"Превратности судьбы. Часть II" - читать интересную книгу автора (Анисов Михаил)

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Любовь Леонидовна Казакова, заранее созвонившись, встретилась с Герасимовым в парке. Сутулый, сидя на скамейке, читал записку от Атамана. Но вот он расправил сутулые плечи и подтянул к себе ноги, что означало, что с посланием он ознакомился.

– Что просил передать Алексей мне на словах? – спросил он.

– Для осуществления одного плана мне нужен надежный водитель, – ответила Люба. – Брат заверил, что ты мне подыщешь такого человека или сам войдешь в дело, – и она поделилась с ним деталями. Она безоговорочно доверяла старшему брату, поэтому говорила открыто, не считая нужным что-либо скрывать от человека, к которому тот ее направил.

– Опасное дельце, – произнес Павел после некоторого раздумья. – Но толковое и прибыльное.

– Ты мне поможешь? – В ее ожидающем взгляде скользило явное нетерпение. Сутулый улыбнулся и ответил не сразу, как бы испытывая ее терпение:

– Мне надоело сшибать случайные филки, пора подобрать постоянный бизнес.

– Твои слова означают, что ты сам готов принять в этом участие?

– Угадала, – он уже не улыбался. – Но предварительно мы все обмозгуем до мельчайших подробностей.

Через неделю группа была готова к проведению первой преступной операции. А спустя еще пару дней, заведующий отделением гемодиализа Элькин Абрам Семенович вызвал к себе в кабинет Казакову и предупредил, что их клиент уже находится в отдельной палате их отделения, и аванс за замену правой почки внесен.

– Уже! – Кровь отхлынула от ее лица. Пока шла подготовка, не было времени задуматься о том, во что она впуталась. Но теперь ее буквально парализовал страх.

– Спокойно, девочка. – Профессор заметил, как побледнела Люба, поднялся со своего места и поспешил пододвинуть ей стул.

– Сама не пойму, что на меня нашло. – Казакова медленно опустилась на стул. – Может откажемся от нашей затеи, пока не поздно.

– Поздно! Уже поздно! – Элькин достал из холодильника бутылку минеральной воды и налил в стакан, протянув его Любе. – И ты, и я связаны обязательствами перед другими людьми. Люба сделала несколько больших глотков и поставила стакан на стол.

– Я боюсь, – произнесла она тихо.

– Но раньше… – начал было Абрам Семенович.

– Раньше не задумывалась, – перебила она его, – а теперь боюсь.

– Это нервы. – Элькин положил ей на плечо руку. Но ее чрезмерное волнение передавалось и ему, он резко одернул руку. – Все пройдет замечательно, первый раз всегда тяжело. – Было непонятно, кого он успокаивал больше: ее или себя.

– Когда нужна почка? – Женщина собрала волю в кулак.

– Сегодня у тебя ночное дежурство. Как мы договаривались: дежурства мужа и брата должны совпадать с твоим. – Профессор старался произносить слова уверенно, но чуть заметная дрожь в голосе подводила его. Как ни странно, но именно этот факт возвращал самообладание Казаковой. Чем больше нервничал собеседник, тем заметнее упокаивалась она. Наконец хладнокровие полностью вернулось к ней.

– Я поняла, – твердо сказала она. – Приходи в отделение к трем часам ночи, я подготовлю клиента к операции.

– Как не восхищаться такой женщиной? – отпустил комплимент заведующий.

– Спасибо. Я могу уйти сегодня пораньше?

– Естественно… – кивнул Элькин. – Ты уже сейчас можешь считать себя свободной. Но на дежурство не опаздывай.

– В девятнадцать пятьдесят я на месте, – заверила Казакова. Когда она встала, это уже был совершенно другой человек. Трудно было поверить, что всего несколько минут назад с дрожью в коленках, полная страха, опустилась она на стул.

Уже из дома Люба позвонила Сергею и предупредила его, чтобы он был готов сегодняшней ночью. Затем позвонила в диспетчерскую «скорой помощи». Ее муж заступил на сутки с девяти часов утра.

– Я слушаю, – долетел до нее знакомый и родной голос Гарика, которого пригласил к телефону диспетчер.

– Сегодня ночью, – сказала она в трубку… – Мы должны успеть до трех часов ночи. – Она не вдавалась в подробности, но он прекрасно понимал, о чем идет речь.

– Хорошо, – сухо ответил Игорь и короткие гудки известили об окончании разговора.

Люба распечатала пачку сигарет мужа, закурила и откинулась на спинку кресла. Несмотря на то, что курила она впервые и делала довольно глубокие затяжки, не закашлялась. Люба зажмурилась и ушла в собственные мысли. Только редкие движения руки, которой она стряхивала в пепельницу пепел, говорили о том, что женщина не спит…

В половине первого ночи Гарик и Сутулый выехали на вызов.

– Я предупредил диспетчера, что после вызова мы заскочим домой перекусить, – сказал Игорь. – Так что у нас будет минут тридцать-сорок свободного времени, пока он не начнет нас разыскивать.

– Успеем, – уверенно отозвался водитель.

У женщины, которая вызвала скорую помощь, оказался острый приступ аппендицита и они, не раздумывая, доставили больную в больницу, которая принимала этой ночью людей со «скорой».

– Где искать донора в такое время? – спросил собеседник Гарик у Сутулого, когда они освободились.

– На железнодорожном вокзале, – внес разумное предложение Павел. – Там в любое время полно народу и недалеко отсюда. Они въехали на привокзальную площадь, но не поставили машину в общий ряд на автостоянке, а припарковали ее подальше от любопытных глаз, за коммерческими киосками.

– Что дальше? – Гарик добровольно уступил руководство напарнику.

– Сними белый халат, приготовь шприц, чтобы отключить человека минут на десять и вперед. – Сутулый извлек из-под водительского сиденья обыкновенную деревянную скалку и завернул ее в газету. Игорь распечатал одноразовый шприц, вскрыл ампулу сомбривина и набрал нужную дозу. Затем он надел на иглу предохранительный пластмассовый колпачок и спрятал шприц в карман.

– Я готов, – произнес он голосом человека, приговоренного к смерти.

– Не дрейфь! – похлопал напарник его по плечу, думая, что таким образом можно успокоить.

Только что объявили о прибытии поезда и они, смешавшись с толпой встречающих, прохаживались по перрону. Поезд остановился на первом пути и прибывшие смешались с толпой.

– Как определить человека со здоровой почкой? – шепнул на ухо Игорю Павел.

