"Год крысы. Видунья" - читать интересную книгу автора (Громыко Ольга)

Глава 18

– Идиоты.

– И это все? – не поверила Рыска, ожидавшая от Алька куда большего вдохновения и красноречия.

– Все, – рассеянно подтвердил крыс, осматриваясь из ее ладоней. В свете луны корявые деревца здорово смахивали на бурьян, заставляя людей чувствовать себя карликами верхом на кошках. – Надевай наконец свое подвенечное, будешь хоть в гробу прилично выглядеть.

– А чего бояться-то надо?

– Смерти, – огрызнулся Альк. – Внезапной и жуткой. Ты что, сама не чувствуешь?

– Не-а, – испуганно затрясла головой девушка. Может, весь ее «дар» – сплошные совпадения?!

– Верно, – неожиданно спокойно согласился крыс. – Дорога еще не определена.

– А как же ты?..

– Я умный и ученый. Но второе, за недостатком первого, тебе не грозит, поэтому поверь мне на слово.

– Так давайте поскорей отсюда уберемся, – сердито сказал Жар, полагая, что ради этого Альк их и запугивает.

– Нет, – огорошил их крыс. – Это еще опаснее.

– Куда уж больше!

– Поверь: есть куда. Так два из трех, а иначе – пять из шести, что вы трупы.

– Так ведь два из трех лучше, – не поняла девушка.

Крыс обдал ее ледяным презрением:

– Действительно, откуда весковой девке разбираться в дробях.

– Вовсе даже разбираюсь! – обиделась Рыска. – Если блин на три части поделить, это большие кусочки будут, а если на шесть – то маленькие. Значит, и опасность меньше.

– Вот потому вам, бабам, только у печи и место. – Альк спрыгнул на землю прямо с седла. Похоже, его отравление полностью прошло.

– Так что тогда делать? – Жар тоже спешился и, мужественно сдерживая стоны от боли в отсиженном заду, помог слезть подруге.

– Садимся – и ждем.

– Чего?!

– Я уже ответил.

– Вот так просто сидеть сложа лапки? Костер хоть разжечь можно?

– Нет.

– А веток для лежаков наломать?

– Нет.

Жар уже готов был напуститься на вконец охамевшую крысу с площадной бранью, но тут Альк добавил:

– Впрочем, хворост можешь пособирать. Только далеко не отходи и не топай. Чем тише мы будем себя вести, тем выше вероятность дожить до утра.

– Давайте назад в веску попросимся! – не выдержала этой неопределенности Рыска. – Лучше уж среди дохлых кур спать, чем здесь!

– Не пустят.

– Почему?

– Потому что их трое волов, а вас один теленок с тележкой. – Альк тоже неплохо разбирался в воровском жаргоне.

– Зато у нас – во! – Жар победоносно потряс найденным мечом, второй рукой хлопнув по ремню висящего за спиной арбалета.

– Против трех оглобель и своры цепных псов?

Парень разочарованно бросил меч на снятые с коров вьюки. Крыс тут же с любопытством пробежался вдоль лезвия.

– Тсецкий, – презрительно заключил он.

– Здесь что, войско проходило? – не поняла Рыска.

– В смысле – средней паршивости. С такими все подряд ездят: и небогатые наемники, и тсарская рать.

– Это как же надо было упиться, чтобы потерять меч! – фыркнул Жар.

– Или в какой панике драпать.

Девушке стало совсем нехорошо. В сосняке было тепло и душновато, непривычно сухая земля грела, как печка. Если б Альк не взялся пророчествовать по-черному, место показалось бы Рыске очень уютным. А так – словно крошеный мухомор в блюдце с молоком, «гостеприимно» выставленный на стол для насекомых.

Пустить коров пастись крыс тоже не позволил, пришлось насыпать им зерна. Животные-то не возражали, но чем теперь подкармливать их днем, когда нет времени нормально пощипать травку?

– Весь день не ели, – ворчал парень, – теперь еще всю ночь не спать…

– Почему? Спи себе на здоровье. Может, даже проснуться не успеешь.

