"Ни капли невинности. Хроника стремительной молодости." - читать интересную книгу автора (Камалеев Михаил А.)@@@А из университета меня и вправду отчислили. Интересно, что бы Вы сказали преподавателю, который во время лекции произносит: “…как Пушкин, Гумилев, Циолковский, Есенин и многие другие поэты серебристого века нашей поэзии…”? Ну я же не виноват, что моя мама – учитель литературы!!! К слову, предмет назывался “Общая экономическая теория”, и при чем здесь Пушкин и иже с ним, я уже не помню, если честно. Однако рот зачем-то открыл и посмел сделать замечание… В общем, экзамен я сдал с шестого раза. И то только после вмешательства моего дядюшки, который был лично знаком с деканом факультета. Все дело в том, что в последний раз этот злосчастный экзамен я сдавал 4 июля – в день независимости США и первый день отпуска всего профессорско-преподавательского состава. Именно в этот день подписывался приказ о переводе студентов на следующий курс. По поводу же моего экзамена, как оказалось позднее, организовали чуть ли не тотализатор, и поэтому – на всякий случай – мою фамилию сотрудники деканата не стали включать в список переведенных в тексте приказа. Экзамен я сдал, получил оценку “хорошо”, и со спокойной совестью отправился на каникулы – бездарно прожигать лето 1997-го года. Эххх, было же время!!! С не менее спокойной совестью 1 сентября этого же года я явился на занятия с абсолютной уверенностью в том, что уж теперь-то никакие жирные коровы не помешают мне получить так необходимое – ха-ха! – высшее образование… Проблема возникла 27 октября – за один день до моего восемнадцатилетия. Никогда не дремлющий военкомат поспешил поздравить меня, прислав открытку. Ой, блин, т.е. повестку. “Явиться 28.10.97 г. в 7:00 для прохождения медкомиссии…” ну и далее по тексту… Ндааа, подарок, блин, на день рождения… Но делать ничего не оставалось. Поэтому, опасаясь проспать нужную мне остановку, утром 28-го я трясся в перекособоченном троллейбусе среди представителей похмельного пролетариата. Государство, в котором нам с вами довелось жить, как ни прискорбно это понимать, – гигантская машина, направленная на подавление личности каждого отдельно взятого гражданина. Государство унижает, грабит, совершает непростительные ошибки, забывая извиняться, и при этом требует от нас неукоснительного соблюдения своих законов и демонстрации всемерного уважения к себе. Точной уменьшенной копией этого маразма является доблестная российская армия. Какой, интересно, чиновник догадался выделить учреждению, которое каждый день собирает в своих стенах не меньше нескольких сотен потенциальных призывников, здание на окраине города, среди скопления всякого рода промышленных баз, и куда от ближайшей остановки общественного транспорта идти пешком не меньше 30 минут по беспролазной слякоти?! Дойдя до военкомата, ты уже ощущаешь себя бесправным быдлом, лучшая участь для которого – сгинуть навечно в очередной “горячей точке”. Видимо, на это все и рассчитано. Так получилось, что я опоздал на 10 минут. Опасаясь, что отсутствие пунктуальности выйдет мне боком, я бил все рекорды по бегу с препятствиями. Оказалось – совершенно напрасно. Без меня решили не начинать… На крыльце и во дворе военкомата стояла толпа, человек двести. Курили, ржали, искали приятелей. Я тоже, увидев пару знакомых, подошел поздороваться. У них же и выяснил в чем дело. Оказалось, что медкомиссия начнется в 8:00!! Какого, спрашивается, хрена??!! Впрочем, что еще можно ждать от заведения, где на телефонный аппарат у входа приклеен клочок желтой бумаги с надписью: “Не болтай лишнего! Враг не дремлет!”… Абсолютное большинство моих знакомых девушек одной из самых страшных жизненных необходимостей считают визит к “любимому” врачу. Милые девушки, уважаемые соотечественницы! Всецело уважая ваш неслыханный героизм, неимоверную стойкость и поражающую воображение самоотверженность, все же вынужден сделать официальное заявление: гинекологический осмотр – это детский утренник по сравнению с прохождением медкомиссии в военкомате!!! Примерно как наше ежедневное бритье, от которого без каких-либо особо заметных последствий можно отлынивать дня два-три, по сравнению с вашими “такими днями”. Но, как говорится – богу богово… К счастью, для многих вполне законопослушных молодых людей призывного возраста исполнение конституционной обязанности, т.