– Он должен быть молодым, со здоровым цветом лица, – тихо ответил напарник. – Но на глаз, да в такой сутолоке нельзя быть уверенным на сто процентов.

– Разберемся.

Сутулый выждал, пока отсеились пассажиры, которых встречали родственники или знакомые, и выбрал подходящий, по его мнению, объект.

– Мы можем вас подбросить, – обратился он к мужчине среднего роста, на вид лет тридцати пяти, с множеством чемоданов и сумок.

– Если еще и вещи поможете донести, не откажусь, – улыбнулся приезжий.

– Это мы в раз организуем, – и Павел схватил два самых больших чемодана.

Игорю ничего не оставалось, как последовать примеру напарника, но он выбрал не очень тяжелые сумки.

– Повезло мне, – сказал мужчина. Ему достались рюкзак и спортивная сумка.

– Эх, тяжела жизнь челночная, – пошутил Сутулый.

– Не говори, – отозвался довольный челночник. Гарик в их беседу не вмешивался.

– А почему никто не встречает? – поинтересовался Павел.

– Я не местный. Первый раз в вашем городе. Знакомые говорили, что здесь хорошо на вещевом рынке расходятся импортные шмотки.

– Тут ты в точку попал, – заверил его Павел. Он считал, что обстоятельства складываются как нельзя лучше. – Значит в гостиницу?

– А куда же еще? – вздохнул челночник. – Только бы места были свободные, не очень-то хочется всю ночь в фойе отираться. С этими сумками да чемоданами даже на пятнадцать минут нельзя прикорнуть, все растащат.

– Ты прав, – подтвердил Сутулый. – За нашим людом глаз да глаз нужен. Не успеешь моргнуть, а уже гол, как сокол.

– Вот именно, – сник мужчина, представив себе невеселую перспективу.

– Но ты не переживай! – продолжал заговаривать ему зубы Сутулый. – У меня в гостинице есть знакомая администраторша. Устрою тебя по высшему разряду.

– Правда? – не поверил челночник.

– Не сомневайся! Так понравится, что уезжать не захочешь.

– Вот спасибо, мужики! Не думайте, отблагодарю, как положено.

– Щедрых людей вдвойне приятно обслуживать. Они свернули в сторону от автостоянки и зашли за коммерческие палатки.

– Куда вы меня ведете? – заподозрил было неладное челночник.

– Уже пришли, – успокоил его Герасимов, указав на машину скорой помощи.

– На «скорой» шабашите? – удивился приезжий.

– Приходится суетиться. По себе знаешь, какая сегодня жизнь. А машину здесь спрятали от инспектора ГАИ, – пояснил разговорчивый Сутулый.

– Молодцы! Хочешь красиво жить – умей вертеться, – одобрил их новый знакомый.

– Принимай вещи, доктор, – бодро произнес Павел.

– Давай, – удрученно ответил Гарик, который уже успел забраться в салон «скорой помощи».

– Держи, – и Сутулый подал чемоданы, сумки и рюкзак. – Это тебе не по специальности работать. – Затем он повернулся к челночнику и сказал: – Садись вперед. Этот надутый индюк замучает тебя своим молчанием.

– Да, твой напарник не больно-то разговорчив, – отозвался челночник, устраиваясь на переднем сиденье.

– Зануда, каких свет не видывал, – охарактеризовал Павел Игоря. – Интеллигентишка неприспособленный. Какой с него спрос. – Он махнул рукой и включил зажигание. – А куда деваться? Приходится мириться с таким положением. – Машина плавно тронулась с места. Через пару кварталов он тормознул возле телефонной будки и спросил у пассажира: – Ты не против, если я на работу звякну?

– Мог и не спрашивать, – сказал мужчина. Сутулый закрыл за собой дверь телефона-автомата и набрал номер дежурного врача отделения гемодиализа Первой городской больницы.

– Алло, – мгновенно ответил тревожный голос Казаковой.

– Это Павел. Минут через пять-семь за тобой заедем. Спускайся пока.

– У вас нормально? – поинтересовался взволнованный голос.

– Олух попался, его даже усыплять не пришлось. Если спросит, скажешь ему, что ты дочь моего начальника.

– Хорошо, – и Люба опустила телефонную трубку на рычаг аппарата.

Она бросила взгляд на часы, которые показывали начало второго. Казакова поднялась, налила в кружку горячего чая, который недавно вскипятила, положила туда три ложки сахара и бросила несколько таблеток снотворного. Тщательно размешала содержимое, взяла кружку и вышла из кабинета. Она направилась к дежурной медсестре.

– Варвара Степановна, я вам горяченького чайку принесла, – и она протянула бокал пожилой женщине.

– Спасибо, дочка, – поблагодарила ничего не подозревающая медсестра. – Дай Бог тебе доброго здоровья.

Казакову аж передернуло. Если бы ее обругали, она бы чувствовала себя куда лучше. Однако пересилив себя, она изобразила на лице приветливую улыбку и ответила:

– Не за что и благодарить, Варвара Степановна.

– Не скажи, – возразила медсестра. – Внимание нынче дорогого стоит, да сахарок в дефиците, – добавила он, отхлебнув чай.

– Как чувствуют себя больные? – перевела Люба разговор на другую тему.

– Спят, тяжелых нет.

– Давно проверяли?

– И пяти минут не прошло, как вернулась. Да ты не беспокойся, можешь поспать в своем кабинете, если что, так я разбужу, – предложила Любе сердобольная женщина.

– Не хочется, я выспалась перед дежурством. Пойду пройдусь по палатам, а вы можете поспать, одна справлюсь.

– Старая стала, который год уже бессонница мучает, – сказала Варвара Степановна и зевнула. – Вот тебе раз, – удивилась она. – Никак сглазила.

– Отдыхайте, – подбодрила ее улыбкой Люба и вышла, бесшумно прикрыв за собой дверь. Она вернулась в свой кабинет и взяла приготовленный чемоданчик с инструментами для операции. На выезде с территории больницы ее уже поджидала машина скорой помощи.

– Отец просил подвезти тебя. – Через открытое водительское окно высунулась голова Сутулого.

– Если можно, побыстрее, – сухо отозвалась Казакова, влезая в машину.

– Видал? – обратился Павел к пассажиру. – Думает, если у нее папа начальник, так уже может мной командовать.

– Все дети начальников из себя строят, – поддержал его челночник. Он держал Сутулого за своего человека и быстро находил с ним общий язык.

– Ничего! Дамочку подбросим и два часа свободен, займемся твоим устройством, – пообещал водитель собеседнику.

