"Пути-дороги" - читать интересную книгу автора (Алексеев Михаил Николаевич)

4

Начальник политотдела дивизии полковник Демин с утра провел совещание с работниками своего аппарата. Инструкторы получили от него задания и разошлись по полкам.

После совещания Демин направился в село.

Всюду было оживленно.

Во дворе Суина Корнеску собралось человек сорок. Николае Мукершану беседовал с ними.

Демин поздоровался с крестьянами, которые, судя по их улыбающимся физиономиям, уже хорошо знали его, молча стал слушать, что говорит Мукершану.

Мукершану сделал паузу, и румыны зашумели:

– Как мы можем себя освободить?

– У нас нет оружия.

– В стране - немцы.

– У Антонеску большая армия.

Мукершану переждал, потом поднял руку.

– Успокойтесь, товарищи! - крикнул он, и лицо его вдруг вновь осветилось.- Успокойтесь, товарищи! - повторил он, видимо испытывая несказанную радость оттого, что может наконец свободно и открыто, во весь голос произносить дорогое для него слово "товарищи".

Но румыны закричали еще громче:

– Мы одни не справимся!

– Будет ли помощь со стороны русской армии?

– Не оставят ли нас одних?

– Говорят, русские собираются уйти за Прут.

– Антонеску нам головы поснимает!..

Теперь гарманештцы все повернулись к полковнику Демину. По лицам крестьян он понял, что их волнует. Улыбнулся:

– За нашей помощью дело не станет, товарищи! Разгромим гитлеровцев и армию нашего Антонеску - разве это не помощь? Красная Армия пойдет только вперед, будет воевать до полного уничтожении фашизма!

Мукершану быстро перевел его слова. Один древний старик - это был конюх Ион - подковылял к Демину, обнял начальника политотдела и уколол его щеку седыми усами, пахнущими табаком и мамалыгой.

– Внука... внука моего убил он, Антонеску проклятый...- прошептал старик и часто заморгал мутными слезившимися глазами.

Между тем Мукершану продолжал:

– Товарищи! В бескорыстной помощи русских мы не можем, не имеем права сомневаться. Им, русским людям, наш народ обязан своим национальным возрождением. Дружба русского и румынского народов своими корнями уходит в далекое историческое прошлое. Румынская земля не раз была полита русской кровью во имя братской помощи нашему веками угнетаемому народу. В трудные времена своей жизни румынский народ находил поддержку у русского народа. Благодаря этой поддержке в 1859 году удалось объединить румынские земли в единое государство.

Мукершану шагнул вперед и высоко поднял правую руку, как бы призывая к вниманию, хотя и так все слушали его внимательно.

– А в 1877 году русские помогли нам изгнать турок. Они, русские солдаты, такие же крестьяне, как вы, рука об руку боролись вместе с румынскими солдатами и своей кровью завоевали независимость Румынии. До сих пор есть еще живые свидетели тех славных дел. Есть такой и в Гарманешти. Вот дедушка Ион. Ему девяносто лет.- Мукершану быстро подошел к старому конюху, положил руки на его острые, узкие плечи.- А ну-ка, расскажи нам, дедушка, как ты вместе с русскими турок бил в семьдесят седьмом.- Мукершану улыбнулся и вдруг, к немалому удивлению гарманештцев, запел озорным, задорным голосом:

Старый солдат встрепенулся. Тусклые глаза его оживились. Крякнул, покрутил седенькие усы и старческим скрипучим голосом подхватил:

Мукершану приглушил свой голос, чтобы люди могли слышать старого воина.

После этих слов Ион на минуту смолк, глянул, счастливый, на полковника Демина, на подошедших разведчиков и запел погромче, покраснев от натуги:

Крестьяне весело переглядывались и подпевали древнему Иону. Замолчав и подождав, когда крестьяне утихли, Ион начал:

– Служил я тогда в четырнадцатом пехотном полку,- давайте-ка присядем, ноги мои слабые стали... Да, в четырнадцатом. Три месяца стояли под самой Плевной. Зима в тот год - ох, лютая выдалась. В окопах многие померзли в ожидании, а Османа все нет и нет. Потом мы сами налетели на турок - и началось! - Ион заерзал на бревне, глаза его вновь оживились.-Рукопашная завязалась. А к туркам вдруг - подмога. Если б не русские, пропали бы мы: ведь к концу-то войны, помню, винтовок у нас уж не было, провианта не было, одежды не хватало. А морозы-то, я говорю, стояли страшные...

Подумав, старый воин закончил:

– С русскими, как с родными, обнимались, делили все пополам: и горести и радости. Да... Сдался тогда Осман-паша! Шесть лет я отмотал в армии, а вернулся- опять конюхом стал у Штенбергов. В этом-то деле, значит, ничего не изменилось... Ну да ладно! - заторопился старик.- Теперь вот, может, изменится! Похоже на то! - Дед бойко встал на ноги и подошел к Пинчуку, который уже давно приблизился, силясь понять рассказ старика. Они, не сговариваясь, обнялись и троекратно, по мужски поцеловались - два мудрых солдата.

