"Спасительный удар" - читать интересную книгу автора (Серегин Михаил Георгиевич)

Глава вторая

Понимая, что лучше всего поскорее покончить с тем, зачем они, собственно, сюда и пришли, Величко торопливо откашлялся и, насколько это было возможно, громко спросил:

– Кто из вас Хомелев Артур Пахомович?

Получилось не слишком четко и немного хрипло, что смутило самого Величко, и он начал часто откашливаться, делая вид, что в горле у него что-то запершило. В этот самый момент взгляды нескольких мужчин обратились к их компании. А затем тот самый, который только что так неприятно чесал свои волосатые ноги, слегка приподнялся на руке и, не отвечая на вопрос, пробасил:

– Что надо?

– Значит, это вы Хомелев? – уточнил на всякий случай Величко. – Мы пришли поговорить.

– Об этом мне уже сказали. О чем будет разговор? – вяло поинтересовался все тот же мужчина.

– О пиротехнике, – пояснил Александр более бодро. – Мы хотели обговорить сумму, которую он вам должен вернуть за покалеченную машину и вашего человека.

– Ха-ха-ха, – подобно грому раздалось на весь зал, и Грачеву даже показалось, что от этого жуткого смеха заходили ходуном стены. – Он нам должен?… Ничего смешнее я еще сегодня не слышал! – продолжил чему-то радоваться Хамелеон.

Сейчас мужчины могли вполне спокойно и без боязни рассмотреть его покрытое мелкими морщинами и состарившееся лицо, припудренные сединой волосы; сломанный – и возможно, что и не раз – нос, зоркие проницательные глаза и бледную, еле заметную полоску губ. Когда-то этот тип был красавцем, не слащавым, нет, а таким, что пробегали по спине мурашки и становилось ясно: за этой спиной не пропадешь. Даже сейчас при одном только взгляде на него легко было догадаться, что этот человек своего не упустит, да еще и чужое прихватит, если оно, это чужое, ему необходимо. Он относился к той редкостной категории людей, что во всех вселяют ужас и страх, кого боятся и кому беспрекословно подчиняются только потому, что он не задумываясь может убить родную мать, если она вдруг помешает его делам.

Хомелев закончил смеяться и буквально всверлил свой острый взгляд в лицо Величко. Они оба не произносили ни слова, и только когда один из людей Артура Пахомовича поинтересовался у соседа, не о том ли парне, что был на открытии фирмы, идет речь, босс вновь заговорил. Но теперь уже речь его была сжатой и сухой, а взгляд пронизывающим и холодным:

– Говорите честно, зачем пришли? Кто подослал вас, козявки, и с какими целями? Предупреждаю сразу, мне опасно лгать!

– Я уже сказал, – спокойно ответил на это Александр. – Мы хотим, чтобы вы больше не устраивали покушений на нашего друга, Максимова Андрея. Он не виноват, что купленная аппаратура оказалась не совсем качественной и в результате этого ваша автомашина была испорчена, а один из людей лишился зрения. Он готов возместить вам все затраты и послал нас узнать, сколько ему все это будет стоить.

– А что ж он не приполз сам, этот земляной червяк? – съязвил рослый парень, примостившийся подле босса и попивающий шампанское. Как и остальные, он был гол, с той лишь разницей, что его тело среди этих было подобно Аполлоновому среди сатиров. – Что, струсил?

Александр не отвечал, не особенно хорошо представляя, как следует вести себя в среде таких матерых бандитов. Зато знал, а точнее, думал, что знает, практикующий психолог Грачев, и именно он продолжил переговоры.

– Это мы сами ему велели не ходить, – отчеканил он громко, стараясь глядеть только в лицо главному и никуда больше, хотя все давно уже перестали заниматься своими делами и тоже внимательно следили за происходящим – видимо, это показалось им интересным. – Так вы не ответили, какую сумму он вам за все должен? Поймите, мы хотим решить все мирным путем, без лишних кровопролитий. Так будет удобнее и для вас, и для нас, я надеюсь…

– Похвально, – захлопал в ладоши Хомелев. – Только вы не по адресу.

И отвернулся от незваных гостей – это означало, что разговор на сегодня завершен.

– То есть? – не понял Грачев. – Вы хотите сказать, что это не у вас Макс устраивал пиротехническое шоу?

– У нас, – вместо босса ответил другой тип: высокий, с татуировкой на бедре в виде вылезающей из разорванной кожи пантеры. – Только нам ваш дружбан пока ничего не должен. Был бы должен, давно б растрясли.

– Но зачем же тогда вы пытались его убить? – спросил Грачев недоуменно. – За что?

Вместо ответа к нему подошел высоченный детина, он же официант, и, развернув Валентина на все сто восемьдесят градусов, указал ему пальцем на дверь и тихо выдохнул:

– Проваливайте. Пока еще босс в хорошем расположении духа и не велел сделать из вас чучела для шоу.