– Скорее бы уж, – мечтательно произнес тот. – С ног валюсь.

– Потерпи, я тебе номерок со всеми удобствами организую. Примешь душ и баиньки, выспишься, на рынке раньше одиннадцати делать нечего, народу нет.

Отвлекая челночника, Сутулый вел машину с бешеной скоростью и вскоре они прибыли на место.

Крематорий располагался на самой окраине города. Ни освещения, ни жилых домов – настоящая глушь. У входа их поджидал подвыпивший сторож.

– Куда это мы приехали? – заволновался челночник. Его начинал охватывать страх: один, в незнакомом городе, в окружении незнакомых людей.

– Да ты никак боишься? – улыбнулся Сутулый. – Выйди, перекури на свежем воздухе, а я пока помогу даме отнести чемоданчик. Вернусь и сразу займемся твоими проблемами. – Водитель выскользнул из кабины и поздоровался сторожем. Люба и Гарик тоже вылезли из машины, кивнув Сергею. Последним показался челночник.

– Жутковатое место, – произнес он, поеживаясь.

– А тебе бы хотелось, чтобы крематорий в центре города разместили, – усмехнулся сторож. Спиртные пары действовали все сильнее и он уже плохо соображал.

– Крематорий? – ужаснулся мужчина.

– Ты что с луны свалился? – Язык у Сергея уже сильно заплетался. К тому же он не обращал внимания на жесты, которые ему делал Сутулый из-за спины челночника. – Хватит лясы точить, где донор? – спросил он. Ему и в голову не пришло, что тот стоит перед ним. Сергей был уверен, что несчастный находится в машине скорой помощи, в бессознательном состоянии.

– Какой донор? – с дрожью в голосе поинтересовался челночник. Но ответа он не дождался. Сутулый ударил несчастного по голове газетным свертком, в котором была завернута скалка. Тот покачнулся и рухнул на землю. Люба и Гарик отвернулись, Сергей вытаращил глаза.

– Идиот! – прикрикнул на сторожа Павел.

– Откуда мне было знать, что он и есть…

– Запомни! – перебил его Сутулый. – Молчание – золото. А если еще раз перед делом нажрешься, мы лишим тебя доли.

– Больше такого не повторится, – ударил себя в грудь пьяный сторож.

– А ты чего встал, словно посторонний наблюдатель, – перекинул свой гнев Герасимов на Гарика. – Сделай ему укол, – он кивнул на лежащего без сознания мужчину. – А то очухается в самый неподходящий момент. Лишние хлопоты. – Игорь выдернул из бокового кармана резиновый жгут, закатал челночнику рукав рубашки, перетянул жгут повыше локтя, извлек из нагрудного кармана приготовленный еще на вокзале шприц, снял предохранительный колпачок с иглы и проткнул взбухшую вену.

– Все, – сказал он через несколько секунд. – Гарантия на пятнадцать минут. – Сутулый взвалил донора себе на плечо и направился к входу в крематорий, бросив на ходу мужикам:

– А вы помогите женщине отнести чемоданчик и аппарат для наркоза.

Аппарат входил в комплект медицинского оборудования машины скорой помощи.

Тело несчастного вытянулось на железном стеллаже, заправленном белой простыней. На его лице была надета маска, от которой отходили два шланга, к баллончикам с кислородом и закисью азота. На нем не было никакой одежды, его подготовили к хирургической операции. Казакова стояла со скальпелем в дрожащей руке. Она не могла решиться на то, ради чего они все собрались.

– Режь! – приказал Сутулый.

– Не могу! – На глазах у нее выступили слезы.

– Ты же хирург, кандидат медицинских наук, – уже спокойно произнес Павел, решив избрать другую тактику. Он давно понял, что вся преступная затея держится на нем.

– Все равно не могу! – Люба выронила скальпель и зарыдала.

– Другой скальпель есть? – спросил Герасимов у Гарика.

Врач «скорой помощи» порылся в чемоданчике с инструментами и достал другой скальпель. Он молча протянул его Сутулому.

– Где резать? – поинтересовался тот.

– Ты не сможешь, – сказала женщина сквозь всхлипывания.

– Тогда не тяни! – вновь повысил голос Павел. – Неужели не понимаешь, что обратной дороги нет, а затяжка времени равносильна тюрьме! – Резкий тон Сутулого подействовал на Казакову. Женщина выпрямилась и опять взялась за скальпель. Рука ее уже не дрожала. Она уверенно произвела вертикальный разрез с правого бока брюшной полости… Все, затаив дыхание, смотрели, как Люба извлекает почку. Она внимательно рассмотрела ее на свету. Почка была розовой, с гладкой поверхностью и нормальных размеров.

– Ну как? Годится? – поинтересовался Герасимов.

– Здоровый орган, – коротко ответила Казакова. Она через сосуды заполнила почку спецконсервантом и наложила на них зажимы. Затем поместила орган в специальный целлофановый пакет, заполненный консервантом, а уже этот пакет поместила в другой пакет, также заполненный консервантом. Затем она опустила почку в термос со льдом и закрыла его.

– Скоро что ли? – подал голос протрезвевший сторож. Его подташнивало и он с трудом сдерживался.

– Заткнись! – прикрикнул на него Сутулый. – Не до тебя.

– Приготовь шприц, – попросила Люба мужа. Гарик отколол кончик ампулы и набрал лекарство в шприц.

– Достаточно? – поинтересовался он у супруги, которая уже поставила термос в чемоданчик и складывала туда инструменты.

– Вполне. Введи лекарство бедняге в вену. Игорь вновь стянул жгут на руке челночника и сделал ему укол. Через короткий промежуток времени тот пару раз дернулся, выгнувшись всем телом и затих. Гарик перекрыл подачу закиси азота и кислорода и снял с него маску.

– Что с ним? – Герасимов посмотрел на женщину.

– У него произошло сокращение мышцы сердца, – пояснила Люба. – И он умер.

– Я надеюсь, у тебя хватит ума замести следы? – обратился Сутулый к сторожу крематория.

– Через полчаса все будет блестеть, – заверил Сергей. – Только перенесите мне тело вон на тот стеллаж, – попросил он. – Одному не справиться. – Он брезговал прикасаться к покойному и поэтому лукавил.

Павел накрыл труп простыней и они с Гариком молча перенесли его на стеллаж рядом с печью… Сутулый уже тронул машину скорой помощи с места, когда заговорила рация.

– Где пропадаете, черт вас дери, – поинтересовался недовольный голос диспетчера.

