"Девушка ищет спонсора" - читать интересную книгу автора (Черненок Михаил)

Глава III

Начавшийся ночью моросящий дождь к утру перестал, однако день выдался совсем не по-весеннему пасмурный. Настроение Антона Бирюкова было под стать погоде. В сумрачном от ненастья прокурорском кабинете он разговаривал со следователем Лимакиным о вчерашнем происшествии. Случай выпал настолько уникальный, что оба, как ни старались, не могли вспомнить из прошлого хотя бы мало-мальски что-то похожее.

Судя по тому, что в доме не обнаружили ни единого отпечатка пальцев загадочного мужчины, создавалось такое впечатление, будто его занесли туда и усадили в кресло уже мертвого. Следы за собой, как установила эксперт-криминалист Тимохина, преступники затерли старыми джинсами, которыми Вика Солнышкина обычно мыла пол.

– Хотя бы что-то из отпечатков удалось снять на дактилопленку? – спросил Бирюков.

Следователь отрицательно повел головой:

– Ничего.

– Тебя это не настораживает?

– Нет, Антон Игнатьевич. Видишь, в чем дело… Перед уходом из дома Солнышкина сделала генеральную приборку. Влажной тряпкой протерла от пыли всю мебель, посуду, вымыла пол и крыльцо. Незваные ночные гости, видимо, не новички в криминальных делах и своих «визитных карточек» после «мокрухи» не оставили.

– В райвоенкомате узнал, состоит ли у них на учете кто их моряков, служивших в сотой бригаде десантных кораблей?

– Никого нет. Если исходить из этого факта, то потерпевший гражданин в нашем районе не проживал и заехал сюда или завезен со стороны. Военком пообещал, что срочно запросит информацию о моряках-десантниках в облвоенкомате. Сколько придется ждать ответа, не знаю.

– У Медникова какие выводы?

– При вскрытии трупа обнаружено свежее, не более суток, отравление. С небольшой порцией вина мужчина проглотил какой-то цианид. Вызвали из областного Управления эксперт-химика, чтобы точно установить состав яда. Может быть, удастся определить: то ли вино было недоброкачественным, что при нынешнем безбрежном море алкогольного импорта наблюдается сплошь и рядом, то ли плеснули отравы в бутылку перед употреблением. Как бы там ни было, труп в доме Солнышкиной – это конечный результат, а причина, отчего он именно тут оказался, покрыта мраком.

– Как себя чувствует Вика?

– Виктория Игоревна после успокоительного лекарства под утро заснула. Сейчас ее пока не тревожат. Для снятия стресса сон – лучшее лекарство. Не вызвать ли из Новосибирска для беседы Викину родительницу?

Бирюков задумался:

– Подождем. Не надо прежде времени звонить во все колокола. Хотя бы расплывчатая версия у тебя есть?

– Учитывая, что после случившегося Солнышкина боится жить в доме, не организован ли ей «страх», чтобы за бесценок купить жилье?.. Во избежание «засветки», куплю-продажу оформят через подставных лиц, к которым с юридической стороны не подкопаешься.

– Очень уж рискованный шаг – таким жутким способом давить на девочку… – Бирюков, раздумывая, помолчал. – Подставленные ведь могут проговориться, если следствие возьмет их в оборот. Да и мама-коммерсантка вряд ли позволит дочери продешевить. Она наверняка схватит торговую операцию в свои ловкие руки. К тому же, конкуренты, узнав, что продается такой просторный домина, мигом устроят конкурс и взвинтят цену. Напрочь отметать эту версию, конечно, нельзя, но над более убедительной подумать стоит.

– Более убедительная только – банальнейшая «разборка», – следователь вздохнул: – Но тут столько вопросов, что сам черт ногу сломает. С кем разбираются: с бывшей владелицей дома, укатившей в Москву?.. С Викой?.. С ее мамой-коммерсанткой или с загадочным потерпевшим, который кому-то чем-то круто насолил?..

Бирюков не успел ответить – в кабинет порывисто вошел Слава Голубев. Поздоровавшись со следователем и прокурором за руку, он сел к приставному столику напротив Лимакина и, откинувшись на спинку стула, заговорил:

– Сидите, господа хорошие. Ласково беседуете, а я, как пушкинский работник Балда, вкалываю за семерых. Вчерашним вечером и сегодня утром весь райцентр кругами обежал.

– Голова не закружилась? – улыбнулся Лимакин.