– Ну и буду! – с вызовом пообещал Жар. Постель, впрочем, он собрал почти бесшумно: если совет был несложен в исполнении, то вор предпочитал не пренебрегать оным. Мало ли. В его ремесле всякая мелочь важна. – Сдается мне, крысюк, что ты над нами попросту издеваешься!

– Проверь. – Альк, сгорбившись, глядел на вора с Рыскиного плеча, и вид у него был исключительно недобрый.

Жар никак не мог привыкнуть, что подруга терпит рядом с собой эту тварь. Вот и сейчас: протянула руку, запросто схватила поперек туловища и ссадила на вьюк. Только парень заметил, как злобно Альк в этот момент ощерился, – еще неизвестно, кто кого терпит.

Прошла лучина. Другая. Жар с Рыской лежали бок о бок, натянув до подбородка единственное покрывало, и слушали кузнечьи песни: больше тишину ничто не нарушало. Спать хотелось все сильнее, тем более что сам Альк безмятежно свернулся клубочком на Рыскиной груди, мерно поднимаясь и опускаясь вместе с ней. Но Жару чудилось, что крыс то и дело чуток приоткрывает глаз: ну что? Уснули уже эти простаки? Можно начинать задуманную подлянку?

– Говорят, – вор нервно облизнул губы, – что крыса может шмыгнуть спящему человеку в горло и так изгрызть кишки, что он будет три дня умирать в жутких мучениях…

– И не только в горло, – безжалостно прокомментировал Альк.

Рыска поспешно зажала рот ладонью и захрюкала уже в нее. Сдавленно посоветовала:

– А ты перед сном подвяжи челюсть платком, чтобы не разевалась.

Крыс зевнул, облизнулся:

– Да-да, и задницу тоже шишкой заткни.

– Да ну вас к Сашию! – Вор сердито повернулся к ним спиной. Рыска виновато, но все еще трясясь от смеха, погладила друга по плечу. Жар сердито им дернул.

Альк тем временем решил, что достаточно выспался днем, и принялся изучать полянку. По-крысиному: сделает короткую вылазку, и обратно. Туда почти на животе ползет, жадно принюхиваясь, а назад стремглав мчится, будто гонится за ним кто. Друзья каждый раз вздрагивали, хотя крысиный топоток был едва слышен.

Наконец Альк угомонился, но покоя все равно не наступило: крыс пристроился к одной из веток лежака и принялся грызть ее с алчностью бобра. Звук был тихий, но исключительно противный. К тому же Рыска с детства его ненавидела.

– Что ты делаешь?! – не выдержала она.

– Зубы стачиваю.

– Зачем?

– Пища слишком мягкая. Растут быстрее, чем стираются.

– Так жрал бы зерно, – буркнул Жар. – Вон еще полторбы для коров осталось.

– Я лучше поточу.

– А с утра никак? – жалобно спросила Рыска.

Крыс не ответил, но хруст прекратился. Чем Альку так насолили сосняки, до сих пор оставалось загадкой. Сам-то он, похоже, ничуть не боялся и не таился. Может, действительно – издевается? Хочет проучить их за ослушание?

Успокоенная этой мыслью, Рыска закрыла глаза, но не прошло и пяти щепок, как в ухо льдинкой ткнулся крысиный нос.

– Что?! – вскинулась девушка, растревожив и Жара.

– Я пить хочу.

– Так вон баклага, на вьюке лежит, – не сразу сообразила Рыска.

– Если я ее прокушу – ты не станешь возмущаться?

– О Божиня… – Девушка вылезла из-под покрывала, дотянулась до баклажки и, вытащив пробку, налила немножко воды в ладонь. – На.

Крыс не двинулся с места.

– Руку сначала помой.

Возмущенная Рыска выплеснула воду на Алька, но тот успел увернуться.

– Значит, не больно-то тебя жажда мучает!

– Не настолько, чтобы пить из лужи.

– Так ведь не из лужи!

– Ты лучину назад в носу ковырялась. И Саший знает где еще, пока я спал.

– Засунь его в баклагу целиком, – зло посоветовал Жар. – И чистой воды нахлебается, и спесь смоет!