– Шину прокололи, – оправдывался Сутулый. – Запаски нет, пришлось монтировать на дороге.

– Примите вызов, – уже беззлобно пробурчал диспетчер и продиктовал адрес. Потом от себя добавил: – Совсем перестали выделять средства на техническое оснащение, а из-за этого, между прочим, гибнут ни в чем неповинные люди.

Двигатель урчал на повышенных оборотах. Сутулый выжимал из машины все, на что та была только способна. Машина мчалась по пустынным улицам ночного города с пронзительным воем сирены, отпугивая бездомных собак. Перед въездом на территорию Первой городской больницы Павел отключил сирену и остановился перед входом в отделение гемодиализа.

– Я позвоню, – сказала Люба и вышла из машины, прихватив с собой чемоданчик.

– Наконец-то, – услышала она голос профессора, который ждал ее у входа.

– Абрам Семенович? Ты даже не представляешь, как я рада, что ты уже здесь. Одна я сошла бы с ума, – и она передала ему чемоданчик.

– Я подготовил клиента к операции. – Для общения с Казаковой Элькин избрал деловой тон. – Ты сможешь мне ассистировать?

– Разумеется, – ответила Люба. Хирургическая операция по замене органа прошла удачно и клиент уже лежал в отдельной палате с новой почкой. Элькин и Казакова прошли в кабинет заведующего. Семен Абрамович налил из литрового термоса две чашечки горячего кофе и одну из них подал Любе.

– Ну как ты? – спросил он.

– Самой не верится, но жива, – и она вымученно улыбнулась.

– Это ты хорошо придумала с усыплением Варвары Степановны, – похвалил ее Абрам Семенович, сделав глоток кофе. – Но оставлять отделение без присмотра нельзя, всякое может произойти.

– Что мне оставалось делать? – пожала плечами Казакова. – А в общем-то неплохо, что ты пришел пораньше.

– А самое главное вовремя, больному из четырнадцатой палаты стало плохо.

– Это слабое звено в цепочке, – и Люба задумалась. – Не хотелось бы вовлекать в дело постороннего человека.

– Да и опасно. Это перед тобой я откровенничал, потому что изливал, можно сказать, свои фантазии. Но теперь они превратились в реальность. Придется мне самому заглядывать по ночам в отделение, чтобы в нужный момент мое появление здесь не показалось подозрительным.

– И еще неплохо в мое дежурство ставить молоденькую медсестру, которая не прочь отпроситься. Не могу же я постоянно усыплять Варвару Степановну. Человеку, страдающему многие годы бессонницей, покажется странным, что именно во время моего ночного дежурства у нее глаза слипаются.

– Ну этот вопрос мы решим. – Профессор поставил пустую чашку на стол. – За клиента я тоже спокоен. Он в отдельной палате, днем за ним будем сами присматривать, а по ночам и в выходные дни жена его посидит. Если пойдет все без осложнений, долго он у нас не задержится. Они оба испытывали и моральную и физическую усталость, но нашли в себе силы выявить просчеты и подкорректировать план.

– Пора будить медсестру, – и Казакова встала. – Тебе необходимо покинуть отделение, чтобы не вызвать лишних подозрений.

– Но какой смысл идти домой? Все равно скоро уже на работу.

– Тогда закройся в кабинете и поспи, – посоветовала Казакова и вышла из кабинета.

Варвара Степановна мирно посапывала, сидя за столом, положив голову на скрещенные руки. Рядом с ней стояла недопитая чашка с чаем. Люба вылила остатки чая в раковину и сполоснула бокал. Затем она тихонько потрясла за плечо медсестру. Женщина чмокнула губами и с трудом разомкнула налитые свинцом веки. Постепенно она сориентировалась и в ее глазах промелькнул испуг.

– Который час? – спросила она дежурного врача.

– Скоро утро, – улыбнулась ей Люба. И пошутила: – Мне бы вашу бессонницу, Варвара Степановна.

– Прости, дочка! – Пожилая женщина вскочила на ноги. – Надо же! Все на свете проспала.

– Ничего страшного, – продолжала улыбаться Казакова. Однако было видно, что ее лицо больше похоже на маску с приклеенной улыбкой. – Я не спала и за всем следила.

– Ты не скажешь заведующему? – Теперь в глазах медсестры застыла просьба.

– Что вы? – успокоила ее Люба. – Вы подготовьтесь к сдаче дежурства, а я буду в своем кабинете.

Из кабинета Казакова позвонила мужу на работу и сказала, что у нее все в порядке. Только выполнив все формальности она позволила себе вздремнуть на коротком и узком диванчике.

Домой Люба вернулась не столько усталая, сколько разбитая и подавленная. Она не заметила, как выкурила подряд две сигареты. Дурная привычка быстро пускала корни в ее организме. Она сидела, откинувшись на спинку дивана, больше похожая на манекен, чем на живого человека. Мыслей и чувств не было, внутри – пустота. Люба не видела и не слышала мужа, который вернулся с суточного дежурства и уже несколько минут тряс ее за плечи.

– Да что с тобой? – Гарик, испугавшись, начал хлопать жену по щекам.

– Больно, – подала она голос, но даже не попыталась уклониться от шлепков или отвести руки мужа.

– Любушка, милая! – Игорь прижал ее голову к своей груди. – Теперь уже поздно сожалеть и раскаиваться. Что произошло, то произошло.

На нижних веках женщины выступили мелкие слезы, которые постепенно набухали, словно их изнутри надували, пока они не превратились в бесконечные ручейки на щеках. Люба не кричала, не рыдала, не билась в истерике, но молчаливые слезы приносили ей облегчение.

– Я хочу своего ребеночка, – неожиданно заявила она, расстегивая пуговицы на блузке.

– Вот уж действительно женская логика необъяснима, – подумал Игорь, одаривая жену нежными поцелуями.

Они лежали на паласе обнаженные и обессиленные. Сегодня Люба превзошла себя, ее темперамент не знал границ и не существовало какого-либо запрета в любовных ласках. Игорь был очень благодарен ей за подаренные минуты настоящего блаженства.

Приятная нега разливалась по всему телу, ленивые мышцы отказывались повиноваться, голова продолжала кружиться. Игорь не сомневался, что несколько минут назад они зачали ребенка, ибо он является плодом любви, а такое слияние душ и тел он испытывал впервые. Уже на кухне, за завтраком, когда спала острота эмоций последней ночи, Игорь сообщил Любе, что они под утро заезжали в крематорий, проверить работу ее брата. Тот валялся на полу в невменяемом состоянии и ничего не убрал.