– От успеха?

– Ну.

– Крупного успеха нет.

– Чего ж сияешь?

– Кое-что любопытное, Петя, есть… Улица с названием Тихая, на которой под номером пять числится дом Вики Солнышкиной, тупиковая. Один конец ее упирается в сосновый бор. Так?..

– Допустим, так. И в чем суть?

– А ссуть они, Петька, в песок, как говорил Василий Иванович, – Голубев озорно подмигнул: – Помнишь, старый анекдот про верблюдов в пустыне?..

Следователь погрозил пальцем:

– Не сквернословь в присутствии прокурора. Схлопотать можешь.

– Под горячую руку прокурор не такое от меня слышал, – Голубев лукаво глянул на Бирюкова: – Правда же, Игнатьич, да?..

– Что-то, Славочка, сегодня ты очень веселый, – миролюбиво сказал Бирюков. – Не к слезам?

– Пусть преступники плачут, когда я на их след выхожу.

– Тогда переходи от анекдотов к делу.

– Дело, Антон. Игнатьич, и в правду очень любопытное. Бегу, значит, утром из медучилища, где побеседовал с директором и с подружками Солнышкиной. Вижу, на платной автостоянке возле фирмы «Хопер» стоит среди прочих бизнесменовских иномарок фиолетовый «Форд» с тонированными стеклами. Спрашиваю у дремлющего от безделья в сторожевой будке старика: «Чья, шеф, тачка?» – «Шут ее знает», – продрав глаза, позевнул сторож. «Давно здесь загорает?» – «С прошлого моего дежурства. Две ночи без хозяина уже отстояла». – «А кто хозяин и куда пропал?» – «Шут его знает». Короче, малость «пошутив», разговорились. Оказывается, позавчера вечером неизвестный сторожу мужчина – средней упитанности в черном кожаном пиджаке и в норковом кепи – загнал «Форд» на стоянку. Оплатив суточную стоимость охраны вперед, замкнул машину и с чемоданчиком-дипломатом, в который, по словам сторожа, «влазит аккурат пять бутылок водки», зашел в офис «Хопра». Пробыл там недолго. Затем, опять же ненадолго, заглянул в бар «Затерянный рай», что рядом с «Хопром». Выйдя оттуда, направился в сторону улицы Тихой. Больше сторож его не видел.

– Какая здесь связь с происшествием?

– На мой взгляд очевидная. Перед тем, как стать на стоянку, фиолетовый «фордик» с темными стеклами заезжал на улицу Тихую и, разворачиваясь в обратную, чуть не задавил сибирскую лайку, дремавшую на траве у палисадника дома номер четыре, напротив Солнышкиной. Хозяин собачки послал автолихачу вдогонку пару матюков, но, к сожалению, не видел, кто за темными стеклами управлял машиной… – Голубев чуть передохнул. – А о тупиковости улицы Тихой я заводил разговор к тому, что без разворота автомашине с нее не выехать. Поскольку «Форд» разворачивался от дома Солнышкиной, значит, приезжал он именно к ней.

– Долго там стоял?

– Вот этого никто из проживающих на Тихой не видел. Хозяин собачки узрел машину, когда перепуганная лайка остервенело залаяла. По его мнению, Вики в это время дома не было. Она позднее из училища пришла.

– Ночью ее окна не светились?

– Опять же очевидцев нет. Весенне-посадочная кампания в разгаре. Днем люди огородами заняты, а ночью, уработавшись за день, спят, как говорится, без задних ног. Некоторые вроде бы слышали шум какого-то мотора, но, словно во сне…

– Что нового в училище узнал? – опять спросил Бирюков.

– Директор училища мне не понравился. Этакий «Одобрямс» старой закваски. Едва завел с ним разговор о Солнышкиной, сразу насторожил заплывшие жиром глазки и, сцепив на пухлом животе пальцы волосатых рук, вопросительно замер. Чего, мол, желаете услышать: хорошее или плохое?.. Правда, плохого о Вике не сказал. Хорошее – в общих чертах: отличница, активистка и вообще красивая девушка.

– Она действительно в общежитии ночевала?