е. верная служба Отечеству и охрана мира во всем мире, благополучно заканчивается как раз на этапе этого самого медицинского унижения. Некоторым везет куда меньше. И эти “счастливцы” пару лет – навсегда потерянных молодых лет – будут “ходить в сапогах так же, как все”, зарабатывать язвы, морозить конечности, терпеть побои и мечтать… Мечтать как можно скорее вернуться домой. И хрен с ними – с медалями!!! Просто вернуться домой. К тем, кто ждет, кто любит, кто не спит ночами, с тревогой включает телевизор и разворачивает газеты, успокаивает себя всяческими пропагандистскими нелепицами про “настоящих мужчин”… Вернуться домой, и вспоминать медкомиссию в военкомате, как что-то вроде ненавязчивого пикничка с девочками в солнечный майский день… Однако почему-то 28 октября 1997 года мне не показалось, что я проживаю один из самых приятных дней собственной жизни. И уж тем более это был не самый лучший день моего рождения! Если бы я имел полномочия представлять достойных к награждению государственными премиями, то первым делом я бы позаботился о своих родителях. И не только из-за стремления к обогащению собственной семьи. Нет, они получили бы награды вполне заслуженно. Может быть, кому-то их заслуги покажутся мелкими и незначительными. Может быть. Но все дело только в масштабах значимости моей личной личности. А если бы я был – не дай бог! – каким-нибудь премьер-министром? Представляете, что было бы, не обладай я необычайно развитым и натренированным за долгие годы деления одного унитаза с родителями чувством юмора? Если бы я не умел находить в каждой идиотской ситуации мало-мальски присутствующего повода, чтобы обернуть все в шутку? И пускал бы в ход все запасы своего скорпионьего яда на самом деле, а не понарошку? Вот! То-то и оно! Не поздоровилось бы всем окружающим. Не верите – спросите у моих родителей! Думаете, зачем они тратили чуть ли не лучшие годы своей жизни на то, чтобы научить Мишу смотреть на жизнь с оптимизмом и уметь спасаться от стрессов, превращая даже самые тягостные моменты в анекдот? Но, слава богу, высокими государственными постами я не обременен. Тем более не занимал их в день своего восемнадцатилетия, когда, понимая, что роптать просто бесполезно, стоял в коридоре районного военкомата и обмахивался тетрадочкой. Которая есть не что иное, как подробное описание моего физического и психического состояния. С точки зрения военкомата, который вот уже столько лет бесполезно пытается убедить меня в этом, – совершенно годного к строевой службе состояния. Не то, чтобы мне было жарко или душно. При минусовой-то температуре? Просто это нервное. Просто мне было смешно. А от того, что мало кто еще понимал, насколько все происходящее здесь комично и абсурдно, было еще смешнее. Только представьте! Четыре здоровых жлоба заходят разом в кабинет хирурга, встают в ряд. Чуть ли не по росту. Хирург – дядька лет пятидесяти, начинающий седеть, – картавя, приказывает всем опустить до колен трусы, развернуться на 180 градусов и наклониться. Среди жлобов начинается легкая паника. Тем временем дядечка подходит к первому из них, не торопясь натягивает резиновые перчатки. Вытягивает руки, похрустывая суставами. Берет жлоба за ягодицы, наклоняется сам и начинает внимательно вглядываться в глубокий внутренний мир испытуемого. При этом произносит: “Так-с, это кто у нас здесь?” – Это… Ты че, а? Никого у меня там нет!!! – вопит жлоб. – Спокойно, молодой человек, спокойно! Фамилия? – пытается успокоить его хирург. – Фамилия как? Жлоб называет свою фамилию. Хирург разрешает ему выпрямиться и повернуться. И только сейчас жлоб – первым из своих собратьев по несчастью – замечает мирно сидящую в уголке медсестру, старательно фиксирующую в тетрадочки каждого из нас состояние наших “глубоких внутренних миров”. Поработав над каждым с тыла, хирург переходит к фронтальной атаке. Снимает перчатки, берет в руки какие-то журналы, снова подходит к каждому по очереди и… Господи, я не знаю, как это описать!!! В общем, указательным пальцем правой руки он поднимает, как писал один мой лестерский друг, “этот самый”, наклоняется и внимательно что-то высматривает. Затем что-то пишет в журнал. Пытается перелистнуть страницу, у него это не получается, и тут он – внимание!!! – облизывает языком тот самый палец, переворачивает-таки страницу, пишет уже что-то там, а затем переходит к следующему пациенту… Однако самое веселье – конечно же! – происходит