Но девушке так хотелось спать, что проще было уступить вздорной твари. Альк неспешно, со вкусом напился из пущенной на землю струйки. Как Рыска ни старалась делать ее потоньше, в баклаге осталось меньше трети. Жар, отчаявшись вразумить подругу, отвернулся от этого безобразия и натянул покрывало по самые уши.

– Хлеба дать? – на всякий случай спросила девушка, втыкая пробку на место.

– Захочу – попрошу. – Крыс тщательно вытер лапками мокрые усы и мордочку. Стоило Рыске улечься, как он вспрыгнул ей на живот и по-хозяйски устроился во впадине лона, будто Хольга ее специально для него сотворила.

«Как же ты мне надоел!» – тоскливо подумала девушка. Богиня свидетель, если б Альк вот прямо сейчас превратился в человека и оставил их в покое, Рыска б сама ему приплатила!

Девушка представила, как, повинуясь взмаху волшебного пучка колосьев (или чем там настоящие чаровники машут), крыса поднимается на дыбки и начинает расти. Лапки превращаются в руки-ноги, морда – в лицо, хвост… мм… пропадает, а шерсть на голове вытягивается в черные, а лучше с рыжиной или вовсе медовые локоны. Рыска видала такие у некоторых горожан – красотища! Особенно если чистые и по-благородному уложенные лесенкой. В общем, становится перед девушкой писаный молодец и (кто знает, вдруг дурной Альков нрав – тоже результат злого колдовства?) начинает велеречиво благодарить ее за избавление от чар…

Последняя часть мечтаний была такой сладостной, что девушка повторяла ее снова и снова, на разные лады. То Альк падал перед ней на колени и просил прощения за свое недостойное поведение. То Рыска гордо отказывалась от горы золота, и Альк, потрясенный ее бескорыстием, предлагал уже руку и сердце, а она снова отказывалась…

Мысли у девушки начали путаться, четким осталось только желание: вот бы вместо крысы…

…в кончиках пальцев знакомо защипало, и Рыска машинально их сжала.

Ворот пошел туго. Очень туго. Сосредотачиваться на нем было неимоверно трудно – так и норовит выскользнуть, раствориться. К тому же девушка сама не понимала, что пытается сделать: лишь бы попасть во-о-он на ту, неведомо чем приглянувшуюся дорогу.

В крысиной шерсти сверкнула золотая искорка, и в тот же миг ворот вырвался у Рыски из рук и исчез. Нащупывать его заново не стоило и пытаться, девушка чувствовала себя так, словно крутила настоящий, рудничный, выложившись подчистую.

Ничего не произошло. Только сон смело, как мучную пыль с мельничного жернова, – но она тут же начала оседать обратно.

«Напугал бы меня кто-нибудь, что ли, – с досадой подумала Рыска. – Как тогда, с лисой».

– Альк, – шепотом позвала она, приподнявшись на локте, – а у тебя какого цвета волосы были?

Крыс поежился и свернулся еще плотнее.

Девушка вздохнула и тоже закрыла глаза.

– Вставай, девка.

– Ы-ы-ы… – простонала Рыска, не в силах разлепить веки. Самое подлое время для побудки – когда ты только-только заснул. Все равно что выгнать из-за праздничного стола не евшего с утра гостя, который едва успел взять в руки вилку. – Ну чего тебе еще надо?!

– Вставай.

Тон Алька оказался действеннее слов. Похоже, на этот раз крыс не выкобенивался.

– И этого разбуди.

Рыска села, толкнула друга в бок.

– Просто открути ему голову, – пробормотал вор, пытаясь свить глухой кокон из покрывала, но девушка затрясла его еще настойчивее.

– Просыпайся, здесь что-то происходит!

Встревожился не только крыс. Коровы беспокойно переступали на месте, а более пугливая Жарова сдыхоть еще и мотала головой, пытаясь стряхнуть с рогов веревку. Сосенка гнулась и потрескивала.

– Сидите на месте.

– Так она же сейчас вырвется! – Парень привстал, но было поздно: петля слетела. Милка рванулась за подружкой, но Рыска привязала ее куда добросовестнее. – А чтоб тебя приподняло да хлопнуло!