– Правильно, дедушка, - улыбаясь, сказал ему Мукершану,- изменится. Обязательно! Ведь и сами русские у себя очень многое изменили. Пример нам дали! Спасибо за рассказ!

Мукершану вернулся на свое прежнее место и, как бы продолжая повесть старого воина, стал рассказывать о том, как во время первой мировой войны Румыния сохранила свою национальную самостоятельность опять-таки с русской помощью!

– Только отъявленные негодяи и сволочи, только враги румынского народа могли забыть и растоптать эти исторические факты! Что ему, Антонеску, интересы народа! - воскликнул Мукершану.- Он еще в 1907 году с неслыханной жестокостью подавлял крестьянские восстания. Многие помнят эту кровавую расправу. Вон Суин,- оратор показал на Корнеску, который стоял рядом с полковником Деминым,- он сам на своей спине испробовал полицейских нагаек.

Корнеску мрачно кивнул головой. Мукершану напомнил о том, что руки Антонеску обагрены кровью не только румын, но и других народов. В 1919 году он, как опытный и хладнокровный палач, участвовал в свержении Советской власти в Венгрии. В 1941 году он втянул страну в безумную войну против советского народа - великого и могучего друга румын.

– Так можно ли, товарищи, ну, подумайте сами, можно ли дальше терпеть этого проклятого палача у власти?! - закончил Николае.

Крестьяне разом заговорили. Суин Корнеску задрал рубаху и показывал стоявшим рядом с ним односельчанам рубцы на своей спине. Александру Бокулей что-то сердито шептал, шевеля потрескавшимися губами. Его сосед сжимал и разжимал толстые, искривленные тяжелой работой пальцы.

– Что нам делать, скажи? - спросил кто-то из толпы.

Мукершану стремительно повернул голову в сторону спрашивающего и сразу же начал, словно давно уже ожидал этого вопроса:

– Что делать? Нам надо объединить свои усилия. Только в сплочении -наше спасение и наша победа, товарищи! Сегодня, в день Первого мая, мы уже одержали одну большую историческую победу. Центральный комитет нашей партии сообщил мне, что достигнуто соглашение об объединении социал-демократов и коммунистов в один общий Демократический фронт, который ставит своей целью свержение ненавистного режима Антонеску. Многие из вас являются членами "Земледельческого фронта", многие сочувствуют ему. Надо, чтобы и эта организация примкнула к Демократическому фронту, и тогда этот фронт - фронт народа - будет непобедим! - Мукершану немного помолчал, потом громко заключил: - Мы одержим победу! Да здравствует Красная Армия-освободительница! Да здравствует народная Румыния!

Дружный, одобрительный гул прокатился по толпе.

После Мукершану стал говорить Корнеску, заверивший коммунистов, что "Фронтул Плугарилор" поддержит их славную борьбу.

Захваченные словами ораторов, люди не заметили, как во дворе появился Патрану. Он обратился к Мукершану, но так, чтобы слышали все:

– Умную речь вы сейчас сказали, Николае. И еще мальчишкой помню вас -такой разумный, смышленый был малец. Вот и теперь... Только, Николае, как бы опять это... самое... Как бы кровопролития снова не было... Может, через короля все это? А? Может, оно и лучше бы все получилось, по-мирному! Ведь король - он глава всему!

– Нет, уж лучше без короля! - коротко бросил Мукершану.

– Гляди, тебе виднее,- пробормотал Патрану, неожиданно перейдя на "ты". - Я ведь всем добра хочу. - И он смолк, присмирел, нахохлившись.

Крестьяне не расходились, до позднего вечера. Речи ораторов в одних будили безотчетную тревогу, ощущение чего-то непривычного, нарушающего веками установившийся порядок вещей, а потому и опасного; в других -желание что-то немедленно предпринять, действовать; в третьих - и таких было большинство - беспокойную и робкую тень надежды. Эти последние долго не отходили от Мукершану и полковника Демина, засыпая их бесконечными вопросами.

Мукершану терпеливо и даже с радостью отвечал на них. Он, пожалуй, больше всех сейчас понимал и чувствовал, что в окружающих его, измученных жизнью людях пробуждается и ищет выхода давно дремлющая, придавленная темнотой и страхом могучая сила и что приход Красной Армии в Румынию явится тем толчком, который заставит эту силу вырваться наружу и смести с лица земли все то, что мешает простым людям свободно дышать и жить человеческой жизнью.

Крестьяне уходили со двора Корнеску удовлетворенные, со смутной, но уже родившейся и жившей в них верой в свои силы и оттого гордые и счастливые. Может быть, уже в тот день забитые эти люди пусть не совсем ясно, но видели перед собой путь к новой жизни и себя хозяевами этой жизни.

Уходили, забыв накрыть головы шапками. Как сняли их там, во дворе, так и держали до сих пор в черных узловатых руках. Ночью во многих домах пели скрипки и рожки: крестьяне отмечали праздник 1 Мая - впервые открыто, свободно. Пили цуйку, плясали, до рассвета по селу разливались звуки родной дойны^[19].