– Но мы хотим знать, за что… – начал было вновь Валентин, пытаясь вырваться из цепких объятий, но не особенно рьяно, а так, как бы это делал любой среднестатистический обыватель на его месте.

– Нам плевать, что вы хотите, – вновь произнес на пониженных тонах малый, а за его спиной послышался уже плеск воды и смех. – Макс свою работу выполнил, праздник отсалютовал, а бабки, что не забрал, спросите у Арама, он на выходе стоит. А теперь давайте валите по-хорошему. Кончайте злить отдыхающих.

– Но как же, он же… – нелепо замямлил Валентин, окончательно сбитый с толку. – Он же машину и того парня… это…

– Бля, ну ты и мудила, – нарвался-таки на комплимент Грачев. – Сказано же, плевать всем на этот металлолом и на того козла, что сует нос куда не следует! Чеши отсюда, дебил! – совсем уж невежливо закончил официант и почти что силой вытолкнул Валентина за дверь, отчего тот едва не влетел в стену напротив, вовремя выставив вперед руки и тем самым спасая себя от лишних синяков и шишек.

Остальные вышли сами и растерянно переглянулись. На выходе из сауны их и в самом деле остановил Арам, детина лет двадцати с небольшим, но выглядящий так, словно его намеренно надули, вставив шланг от насоса в задний проход. Он сунул Величко, шествующему первым, пачку долларовых купюр и от себя добавил:

– Классное было шоу. Передайте от меня этому… – он не сообразил, как назвать Максима, а потому решил оставить все как есть и закончил: – Мы все в осадке! Пусть чувак не долбится зря, работа всегда будет.

– Обязательно передадим, – пообещал Величко, покидая помещение бани в полной растерянности.

– Стоп, братва, я чего-то не понял, это что, не они Макса убить хотели? – поинтересовался все время молчавший Ашот, едва только за его плечами заскрипел засов закрываемой двери.

– Похоже, что не они, – вяло ответил Грачев, настроение которого было убийственным.

– А кто же тогда? – не сдавался Мачколян.

– А вот это нам и предстоит выяснить, – сказал Александр, свистнув Графу, оставленному сторожить машину, но свои обязанности почему-то не выполняющему. – Либо Макс что-то скрывает, либо мы вообще ошиблись.

– В чем? В том, кто стрелял, или в том, в кого стреляли? – прищурил свои и без того маленькие глазки Мачколян. Величко только посмотрел на него, и ответ сразу всем стал ясен. Ничего более не произнося, они забрались в машину и, захлопнув дверцы, приготовились двигаться в обратном направлении – назад, к дому Ашота, где парился в одиночестве и неизвестности Максимов.

Мужчина с немного обрюзгшей фигурой и чертами лица, больше характерными для жителей Кавказа: огромным горбатым носом, немного рассеянным взглядом и широким лбом со спадающими на него иссиня-черными волнистыми волосами, кое-где слегка поседевшими, – обвел взглядом собственный кабинет, словно стараясь отыскать в нем какой-то изъян. Все было на месте: стол, подарок от вражьего стана, кресло, в котором сидел он…

В душе творилось непонятное. Трусливое сердце судорожно дрожало и норовило уйти в пятки. Височная жилка беспрестанно пульсировала, и каждый ее удар отзывался внутри ударом кузнечного молота, пытающегося раздробить его голову. Руки кавказца задрожали, когда он потянулся к коробочке: несколько неосторожных движений – и о последствиях остается только догадываться… Мужчина тяжело сглотнул и продолжил начатое.

…Вот оно, то, что способно очень многое изменить в его жизни. Но что одновременно может стать и тем последним, что ему суждено увидеть на этой грешной земле. Только бы не оплошать, только бы не подвели пальцы…

За собственными мыслями он не заметил, как распахнулась дверь и на ее пороге появился чей-то силуэт. Впрочем, пришедшего он бы узнал, будь у него чуть больше времени, но… перед глазами уже замелькали красные циферки, не сулящие ничего хорошего. Пятерка быстро сменилась на четверку, та на тройку… Времени на то, чтобы думать, не было – он метнулся в сторону, ко второй, потайной двери кабинета.

Огненная струя пламени взметнулась вверх. Высокий человек, появившийся в дверях, словно о чем-то вспомнив, в самую последнюю минуту метнулся назад. И тут же чудовищная сила прогремевшего взрыва покатила во все стороны. Легкая дверь под ее напором была сорвана с петель так же легко, как лист с ветки порывом ветра, и выброшена в коридор. Огромный сноп пламени вырвался в окно кабинета директора ресторана «Желтая горка» и снова спрятался в свое логово, довершая только что начатое разрушительное действо.

Пожар расходился. Обломки стен, искореженные и изуродованные, падали на асфальтированный участок перед рестораном. Но этот шум мало кто слышал, так как его перебивали пронзительные женские визги. Это было началом паники.