Корова отбежала недалеко, шагов на сто, и остановилась, прекрасно освещенная луной. Видно, там ей показалось еще страшнее, потому что скотина неуверенно оглянулась на людей и громко, жалобно замычала. Раз, другой, словно надеясь, что на помощь ей примчится родное стадо.

– Вот дура! – выругался Жар. – Пойду попробую ее поймать.

– Сиди! – Теперь пробрало и Рыску. Внутри как будто вибрировала толстая струна, и кто-то назойливый все поддевал и поддевал ее пальцем. Вскоре у девушка даже зубы заклацали. – Альк, что со мной такое? И вообще – что?!

– Мы вышли с перекрестка. Дальше – только прямо.

– И?

– И на этой дороге нам не понравится.

– Кончай загадками говорить! – не выдержал Жар. – Какая еще, к Сашию, дорога? Лес же кругом!

– Вот-вот, примерно к Сашию она и ведет.

Больше ничего сказать Альк не успел (да, похоже, и не собирался).

Под брюхом беглянки фонтаном брызнул песок, из которого высунулась огромная волосатая клешня, схватила корову за глотку и воткнула башкой в землю, по самые лопатки. Задние ноги отчаянно брыкали воздух, хвост извивался и хлестал, как змеиный. Земля приглушила двухголосый рев, но ее дрожь ощущалась даже сквозь хворост лежанки.

– Значит, приподняло да хлопнуло?

Ноги дрыгнули в последний раз и вытянулись, закостенели. Коровья туша осталась нелепо торчать из песка, еще немного в него погрузившись. Рыска никак не могла понять: то ли это ее колотит, то ли обведенный луной круп слегка покачивается.

– Как, говорите, та веска называлась? – Голос у Алька был возмутительно спокоен и вкрадчив. Еще бы: ему-то бояться нечего, взбежал на сосенку – и спасен. Человека же ни одно из здешних деревьев не выдержит.

– Ш-ш-шошенка, – прощелкал зубами Жар. – Ну или что-то вроде того, бабка шипела, как гадюка.

– Мо-лод-цы, – раздельно сказал Альк. – Вот скажите: если б вас в Гибельную Топь, Урочище Скелетов или Лес Голодных Челюстей ночевать отправили, вы б пошли?

– Вот еще! Мы что, идиоты-герои из Рыскиных сказочек?

– А какого ляда вас тогда к шошам понесло?!

Друзья дружно раззявили рты. Про «подземных волков» они, конечно, слыхали, но были уверены, что эти твари водятся только на юге, возле моря. И уж точно не подозревали, что веска названа в их честь!

– Ну мало ли, – начал неловко оправдываться Жар. – У меня вон дружок из Медвежьей Тропы – так это же не значит, что там медведи по улицам ходят!

– Здесь не улицы. Здесь песчаник. Идеальное место для шошовой паутины. Так их норы называются, – раздраженно пояснил Альк, глянув на совсем уж очумевшие лица спутников. – Много-много подземных ходов у самой поверхности. Шош бродит по ним всю ночь, и когда слышит шаги, то пробивает тонкий слой земли, как ледок, и набрасывается на жертву.

– Откуда ты это знаешь?

– Знакомый охотник рассказывал. Завалить такого зверя – большая удача. У него красивая шкура, очень густая и теплая, а в желудке порой попадаются безоары, которые ценятся на вес золота.

– А как на них охотятся?

– Судя по твоему мечу – безуспешно. Но все-таки держи его наготове.

– Думаешь, коровы ему не хватит?

– Этому – может, и хватит.

Парень неуверенно, чуть не выронив, поднял клинок. Дружки учили его махаться, вроде даже неплохо получалось, но одно дело – сцепиться с человеком, и совсем другое – с подземной тварью, с легкостью опрокинувшей корову.

Рыска сидела на лежаке ни жива ни мертва.

– А они нас не слышат?

– Если не орать – то нет. Главное, не двигайтесь.