– Действительно. Кстати, не первый раз. Девчата даже показали мне койку, на которой обычно Вика спит. Занимает эту комнату на двоих перезревшая, с пышными формами, грузинка Нино. Однокурсница Вики. Общежитский покой ночью охраняет семидесятилетняя бабулька. Разговорчивая до невозможности. Без умолку строчит, словно автомат. О подопечных «курсистках» знает все насквозь и даже глубже. Вику уважает. Особенно бабульке понравилось, как на прошлой неделе Вика принародно хлестко отбрила Казбека, перед которым игривые райцентровские красотки устилаются, будто подкошенные.

– Что за Казбек?

– Шукуров его фамилия. Тридцатилетний холостяк. Король местных шашлычников и владелец «Затерянного рая».

– Здоровый бугай с орлиным носом? – припоминая внешность известного в райцентре бизнесмена, уточнил Бирюков.

– Так точно. Повадился блудный сын гордого Кавказа к юным медичкам в общежитие, словно медведь в малинник. Не одну молодку там охмурил. Начал приставать к Солнышкиной, но схлопотал по физиономии. За такую дерзость пообещал Вике «всадыть кынжал в бок». Сегодня постараюсь с ним встретиться. Не учинил ли горец кровавую месть?..

– Ты бы, Слава, в первую очередь лучше «Фордом» занялся, – сказал Лимакин. – По госномеру ведь быстро можно определить владельца машины.

Голубев повернулся к нему:

– Твоя подсказка, товарищ следователь, выполнена до подсказки. В нашем районе сия машина на учете не состоит. Цветной флажок на номере «Форда» – Российский, а индекс – Новосибирской области. Наш начальник ГАИ по факсу сделал запрос в областное управление. Лишь только придет ответ, сразу позвонит в прокуратуру, – Слава посмотрел на Бирюкова. – Сейчас за «Фордом» присматривает участковый Дубков. Если водитель появится, Владимир Евгеньевич проверит у него документы и выяснит, ради чего «фордик» позавчера заезжал на Тихую. Если же машина еще ночь простоит без хозяина, то я, Игнатьич, считаю: надо с твоей санкции вскрыть автомобиль и тщательно осмотреть. Авось какие-либо документы там обнаружим. Ну, явно ведь ненормальное явление, когда машина третьи сутки стоит, будто бесхозная…

– Да, в этом что-то странное есть, – согласился Бирюков.

– И еще любопытная деталь, – снова заговорил Голубев. – Вахтерша медобщежития говорит, что позавчера во второй половине дня туда звонил какой-то мужчина. Просил пригласить к телефону Викторию Солнышкину. Именно так и сказал: «Викторию». Хотя все в училище зовут ее просто Викой. Вахтерша ответила, что Солнышкиной в общежитии нет. Возможно, мол, она находится дома, поскольку учебные занятия уже закончились. Мужчина извинился и положил трубку.

– Может, это Казбек вспомнил непокорную пассию?

– Нет, горластый, с акцентом голос Казбека вахтерша знает. А звонивший говорил чисто, только очень уж тихо. Так обычно говорят больные или старые люди. Вика пришла в общежитие после этого звонка поздним вечером. Когда вахтерша сказала, что ее спрашивал по телефону мужчина, удивленно пожала плечами. И все.

Бирюков спросил Лимакина:

– Вчера Солнышкина ни о каком телефонном звонке тебе не говорила?

– Нет, Антон Игнатьевич, – ответил следователь. – Ты же сам видел, насколько она была перепугана. Почти не могла говорить. Вроде бы даже с головой стало плохо. Отвечала, как заторможенная, часто невпопад. А уж заикание было прямо-таки мучительным.

– Случись такое в твоей квартире, ты, наверное, тоже бы заикой стал, – невесело проговорил Голубев.

– Случай, не спорю, сногсшибательный, но не до такой же степени, чтобы лишиться дара речи и рассудком тронуться, – возразил Лимакин. – На происшествиях я нагляделся на разных людей в стрессовых ситуациях, однако столь сильного шока, как у Вики, что-то не припомню. Или она очень впечатлительная, или нервы у девочки сильно расшатаны.

– Таланты все впечатлительные.

– По-твоему, Солнышкина талантлива?

– Несомненно. Дура на одни пятерки учебу не потянула бы. К твоему сведению, у Вики за весь учебный год нет ни одной четверки. Только – пять. Впечатляет?..

– Да, видимо, в самом деле, умница.

– На лету все схватывает. Оттого, может, и нервишки постоянно внатяг… – Голубев внезапно поднялся. – Чтобы не терять времени, пойду толковать с Казбеком.

– Иди, – сказал Бирюков.