– Ну все, признавайся, браток, чем еще, кроме этого погрома на вечеринке у Хамелеона, ты занимался в последние дни? – бросив пачку с деньгами на стол перед Максимовым и уперев руки в бока, а точнее, пристроив их куда-то в область бывшей талии, строго спросил Мачколян.

– Что значит, чем еще? – не понял тот, растерявшись. – Ничем я не занимался.

– Ага, как же, рассказывай сказочки, только не мне, а кому-нибудь другому, – продолжил Ашот. – Ты небось еще пару вилл разгромил или увел любовницу у какого-нибудь мафиози. С утра ты как раз про какую-то там секс-бомбу говорил. А бомбы эти в нашей стране давно уже все раскуплены криминалами.

– Да че ты вообще на меня наезжаешь, – обиделся Андрей, видя, как остальные напряженно наблюдают за ними и ждут, что он на все это ответит. – Ты сам-то тоже хорош, позавчера только за свою дочь одного парня в больницу отправил. А что, не так?

– Чего? – возмутился больше прежнего Ашот. – Это ты что, на меня бочку катить вздумал? Да я его за дело, чтоб не лез своими грязными лапищами к запретному! Будет в следующий раз знать.

– А посетителю в собственном ресторане ты тоже за дело морду набил? – не унимался Максимов.

Стоящие в стороне Величко и Грачев, не сумев сдержаться, засмеялись, вспомнив, как на днях отмечали рост Ашота по карьерной лестнице, а точнее – чудесное его превращение из шеф-повара во второго владельца ресторана. В тот раз они напились до чертиков, а когда один из посетителей велел Ашоту заткнуть глотку и больше не орать своих пьяных песен, тот, недолго думая, со всего маху отфутболил его к дверям и, заорав: «Я тут хозяин!», принялся угощать всех присутствующих за свой счет.

– Раз бил, значит, за дело, – нахмурив лоб, буркнул в ответ Мачколян, который на самом деле на следующий день после бурного застолья даже не помнил, что было вчера и как вообще он попал домой.

– Во-во, – усмехнулся Андрей, поняв, что наступил ему на больную мозоль. – И это называется – хранитель ресторанного сервиса! Да после такого к вам приличные люди побоятся приходить!

– Приличные пусть боятся, а остальные приходят, – отчеканил Ашот и, тяжело опустившись на стул, добавил: – Разбирайтесь с ним сами, а мне на работу надо. Я и так постоянно прогуливаю. До сих пор не пойму, зачем мне она вообще сдалась, эта спасательная служба, без нее, что ли, себя прокормить не смогу.

– Так у тебя же новая должность! – подколол толстяка Величко, проигнорировав его последние слова. – Или ты не начальник себе?

– Это не должность, а обязательство. А должность у меня прежняя, – откликнулся Мачколян и, встав, направился в дом, чтобы собраться на работу. Поднимаясь на крыльцо, пробубнил себе под нос что-то о том, что вот опять завтрак не удался, и все из-за чьих-то проблем.

Оставшиеся без Мачколяна Грачев и Величко пристально посмотрели в лицо Максимову, и Валентин спросил:

– Ты точно рассказал нам обо всем, что может иметь такие последствия, или нет?

– Да все, что я, совсем, что ли…

– Что ж, в таком случае больше вопросов не имеем. Вот твои деньги, живи спокойно.

– Деньги? Но… как… они, – Макс совершенно не знал, что сказать.

– Бери, бери, – добавил к этому Величко. – Насколько мы поняли, эти братки не такие уж и страшные, как ты нам расписал, и совсем они на тебя не в обиде за тачку и того кретина, что полез куда не надо.

– Угу, – поддержал друга Валентин и тут же пошутил: – Если б мы поторговались, то думаю, что они тебе за такую работу еще и приплатили бы. Мы сразу-то не допетрили, а возвращаться негоже, несолидно это.

– Так вы что, их… того? – перепугался Максимов.

– Мы! – горестно воскликнул Валентин. – Это уж скорее они…

Александр усмехнулся, вспомнив, как покраснел Грачев, когда на него наехал какой-то там официантишка. Очень уж ловко он его осадил и заставил почувствовать всю глупость сказанного. Даже он, Александр, тогда немного смутился, а уж Грачу и того больше досталось. Ну да дела былые, быстро забудутся.

– Я так думаю, что загостились мы тут, – произнес он после небольшой паузы. – Пора и по домам разбегаться.

– А как же покушение? – не понял его мысли Валентин. – Ведь кого-то же из нас хотели убить.

– Хотели, только все равно непонятно, кого, – развел руками Величко. – Если кто что за собой знает, следовало говорить раньше, а быть при ком-то нянькой мне не особенно хочется, тем более учитывая то, что этот кто-то от нас что-то скрывает. Если уж совсем припечет – как связаться, все знают. – Он нахмурился и направился к воротам.

