"Библия Раджниша. Том 2. Книга 2" - читать интересную книгу автора (Раджниш Бхагаван Шри)Беседа 17. ИИСУС, ЕДИНСТВЕННЫЙ ЗАБЫТЫЙ СЫН БОЖИЙ16 декабря 1984 года Бог - это определенно не гипотеза. Гипотеза может быть только частью объективной науки. Над ней можно ставить эксперименты, ее можно рассекать, анализировать. Именно об этом говорил Карл Маркс: «Если Бога не докажут в научной лаборатории, я не приму его». Карл Маркс говорит следующее: «Я могу принять Бога как гипотезу, но гипотеза - это не истина. Она еще должна быть доказана, и доказательство должно быть научным». Но если поместить Бога в научную лабораторию, в испытательную трубу, рассечь, проанализировать, узнать все составляющие Бога, будет ли это Богом, создавшим мир? И если Маркс собирается признать Бога только в этом случае, то это означает, что Бог должен быть сведен к вещи. Тогда какие могут быть трудности в том, чтобы создать Бога в производственном процессе? Коль скоро проанализированы все составляющие Бога, все его химические вещества, тогда нет проблем с его производством. Получайте свой патент на открытие и начинайте производить Бога. Но этот созданный на заводе Бог не будет тем Богом, о котором вы меня спрашиваете. Бог - это не гипотеза, не может быть гипотезой, потому что само слово «гипотеза» выбивает почву из-под Его ног. Бог не должен доказываться. Если наука доказывает Бога, то она становится выше Бога. Тогда бедный Бог будет чем-то вроде белой лабораторной мыши. Вы играете с ним, строите разнообразные коробки, а Бог бегает от одной коробки к другой, вы же подсчитываете, сколько у Него разума. Психолог Дельгадо будет очень счастлив найти Бога в мышеловке, потому что все, что психологи открывают о человеке, - это не о человеке, это о мышах. Они делают свои открытия, экспериментируя на мышах, а потом проецируют их на человеческие существа, - ведь это бесчеловечно рассекать человеческие существа, мучить их, экспериментировать над ними. И очень странно, что мышь дает ключи, помогающие понять человеческий ум, человеческую психологию. Конечно, человек более развит. Вы можете экстраполировать, но основную идею вы получаете от мыши. Бог, согласно псевдорелигиям, - это творец всего сущего. Согласно им, мы - Его создания. Сделать Бога гипотезой означает, что с этого момента Он становится нашим созданием. Мы стараемся переменить роли, поместить создателя на место создания, а создание на место создателя. Псевдорелигии не согласятся с этим. Я тоже не соглашаюсь, но наше несогласие совсем разное. Они не могут согласиться, потому что Бог - выше всего; никто не может быть выше Бога. Ученый должен быть наблюдателем, рассматривать Бога сверху, и тогда Бог становится игрушкой в его руках. Он подведет к Богу электроды, он устроит дистанционное управление, так что, когда он захочет, Бог засмеется; когда он захочет, Бог заплачет; когда он захочет, Бог побежит; когда он захочет, Бог остановится. Псевдорелигии не могут согласиться с этим по такой причине: Бог - это не создание, это не вещь; Он - создатель. Он сделал вас, вы никаким образом не можете быть выше Него. Мое несогласие заключается в том, что для того, чтобы что-то было даже гипотезой, нужна определенная вероятность, — не достоверность, но хотя бы вероятность. Бог же не имеет даже вероятности. Мои причины совершенно иные. Ученый начинает с гипотезы, потому что видит некоторую вероятность, некоторую возможность, некоторый потенциал. Бог же - лишь слово без всякого наполнения; пустое слово, совершенно лишенное смысла. Может быть, мы должны немного иначе интерпретировать Библию. Она говорит: «В начале было слово, слово было у Бога, слово было Бог». В этом отношении, может быть, и верно то, что в начале Бога нет ничего, кроме слова. И тогда слово начинает обрастать мхом; со временем люди придают ему все больше и больше смысла. Они придают слову тот смысл, который им нужен. Вам следует помнить это. Бог все знает, потому что человек почувствовал, что его знания во всех направлениях очень ограничены - света совсем мало, лишь свет свечи, освещающий маленький кружок. За этим кругом все темно; и эта темнота порождает страх. Кто знает, что там? Нужен кто-то, кто знает. Если его нет, его нужно изобрести. Бог - это изобретение психологической потребности самого человека. Он всезнающий. Вы не можете знать все; что бы вы ни знали, как бы вы ни знали, вы не можете знать все. Существование так огромно, а человек такой крошечный, такой маленький, что представить себе, как ваш маленький ум сможет познать все - прошлое, настоящее, будущее, - кажется дурацкой мечтой. Даже дурак не мечтает о таких вещах. Но трудно жить в мире, окруженном со всех сторон тьмою. Вы не можете быть уверенными даже в том, что знаете, ведь непознанное так огромно, что может ли кто-нибудь сказать, окажется ли верным даже то немногое, что вы знаете. На самом деле, так и происходило. Чем больше человек познавал, тем больше он понимал, что знание, которое было знанием вчера, сегодня становится неведением. А что сегодняшнее знание? Может быть, завтра и оно станет неведением. Иметь кого-то, кто все знает, стало великой психологической потребностью. Священники проделали великую работу, может быть, самую великую из когда-либо сделанных, и они сделали ее прекрасно: Они изобрели Бога. Это изобретение помогало многими способами. Человек стал более уверенным в себе, более устойчивым, менее испуганным, ведь есть всезнающий Бог, вездесущий Бог, Бог, проникающий повсюду. Все, что вам нужно знать, - это ключ, чтобы повернуть Бога в свою сторону. И этот ключ был у священника, который был готов поделиться им. Каждая религия притворялась, что у нее есть этот ключ, который открывает все двери, главный ключ. Если вы доберетесь до главного ключа, вы сами будете совсем как боги; вы будете всезнающими, вы будете вездесущими, вы будете всемогущими. Только посмотрите на эти три слова, на три человеческих потребности. Его знание очень ограничено, очень бедно. Что на самом деле мы знаем? Даже малые вещи дают вам понять ваше неведение. Наша сила... какой силой мы обладаем? Может быть, человек - единственное животное в мире, у которого нет силы. Можете ли вы сражаться со львом? С