приветствие, с которым она к нему обратилась, когда он увидел ее, едва прибыв в дом герцога Глостера. Он был абсолютно уверен, что ответил на приветствие вежливо, но достаточно холодно. А чего еще она могла ожидать?

Граф Стенмор знал причину своего дурного настроения. Все дело было в этой женщине, проклятой миссис Форд. Он никак не мог выбросить ее из головы. Стенмор залпом выпил стакан порта и повернулся к Николасу. Глаза его метали молнии.

– Раз ты привел сюда леди Луизу, – проворчал Стенмор, – надеюсь, ты сам доставишь ее домой.

Не успел Николас ответить, как подошел лакей и шепнул, что с графом Стенмором желает поговорить лорд Норт. Обернувшись, граф помахал рукой новому премьер-министру. Тот стоял в окружении небольшой группы людей и делал ему знаки. Только ради лорда Норта Стенмор пришел к герцогу Глостеру. Премьер согласился выслушать соображения графа о работорговле.

Прежде чем пересечь комнату, он обратился к Николасу:

– Я ценю твою заботу, но не забывай, что ты всегда был распутником, а я – человек ответственный. Что стало бы с миром, если бы мы поменялись местами?

– К черту, Стенмор. Я тебя понимаю. Забудь обо всем, что я сказал.

Она говорила тихо, не делая пауз, пока не исчерпала все свое красноречие.

Джейми во все глаза смотрел на нее. Его нижняя губа дрожала. Лицо залилось румянцем. Он пытался постичь смысл ее слов, и в его голубых глазах Ребекка видела страдание. Вскоре Джейми отвернулся и стал смотреть в окно экипажа.

Ребекка едва сдерживала рыдания, но у нее не было выбора. Пришлось рассказать Джейми правду.

Она понимала, что эта поездка на запряженном четверкой лошадей почтовом дилижансе, который мчал их на восток, последняя возможность для нее и Джейми побыть наедине друг с другом. Откладывать этот разговор она больше не могла. В Солгрейве Джейми все равно узнает правду. А он должен был узнать правду от нее, и ни от кого другого.

Карету трясло. Ребекка положила руку на колени Джейми, чтобы он не съезжал с сиденья, а затем переместилась на сиденье перед ним.

– Джейми! – ласково обратилась она к мальчику, взяв его за подбородок. – Джейми, прошу тебя, поговори со мной.

Он вытер рукавом слезы.

– Как долго?

– Скоро приедем.

Он покачал головой.

– Как долго ты со мной пробудешь там?

– Сколько захочешь. Найду работу в деревне возле Солгрейва. Позже, когда тебя отправят в Итон, поеду за тобой и буду жить в этом городке. Или в Виндзоре, на другом берегу Темзы, рядом со школой. Все будет так, как сейчас. Лорд Стенмор, твой отец, заботится лишь о твоем благе.

Возница объявил о прибытии в Сент-Олбанса. В окошко Ребекка увидела кирпичные стены, крыши и шпили. При других обстоятельствах она с радостью поделилась бы с Джейми сведениями, почерпнутыми в юности из книг об этом древнем городке. Но в настоящий момент могла лишь безмолвно молиться.

Несколько мгновений спустя карета уже неслась на север от Сент-Олбанса, свернув с почтового тракта, который вел из Бристоля. Мили через две карета свернула в аллею, обсаженную по обеим сторонам деревьями.

Ребекка сжала Джейми руку.

– Осталось совсем немного.

Карета въехала в большой парк. В прогалинах между деревьями открывался вид на луга, где паслись овцы, возделанные поля и фермы. Карета стала подниматься по пологому склону, и вскоре они увидели на берегу реки деревушку.

– Джейми, посмотри!

Мальчик равнодушно пожал плечами.

Вскоре деревья кончились, и показалась широкая долина. В дальнем ее конце, утопая в зелени, высились холмы, среди них стоял дом из красного кирпича, окруженный фруктовыми садами, парками и полями. Судя по стилю и архитектуре, он был построен во времена королевы Елизаветы. Луг, усеянный белыми и пурпурными цветами, спускался к широкому озеру. Такой красоты Ребекка никогда не видела.