– Из-за него мы можем все угодить… – Игорь не стал договаривать куда именно, это и без слов было понятно. – Хорошо, что Павел настоял на том, чтобы проверить его.

– Он испытал шок, как и все мы. Только он более слабый и не смог перебороть себя, – заступилась Люба за брата. Она сама удивилась своему хладнокровию. Тем не менее говорила она о преступной операции, как о чем-то постороннем, ее не касающемся, словно анализировала чужие ошибки. – В следующий раз он сделает все, как надо. А лучшее наказание для таких, как мой брат – это урезать ему гонорар.

Под ее влиянием и Гарик смирился с неизбежным и кивал, не прерывая завтрака.

Им теперь было ясно, что моральный барьер они преодолели, а он как раз и был самым тяжелым испытанием.

Вика Боброва, двадцатидвухлетняя, хорошенькая студентка пединститута, прохаживалась вдоль на бережной. Она пришла на свидание пораньше и дожидалась своего парня, то и дело бросая взгляд на часы. Но он не пришел на свидание, а по каким причинам, ей так никогда и не суждено было узнать, потому что дочь финского миллионера нуждалась в пересадке почки.

– Вы кого-нибудь ждете? – поинтересовался у Бобровой высокий, сутулый мужчина.

– Одного парня, – искренне ответила Вика, еще не сталкивавшаяся с человеческой подлостью. – Но он уже опаздывает на пятнадцать минут.

– Разве можно такую красавицу оставлять без присмотра? – в шутливой форме отпустил комплимент Павел. – Уведут.

– Уж не вы ли? – улыбнулась Боброва, еще неизбалованная мужским вниманием. – Я бы с удовольствием, но понимаю, что нет и малейших шансов, – продолжал флиртовать Сутулый. – Возраст не тот. Вот если бы сбросить годков пятнадцать-двадцать, я бы твоему молодцу дал фору. Девушке нравился этот веселый мужчина и она невольно заступилась за него. Она попала в забавную ситуацию: тот на себя наговаривал, а она его оправдывала.

– Вы и сейчас неплохо выглядите, – сказала она кокетливо.

– Ну, на руку и сердце такой неотразимой красавицы рассчитывать не могу. Однако на небольшую помощь с ее стороны еще могу надеяться, – расставлял свои сети вокруг жертвы Павел.

– Вам нужна моя помощь? – наивно спросила студентка.

– И даже срочная, – подтвердил мужчина. – Потому что я водитель «Скорой помощи», – и он кивнул в сторону машины, которая стояла шагах в тридцати от них с открытой дверцей.

Народу почти не было, наверху никто не задерживался, все спускались вниз, к реке в этот знойный, воскресный день. Если не считать снующих людей, не обращавших на них внимания, то собеседников можно было назвать уединенной парочкой.

– Что нужно делать? – поинтересовалась отзывчивая девушка.

– Мне неудобно просить, ведь ты ждешь своего парня, – как бы извинился водитель.

Вика скользнула по циферблату часов беглым взглядом и ответила:

– Он теперь уже не придет.

– У меня в машине больной под капельницей и я хотел попросить тебя, чтобы ты подержала пузырек с лекарством, пока я доставлю его в больницу. – И словно опасаясь, что собеседница откажет, поспешно добавил: – Потом я тебя отвезу, куда скажешь.

– Хорошо, – согласилась Боброва. – Только почему вы один, без врача?

– О-о-о! Это невероятная история! – воскликнул водитель. – Мы как раз с ним выехали по вызову к человеку, который сейчас находится у меня в машине. А когда мы несли больного на носилках, врач умудрился сломать ногу на лестничной клетке. Пришлось сначала его забросить в травмопункт, это недалеко отсюда. Вот таким образом я попал в неприятное положение: машину трясет, лекарство в пузырьке плещется и в вену может попасть воздух, – объяснил Сутулый. Он не очень хорошо разбирался в медицине, но на слова не скупился, потому что понял, что перед ним еще больший дилетант, чем он сам.

– А больному хуже не станет, пока мы тут беседуем?

– Он без сознания, – сказал Павел. – И лекарства в пузырьке еще минут на тридцать-сорок. Врач предупредил, чтобы я за это время успел доставить его в больницу.

– Вы меня потом в общежитие к Косте завезете?

– Непременно! И даже покатаю вас вместе часок по городу и, в конце концов, сдам тебя в руки родителей целой и невредимой.

– Спасибо, – и Вика широко и искренне улыбнулась, обнажив ослепительной белизны зубы. – Я не местная и тоже живу в общежитии, только не в том, в котором Костик. – Не будем терять времени, – и они направились к автомобилю.

На носилках лежал Гарик с закрытыми глазами, в вену он вводил себе витамин, вся эта сцена была разыграна ради Бобровой.

Девушка села рядом с мнимым больным, взяла пузырек в руку и установила его вертикально, горлышком вниз.

– Так пойдет? – спросила она водителя, который заглянул во внутреннее окошечко.

– Рука не устанет в вытянутом положении? – проявил беспокойство Сутулый.

– Я буду менять руки.

– Тогда вперед, – и он включил зажигание. Послышалось равномерное урчание двигателя и машина плавно тронулась с места. Вика погрузилась в собственные мысли. Она думала, что люди должны помогать друг другу. Сегодня она протянула руку помощи, а завтра ей за это отплатится сторицей.

– Поможешь мне вынести носилки? – отвлек ее водитель.

– Конечно, – машинально откликнулась девушка. Она вышла из машины. На нее смотрело мрачное здание, которое одним своим видом навевало ужас. – Но тут и не пахнет больницей, – сказала она с трепетом в голосе, но обернуться не успела. Сутулый извлек из целлофанового пакетика, приготовленного заранее, носовой платок, пропитанный эфиром, и приложил его к лицу Вики. Та отключилась после первого вздоха и упала на руки Павла.

– Бери ее за ноги, – приказал Сутулый Сергею, выглядывающему из здания крематория. Тот беспрекословно подчинился и через несколько секунд жертва уже лежала на операционном столе, если можно так назвать, приготовленный сторожем стеллаж. На этот раз Сергей был трезвым. За прошлую операцию ему достались крохи и он сделал соответствующие выводы.

Люба приехала на собственном автомобиле, который они с Гариком приобрели на первый гонорар. Она уже приготовила инструменты и мгновенно ввела донору внутривенный наркоз.