тигром? Забудьте о львах и тиграх, можете ли вы сражаться с собакой или кошкой? Вы удивитесь - что говорить о кошке, если вы не знаете, что делать, когда на вас нападает сотня тысяч мух. Вы никогда не думали о нападающих мухах, но если они нападают, если какая-нибудь муха превратится в политика, вы окажетесь беспомощными, вы не сможете выжить. Забудьте о мухах; в Южной Африке есть растения, которые хватают птиц и животных, высасывают их полностью и потом выбрасывают. Есть научно-фантастические рассказы о растениях, нападающих на человека. Они могут схватить человека, они для этого достаточно большие. Когда вы находитесь рядом с ними, их ветви могут схватить вас, как хобот слона, и полностью переломать вас. И они высасывают вашу кровь. Весьма совершенная хирургия - их ветви начинают проникать в ваше тело со всех сторон. А насколько толстой является ваша кожа? Только поскреби немного, и появится кровь. Эти деревья живут кровью; это деревья-людоеды — они поедают человека заживо. Есть научно-фантастические рассказы о том, как все деревья вокруг сходят с ума. Они могут сходить с ума, потому что у них есть определенного рода мозг, определенного рода ум. То, что они могут думать, чувствовать, теперь это доказанный факт; у них есть эмоции, есть чувства; они любят, они ненавидят. Всему этому теперь есть научные доказательства. Будда и Махавира двадцать пять столетий назад сказали, что не следует ранить деревья, потому что они такие же живые, как и вы. Сначала люди смеялись, как же деревья... и живые? Но Будда и Махавира не имели научных доказательств для этого. Это было лишь их переживанием в безмолвии. Сидя под деревом, предельно тихо, Будда неожиданно почувствовал, что дерево не мертво, что оно цветет жизнью. Но это были их личные переживания; они могли их высказать, но не могли доказать. Доказательство досталось на долю другого индийца, Джагдишчандра Бозе, который посвятил всю свою жизнь научному поиску свидетельств того, правы или нет Будда и Махавира. Он достоверно доказал, что деревья живы. За доказательство того, что деревья живы, он получил Нобелевскую премию. Но это было только начало. Потом по этому направлению пошли многие и многие исследователи. Быть просто живым недостаточно. Вскоре было найдено, что деревья имеют мозговую систему иного вида, но такая система у них есть. Не следует искать у них такой же мозговой системы, что и у вас. Это глупая человеческая идея, что ваш мозг - единственный вид мозга. Если есть так много видов тел, то разве не может быть так же много видов мозга? И вскоре было найдено, что они обладают определенной мозговой системой, исследования продолжаются... Всего несколько лет назад было найдено, что деревья не только обладают определенным способом познания, который мы называем мозгом, но они имеют и сердце. Конечно, оно не бьется как ваше, потому что они имеют сердце своего собственного вида. Если их хирурги осмотрят вас, то и они не найдут у вас сердца, не найдут у вас мозга, они ведь будут искать мозг их типа, сердце их типа. Деревья испытывают эмоции, чувства. Например, когда приходит садовник, чтобы полить дерево, оно ощущает счастье. Теперь это состояние счастья может быть измерено на графике, подобном кардиограмме. График становится гармоничным, ритмическим, как песня. Если же кто-нибудь подходит к дереву с топором... он еще далеко, а график уже изменился. Человек еще даже не сказал, что он идет срубить дерево, он только подумал об этом, но дерево уже каким-то образом узнало его мысли. Если он не собирается рубить дерево и не думает об этом, он может пройти мимо дерева с топором в руках, и график останется тем же самым. Но если у него есть мысль срубить дерево, то график немедленно изменится, опишет зигзаг, теряется вся гармония, исчезает ритм. Дерево трясется от страха. И если он рубит дерево, тогда графики деревьев, стоящих вокруг, сходят с ума. Они чувствуют боль из-за того, что рубят их приятеля, друга, соседа. Так что весьма возможно - если они обладают чувствами, эмоциями, определенного вида думаньем... моя мысль не является нелепой: иногда они могут сходить с ума, ведь все эти вещи и нужны, чтобы сойти с ума. Они есть у них; и человек причинил им так много вреда, что настало время, когда они должны сойти с ума. И человек продолжает причинять им вред. Должен наступить предел, и он недалеко... Человек разрушил всю окружающую среду. После окончания университета в Джабалпуре я отправился учиться в индусский университет в Варанаси, поскольку это самый большой университет в Индии. Но я оставался там всего лишь двадцать четыре часа. Человек, у которого я остановился там, был доктор Раджбали Пандей; он был руководителем исторического факультета. Он пытался убедить меня не уходить: «Почему? - вы не найдете лучшего места, по крайней мере, в Индии. Здесь лучшие ученые, лучшие профессора, лучшие возможности. Вам следует подумать». Я сказал: «Я ухожу не из-за университета, я ухожу из-за вас». Он сказал: «Что! Что я вам сделал? » Он останавливался у меня один раз, чисто случайно. Я ехал в Джабалпур в том же купе, что и он. Он опаздывал на поезд, на который должен был успеть, чтобы ехать от Джабалпура до Гондии, - это было по другой ветке. Наш поезд опаздывал, и поэтому он очень сильно волновался: «Что мне теперь делать?» До Гондии, - а Гондия очень маленькое местечко, - только раз в двадцать четыре часа ходил маленький поезд, игрушечный поезд, и тот же поезд возвращался обратно. Двенадцать часов требовалось, чтобы доехать туда, и двенадцать, чтобы вернуться обратно, и было это не так далеко, просто поезд был такой... И я сказал: «Не волнуйтесь, приедете и остановитесь у меня». Я останавливался у одного из моих дядей. Вот таким странным образом мы и познакомились друг с другом. Утром я взял его на прогулку. Джабалпур - очень зеленый город, настолько полный деревьев, что не видно домов, видна только одна зелень. И он сказал мне: «Я ненавижу деревья, деревья - враги человека. Всего лишь на пять лет прекратите срубать их, и они заполнят весь город, разрушат все дома». В том, что он говорил, есть правда, человек создал все эти города, срубая деревья. И если позволить деревьям расти снова, они уничтожат