Девушка теперь понимала, что чувствовала несчастная корова. Сердце колотится, как бешеное, побуждая ноги сорваться в бег, и рассудок еле-еле их сдерживает. Милка оказалась поумнее, или ее просто столбняк хватил – стояла как вкопанная, вытаращив глаза и раздувая ноздри.

Альк осторожно спустился по веточкам лежака, припал ухом к земле.

– Ну как? – шепотом спросил Жар.

– Сам послушай.

– Не-е, – тряхнул головой вор. – А вдруг он как раз в этот момент…

Вьюки подлетели вверх, словно выплюнутые из трубки горошины. Людей осыпало песком и комочками глины, и сквозь этот колючий дождь проступило нечто огромное, лохматое, клыкастое.

Рыска завизжала: чего уж теперь крепиться! Шош наполовину высунулся из норы, лег на грудь, дав в подробностях рассмотреть мощное, крепко сбитое тело с короткими когтистыми лапами, напоминающее кротовье. Только шерсть длиннее и пасть больше похожа на волчью, оскалена до десен.

Но Рыске с Жаром хватило одного взгляда. Скатившись с лежака, они бросились наутек, даже не помышляя о сопротивлении. К тому же меч парень выронил почти сразу.

Хищник нырнул обратно под землю, пошел за беглецами под ней.

– Петляйте, придурки!

Рыска рванулась вправо, Жар – влево, а слегка опешивший шош снова пробил землю, надеясь ухватить хоть кого-нибудь, но поговорка «за двумя зайцами погонишься» не на пустом месте родилась.

– Спасите! – пискнула девушка, моргая запорошенными песком глазами. Драпать поодиночке оказалось еще страшнее, и друзья снова сбежались, схватились за руки. Рыска споткнулась, задержав обоих, и зверь, успевший их опередить, снова промахнулся с броском.

– Прячьтесь за корову. – Альк был по-прежнему холодно расчетлив. – Может, она его отвлечет.

Милке идея принять удар на себя совсем не понравилась. Она заскакала вокруг сосны как бешеная, не подпуская людей близко.

– Сам отвлекай! – заорал Жар, чуть не получив копытом в лоб. – А не всякую дурь советуй!

Тут Рыска была с ним полностью согласна. Крысе от шошевых зубов увернуться куда проще, хоть бы за нос его цапнул!

– Дуракам какой совет ни дай…

Альк неожиданно замолчал, а Рыска с Жаром споткнулись уже одновременно и бок о бок растянулись на редкой траве. Земля под ними гудела: шош, описав широкий круг и не прельстившись свирепой коровой, возвращался.

Друзья закопошились, как упавшие в борозду жуки, чувствуя себя ужасно медлительными и неуклюжими. Кое-как поднялись на четвереньки – да так и замерли.

В нескольких шагах, спиной к ним, стоял человек, высокий худой мужчина, полностью обнаженный. Он поднял руку, медленно растопырил пальцы, словно впервые их увидел, – а в следующий миг уже катился по траве. Сам ли кувырком пустился, или шош под ноги толкнул, непонятно, – но встал мужчина уже с мечом. Не глядя перебросил из руки в руку, оценивая вес и баланс, оставил в левой и замер. Только ветерок слегка шевелил длинные прямые волосы, как болотные камыши.

– Альк?! – недоверчиво прошептала Рыска.

Мужчина не шелохнулся, сосредоточенно глядя на землю перед собой. На плечах едва заметно играли выступающие мышцы. Полщепки напускного равнодушия, молниеносный замах, такой же удар – и клинок воткнулся в песок почти до рукояти.

Земля отозвалась утробным воем и песчаным смерчем, скрывшим человека с головой. Рыске померещился крик, но песок осыпался, а мужчина стоял на том же месте, сгорбившись над мечом и снова как будто окаменев. По поляне далеко разносилось его тяжелое дыхание. Под ногами еще ворчало, всхлипывало, затухающе ворочалось, пошатывая ближайшие деревца. Но бояться было уже нечего.

Мужчина медленно повернул голову, упавшая на лицо прядь пересекла его, как шрам. Застарелый, белесый. Блеснули желтью прищуренные глаза.