Сутулый снял с лица Вики носовой платок и спрятал его в пакетик. В это время появился Игорь, он ассистировал жене. Никто не суетился, каждый знал свое место. Все уроки из прошлого были учтены. И если у кого-то еще теплилась совесть, то она была запрятана глубоко в недрах черной души. За месяц группа провернула четыре дела, и обстоятельства для них складывались удачно. В банде царили слаженность и взаимопонимание.

Люба лежала на диване, курила сигарету и просматривала телевизионные программы по всем каналам, нигде особенно долго не задерживаясь.

– Нет ничего интересного по телевизору, – сказала она Гарику, который, удобно расположившись в кресле, увлекся чтением романа.

– Тогда выключи, – ответил он жене машинально, не отрываясь от книги. – Целыми вечерами впустую работает, голова от него уже болит.

Но супругу не столько интересовали программы, как сам телевизор «Сони», восемьдесят шесть сантиметров по диагонали, совсем недавно приобретенный. Ее поражали прекрасная гамма цветов и высокое качество изображения.

– Если он тебе мешает, можешь читать в спальне, – заявила Люба, в очередной раз направляя пульт на телевизор.

– Ты, между прочим, тоже могла бы посмотреть телевизор в другой комнате, – упрекнул ее Игорь.

– Там экран маленький и я ничего не вижу, – капризничала жена. С приходом достатка в дом у них постепенно начали портится отношения. Муж ее почему-то раздражал, а тому надоели ее постоянные придирки. Они стали хорошими подельниками в преступном сговоре, но семейные отношения и любовь при этом постепенно и незаметно затухали.

– Насколько я помню, раньше у тебя было стопроцентное зрение. – Теперь он отвлекся от чтения и смотрел на жену с укором.

– Не пойму, что ты за мужик? Развел тут демагогию, словно базарная баба. Другой на твоем месте уступил бы женщине или…, – и она замолчала.

– Что или? Договаривай, раз начала.

– Или нашел бы другой способ заткнуть жену! – В ее взгляде светился вызов.

После умертвления первого донора у них обоих внутри что-то перевернулось, а со временем потеряли ценность общепринятые устои, утратилось понятие доброты, чести, достоинства.

Власть и деньги портят человека, но возможность распоряжаться чужой жизнью губит его окончательно.

– Ты хочешь сказать, что на тебя действует только мужской кулак? – спросил Игорь. Они уже перешли на повышенный тон.

– А хоть бы и так! Только у тебя кишка тонка! Ты трус! Трус!

– Замолчи, иначе…

– Что иначе?! Ну что иначе?! – Люба встала с дивана, подошла к мужу, вырвала у него книгу и бросила на пол. – Ну?! Что иначе?! – она перешла на крик.

Игорь вскочил, замахнулся, но передумал и не ударил. Люба не отклонилась, а смотрела на супруга в упор.

– Иначе я уйду от тебя, – и он опустил руку.

– Скатертью дорожка! Да кого ты из себя строишь, дурак бездомный. Я забрала тебя из общежития, мой брат подарил нам квартиру. Теперь я из тебя делаю состоятельного мужика. А кто тебе дал образование?! – Упреки сыпались, пока тот собирался и Люба замолчала только тогда, когда хлопнула входная дверь.

Она в нерешительности замерла посреди комнаты, прислушиваясь к удаляющимся шагам Игоря. Когда же они стихли, она прошла на кухню, достала из холодильника бутылку водки «Абсолют» и выпила две рюмки подряд. Затем прикурила сигарету и выругалась вслух: «Идиот неблагодарный!»

Люба не докурила сигарету и затушила ее в пепельнице. У нее в голове промелькнула идея, она вернулась в комнату, сняла телефонную трубку и набрала номер профессора Элькина.

– Да, – услышала она женский голос. Вероятно трубку взяла Марина Сергеевна.

– Я слушаю.

– Пригласите к телефону Абрама Семеновича.

– А кто его спрашивает?

– Казакова, его сотрудница.

– Здравствуйте Люба, – раздался голос профессора после короткой паузы.

– Абрам Семенович, ты меня еще любишь? – Водочные пары уже начинали действовать. Люба надумала подобным образом отомстить мужу.

– Люба, зачем так потешаться над чувствами пожилого человека?

– Так любишь или нет? – буквально потребовала ответа собеседница.

– Да, – тихо, но твердо произнес Элькин в трубку.

– Тогда приезжай ко мне немедленно!

– Ты одна? Вы поругались? Гарик дома? – засыпал он ее вопросами.

– Приезжай, узнаешь, – и она положила трубку. Профессор приехал через полчаса с цветами, с коробкой конфет и бутылкой шампанского.

– Ты собираешься угостить даму минеральной водичкой? – поинтересовалась хозяйка пьяным голосом, глядя на шампанское. – Мы сегодня с тобой будем пить водку.

– Но… – начал было гость.

– Возражения отметаются! Проходи в комнату, я все принесу туда. – Не успел Элькин и глазом моргнуть, как Люба вернулась с подносом и поставила его на журнальный столик.

– Уравняем состояние, – и она налила гостю водки в фужер для шампанского.

– Я один пить не буду, – попытался Абрам Семенович возразить.

– Не имеешь права отказываться от штрафной!

– Я не узнаю тебя сегодня, – сказал Элькин, принимая фужер из рук хозяйки.

– А чего больше ты жаждешь: любви или обладания моим телом? – бесцеремонно спросила пьяная женщина.

Чтобы оттянуть время, профессор, не спеша, осушил фужер и закусил ломтиком соленого огурца. Он чувствовал себя неловко.

– Ну?! – поторопила его перевозбужденная Казакова.

– В свое время я до тебя пальцем не дотронулся. Каких доказательств ты еще требуешь?

– Вот так не дотронулся! А по чьей милости я тогда потеряла невинность?

– Это уже потом было. – Абрам Семенович опустил голову. – Я не смог справиться с ревностью. – Он оправдывался, словно школьник перед учителем.

– Я теперь ты меня уже не ревнуешь?

– Глупо ревновать к законному мужу. – Он выдержал короткую паузу и добавил: – Но люблю по-прежнему.

– Выходит, в тебе осталась только духовная любовь, – продолжала Казакова допекать гостя. – А от тела, стало быть, отказываешься.

Водка уже начала действовать и на Элькина, он больше не прятал глаз, в которых появился какой-то особенный, игривый блеск.

– Я этого не утверждал, – ответил он с легкой, блуждающей улыбкой.

– Тогда считай, что сегодня тебе повезло и ты можешь воспользоваться моим телом, с моего же добровольного согласия. Уверяю, что будет куда приятнее, чем в прошлый раз. Вот только любви душевной по-прежнему не обещаю.