вашу так называемую цивилизацию. Он сказал: «Когда бы вы ни приехали в Бенарес, вы всегда будете моим лучшим гостем». Два года спустя я вынужден был приехать, и вот остановился у него. Утром, когда я отправлялся на прогулку, он сказал: «Я сопровождал вас на прогулке в Джабалпуре, поэтому буду сопровождать вас и здесь». Бенарес бесплоден, совсем нет деревьев. Весь университет представляет собой только здания и здания, прекрасные здания, поскольку в постройку великого индусского университета внесли свой вклад все магараджи Индии. Идея заключалась в том, чтобы индусский университет стал параллелью Кембриджу, Оксфорду или Гарварду. Было сделано так много, и сделано прекрасно; там стоят мраморные здания, величественные здания, прекрасные общежития, но никаких деревьев. Я сказал ему: « Теперь я понимаю, почему вы были оскорблены деревьями, которые я так люблю. Я здесь не выживу. Это верно, что нужно было вырубать деревья, чтобы построить дома и города, но это не означает, что деревья должны быть полностью уничтожены. После этого и вы умрете. Должно быть равновесие, поскольку деревья непрерывно дают вам кислород. Когда вы вдыхаете, вы забираете кислород; кислород поглощается вашей кровеносной системой, и выделяется двуокись углерода». «Деревья поглощают двуокись углерода, это их питание. Вот почему, когда сгорает дерево, получается уголь. Уголь - это не что иное, как двуокись углерода в твердой форме, это углерод. Они живут на двуокиси углерода, вы живете на кислороде; это хорошая дружба. Ни им не нужно уничтожать цивилизацию, ни вам не нужно уничтожать их. Нужно сосуществовать друг с другом; вот единственный способ жить, - а здесь я не вижу ни единого деревца». «И всего лишь через двадцать четыре часа пребывания здесь я уже чувствую себя высохшим. Не видя зелени, глаза теряют блеск. Нет, я не могу оставаться в этом университете. Может быть, здесь великие профессора, прекрасные библиотеки, замечательные возможности, но я предпочел бы обширные, большие старинные деревья». И я скитался по всей Индии, чтобы найти университет, где было что-нибудь лучшее, чем в Джабалпуре. И когда я нашел Саугар, я остался там, потому что Саугар невообразимо прекрасен. Это маленький город, но весь город располагается за очень большим озером. Город на одной стороне озера, а на другой стороне гряда холмов, и на холмах стоит университет. И все вокруг, огромные деревья... и такая тишина. Бенарес так переполнен людьми, так жужжит от голосов десяти тысяч студентов университета. Саугар -маленькое местечко, и университет был новым, я остался там. Раджбали Пандей однажды приехал в Саугар, когда я еще был там, чтобы дать серию лекций по истории. Он увидел меня и сказал: «Что случилось? Я думал вы вернулись обратно в Джабалпур». Я сказал: «Сначала я попытался просмотреть все возможности, может быть, где-нибудь будет лучше, - и здесь, вы видите... Деревья в Джабалпуре хорошие, но не такие огромные и не такие старинные. И эти холмы, и это озеро, и эти лотосы... это подходящее место». Человек причинил природе столько вреда, что когда я говорю о том, что однажды она сойдет с ума, то это не научная фантастика, это вполне возможно. Если бы все эти деревья, которые мы рубили и уничтожали, хотя бы немного объединились... Я не думаю, что они знают что-нибудь о профсоюзах и тому подобном. Они не слышали знаменитый лозунг Карла Маркса: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь, вам нечего терять, кроме своих цепей, а завоюете вы весь мир». Поэтому просто замените слово пролетариат и получится: Деревья всех стран, соединяйтесь, вам нечего терять, даже своих цепей, а завоюете вы весь мир! Если эти деревья начнут нападать на вас, вы думаете, вы сможете выжить, даже вместе со всем своим ядерным оружием? Это невозможно. И так было много раз, именно поэтому и появилась научная фантастика. Такое случалось в разных местах. Однажды в Африке случилось так, что определенного вида птица неожиданно начала нападать на людей и убивать их; было убито несколько людей до того, как смогли убить всех птиц этого вида. Такое же случилось однажды в Индонезии с другой птицей; целое сообщество птиц этого вида начало нападать на людей. Они нападали на глаза и сделали сотни людей слепыми, пока не удалось что-то сделать с ними. Мы не готовимся к такому, поскольку не думаем о таких вещах. Имеются пожарные команды, поскольку известно, что может случиться пожар. Для преступников есть полиция; на случай нападения кого-либо имеется армия... но если на ваши глаза нападают птицы, они могут причинить много вреда, пока вы не сделаете что-нибудь. И это только один вид птиц. Если все птицы, все животные, все деревья просто решат однажды: «Довольно, надо избавиться от этих людей», - я не думаю, что человек сможет выжить, нет никакой возможности. Все ваши армии будут бесполезны, все ваше вооружение будет бесполезно, все ваше ядерное оружие будет бесполезно — и вы поймете, насколько вы слабы. Из-за всех этих вещей вы забыли свою слабость. Но подумайте о человеке в самом его начале, когда ничего не было, и он сам чувствовал себя абсолютно слабым. Только подумайте о тех временах, когда не был изобретен даже огонь. Что было тогда с человеком? Слабейшее животное за земле. Огонь, по-видимому, - величайшее открытие человека, не ядерное же оружие, ведь именно огонь дал человеку потрясающую смелость. Тогда ночью он мог устроить костер и спать вокруг него; и животные боялись огня и не могли приблизиться. Иначе спать было невозможно - если вы спите, с вами покончено; любое животное может утащить вас. Весь день вы охотитесь, а ночью не можете спать. Днем вы как-то можете выжить, - вы можете забраться на дерево, вы можете спрятаться в пещеру, - но ночью, когда вы спите, что вы можете сделать? И животных тех дней больше не осталось - только отдельные образцы, такие, как слон, который не является таким уж огромным. Были животные в десять раз больше, чем слон. Например, крокодил - были крокодилы, во много раз больше современных, теперь их уже нет. Им не нужно было жевать, чтобы съесть, они просто проглатывали человека, такими они были большими. Вы просто проскальзывали им в глотку - и кончено! -не было поедания