– Ты… – Девушка попятилась.

…Первой начала меняться тень: съежилась, будто комок пуха, залетевший в свечное пламя. Мужчина еще успел перевести на нее взгляд – и Рыска даже не смогла поймать момент, когда человека не стало.

На крестовине меча, судорожно цепляясь за скользкий металл и балансируя хвостом, сидела всклокоченная ощеренная крыса с горящими глазами.

– Почему, – девушка хватанула воздуха, поперхнулась, – почему ты не сказал мне, что ты саврянин?!

– Уах-ха-ха-ха-ха!

Альк потерял-таки равновесие и шмякнулся в траву под мечом.

– Это все, что тебя сейчас волнует?!

– Ты должен был мне сказать! – Рыску передернуло от омерзения: крысиный «голос» снова поменялся, оброс гортанным саврянским карканьем.

– А что бы это изменило?

– Я ненавижу саврян!

– Ты и крыс ненавидишь. И путников. И мужчин. Так какая разница, за что ты на меня ополчишься?

Крыс заскакал в высокой траве, как набитый ветками пружинника мячик, с прицелом привычно вскарабкаться по Рыскиной ноге. Но девушка в панике шарахнулась, спряталась за Жара.

– Неправда! К некоторым мужчинам я очень даже хорошо отношусь, просто ты к ним не относишься!

– И сама, кстати, наполовину саврянка.

– Потому что подобная тебе тварь надругалась над моей матерью!

– Хочешь сказать, доставила лучинку удовольствия?

– Убирайся от меня, подонок! – завизжала Рыска, зажимая уши ладонями. – Видеть тебя не хочу! И слышать тоже! Никуда я тебя не повезу, лгун паршивый! Проваливай в свою Саврию, пусть тебя там и расколдовывают!

– Остынь, девка. – Альк тем не менее остановился. – Я тебя спас, между прочим.

– Не больно-то и хотелось! – запальчиво выкрикнула девушка.

– Ну так побегай еще по соснячку, поверещи, как хрюшка на скотобойне. Небось живо со своими хотениями определишься.

Крыс развернулся, вильнул хвостом и исчез в траве.

Когда звезды начали гаснуть, а небо сереть, Жар снова задремал. Друзья рассудили, что лучше остаться здесь, чем брести по лесу, рискуя нарваться на еще одного шоша. Но так всю ночь и просидели на лежаке, прижавшись друг к другу и вздрагивая от каждого шороха.

Тьма отступала, выплевывая сосенку за сосенкой, но измученная Рыска продолжала упрямо нести караул, хотя ее уже подташнивало от недосыпа. Поляна напоминала огород, где долго и упорно искали клад: все в ямах и засыпано свежей землей, из которой торчат корешки травы и сосен. Один вьюк лежал на прежнем месте, второй отлетел шагов на двадцать. Из неплотно завязанной торбы торчала крысиная задница. Судя по азартно вздрагивающему хвосту, тряпица с хлебом лежала сверху.

Почуяв Рыскин взгляд, Альк высунул морду, облизнулся.

– Ты, жертва войны, – снисходительно бросил он, – я старше тебя всего лет на семь-восемь.

– Ну и что? – проворчала девушка, поджимая колени к груди и обхватывая их руками. – Ты саврянин… вы все подлецы, убийцы и насильники. Вы напали на нашу страну…

– Во-первых, Саврия и Ринтар атаковали друг друга одновременно. Они несколько лет собирали рати и спустили их с цепей по малейшему поводу.

– Но это вы его подали!

– Во-вторых, в Саврии даже дети знают, что то нападение на заставу инсценировал Ринтар.

– Это ложь!

– В-третьих, – невозмутимо продолжал Альк, – последние бои шли уже на саврянской территории, и полукровок там теперь тоже немерено.

Рыска слишком устала, чтобы на него орать, да и Жара жалко было будить, поэтому девушка ограничилась злобным шепотом:

– Все ты врешь! Наши тсецы совсем другие! Они бы нипочем не стали убивать беззащитных детей и мучить женщин!