– Ты полюбишь свой новый дом, – прошептала Ребекка.

Джейми снова равнодушно пожал плечами. Когда карета остановилась на посыпанной гравием дорожке, мальчик вжался в подушки сиденья и закрыл глаза, чтобы не видеть стоявших снаружи слуг.

– Джейми! – Ребекка коснулась его подбородка. Мальчик открыл глаза, и они тотчас наполнились слезами. – Я здесь, с тобой, Я люблю, тебя и буду любить вечно.

– Но я не твой сын.

Она приложила его ладошку к своей груди.

– Ты в моем сердце. И навсегда останешься там. Он покачал головой.

– Но...

– Не мучай себя и меня понапрасну.

Слезы хлынули с удвоенной силой, когда мальчик обнял ее.

– Я боюсь. Эти люди... я их не знаю.

Она вынула из рукава носовой платок и вытерла Джейми слезы.

– Пойдем, познакомишься с этими добрыми людьми. Они ждут нас.

Цвет неба перетекал из черного в серый, и Джейми знал, что грозовые тучи больше не станут задерживать приход матери. Он стоял на коленях на широком подоконнике, прижавшись лбом к холодному оконному стеклу, и смотрел, как снаружи начинают образовываться тени. Поначалу нечеткие, они постепенно становились все более и более ясными, превращая двух чудовищных исполинов в рощу платановых деревьев, Странная рогатая голова, отделенная от туловища какого-то огромного зверя, оказалась всего-навсего конюшнями.

Маленький традиционный садик под его окном тоже постепенно приобрел форму, но взгляд Джейми, проскользнув мимо его аккуратных тропинок и клумб, устремился к лугу и серому озеру. Дорога, которая вела из поместья в Сент-Олбанс, проходила по небольшому каменному мостику, перекинутому через ближайший край озера, и исчезала в дальнем конце долины. Уже несколько часов Джейми сидел на подоконнике, спрятавшись за плотными шторами, и наблюдал.

Они прибыли сюда только вчера, но он знал, что не хочет здесь находиться. Предоставленная ему комната была значительно больше тех двух, которые они занимали в Филадельфии.

Он ненавидел эту комнату. Ненавидел свою кровать. Ненавидел всех этих людей, носивших приличную одежду, старавшихся не смотреть на его руку и называвших его «мастер Джеймс». Мать, которую он обожал, вовсе не была ему матерью.

Все, что она рассказала ему о смерти много лет назад его родной матери и об отце, не могло быть правдой. Джейми это чувствовал. Потому что слишком сильно ее любил. Сама мысль, что она его покинет, вызывала нестерпимую боль.

Судорожно сглотнув, Джейми уставился на закрытую дверь. Мать спала в соседней комнате. А что, если она вдруг решила, что он ей больше не нужен, и ночью потихоньку сбежала? В этом доме столько дверей. Что, если дорога, за которой он вел наблюдение, не единственная, которая ведет из поместья?

Накануне вечером он плохо себя вел. Не притронулся к ужину, притворялся глухим. Когда миссис Трент, экономка, показывая ему комнату, погладила его по голове, ему это не понравилось и он дернулся. Его поступок вывел мать из себя. Она ничего не сказала, но он понял это по ее глазам.

Сейчас он пойдет и разбудит ее. И убедится, что она по-прежнему здесь.

Джейми отдернул шторы, быстро оделся и вышел в коридор.

На стенах висели портреты. Мужчины и женщины в пышных одеждах, некоторые мужчины – в доспехах. На двух столиках горели свечи, значит, кто-то из слуг бодрствует. Рядом с портретом мужчины, изображенного с книгой и мечом, висел портрет мужчины, стоявшего перед красивым серым в яблоках гунтером. Его окружали слуги с охотничьими копьями, суетившиеся вокруг огромного оленя, вероятно, только что им убитого. Сам Джейми никогда не принимал участия в охоте, но Томми Батлер рассказывал ему и Джорджу много охотничьих историй.