или чего-нибудь такого. С этими животными, со всей темнотой, люди, придумавшие Бога, сослужили, наверное, вначале добрую службу. Они дали смелость. Они сказали: «Не бойтесь. Все, что вам нужно, это молиться и верить». Конечно, они взяли за это комиссионные, и я не думаю, что это было плохо, ведь бизнес есть бизнес. Они дали вам так много, и если вы немного дадите им, вам не следует сердиться на них за это. Поэтому немного было дано священнику, а священник дал вам уверенность и всемогущего Бога - всеведущего, вездесущего, - и вы начали чувствовать себя немного легче в этом мире. Священник дал вам идею: «Бог создал человека по Своему образу, так что не бойтесь... Вы Его особое творение. Все эти животные созданы Им для вас, все эти деревья созданы Им для вас». Это логика мусульман. Вы не можете говорить об вегетарианской пище, потому что они скажут: «Зачем тогда создал Бог этих животных? Коран говорит, что Бог создал животных, чтобы их есть. Когда святая книга говорит, что животные созданы, чтобы их есть, может ли это быть грехом или чем-то вроде этого?» Священник сделал человека сильнее, по крайней мере, умом. Конечно, он эксплуатировал его, и постепенно, постепенно появилось гораздо больше психологических потребностей. Священники нашли великое сокровище в слове «бог»: оно исполняло все, все потребности. Величайшая потребность человека - быть нужным. Если вы не нужны никому в мире, вы покончите с собой, вы не сможете жить. Странно - вы никогда не задумывались, может быть, над тем, что вы постоянно ищете, как быть нужными. То, что вы кому-то нужны, придает вам ценность, некоторое значение, некоторый смысл. Может быть, женщина выходит замуж за мужчину просто для исполнения своей потребности быть нужной. И такая же причина, может быть, есть и у мужчины... он хочет чувствовать, что какая-то женщина нуждается в нем. Мужчина постарался сделать так, чтобы женщина не зарабатывала денег, не делала никакой работы, не имела образования. Психологическая причина этого такая - есть и политические, и экономические, и другие причины, но психологическая причина такова - он хочет, чтобы она зависела от него, чтобы она всегда нуждалась в нем, а он тогда будет чувствовать себя хорошо, потому что нужен. Они произведут потом детей и будут чувствовать себя хорошо, потому что эти дети нуждаются в них... есть какая-то цель в жизни. Вы должны жить ради этих детей, вы должны жить ради вашей жены, вы должны жить ради вашего мужа: теперь жизнь больше не бессмысленна. И священник дал вам великое утешение - Бог нуждается в вас; настолько, что посылает Своего сына, спасти вас от заблуждений. Он непрерывно посылает пророков, паигамбар, тиртханкар, свои воплощения, чтобы спасти вас, чтобы поддержать вас на пути. Вы не брошены. Он постоянно заботится о вас. Кришна в Гите говорит: «Когда возникнет потребность, когда люди заблудятся, я обещаю вернуться». Иисус говорит: «Я буду возвращаться, чтобы собирать свою паству». Почему люди приняли эти вещи? Они хотели, чтобы кто-нибудь заботился о них. И если заботится Бог, что может быть больше этого? Вот вы молитесь, и случайно ваша молитва исполняется, это позволяет вам с полным основанием думать, что во всей этой огромной вселенной вы не есть ничто. Ваша молитва услышана, она достигла Бога; и не только это, она нашла отклик. Со мной по соседству был храм, храм Кришны, всего через несколько домов от моего дома. Храм был на другой стороне дороги, а мой дом был на этой стороне. Перед храмом жил человек, который и построил этот храм; он был великим приверженцем религии. Храм был посвящен Кришне в его детстве - ведь когда Кришна становится молодым человеком, он порождает много проблем и много вопросов, поэтому есть много людей, которые поклоняются Кришне-ребенку - так что этот храм назывался храмом Баладжи. Баладжи означает... бал означает ребенок, и Баладжи стало именем Кришны. И тогда все просто, потому что относительно его детства уже нельзя поднять всех тех вопросов, которые возникают позднее... Он становится политиком, воином, управляется с целой войной и собирает у себя всех женщин - он делает все, что только можно себе представить. Поэтому в Индии много храмов, посвященных Кришне-ребенку. Один из величайших приверженцев Кришны, поэт Сурдас, поет песни только о Кришне-ребенке; он никогда не выходит за эти пределы. За эти пределы он не может выйти. За этими пределами становится слишком трудно, особенно Сурдасу. Сурдас был монахом и ходил просить подаяние. Считается неправильным, когда монах ходит в один и тот же дом, потому что это может стать тяжелой ношей для семьи. Эти люди могут быть не настолько богатыми, чтобы каждый день давать ему пищу. Но женщина, которая выходила, чтобы дать ему пищу, была так прекрасна, что устоять было просто невозможно. Если бы она была только красива, можно было бы устоять, но в ее глазах он увидел потрясающую любовь к нему; это было гораздо труднее - теперь искушение возросло в тысячу крат. Огонь зажегся с обеих сторон. На следующий день он пришел снова. Женщина положила перед ним еду с великой любовью, преданностью. И на следующий день он был там же; это стало обычаем. Он видел, что женщина определенно влюбилась в него. Конечно, он не был достаточно смел, чтобы признать тот факт, что тоже влюбился в эту женщину; он был монахом, ему не полагалось заниматься такими вещами. Но что он делал, непрерывно на протяжении месяца ходя в один и тот же дом? Один день допускается; в определенных трудных ситуациях допускаются три дня, но это и все. Вы можете заболеть и быть не в состоянии уйти далеко, тогда три дня, но не более того. Поэтому на следующий день, когда он пришел, он набрался смелости и спросил у этой женщины: « Я приходил сюда в течение месяца. Вы давали мне еду каждый день, все лучше и лучше, больше и больше. Что вы увидели во мне и почему вы ни разу не напомнили мне, что монаху так не полагается? - допускается только один день, самое большее три дня. И я вижу так много любви, исходящей от вас ко мне. Я хотел бы узнать всю правду. В чем дело?» Теперь он бросает на бедную женщину всю свою страсть, все свое желание; и то, что сказала женщина, было великим потрясением. Она