в кабинете психиатра. Одуревшие от перспективы служить на границе с Китаем, призывники – даже те, кто в принципе уже согласились на двухлетнюю изоляцию в казарме, – чувствуют, что это их последний шанс откосить. И начинают выливать на психиатра все, что накопилось за 18 лет в их собственных “покрытых суровым мраком безумия” душах. Психиатру все равно. Она – а это женщина – слышала весь этот бред не одну сотню раз. И даже не одну тысячу. Она сидит, ковыряясь в собственных ногтях, и, кажется, даже не замечает обливающего ее смердящего словесного поноса. Вы бы слышали, какой бред несут все эти “косяки”!!! Не знаю, не знаю… На мой личный взгляд, косить нужно начинать лет в 13, когда перестраивающийся организм одаривает тебя не только ломающимся голосом, но и всякими интересными штуками вроде необоснованных скачков давления, потливости, бессонницы и проч. Тогда тебе, конечно, объяснят, что это переходный возраст и все такое. Но зато в 18 лет, если пользоваться каждым удобным случаем и не лениться ходить к врачу по любому пустяку, ты станешь счастливым обладателем трех-четырех пухлых томов под названием “Медицинская карта”. Которые как раз и будут одним из козырей в борьбе с военкоматом. Ну, это так – к слову… А вообще, на моей личной памяти, круче всех откосил Пикалов. На момент, когда государство захотело его поиметь в качестве доблестного защитника Родины, у Сашки не было никаких реальных отмазок – ни студенческого билета хоть какого-нибудь вуза, ни какой-либо гаденькой болезни, ни даже банального плоскостопия… Все шло к тому, что пару лет мы получали бы его слезные письма, описывающие серые солдатские будни, скрывающиеся за бодрым “у меня все хорошо!!!”. Это уже буквально на следующий год он обзавелся и гордым званием “студент университета” и – для верности – новорожденным сыном. В те же декабрьские дни… Точнее, даже в тот декабрьский вечер, когда на следующее утро ему предстояло к семи утра быть там, где положено, Сашка вышел на балкон родительской квартиры. Голый, завернутый в мокрую простыню. Постояв минут десять, одубев от холода, вернулся. Лег спать. Утром проснулся с температурой около 40. Грипп!!! Что и требовалось. Но это лишь тактический ход, позволяющий отсрочить явку в злобное заведение лишь на неделю. Ну на две, если очень повезет. Все равно же надо что-то делать. Эта неделя пролетела быстро. Как не было. И вот ситуация повторяется. Вечер. Завтра утром в 7:00 нужно быть. Иначе – оказываешься вне закона. Саша мрачно ходит по квартире, срывая зло на всех домашних. Ну и на мне – по телефону. Так, для верности. Чтобы уж всем было плохо. В квартире практически траур. Собственно, мне тоже было не особо весело. Хотя где-то внутри что-то теплилось такое… Что-то такое… Обнадеживающее… Правду говорят, что человек – сам кузнец своего счастья. Пикалов сам себе сделал все, что нужно! Перед тем, как лечь спать, он сорвал зло еще и на стене в своей комнате. Пнул коленом. Я бы на месте стены наверно умер. Но стена – не я. Она все-таки бетонная (или какая она там?). Короче, колено вспухло. И мешало ходить. Точнее, не давало ходить вообще. В поликлинику Сашку отнес на руках старший брат, а радостная мама сама лично съездила в военкомат, отвезла справку о невозможности призывника Пикалова передвигаться самостоятельно. В таких случаях ни горы, ни Магометы никуда не ходят. В общем, вы понимаете… Ну, а уже на следующий год – см. выше. Собственно, меня, сидящего в тот момент перед психиатром, меньше всего волновала необходимость косить. Как-никак – студент университета. Но, как оказалось, так думал только я. Университет же меня отверг. В сепаратном, так сказать, порядке. Когда какой-то мужик в форме, с пузом потенциального генерала, выдал мне повестку, обязывающую явиться когда-то там куда-то там на сборный пункт и готовиться к прохождению воинской службы в ракетных войсках где-то в Приморье, я с улыбкой поинтересовался: “А разве студентов вузов берут служить?” На что мне было отвечено: “Студентов – нет, а тебя – да!” Тут-то я и открыл дяде секрет, что на самом-то деле я и есть студент этого самого университета. На что дядя грозно оскалился и прошипел: “Ты кому голову морочишь, сопляк?” Я предложил ему позвонить в деканат и уточнить, уверив, что скорее всего это недоразумение. Ответ деканата сразил меня наповал: – Михаил Камалеев не является студентом нашего университета… |
|
|