Максимов и Грачев пошли следом, а рядом с ними, весело виляя хвостом, побежал довольный Граф. Да и что ему было не радоваться: солнышко, бабочки, цветочки, да и просто – лето…

Ашот едва плелся на своем быстроходном джипе позади дряхленького, едва пыхтящего «Запорожца», не имея никакой возможности обогнать его на этой узкой трассе. Так ведь зараза водитель словно специально на заднее стекло еще наклейку приляпал: «Спешишь – перепрыгни». От ее созерцания Ашота буквально плющило и колбасило. Была б его воля, он бы прямо по нему и проехал.

Непрестанно бранясь, Ашот то нервно стучал по рулю, заставляя машину источать давящий на перепонки сигнальный звук, то высовывался в окно и повторял все ранее произнесенное в салоне уже для публики. Владелец «запора» никак не реагировал на все это. В конечном счете Ашота все это ужасно достало, и он принял решение выйти из джипа и набить рожу этому придурку, не дающему нормальным людям нормально ехать. И он бы действительно воплотил задуманное в реальность, не отвлеки его от кровожадных мыслей звонок мобильного телефона.

Еще раз матюкнувшись, он извлек из кармана брюк маленькую серебристую трубочку и, кое-как надавив на нужную клавишу кончиком пальца, который при полном нажатии захватывал сразу кнопки четыре, поднес телефон к уху и гаркнул:

– Чего надо?

В ответ сначала раздалось какое-то всхлипывание, затем невнятный шум, и только потом знакомый женский голос, заикаясь, сообщил:

– Ашот Ваграмович… у нас ЧП. Ресторан-то… он все уж… везде пепел, сор. Бухгалтера-то нашего дверью стукнуло, в шоке он – еле откачали. А директор-то… – дальше последовало протяжное «у», – и вовсе… покинул нас. Что делать-то?

– Господи, Надя, объясни толком, что стряслось, – нервно процедил сквозь зубы Ашот. – Коротко и самое главное, как я тебя учил.

Надя, а именно так звали девицу, работавшую в ресторане при директоре как бы секретаршей, громко всхлипнула и без какого-либо перехода выдала:

– В кабинете директора взрыв случился. Его самого… у-у… до костей…

– Как взрыв? Почему? – только сейчас стал понимать, о чем ему говорят, Ашот. – Директор что, мертв?

– Сгорел, заживо сгорел! – продолжила причитать женщина. – Я ж вам о том и говорю. Что делать нам? Ой, что делать?

– Тушите пожар, я сейчас буду, – отдал распоряжение Ашот. Затем отбросил трубку на сиденье и с удвоенной силой надавил на клаксон. Машина взревела, но ускорения движения на дороге перед ним это не вызвало.

Мачколян торопливо заозирался по сторонам, ища спасительный выход и прекрасно понимая, что сама собой пробка рассосется еще не скоро, и тут его взгляд упал на тротуар, расположенный вплотную к дороге и являющий собой не просто место для прогулки пассажиров, а еще и площадку для размещения на нем летних кафе и лотков с продовольственными и иными товарами. Не задумываясь больше ни над чем, он с силой захлопнул приоткрытую ранее дверь и, вцепившись в руль, принялся резко выкручивать его в сторону.

Через несколько минут он уже выскочил на тротуар и, не снимая руки с клаксона, понесся по нему на своем джипе, как по шоссе. Не ожидавшие ничего подобного гуляющие и посетители уличных кафе едва успевали отскакивать в разные стороны и, визжа, принимались обливать Мачколяна такой словесной грязью, какая ни одному пьяному сантехнику даже и не снилась. Только Ашот плевать хотел на все эти реплики, самым важным для него было добраться до места.

Ашот снова повернул руль, но на этот раз в направлении дороги, успел заметить, как прямо перед ним заметалась в воздухе полосатая палочка регулировщика, но не остановился, а понесся дальше с той бешеной скоростью, что была свойственна его мощному джипу.

Ресторана «Желтая горка» он достиг спустя двадцать минут после поступившего на его телефон звонка. Но он никак не представлял, что все будет так ужасно и мерзко, как это оказалось на самом деле: совсем новенькая табличка с названием, которую они заказали неделю назад, обуглилась, из окон директорского кабинета валом валил дым, но уже не от огня, а остаточный. Вокруг суетились пожарные, таскали туда-сюда какие-то ведра и обгоревшие вещи работники самого заведения. Ашот растерянно застыл на месте, не в силах что-либо произнести и совершенно не зная, что думать и тем более делать. Он бы, наверное, так и стоял подобно памятнику самому себе, если бы его не отвлекла все та же секретарша Надя, кинувшаяся к нему на шею и затрясшаяся в рыданиях.

Он непроизвольно обнял ее и, положив руку на растрепавшиеся волосы, с трудом выдавил из себя вопрос:

– Кто это сделал?

– Мы не знаем, – замотала Надежда головой в ответ. – Прибыли криминалисты, сейчас все обследуют, потом известят о результатах. Как это все ужасно, как мерзко…

Надя снова залилась слезами.

– Где можно найти этих криминалистов? – понимая, что делать все же что-то следует, спросил у секретарши Ашот.