сказала: «Я просто люблю ваши глаза, они так прекрасны и тихи, я молилась, чтобы вы продолжали приходить. Мы не бедные, и я хочу хотя бы раз в день видеть ваши глаза. Я никогда не видела таких глаз». Ее совсем не интересовал Сурдас. Она говорила о глазах, как вы говорили бы о цветке, о розе; она хотела видеть эти прекрасные глаза — не было ничего другого. Сурдас - в то время у него было другое имя. В Индии не называют слепого человека слепым, потому что это выглядит невежливо, плохо; всех слепых людей в Индии называют В тот день он выразил свое сердце: «Я тоже почувствовал, как во сне возникает определенное желание. Теперь я никогда не увижу красоту. Теперь эти глаза закрыты. Мира красоты больше нет». Я не поддерживаю такое дело, ведь вы можете быть слепым и все же мечтать о красивой женщине, что более опасно. Ведь ни одна настоящая девушка не является девушкой мечты, но все девушки мечты, когда вы мечтаете, являются настоящими, запомните это, - самыми настоящими. Любая красивая женщина разочарует вас. Она может быть Клеопатрой, Амрапали, кем угодно, но вы пресытитесь ею, полностью пресытитесь, ведь желание красоты подобно голоду; вы пресыщаетесь ею. Это род пищи, пропитания, но вы не можете ведь есть каждый день одну и ту же пищу. Рано или поздно вы пресытитесь. Слово пресытиться очень красивое. Если одну и ту же пищу принимать каждый день, она вызовет тошноту. Просто уничтожив свои глаза, вы не расстанетесь со своим желанием - это глупо. Но Сурдас сделал это, и он писал стихи только о детстве Кришны, поскольку может ли такой человек, отдавший свои глаза, чтобы избежать желания, думать о своем боге, танцующем с девушками, женами других людей и живущем жизнью самого материалистического человека, какой только возможен? Поэтому для него Кришна никогда не выходит за пределы семилетнего возраста; ему всегда меньше семи. И в Индии многие храмы называются храмами Баладжи, что означает Кришну в его детстве. Этот храм Баладжи находился как раз перед домом человека, который построил его. Из-за этого храма и приверженности этого человека, беззаветной приверженности... Он принимал омовения, -как раз напротив храма был колодец, - сначала он принимал там омовения. Затем он часами совершал свои молитвы; о нем думали, что он очень религиозный человек. Мало-помалу люди тоже начали называть его Баладжи. Это настолько привязалось к нему, что я не помню его настоящего имени, ведь к тому времени, когда у меня сложилось какое-то представление о его существовании, я слышал как его называли только Баладжи. Но это было не его имя; такое имя получилось, потому что он построил этот храм. Я ходил, бывало, в этот храм, потому что он был такой красивый и такой тихий - если не считать самого этого Баладжи, который вносил в храм большое возмущение. Часами, - он был богатым человеком и поэтому мог не думать о времени, - три часа утром, три часа вечером он непрерывно мучил храмного бога. Никто обычно не ходил в этот храм, хотя храм был так красив, что многие люди ходили бы туда; люди обходили храм стороной, потому что этот Баладжи был уж очень невыносим. Его шум, - это можно было назвать только шумом, это была никакая не музыка, - его пение было таким, что могло сделать вас на всю жизнь врагом всякого пения. Но я все-таки заходил туда, и мы подружились. Он был стариком. Я сказал: «Баладжи, три часа утром, три часа вечером - о чем вы просите? И каждый день? И он еще не дал вам?» Он сказал: «Я не прошу ни о каких материальных вещах. Я прошу о духовных вещах. А это дело не одного дня; нужно просить на протяжении всей жизни, и дано будет после смерти. Но это определенно, что будет дано, ведь я построил храм, я служу господу, я молюсь; можно видеть, как даже зимой в мокрых одеждах...» Считается особым качеством приверженности дрожать в мокрых одеждах. Мое же мнение таково, что когда дрожишь, пение идет лучше. Начинаешь кричать, чтобы забыть о дрожи. Я сказал: «Мое мнение относительно этого несколько иное, но я не стану рассказывать вам о нем. Я хотел бы узнать только одну вещь, поскольку мой дедушка все время говорит: "Они всего лишь трусы; этот Баладжи трус. Понапрасну тратятся три часа каждый день, а жизнь ведь так коротка; он трус"». Он сказал: «Твой дедушка говорит, что я трус?» Я сказал: «Я могу привести его». Он сказал: «Нет, не приводи его в храм, это будет ненужным беспокойством, - но я не трус». Я сказал: «Хорошо, мы посмотрим, трус вы или нет». Позади его храма было то, что в Индии называется акхара, место, где люди обучаются борьбе, выполняют упражнения, борются в индийском стиле. Я, бывало, ходил туда, - это место было как раз позади храма, бок о бок с храмом, — и все тамошние борцы были моими друзьями. Я попросил троих из них: «Сегодня вечером вы должны помочь мне». Они сказали: «Что нужно делать?» Я сказал: «Мы должны взять койку Баладжи, - он спит вне дома, — мы должны просто взять его койку и поставить ее над колодцем». Они сказали: «Если он вскочит во сне или что-нибудь случится, он может упасть в колодец». Я сказал: «Не беспокойтесь, колодец не глубокий. Я прыгал в него много раз — это не так глубоко и не опасно. И, насколько я знаю, Баладжи не станет вскакивать. Он будет кричать со своей койки; сидя на койке, он будет просить своего Баладжи: "Спаси меня!"» С трудом я уговаривал этих троих: «Вам ничего не нужно делать. Просто один я не смогу перенести эту койку, вот я и прошу вас, вы ведь сильные люди. Если он проснется по дороге, трудно будет добраться до колодца. Я подожду вас. Он отправляется спать в девять часов, к десяти улица пустеет, а одиннадцать - самое подходящее время. В одиннадцать мы можем перенести его» Удалось уговорить только двоих, одного уговорить не удалось, поэтому нас было только трое. Я сказал: «Это трудно. Одна сторона койки... и если Баладжи проснется...» Я сказал: «Подождите, я позову своего дедушку». И я сказал дедушке: «Вот мы что собираемся сделать. Можешь ты немножечко помочь нам?» Он сказал: «Ну это уже слишком. Нужно набраться нахальства, чтобы просить своего собственного дедушку сделать такое с этим бедным человеком, который никому не причинил никакого вреда, если не считать, что кричит по шесть часов в день... но