– Столько шума из-за какого-то сосунка.

– Придержи язык, Бесси. Хозяйский сын. Что мы можем сделать? Столько времени его не было. И вдруг – на тебе.

– Ну, я не знаю. Если у повара поутру пригорит каша, я не знаю...

– Замолчи ты, мегера, разбудишь весь дом.

Помедлив у раскрытой двери, Джейми прислушался, пытаясь понять, о чем беседуют женщины.

– Эта жен... Форд... нянька парня?

Джеймс устремил взгляд на открытую дверь и подошел к порогу.

– ...я слышала, как миссис Трент говорила вчера на кухне, что она была нянькой для парня все эти годы.

– Если она такая же, как мы, почему ее разместили в этом крыле?

– Она не такая, как мы. Она из благородных, это сразу видно по ее манерам.

– Может, и так, но, судя по одежде, этого не скажешь.

Заглянув в комнату, он увидел, как горничная, встряхнув одеяло, свернула его.

– Это ничего не значит, дуреха. Они только что прибыли из колоний, из Пенсильвании.

– Да, но теперь она в Англии. Слышала бы ты, как Хелен сегодня утром возмущалась, что этой миссис Форд отвели комнату в одном коридоре с апартаментами хозяина. И не зря, надо сказать, если хочешь знать мое мнение.

– Ну уж увольте, я трижды подумаю, прежде чем спрашивать такую гусыню, как ты, или Хелен.

– Как хорошо, что он еще не прибыл, иначе народ начал бы почем зря болтать.

– Начал? Ха! Сдается мне, ты и другие бездельники уже чешете языками, – проворчала женщина постарше, направляясь к окну, чтобы притворить створки. – Насколько нам известно, у миссис Форд в колониях есть муж и он ждет ее возвращения. Миссис Трент говорит, что она недолго пробудет здесь. Так что она может еще сто раз уехать, прежде чем его милость вернется из Лондона.

– Уехать? А кто, скажи на милость, возьмет на себя заботу о юном господине? Говорю сразу: только не я...

Какое-то движение у двери привлекло внимание женщин, заставив их замолчать. Бесси выглянула в коридор, но никого не увидела. Лишь услышала, как кто-то бежит к черной лестнице, в сторону кухонного крыла.

– И в заключение, милорды, скажу, что в нашей стране растет число сторонников борьбы против рабства. И наш долг поддержать их. Мы обязаны раз и навсегда покончить с этим позорным явлением.

Когда лорд Стенмор вернулся на свое место, раздались возгласы: «Покончить!», «Покончить!». Но были и такие члены палаты лордов, которые хранили молчание, с неодобрением встретив предложение графа Стенмора.

В этот момент к Стенмору подошел паж.

– Милорд, вас срочно хотят видеть.

Стянув с головы парик, граф быстро вышел из зала заседаний и увидел лакея из дома Стенморов.

– Я только что прибыл из Солгрейва, милорд. – Лакей поклонился и протянул графу письмо. – Это срочно.

Пробежав глазами листок, Стенмор выругался и бросился вон из дворца. Лакей последовал за ним.

Когда двое слуг внесли канделябры со свечами в анфиладу залов первого этажа дома леди Морнингтон, погасли последние золотые отблески вечернего солнца. При приближении слуги попугай, восседавший на медной жердочке, беспокойно зашевелился и подал голос.

В салоне царило оживление. Оставалось еще дюжины две дам. Одни играли в карты, другие прохаживались по салону, прислушиваясь к сплетням.

Луиза Нисдейл стояла у одного из окон, устремив взгляд на Гроунер-сквер. Этим вечером она снова проиграла в пикет пять сотен гиней. Рассчитывать на отсрочку погашения кредита в заведении леди Морнингтон она не может, пока не получит обнадеживающих вестей от графа Стенмора. И если эта новость распространится, ее присутствие станет крайне нежелательным во всех игорных салонах Лондона.

Из разговора женщин, стоявших неподалеку, Луиза узнала, что весь Лондон в курсе личных дел графа.