– Они там, внутри. Все уже потушено, просто сажа везде, и дышать там нечем, – почти без всхлипываний ответила женщина.

Ашот отстранил ее и решительным шагом направился в собственное заведение. Он понимал, что теперь станет новым управляющим этого ресторана, так как, пусть и недавно, вступил в долю. Тем более что вряд ли вдова погибшего директора станет претендовать на эту роль. С нее вполне достаточно будет той части прибыли, что полагается ей как наследнице. С одной стороны, это немного радовало его, с другой – ужасало, ведь теперь ему придется разруливать все проблемы, связанные с этим бизнесом, начиная с проблемы ремонта. Сумеет ли он со всем этим справиться? Ашот не знал.

Войдя в главный зал ресторана, еще вчера чистенький и сияющий, он увидел грязное помещение с разного рода мусором, валяющимся на полу, поваленной и отчасти переломанной мебелью и побитыми стеклами. Ничего хуже придумать уже было нельзя. Ашот перевел взгляд в сторону коридорчика, ведущего к кабинету бывшего директора – Эдуарда Георгиевича Пожарова, – и увидел толпящихся в нем мужчин. Они друг другу что-то доказывали и яростно жестикулировали при этом.

Ашот направился к ним.

– Вы кто? Сюда нельзя! – заметив его, воскликнул один из спорщиков, среднего роста шатен с забавными усиками.

– Я… заместитель директора, – не сразу нашелся что ответить Мачколян. – Я хотел бы узнать, известно ли вам, кто виноват в этом взрыве?

– Заместитель, говорите? – прищурился другой. – Что ж, обрадовать вас ничем не можем. Ничего относительно причин взрыва точно еще не установлено. От вашего начальника остался один обугленный скелет. Причина смерти очевидна. К тому же ваш бухгалтер собственными глазами видел, что директор находился в момент взрыва в своем кабинете.

– Видел? Но как?

– Чисто случайно, – вздохнул все тот же мужчина. – В тот момент, когда он пытался войти в кабинет, как раз и прогремел взрыв. Взрывной волной дверь сорвало с петель и ею же бухгалтера и накрыло. Только это его и спасло, иначе тоже был бы сейчас мертв.

– Вы его уже допрашивали? – уточнил Ашот.

– Ну не то чтобы допрашивали, сами понимаете, в каком он сейчас состоянии – шок. Да еще весь в ссадинах и порезах. Только и успели спросить, что видел, а потом сразу отпустили. Пусть себя в порядок приведет, потом вызовем.

– А… а причина? Она уже известна? – заглядывая через плечо собеседника в бывший директорский кабинет и морщась от увиденного, вновь спросил Ашот.

– Насколько мы можем судить со слов секретарши, Пожаров получил какую-то посылку, – продолжил мужчина с усиками, скорее всего следователь. – Как она сказала, ее прислали какие-то компаньоны, партнеры, в общем, это еще нужно уточнить. По всей видимости, в посылке и содержалась взрывчатка, – подытожил он. – Хорошо еще, успели быстро затушить пожар, иначе от вашего ресторана вообще ничего не осталось бы.

– Я не знал ничего ни о какой посылке, – глухо произнес Ашот. – Так кто, вы сказали, ее видел?

– Секретарша. Наши люди ее как раз ищут, чтобы допросить, – пояснил усатый.

– Хорошо, я пришлю ее сейчас, – кивнул Ашот и снова направился к выходу.

Оказавшись на улице, он поискал глазами Надежду и, заметив ее взлохмаченную светлую голову неподалеку от еще не уехавшей пожарной машины, направился туда. Девушка стояла одна, нервно теребя в руках носовой платок и то и дело всхлипывая и громко сморкаясь. Оказавшись за ее спиной, Ашот тихо кашлянул, а когда она повернулась, спросил:

– Следователь сказал, что ты видела, как Эдуард Георгиевич получил какую-то посылку. Ты знаешь, от кого она была?

– Точно нет, но думаю, что от каких-нибудь компаньонов. Я следователю так и сказала.

– А как к ней отнесся Пожаров?

– Как? Обрадовался, конечно, – ответила женщина. – Кому же не приятно подарки получать.

– Ничего себе подарок, – покачал головой Ашот. – Убийственно замечательный. И черт его еще знает, от кого.

– Я так подозреваю, – Надя потянула Ашота подальше от машины, – что это проделка его врагов. У нас у всех ведь есть враги… Значит, и у него были.

– Каких еще врагов? – ничего не понимал Мачколян. – За что? Разве он занимался чем-то незаконным и кому-то помешал?

– Ну не знаю, вам-то должно быть виднее, – повела плечами женщина. – Только вот случайно-то никого убивать не станут. Только за что-то серьезное. Кому-то, наверное, все же помешал. Или не сделал, чего требовали.

– Помешал? – с трудом сглотнув слюну, глухо повторил Ашот и буквально побелел.