мы к этому привыкли». Я сказал: «Я пришел не для того, чтобы спорить об этом. Вы просто придите, а тогда я обещаю давать вам все, что вы захотите, в любое время; что вы скажете, то я и сделаю. Но для этого дела вам нужно бы прийти, и это совсем не слишком - пройти-то надо всего несколько метров, но так, чтобы не разбудить Баладжи». И он пришел. Вот почему я говорю, что он был редким человеком - ему было ведь семьдесят пять! Он пришел. Он сказал: «Хорошо, пусть у нас будет и такое переживание, посмотрим, что получится». Увидев моего дедушку, эти два борца собрались сбежать. Я сказал: «Подождите, куда же вы?» Они сказали: «Твой дедушка идет». Я сказал: «Это я привел его. Он будет четвертым. Если вы сбежите, я окажусь в затруднении. Моему дедушке и мне не справиться. Мы можем унести его, но он проснется. Вам не нужно беспокоиться». Они сказали: «Ты уверен в своем дедушке? - они ведь почти одного возраста; они могут быть друзьями, и могут возникнуть какие-нибудь неприятности. Он может рассказать про нас». Я сказал: «Я здесь, мне он не может причинить никаких неприятностей. Так что не бойтесь, для вас никаких неприятностей не будет, он не знает даже ваших имен и ничего о вас». Мы отнесли Баладжи и поставили его койку над маленьким колодцем. Один он принимал здесь омовения, и время от времени я прыгал в этот колодец, против чего он очень возражал, — но что он мог поделать? Однажды я спрыгнул в него, он должен был что-то сделать, чтобы вытащить меня. Я сказал: «Что вы можете сделать? Единственное - вытащить меня отсюда. А если вы потревожите меня, то я буду прыгать сюда каждый день. А если вы расскажете моей семье, то я начну приводить сюда своих друзей и прыгать вместе с ними. Поэтому давайте оставим это в секрете между нами. Вы можете принимать омовение снаружи, а я внутри; никакого вреда нет». Это был очень маленький колодец, поэтому койка совершенно спокойно разместилась над ним. Потом я сказал дедушке: «Вам лучше уйти, потому что если вас схватят здесь, то весь город решит, что это уже слишком». А потом мы начали издалека бросать в него камешки, чтобы разбудить его... ведь если он не проснется, он может начать поворачиваться и тогда упадет в колодец, и случится что-нибудь нехорошее. В тот момент, когда он проснулся, он издал такой вопль! Мы уже слышали его голос, но это!.. Собрались все соседи. Он сидел на койке и говорил: «Кто сделал это?» Он дрожал, трясся и был совершенно испуган. Люди сказали: «Слезайте хотя бы с этой койки. Потом посмотрим, что случилось». Я был там же в толпе, и я сказал: «В чем дело? Вы могли бы позвать своего Баладжи. Но вы не позвали его, вы издали вопль и забыли все о своем Баладжи. Всю свою жизнь по шесть часов в день вы упражняетесь...» Он посмотрел на меня и сказал: «Это тоже секрет?» Я сказал: «Теперь есть уже два секрета, которые вы должны хранить. Один вы уже храните многие годы. Теперь это второй». Но с этого дня он прекратил свои трехчасовые крики в храме. Я был озадачен. Все были озадачены. Он прекратил свои омовения у этого колодца и просто забыл об этих трех часах утром и трех часах вечером. Он договорился со служителем, чтобы тот приходил каждое утро совершить небольшое поклонение, вот и все. Я спросил его: «Баладжи, что случилось?» Он сказал: «Я сказал тебе неправду, что не боюсь. Но в ту ночь, когда я проснулся над колодцем, - тот визг был не мой». Это можно было назвать первобытным визгом. Он не принадлежал ему, это совершенно точно. Вопль вышел, должно быть, из глубочайшего его подсознания. Он сказал: «Этот вопль дал мне понять, что я действительно испуганный человек и все мои молитвы - не что иное, как попытки убедить Бога спасти меня, помочь мне, защитить меня». «Но ты истребил все это, и то, что ты сделал, было хорошо для меня. Я покончил со всей этой чепухой. Всю свою жизнь я мучил соседей, и продолжал бы мучить, если бы ты не сделал этого. Теперь я осознал, что боюсь. И я чувствую, что лучше признать свой страх, потому что вся моя жизнь была бессмысленной и страх мой все тот же». Лишь в 1970 году в последний раз я вернулся в свой город. Я обещал матери, моей матери, что когда она будет умирать, — она взяла с меня это как обещание, - я приду. И вот я приехал. Я ходил по городу, чтобы встречаться с людьми, и увидел Баладжи. Он выглядел совершенно другим человеком. Я спросил его: «Что случилось?» Он сказал: «Тот вопль полностью изменил меня. Я начал жить страхом. Хорошо, если я трус, значит я трус; я не несу за это ответственности. Если есть страх, есть страх; я родился с ним. Но мало-помалу, по мере того, как признание этого углублялось, страх исчезал, исчезала трусость». «Я избавился от этого служки из храма, потому что если не была услышана моя молитва, то как может быть услышана молитва служки... служки, который каждый день обходит тридцать храмов?» - ведь в каждом храме он получает по две рупии. «Он молится за две рупии. Поэтому я отказался от него. И я совершенно спокоен, меня ничуть не волнует, есть Бог или Его нет. Это Его проблема, почему я должен волноваться?» «И в свои старые годы я чувствую себя совершенно свежим и молодым. Я хотел увидеться с вами, но не смог прийти, я слишком стар. Я хотел поблагодарить вас за то, что вы учинили ту проказу; иначе я продолжал бы молиться и умер бы, а все это было бессмысленным, бесполезным. Теперь я буду умирать как свободный человек, совершенно свободный». Он привел меня в свой дом. Я бывал там и раньше; все религиозные книги были убраны. Он сказал: «Я этим больше совсем не интересуюсь». Вы спрашиваете меня: если Бог не гипотеза, если Бог не идея, то что есть Бог? Это не гипотеза, потому что у науки нет способа открыть Бога. Наука не движется внутрь, она движется наружу, и там вы найдете мир вещей. Если вы хотите познать сознание, то этот центр внутри. Поэтому Бог - не гипотеза. Бог - не идея, потому что идея - это философская концепция, и лишь философы все время развивают мысли, идеи, рационализации - они создают великие системы мышления... Если вы посмотрите на их системы мышления, то вы получите огромное впечатление. Например, Гегель и Кант... если вы небдительны, вы будете изумлены тем, какие роскошные системы они