– Ну зачем ты со мной так? Я понимаю, что у вас с Гариком произошла размолвка и не намерен пользоваться ситуацией. – Он поднялся. – У тебя нервный срыв, завтра все образуется. До свидания. – И уже на ходу добавил: – На работу завтра можешь не выходить, даю тебе отгул.

– Подожди! – крикнула Люба. Но он не среагировал. – Значит не желаешь утешить любимую женщину. Ну и уходи! Только, если ты меня сейчас покинешь, я лишу себя жизни, – последнюю фразу она произнесла совсем тихо, но именно она остановила Элькина, который уже держался рукой за ручку входной двери. Он не долго раздумывал и вернулся. Уселся на прежнее место и скомандовал:

– Наливай!

– Кто в доме мужчина? – Люба постаралась переложить эти обязанности на него.

– Я гость, – с улыбкой заметил профессор. – Ладно. Пусть будет по-твоему. – Не привыкшая уступать Люба налила водку в фужеры и подала один Элькину.

– Еще одна штрафная? – Он с опаской посмотрел на очередную дозу.

– На брудершафт! – Их руки сплелись и они поднесли к губам горячительную жидкость. Люба осушила фужер, бросила его о стену и тот разбился на мелкие осколки.

– На счастье! – выкрикнула хозяйка и впилась губами в губы гостя. С каким-то неистовством начала она рвать на себе одежду, пока не осталась совершенно обнаженной. При этом она заливалась безудержным смехом. Затем она набросилась на гостя и принялась лихорадочно раздевать его.

Пораженный ее стройной фигурой и все такой же надменной красотой, Элькин не сопротивлялся. Его руки то и дело нежно прикасались к ее телу, все чаще и дольше задерживаясь в интимных местах.

Успокаиваясь, Люба почувствовала, что ей приятны его прикосновения и стала отвечать на ласки партнера.

Незаметно страсть поглотила обоих и они уже не сдерживали взаимного влечения. Телевизор работал на полную громкость, шел концерт по заявкам телезрителей. Они не слышали и не видели, как вернулся Гарик и застыл в нерешительности в дверном проеме Он постоял в глубоком раздумье, затем развернулся и во второй раз за вечер покинул квартиру.

Домой Игорь вернулся через трое суток, с помятым, но веселым лицом.

– Пьянствовал? – спросила жена, скользнув по нему брезгливым взглядом.

– Беспробудно! И не только пьянствовал! – не трудно было догадаться по его настроению, что он перешагнул барьер супружеской верности.

– Что же тогда вернулся? Соскучился? – У нее вдруг промелькнула мысль: как она вообще могла любить такого слюнтяя.

– Я тут подумал, что нам нет смысла разбегаться. Бабенка ты видная, к тому же у нас общее поле деятельности для заработков. А гулять я теперь буду, когда захочу и сколько захочу. – Он прошел в комнату, не разуваясь, и плюхнулся в кресло, закурив сигарету. – А знаешь? Оказывается, женщины меня еще любят, – прихвастнул он.

– Не тебя, а твои набитые карманы, – заметила Люба, не глядя в его сторону.

– Пусть так, хотя это вопрос спорный, – ответил он, выпуская дым.

– Я не намерена обсуждать твои амурные дела и спорить. Единственное условие, чтобы ты не прикасался ко мне.

– Даже так! – В этот раз Гарик не собирался сдерживаться. – А профессору значит можно?!

– Так тебе уже все известно? – Любе не хотелось выяснять подробности, ее не интересовал источник его осведомленности. – Тем лучше! Только, как мужиков, я вас ставлю в один ряд. Вы оба меня не интересуете.

– А мне показалось, что тебе пришлись по вкусу лобзания престарелого поклонника. – На лице мужа блуждала злорадная улыбка. – Ты так стонала!

– Значит ты все видел? Как же я сразу не догадалась. – Люба подошла к журнальному столику, который располагался рядом с креслом Игоря и взяла сигарету.

– Это в твоем стиле. Вместо того, чтобы выставить любовника за дверь, ты сам трусливо бежал. – Она щелкнула зажигалкой. – Слюнтяй!

– Это уже слишком! – Игорь вскочил с кресла, схватил жену за руку и вывернул ее за спину. – Это из-за тебя я таким стал, – прокричал он ей в самое ухо.

– Отпусти! Больно! – Люба выронила сигарету на палас.

– Потерпишь, – процедил супруг сквозь зубы. – Тебе же не нравятся слюнтяи. А теперь слушай внимательно и запоминай. Я бы тебя бросил, но мы крепко повязаны. Поэтому отныне будешь меня слушаться и делать то, что прикажу. И первым делом прекратишь шашни с профессором. А до тех пор, пока ты моя законная жена, я не стану спрашивать, когда можно прикасаться к тебе, – и он задрал подол ее халата. – Я ясно выражаюсь?

– Горим, идиот! Неси воду!

Игорь выпустил руку жены и убежал на кухню. Палас воспламенился и огонь начал распространяться дальше.

Люба оттолкнула в стороны кресла, отбросила журнальный столик и принялась сбивать пламя накидкой кресла. От едкого дыма слезились глаза и трудно становилось дышать. Гарик вернулся с двумя ведрами воды. Пока он разбрызгивал воду из первого ведра, Люба намочила во втором накидку и накрыла ею практически весь очаг пожара.

– Вылей, на всякий случай, воду из второго ведра, – сказала она мужу.

Игорь наклонился и в это время супруга со всей силы ударила его пустым ведром по голове. Он не устоял на ногах и вытянулся на подгоревшем паласе. От удара пустым ведром Гарик не потерял сознание, но двоилось в глазах и гудело в голове. Журнального столика его голова уже не смогла выдержать, и на этот раз он отключился. Очнулся Игорь все на том же мокром паласе, связанный бельевой веревкой по рукам и ногам.

– Чего ты добиваешься? – спросил он уставшим голосом.

– Заткнись и слушай! – На него смотрела не женщина, а настоящая волчица. – Я предупредила тебя, чтобы ты не протягивал руки. – В ее голосе звучала открытая ненависть. – Но ты не отнесся к этому серьезно. А зря! В одном ты прав, что мы с тобой крепко повязаны. И действительно нет выхода, но только односторонне – для тебя. Для меня же есть выход. Не забывай, что Сутулый близкий друг моего старшего брата, Сергей мой родной брат, ну а какую ценность я представляю для Элькина, не тебе объяснять.