– Н-да? И стража у вас по улицам ходит просто для красоты, купцы никогда не обсчитывают, а потаскухи дают исключительно по любви? С чего бы армиям отличаться друг от друга, если люди везде одинаковы?

– Не одинаковы! Ты саврянин!

– И что?

Вопрос поставил Рыску в тупик. Как это – что?! Саврянин же! Какие еще объяснения нужны?

– О Божиня, что я делаю… – пробормотала девушка. – Сижу и спорю с саврянской крысой!

– О Божиня, что я делаю! Пытаюсь разъяснить тонкости политики глупой весковой девке.

Крыс снова нырнул в торбу, на сей раз целиком. Затянуть бы завязки покрепче и зашвырнуть подальше в кусты! Рыска даже подалась вперед, но копошение прекратилось, и в голове раздался издевательский голос:

– Мешка-то не жалко? Тебе ж зашивать придется.

– И акцент у тебя омерзительный! – с досады брякнула девушка.

– Это у тебя.

– Чего?

– Ты слышишь меня не ушами, а даром. Говори я даже на чистом саврянском, ты бы все равно меня понимала – мыслим-то и чувствуем мы одинаково. Все остальное – твое воображение. Ты уверена, что савряне говорят с омерзительным акцентом, вот он тебе и мерещится.

– А Жару?

– Если он не заморачивается по этому поводу, то слышит чистый ринтарский. Что, кстати, соответствует истине. У меня была ринтарская нянька, отец хотел, чтобы я знал оба языка как родные.

– Чтобы воевать удобнее было – пленных там допрашивать, приказы им отдавать? – с отвращением уточнила девушка.

– Тьфу, опять ты за свое! – Акцент волшебным образом исчез, теперь Рыска слышала уже знакомый писклявый шепоток. Выходит, так, по ее мнению, должны говорить крысы? А если бы путник превратил Алька в корову, он бы басом раскатывал «у-у-у»?! – Ты вообще такое слово знаешь – «образование»?

– Это когда у коровы гуля на морде вскакивает? – неуверенно предположила Рыска, слышавшая что-то похожее от скотского лекаря.

– Ага, и я даже знаю, как эту корову зовут! Родители надеялись, что я стану послом, а все серьезные переговоры проходят без толмачей. Да и не только с тсарями говорить приходится – кого-то подкупить, кому-то польстить… Без языка никуда.

– Что ж не стал-то?

– Не твое дело. Ложись спать, а то днем из седла выпадешь. На свету шоши не охотятся.

– Я же сказала: саврянину мы помогать не станем, – неуверенно возразила Рыска. – Тем более ты и сам научился в человека превращаться.

– Ха-ха. Если б я еще знал, как это вышло и почему так ненадолго.

– Что, совсем ничего не почувствовал?

– Нет. Даже не сразу понял. Так что кончай дурить мне голову своим непроходимым патриотизмом, через три лучины я вас разбужу и двинемся дальше.

Рыска подумала и коварно поинтересовалась:

– А если начнется новая война, ты за кого будешь?

Из мешка донесся сдавленный кашель.

– Ударный крысиный отряд?

– Ты знаешь, что я имею в виду!

Судя по звуку, крыс сосредоточенно поскреб за ухом.

– За Саврию, разумеется.

– Почему? – растерялась девушка, уверенная, что Альк ответит «ни за кого», пытаясь к ней подлизаться.

– Потому что я саврянин, детка. Подлый убийца, только и думающий, как бы задрать юбку вражеской весчанке.

– Ты это назло мне, да?!

– И потому, что я не могу допустить, чтобы какой-нибудь похотливый ублюдок с ржавым мечом, завербованный за три сребра в ринтарской веске, разложил по полу мою сестру или мать. Что бы я ни думал о «священной битве» и «долге перед Родиной».

– А что ты о них думаешь?

– Что сидящие на тронах кретины ничем не лучше двух псов, дерущихся из-за найденной в помойке кости. В то время как куда интереснее и эффективнее создать такие условия, что один сам ее уступит.

– Это как? – совсем запуталась Рыска.

– Есть такое слово – «дипломатия». Но коровы ею не болеют, не бойся.