построили, - но под этими системами нет базы, нет основания. И само это строение - вовсе не роскошный дворец; если подойти поближе, то можно увидеть, что сделан он из игральных карт. Легкий ветерок, и весь дворец рухнет, поскольку он лишен основания. Философия лишена основания. Она строит воздушные замки. Идеи — это всего лишь идеи. Вы можете представлять себе любую идею, какую только захотите, никто не может запретить вам. И коль скоро вы представили себе эту идею, вы можете найти все виды обоснований, чтобы поддержать ее. Это не трудно. Ко мне пришел один человек, он был американцем. Он был профессором в христианском теологическим колледже. В Джабалпуре есть один из величайших теологических колледжей во всей Азии, где готовят священников и миссионеров, которых посылают потом по всей Азии, чтобы обращать людей в христианство. Они там учат всему - если вы пойдете и посмотрите, вам не удержаться от смеха. Меня, бывало, приглашали туда поговорить по одному предмету. Этот профессор заинтересовался мною. Он провел меня по всему колледжу. На одном из занятий учили тому, как нужно стоять, когда вы проповедуете в церкви, на публике; в каких выражениях вы должны высказывать важные места, какие слова следует произносить громко, какие жесты нужно делать руками. Я был просто изумлен и сказал: «Что вы делаете? Вы делаете из этих людей актеров или священников?» И эти люди усердно проделывали свои движения - каждый священник потом будет играть точно так же. Все это лишь тренировка, род упражнения; в этом нет сердца. Если в ваших словах есть сердце, то подчеркивающая интонация придет сама по себе. Если есть что-то, что должно быть выражено руками, то сами руки позаботятся об этом, вам не нужно ничего делать. Если что-то достигает ваших ушей, оно достигнет. Вам самим ничего не нужно нести, иначе все это станет сплошным лицемерием. Он расположился ко мне по-дружески. Однажды он принес мне книгу, в которой было сказано, что в Америке, - я не знаю до какой степени это правда, - число тринадцать считается чем-то плохим. Он показал мне, что кто-то в его теологическом колледже провел это исследование, исследование о том, что число тринадцать действительно плохое. Автор исследования собрал всю информацию о том, как много людей умирают тринадцатого числа каждого месяца. Люди умирают каждый день, но он взял только тринадцатое число: сколько войн началось тринадцатого числа, сколько несчастных случаев, бедствий, землетрясений. Из всей истории он собрал тысячи фактов - все плохое, что случилось тринадцатого числа. Профессор сказал мне: «Этот человек проделал огромную работу. Он действительно доказал это». Этот профессор рассказал мне - я не знаю, потому что сам я никогда не останавливался в отелях, но профессор рассказал мне: «В Америке просто пропускают тринадцатый этаж, потому что на тринадцатом этаже никто не хочет останавливаться ». Поэтому после двенадцатого сразу идет четырнадцатый! Великая идея! Обмануть самого Бога, просто поменяв номера. Я сказал ему: «Сделайте одну вещь... Я хотел бы повстречаться с этим вашим студентом. Завтра, когда я пойду в свой университет, я зайду сюда к вам в это же время. Пусть этот студент будет в вашей комнате». Я спросил у этого студента: «А вы думали о числе двенадцать или одиннадцать? Перед тем как вы представили эту диссертацию... этот профессор, который был вашим руководителем при написании диссертации, он должен был бы быть достаточно разумным, чтобы подсказать вам, что следовало бы рассмотреть каждую дату, и только тогда доказывать, что число тринадцать плохое». «Если на пятое число пришлось только пять войн, а на тринадцатое - пятьсот, тогда это что-то докажет. Если второго умерло только пять человек, а тринадцатого - пять тысяч, тогда это что-то докажет. Считайте целый месяц; нужно представить тридцать один день и сравнивать все эти дни. Здесь же нет сравнения». «Вы просто собрали все плохое, что случилось тринадцатого числа. Я могу сказать кому-нибудь собрать факты относительно двенадцатого, или одиннадцатого, или десятого, и будут собраны те же самые факты, то же самое количество фактов. Это не диссертация, это просто глупость. Вы напрасно потратили свое время, и ваш профессор тоже напрасно потратил свое время». Он работал над этой диссертацией три года и получил за нее ученую степень. Коль скоро вы обрели идею, - это может быть и тринадцатое число, не имеет значения, - вы можете сделать из нее великую философию. Бог - это не идея, хотя философы и пытались... ведь философы - это просто люди, вторгающиеся в чужие владения; они просто не могут поверить, что любая территория - это не их территория. Они двигаются во всех направлениях, во всех измерениях, у них есть некоторые идеи по любому поводу. Философ никогда не скажет: «Я не знаю». Он знает! И он не только знает, он предоставит вам свидетельства и доказательства того, что его знание обосновано. Как же они могли оставить без внимания такую важную область как Бог? Они открыли четыре аргумента в пользу Бога. Христиане признали эти четыре аргумента, но ни один из этих четырех не имеет никакого обоснования. Все они фальшивы. Первый аргумент, о котором я говорил вам, заключается в том, что всему нужен создатель; поэтому необходим Бог. Теперь ясно, что это не аргумент. Немедленно вопрос возвращается обратно, - а кто создал Бога? И этому нет конца. Но этот аргумент считается самым важным из тех, которые выдвинули философы в поддержку Бога. Атеистам было легко смеяться над этими философами и теологами: «Что за аргументы выдвигают эти люди?» Но и атеисты не слишком отличались от них. Один знаменитый атеист, Дидро, говорил, обращаясь к аудитории: «Если Бог существует и вы говорите, что Он всемогущий, тогда пусть Он остановит часы в этот самый момент. Я подожду одну минуту». Он подождал одну минуту. Часы не остановились. Он сказал: «Ну вот, посмотрите, Он не является всемогущим. Он не может даже остановить часы. Он недостаточно смел, чтобы принять мой вызов». Но разве это аргументы? Какой-нибудь хитрец может так устроить часы, что они остановятся в девять. И когда время будет подходить к девяти, он встанет и скажет: «Бог, докажи себя. Если ты существуешь на самом