– Ой, что с вами? – напугалась секретарша. – Может, вам водички принести или лекарство какое?

– Нет, не стоит, – активно замотал головой Ашот, до которого только сейчас дошло, что тот выстрел, так напугавший их компанию утром, адресовался вовсе и не Максимову, а ему лично. Ему, Ашоту, только вот почему? Что такого плохого он сделал, кому помешал? Он не в силах был этого понять, но в то же время просто обязан был разобраться в происходящем и найти истину, но для этого ему нужна тишина.

– Вы лучше идите к следователю, он хотел о чем-то вас спросить, – велел он сердобольной женщине. – Я в порядке.

– Вы уверены? – не верила ему Надежда. – На вас же лица нет! Выглядите так, словно вы демона увидели. Понимаю, это для всех нас большое потрясение, но не стоит себя так мучить… С кем не бывает.

– Все, Надя, идите! – сквозь зубы процедил Ашот, которого навязчивость секретарши начинала уже раздражать. – Бегом! – поторопил он ее.

Изумленная и немного растерянная женщина одной рукой поправила свои и без того торчащие в разные стороны волосы и, пожав плечами, заторопилась прочь. Оставшись один, Ашот вернулся в свой джип, сел в него и, захлопнув дверь, задумался: что же это получается – его, так же как и директора «Желтой горки», пытались убить? И если бы не случайность, если бы не Граф, бурно выражавший свою радость, им бы это удалось. А Максимов тут совсем и ни при чем. Но за что? Что такого он сделал? Ашот попытался вспомнить все свои поступки, могущие кому-то показаться неблаговидными, но ни один из них и близко не лежал с теми, за которые можно было бы убить человека. Вот разве что Пожаров что-то намудрил… Но в том-то и была вся проблема, что никаких дел с Пожаровым Мачколян не вел.

Ашот вновь почесал затылок, и тут вдруг до него дошло: его посчитали союзником и компаньоном Пожарова. Наверняка именно так, ведь он тоже имеет свою долю от ресторана, а значит, должен знать обо всем, что в нем творится. Следовательно, будет очередное покушение.

Впервые за долгое время Мачколян впал в панику и испытал самый настоящий ужас. Он всегда любил жизнь и не желал расставаться с ней вот так, не сделав всего, что было задумано. Даже там, в армии, в самых горячих точках, он так не паниковал, там у него была надежда на себя и на удачу, и только лишь от его меткого глаза и твердой руки зависело, останется ли жив он и тысячи других людей, которых он обязан был спасать. А тут, когда кто-то действует исподтишка, на что оставалось надеяться?

С большим трудом Ашот заставил себя успокоиться и, покинув машину, снова отправился в ресторан, чтобы заново его осмотреть и оценить ущерб. А затем, возможно, приступить к руководству и отдать распоряжения касаемо ремонта, ведь жизнь-то пока продолжается, а надежда, как известно, умирает последней.

Трое мужчин, расположившиеся на стареньком, покрытом зеленым покрывалом диванчике, задумчиво смотрели кто в пол, кто в потолок. Стоящий на холодильнике маленький телевизор, прозванный среди спасателей «арбузом», вот уже несколько часов безостановочно передавал какие-то программы, но на него никто не обращал внимания. И даже немецкая овчарка, такой же член спасательной команды, как и остальные, казалось, была чем-то озабочена и грустно глядела перед собой, иногда издавая какие-то постанывающие звуки.

– Черт, в голове не укладывается, за что же так с директором «Желтой горки», – наконец, не выдержав, произнес мужчина с взъерошенными волосами. Им, конечно же, был Максимов, прическа которого полностью отражала то, что вечно творилось в его голове, – непрерывно извергающийся вулкан фантазии.

Никто ему не ответил. Замолчал и Максимов.

Величко занялся собакой. А Валентин Грачев, глядя на нее, вспоминал, как обрадовалась его жена, когда он сказал, что теперь станет получать деньги еще и в спасательной службе. Работа практикующего психолога ему нравилась и даже приносила удовлетворение, но она не давала стабильного и постоянного заработка – все зависело от количества клиентов, которых Валентин успевал обслужить в течение месяца. Но месяцы были разные, клиенты сами решали, когда им к нему обратиться, а потому иногда доходило до того, что Валентину было стыдно возвращаться домой. Он понимал, что в такие моменты сидел на шее у жены, которая, как могла, старалась прокормить его и двух сыновей. Сейчас все поменялось, и он твердо знал, что уж определенную-то сумму принесет в семью обязательно.

К тому же работа действительно была не слишком пыльной. В городе не так часто случалось что-то катастрофическое, а потому большую часть своей смены им приходилось просиживать в тесной каморке, глядя в опротивевший уже давно телевизор. За все то время, что он уже успел проработать тут, ему лишь пару раз приходилось выезжать. Несколько раз, чтобы вскрыть дверь, захлопнутую по случайности владельцем квартиры, не имеющим при себе ключей. Один раз пришлось побывать на ДТП, где они с друзьями в течение почти двух часов буквально вырезали гидравликой труп водителя «Пежо», машина которого влетела на скорости под груженый «КамАЗ» и превратилась в лепешку.