– Возможно, ты совершенно права, дорогая, – говорила миссис Беверли чуть ли не шепотом. – Моя модистка говорит, что в Кенсингтоне только и разговоров что об этой новости. На прошлой неделе его сиятельству доставили пятьдесят приглашений на обед.

– Где имя Элизабет даже не упоминается, – вставила Лиззи Арчер, – из чего следует, что за лордом Стенмором начнется настоящая охота.

Миссис Беверли многозначительно хмыкнула:

– Представьте себе бедных отцов, которые все эти годы старались удержать своих дочерей подальше от глаз Стенмора! Теперь же, когда появился шанс на брак, они с радостью бросят своих овечек голодному волку.

– К черту брак, я сама готова прикинуться смирной овечкой. Пусть этот волк берет меня и делает со мной все, что ему заблагорассудится.

До Луизы донесся смешок. С безразличным видом она повернулась к дамам, метнув в Лиззи Арчер уничтожающий взгляд.

– Ах, Луиза! – воскликнула миниатюрная Лиззи с деланным удивлением. – Я не подозревала, что ты бросила играть в пикет. Неужели удача тебе изменила?

– Ах, Лиззи! – ответила Луиза ей в тон. – Я не подозревала, что ты бросишь лорда Арчера, не прожив с ним и года. Увы, порой нам не хватает ума довольствоваться тем, что имеем. Возьмем, к примеру, Арчи. Энергичный, талантливый. Позапрошлой ночью я сказала ему, что его техника достойна всяческих похвал.

Луиза похлопала по руке покрасневшую Лиззи и, круто повернувшись, направилась к хозяйке, леди Морнингтон. Судя по кривой усмешке дамы, она слышала перепалку.

– Луиза, дорогая, вы заслуживаете всяческих похвал. Сегодня удача в картах вам изменила, зато вы обладаете поразительной способностью каждый раз срывать банк, защищая то, что принадлежит вам.

Присев рядом с леди Морнингтон, Луиза бросила нетерпеливый взгляд на столик, где шла игра в «фараона».

– То, что якобы принадлежит мне, в последние дни все чаще вызывает сомнения.

– Вероятно, вам следует быть более напористой. – Леди Морнингтон наклонилась к собеседнице. – Воспользоваться своим преимуществом и надавить.

– На Стенмора? Нужно семь раз подумать, прежде чем поступить столь опрометчиво. Поверьте, я тщательно продумала свою стратегию, и расклад карт сулил многое.

– Не связана ли эта стратегия с близким другом графа, светским львом?

Луиза вскинула тонкую бровь.

– Вы хорошо информированы.

– Стараюсь и должна признаться, не одобряю ваш план. Сэр Николас Спенсер может сыграть положительную роль в вашей шараде, но скорее даст себя застрелить, чем навредит другу.

– Мне тоже не безразлично благополучие Стенмора.

– Возможно, Луиза, но не надейтесь, что сэр Николас сделает что-нибудь предосудительное, что может испортить их отношения со Стенмором.

– То, что я задумала, совершенно безобидно для всех заинтересованных сторон, – поспешно объяснила Луиза. – Сэр Николас в такой же степени помешан на азартных играх, как и я, так что вполне естественно, что наши пути пересекаются, когда он в городе. К тому же он постоянно сообщает мне, где в тот или иной момент находится Стенмор и чем занимается.

– И вы узнали что-нибудь полезное от общения с сэром Николасом?

– Еще бы! – Луиза широко улыбнулась. – Стенмор уезжал, чтобы уладить дела, связанные с сыном.

– Это Николас сказал?

– Напрямую он об этом не говорил, но другого вывода из его слов сделать было нельзя.

Леди Морнингтон понимающе улыбнулась.

– Тогда, смею предположить, вы сделаете все, чтобы очаровать парня.

– Можете не сомневаться, я намерена завязать самые теплые отношения с Джеймсом Сэмюэлем Уэйкфилдом, – ответила Луиза. – У меня хватит ума не упустить такую возможность. Можете биться об заклад, лорд Стенмор будет моим.