деле, то пусть эти часы остановятся через минуту; иначе будет доказано, что ты не существуешь». И часы остановятся; Бог доказан... Разве это аргументы? Остановка часов или не остановка часов не внесет никакого существенного вклада в доказательство существования Бога. Отсюда я и говорю, что Бог - это не идея. Вы спрашиваете меня: тогда что же есть Бог? Это просто слово, бессмысленное слово, пустое внутри, лишенное субстанции в себе. Самуэль Беккет написал свой шедевр “В ожидании Годо”, очень маленькое сочинение потрясающей важности. Два человека сидят под деревом. Оба они бродяги. Один бродяга говорит: «Становится поздно, а он все еще не пришел». Другой говорит: «Я тоже думаю, что он, должно быть, подходит». Они ожидают Годо, который никогда не говорил им: «Я приду». Они никогда не встречали его, но просто, чтобы провести время, они изобрели эту идею Годо, ведь оба они бродяги, что им делать все это время? Поэтому они сидят, и ждут, и спорят: «Я не думаю, что он человек своего слова». Другой говорит: «Нет, я прекрасно знаю, что если обещал, он придет. Может быть, он немного опоздает, но он придет». Этот разговор продолжается, потом одному из них это надоедает и он говорит: «Я пошел. Довольно. Я не могу больше ждать». Другой говорит: «Тогда я тоже пойду с тобой; мы вместе будем ждать там, куда ты идешь. Кстати, что это за место? Как ты думаешь, мы найдем его там? Мы ведь не знаем, где он». Когда я впервые натолкнулся на эту маленькую книжку, я подумал, что Годо - это Бог по-немецки - эти немцы такие чокнутые, что могут превратить что угодно во что угодно, - они могли превратить Бога в Годо. Я навел справки у Харидаса. Харидас сказал: «Нет. На немецком мы называем Бога не Годо, мы называем его Готт». Я сказал: «Это не очень далеко: Г-о-т-т, Готт». Я сказал: «Вы подошли очень близко к Годо. Все в полном порядке. Мой вопрос не был абсолютно неправильным, я был на правильном пути, думая, что это какая-нибудь немецкая идея превратить Бога в Годо». Но называете ли вы Его Богом, или Готтом, или Годо, это не имеет значения, поскольку само слово ничего не значит — вы можете назвать Его как угодно. Это просто слово, лишенное всякого смысла, поэтому-то вы можете играть с ним. На самом деле, это и делал Самуэль Беккет. Он имеет в виду Бога. Он не говорит этого, но это совершенно ясно видно - в ожидании Бога; но если сказать так, то какая-то красота была бы потеряна. Когда он заставляет их ждать Годо, вы знаете, кто такой Годо, и вместе с тем вы не можете сказать, что говорите против Бога. Никто не видел Его. Никто не встречал Его. Никто не слышал Его. Тем не менее, все ждут Его... вот сейчас он должен прийти, самое время. Он должен быть здесь. Что делают евреи? Ждут, ждут. И они рассердились, когда Иисус сказал: «Я пришел». Он нарушил их ожидание. Только подумайте, что вы пришли к этим двум бродягам и сказали им: «Все в порядке, я пришел...» Они оба убьют вас: «Вы думаете, что это вы Годо? Да знаете ли вы, кто такой Годо? Вы пытаетесь обмануть нас? » Они бы убили... Даже если бы пришел сам Годо, они бы не поверили, что это Годо - как мог бы он доказать, что он Годо? У них нет ни одной его фотографии. Как можно опознать его? Они раньше никогда его не видели. Это должно быть ясно понято. Когда Моисей видит Бога, никто не спрашивает у него: «Как ты опознал Его? Ведь раньше ты Его никогда не видел». Для опознания нужно видеть Его раньше; иначе какой-нибудь шарлатан или кто угодно может обмануть вас. «Как, на каком основании...?» Когда Иисус слышит глас Божий или Мухаммед слышит его, как они распознают, что это глас Божий? Разве они слышали Его раньше? Их опознание лишено основательности. Может быть, они слышали какие-нибудь голоса, многие сумасшедшие слышат их. Они могли и видеть кого-нибудь, многие сумасшедшие кого-то видят. Можете пойти в любой дом для умалишенных и увидеть там сумасшедшего, который один разговаривает с кем-то другим, с кем-то, кого здесь нет, и не только говорит ему, но и отвечает на его вопросы. Есть карточная игра, в которую может играть один человек. В поездах время от времени я встречал людей... я ведь сам никогда не разговариваю в поездах. Это мое единственное время, когда я могу посидеть в молчании, а в городах по пять встреч в день... Так что только между городами, в поезде, у меня было время, когда я мог помолчать и отдохнуть. Но я видел людей, игравших в карты в одиночку. Я был озадачен: это была великая религиозная игра! У них по игре был партнер, они играли и за партнера; они знали обе стороны, они знали карты на обеих руках. Те два бродяги не делали чего-то нового. Все эти религии на протяжении столетий делали именно это: ждали Бога, ведь, ожидание сохраняет вам надежду, по крайней мере, на завтра... если не сегодня, то завтра, - но завтра никогда не наступает. И когда ждут так много людей, кто-то из них должен знать, кто-то из них должен слышать, кто-то из них должен видеть - с кем-то он должен разговаривать! И тогда найдутся люди, которые скажут: «Он разговаривал со мной». Я получал, бывало... даже и теперь получаю, но я не заглядываю в эти письма, потому что прекратил разглядывание всей этой чепухи. Я получал, бывало, письма - получаю и до сих пор, но сейчас Шила просто сообщает мне: «Пришло пятнадцать или двадцать писем этого типа, в них говорится, что они видели Бога и хотят встретиться с Вами, чтобы Вы могли понять правильным или нет является их понимание». «Они видели Бога, - говорю я, - они и должны спросить у Него. Зачем им беспокоить меня? Меня абсолютно не касаетесь ни вы, ни ваш Бог; почему вы должны беспокоить меня? Если вы видели Бога, тогда откуда это сомнение? Зачем вам нужен сертификат от меня?» Чистая галлюцинация, воображение, непрерывное слушание идиотских проповедей... миллионы людей ждут в великом ожидании - разгорается воображение: еще небольшое усилие, и можно увидеть Бога. Но помните, что бы вы ни увидели, это не вы. Все, что вы видите, — это некоторый объект. А основное дело религии не в объекте. Ее основное дело - ваша субъективность. Когда все видения исчезают, исчезают все голоса, исчезают все мысли... когда молчат все ваши чувства, в этом молчании до вас доходит нечто. |
|
|