Повисшую паузу снова нарушил Максимов. Он, единственный из всей бригады, не умел сидеть спокойно и чего-то ждать. Его энергия требовала выхода, и его бесило, когда он не находил куда себя деть.

– Ну что, может, сгоняем прямо сейчас к нашему толстячку? Все равно вызовов пока нет. Хоть узнаем, как он там поживает.

– А до завтра подождать никак нельзя? – не двигаясь с места, вяло переспросил Величко. – Или у тебя в порядке вещей смываться с работы, когда тебе надо?

– Терпеть не могу всякие там ограничения, – замахал руками Андрей. – Куда как лучше по свободному графику: когда надо пришел, когда надо ушел.

– Ну, знаешь, катаклизмы и несчастные случаи под тебя подстраиваться не станут, – заметил на это Грачев. – Так что сиди и не рыпайся. Никуда твой Ашот не денется.

– Новая вывеска готова. Отлично, – вяло черкая что-то на листе бумаги, произнес Мачколян. – Как только доставят, сразу сообщите мне.

С того злополучного дня, как произошел взрыв в ресторане, он дневал и ночевал в нем, даже отпросился с работы в МЧС. Поняв, что, ожидая очередного покушения, просто не сможет спать спокойно, Мачколян предпочел в самые кратчайшие сроки вернуть свое заведение к жизни и возобновить его работу, а потому приходил рано утром и уходил далеко за полночь. За несколько промелькнувших, как одно мгновение, дней он успел сделать очень многое. Нанятые им работники буквально с ног валились, стремясь уложиться в назначенный им срок.

В первую очередь, конечно, был разобран завал на месте директорского кабинета. С этим помогли справиться коллеги из службы спасения. Нанятые же работники позаботились об окнах, поставив вместо старых деревянных рам пластиковые. Мебель в главном помещении была отмыта силами самих служащих, шторки перестираны, мусор убран. Ресторан уже был практически готов к работе.

Переминаясь с ноги на ногу, секретарша Надя, так и оставшаяся пока на своем месте, ожидала дальнейших распоряжений нового босса, успевшего за время ремонта еще и оформить все необходимые документы для того, чтобы занять место погибшего Пожарова. Новый босс ей не особенно нравился, так как не проявлял к ней никакого особого внимания, в отличие от прежнего директора. Но пока еще у нее оставалась надежда, что вскоре его отношение к ней изменится в лучшую сторону, как с Эдиком, любовницей которого была.

Впрочем, знали об этом единицы, а она и не особенно хвалилась, предпочитая держать это втайне. А теперь, когда это место опустело, необходима была замена, и она надеялась, что та не замедлит появиться. Сейчас Надя очень рассчитывала на Мачколяна, так как совершенно не хотела терять не только теплое местечко, но и все привилегии, причитающиеся за удовлетворение прихотей начальника. Внешний же вид Ашота и тем более его габариты ее нисколько не смущали. Лишь бы мужчина был состоятельный.

Поняв, что Мачколян практически позабыл про нее и погрузился в какие-то свои мысли, а может, и вовсе уснул, забыв закрыть глаза, она ослепительно, по ее мнению, улыбнулась и ласково пропела:

– Какие-либо еще распоряжения будут?

– А, нет, – махнул в ее сторону рукой Ашот. – Можете быть свободны.

– Ашот Ваграмович, – залепетала вновь женщина, – может, и вам следует немного отдохнуть, устали ведь. Хотите, диванчик застелю?

– Нет, не нужно, – кое-как силясь удержать веки открытыми, пробубнил в ответ Ашот. – Я еще не все сегодня сделал.

– Так сделаете позже. – Секретарша приблизилась к нему и, поместив свои изящные ручки на его плечи, принялась ласково поглаживать их. – Работа, она ведь не волк, – соловьем напевала она ему на ухо, – в лес не убежит. А вы вздремните часок, увидите, сразу легче станет.

Глаза Ашота, и без того тяжелые и словно налитые свинцом, закрылись, и не было уже никакой возможности открыть их снова. Да и желания делать это не было тем более. А тут еще этот слащавый голосок, так приятно убаюкивающий и расслабляющий. Ашот перестал сопротивляться и даже сам не заметил, как в следующую минуту перекочевал в страну снов, а его бренное тело начало колыхаться то вверх, то вниз от раскатистого храпа, что вырывался из его уст.

Надежда брезгливо поморщилась, но потом все же достала из стоящего в кабинете шкафа-купе небольшую подушку, сунула ее под голову Мачколяну и, вздохнув, покинула кабинет. Вернувшись за свой стол, достала из ящика кипу ярких журналов и, открыв первый, увлеченно уставилась на высокую стройную фотомодель, демонстрирующую всему свету шикарный наряд из тонкого льна.