– На что ты намекаешь? – выпучил на нее глаза муж.

– Только на то, что ты еще довольно-таки молодой, физически здоровый и вполне подойдешь на роль донора. Не глупый и в состоянии представить, что эта роль станет последней.

– Ты страшная женщина, – только и смог выговорить он. Во рту у него пересохло и ужасно хотелось пить, к тому же неудобно было лежать в мокрой одежде, которая липла к телу, вызывая неприятные ощущения.

– Не смотри на меня с таким мрачным видом, дорогой муженек. – Люба не упустила возможность поиздеваться над ним. – Просто я рассказала тебе страшную сказку на ночь, а если ты сделаешь правильные выводы, конец у нее может быть и счастливым.

– Да уж, подфартило мне с женитьбой. Развяжи, я все понял.

– Умница! – Люба изобразила на лице милую улыбку и перерезала кухонным ножом веревки, сдерживающие свободное передвижение супруга. Он был подавлен и унижен, а на обострение пойти больше не рискнул.

С этого момента у них установились особые отношения. Они практически не разговаривали и общались лишь в случае крайней необходимости.

Игорь сбросил с себя мокрую и перепачканную в саже одежду, свернул ее в рулон, сунул его себе под мышку и молча отправился в ванную комнату. Люба поставила одно кресло на прежнее место, подняла с пола телефон, который слетел с журнального столика, когда она откинула его в сторону при пожаре и набрала номер. На другом конце провода кто-то снял трубку и молчал, последнее время, такая привычка была у Ирины Анатольевны.

– Алло, мама, это ты? – дыхание ее участилось.

– Здравствуй, дочка, – услышала Люба ласковый голос матери.

– Наконец-то! – прокричала она в трубку. – Ты отсутствовала больше месяца, я уж ненароком подумала, что случилось что-нибудь.

– Я к сестре в Москву заезжала, хотела узнать новости про моего сыночка. – Последние слова она проговорила тихо и грустно. И еще тише добавила: – Но по-прежнему полная неизвестность.

– Не переживай, мам. Зато у меня есть для тебя приятное известие.

– Какое?

– Я сейчас к тебе приеду и мы побеседуем. Хорошо?

– Уже поздно и транспорт не ходит. Как ты собираешься добираться? – забеспокоилась мать.

– Не волнуйся, – успокоила ее дочь. – У меня есть своя машина. Я сегодня так закрутилась, что еще не успела отогнать ее в гараж.

– Откуда? – удивилась мать.

– Потом, все потом. Целую, – и она бережно опустила трубку.

Новенький «ВАЗ-2108» темно-вишневого цвета сверкал возле подъезда. Люба припарковала машину прямо под фонарем. Она села в автомобиль, пристегнула ремень безопасности, включила зажигание, габариты, сигнал поворота и только затем тронулась с места. Она временно ездила без водительского удостоверения, всего неделю назад она записалась на курсы водителей, поэтому тщательно соблюдала правила дорожного движения.

Инспектора дорожно-патрульной службы останавливали ее крайне редко, а в тех случаях, когда все-таки останавливали, не последнюю роль играли ее внешность и лучезарная улыбка. Гаишники покупались на это, делали вид, что верят в то, что красавица забыла права дома и, слегка пожурив, отпускали. Само управление автомобилем Казаковой нравилось. Более того, всякий раз за рулем она испытывала восторг, забывая обо всем на свете. Вот и теперь, она не заметила, как въехала во двор матери.

Ирина Анатольевна ждала дочь и открыла дверь, не успела та коснуться кнопки звонка.

– Можно было бы потерпеть и до завтра, – пробубнила она недовольным голосом. – Ты, наверное, машину водить не умеешь, как следует.

– Мамочка! – Люба чмокнула ее в щеку. – Ручаюсь: когда ты узнаешь, что у меня за новость, твое ворчание вмиг улетучится. – Они прошли в комнату.

– Ну, стрекоза, – всплеснула руками мать. – Рассказывай. – Люба покосилась на закрытую дверь в комнату брата и спросила:

– Ты одна?

– Одна, – кивнула Ирина Анатольевна. – Этот шалопай не женится, вот его и носят по ночам черти. Даже в день приезда матери не сидит дома. Я смотрю, за месяц моего отсутствия, вы тут разбогатели. Сергей тоже хвалился, что машину купит. Никак клад нашли?

– Об этом потом, для тебя важнее будет узнать, что я нашла своего брата.

– Какого брата? – Ирина Анатольевна смотрела на дочь немигающим взглядом.

– Твоего потерянного сына, – и Люба, не дав матери опомниться, выложила все подробности о Вершкове.

Женщина выслушала стоя, приложив руку к груди, затем медленно опустилась на краешек стула.

– Тебе плохо, мам? – Люба подошла и присела возле нее на корточки, заглядывая в побледневшее лицо.

– Сейчас пройдет. Это от радости, – и она глубоко вздохнула.

– Может врача вызвать?

– Не нужно. Принеси из моей спальни валидол. Около моей кровати, на тумбочке лежит.

– Найду, – Люба моментально вернулась и подала матери таблетку. Та положила ее под язык и через несколько минут ей стало легче. Ирина Анатольевна поставила себе на колени телефон и позвонила в агентство аэрофлота.

– Алло, девушка, скажите, пожалуйста, когда ближайший рейс на Саратов. Через два с половиной часа? А билеты есть? Отложите один на имя Казаковой Ирины Анатольевны. Нет, я успею. Спасибо! – и она торопливо бросила трубку, отставляя телефон в сторону.

– Мама, к чему такая спешка? Ты только сегодня вернулась. Отдохни ночь, а я возьму тебе билет на дневной рейс. – Дочь сразу разгадала ее намерения.

– Я все равно не усну. – Ирина Анатольевна направилась в спальню. – Очень хорошо, что ты на машине. Подбросишь меня до аэропорта? – спросила она уже на ходу.

– Естественно, – и Люба, пожав плечами, развела руки в стороны.

Через сорок минут они уже были в аэропорту. Самолет вылетал по расписанию и поэтому регистрация прошла вовремя. После того, как мать прошла на посадку, Люба вышла на улицу и закурила. Она дождалась, когда самолет, разбежавшись по бетонке, взлетел, и помахала рукой.

Ирина Анатольевна, глядя в иллюминатор, увидела дочь и улыбнулась. Но обе они и не подозревали, что сильно припозднившись, Сергей пришел ночевать домой и как раз в этот момент расписывался в получении телеграммы страшного содержания.