В это время у входа в ресторан остановились две машины: черный «Мерседес» и неопределенного мутно-серого цвета «Фиат». Из них выбрались шестеро высоких мужчин. На пяти из них были светлые рубашки и темные брюки с четко проглаженными стрелками. И только один в этой компании был словно белая ворона. В отличие от остальных, он был одет в обычные серенькие джинсы со множеством прибамбасов, карманов и нашивок и майку с абстрактной композицией на плече.

Причем, как было видно со стороны, именно он и заправлял остальными детинами, несмотря на некоторую разницу в возрасте с ними. Парню было не более двадцати пяти, тогда как остальные выглядели лет на пять-шесть старше.

Вся эта необычная компания сгрудилась в общую кучу, выслушала то, что им промямлил этот парень с длинной, спадающей на лицо челкой и коротким хвостиком на затылке, а затем важно стала подниматься по ступенькам к центральной двери ресторана. Заметивший их сразу охранник немедленно заволновался, понимая, что ничего хорошего эти люди ему не принесут, а потому поспешил сообщить секретарше о незваных гостях. Не успел он сообщить женщине, что именно за гости прибыли, как дверь в ресторан распахнулась, и в нее ввалилась вся эта бригада. Всячески демонстрирующий свою важность и значимость, длинноволосый парень щелкнул двумя пальцами в воздухе и свысока посмотрел на молодого охранника. Его телохранители, а это, по всему видно, были именно они, сразу остановились и замерли, как истуканы.

– Ну-у, – промычал подобно недоенной корове этот самый важный гость, глядя на охранника. – Е-мое, козявка… и где твой босс?

– Он… он у себя в кабинете, – испуганно промямлил в ответ тот.

– А че он там до сих пор делает? – продолжал понтоваться парень. – Почему дорогих гостей не встречает? – возмущенно закончил он.

– О-о-он занят, – снова едва ворочая языком, ответил охранник.

Он прекрасно знал этого белобрысого типа. Это был сын авторитета, держащего в своих руках весь этот район и снимающего со всех проценты за работу на его территории. Иными словами, парень представлял «крышу» этого ресторана, и к нему следовало прислушиваться.

– Занят? – возмущенно взметнул брови вверх белобрысый. – Как это занят и чем? Разве у него могут быть какие-то более важные дела, когда я здесь?

– Я точно не знаю, с-спросите у секретарши, – заикаясь, перевел стрелку охранник и с облегчением вздохнул, когда ничего не ответивший ему гость резко повернулся к следующей двери и направился к кабинету нового директора. Остальные последовали за ним, не меняя тупых выражений своих лиц, и только последний треснул охранника по спине кулаком, да еще при этом проговорил:

– В следующий раз будь умнее, козявка.

Предупрежденная заранее секретарша, все же не успевшая разбудить новое начальство, встретила посланцев защитника Савельева Бориса Олеговича широченной улыбкой. Так делать научил ее сам Пожаров, когда давал первые ЦУ. Тогда он особенно заострил ее внимание на том, как следует вести себя с самыми уважаемыми людьми и гостями ресторана. Науку она усвоила быстро и постоянно ее применяла, смекнув, что это для ее же пользы.

При виде расфуфыренной женщины, явно пытавшейся скрыть под слоем косметики свой настоящий возраст, сынок Савельева гаденько заулыбался и, нагло усевшись прямо на стол, произнес:

– Ну что, красавица, хоть ты рада меня видеть!

– Мы всегда рады гостям, – выдала она заученную фразу.

– Это хорошо, так и должно быть, – похвалил он ее, потрепав за начавшие уже обвисать щеки. Затем достал из кармана несколько банкнот, достоинства которых Надежда даже не успела толком рассмотреть, и сунул их ей в вырез платья, выставляющий напоказ все имеющиеся у женщины прелести, авторитетным тоном заявив: – За хорошую работу нужно достойно платить.

Секретарша залилась румянцем и смущенно опустила взгляд.

– Ну, где там ваш новый директор? – став чуть более серьезным, поинтересовался парень.

– Он у себя в кабинете зас… – чуть было не сказала лишнего женщина, но вовремя спохватилась и тут же добавила: – Занимается бумагами. Вы же, наверное, слышали, какая у нас беда приключилась? Сейчас столько дел в связи с этим!

– А что это тогда за шум? – спросил Савельев-младший, прекрасно расслышавший доносившийся даже сюда храп Ашота.

Женщина неопределенно пожала плечами и заискивающе спросила:

– Может быть, чайку? А я пока директора предупрежу, он к вам сам выйдет.

– Не стоит, мы не гордые, сами к нему пойдем, – нагло бросил парень и, подойдя к двери, с силой ударил по ней ногой. Дверь не поддалась, но это нисколько не смутило белобрысого, и он, повернув ручку, повторил свой прием. Дверь резко распахнулась и, ударившись о стену с другой стороны, издала громкий стук.