"Валерий Чкалов" - читать интересную книгу автора (Водопьянов Михаил Васильевич)

Глава шестая. Первое признание новатора

Герой Советского Союза В. П. Чкалов выступает в ЦАГИ на митинге, посвященном участникам перелета Москва – остров Удд (И августа 1936 г.).

Большое, серьезное чувство связывало Чкалова с Ольгой Ореховой. Они поженились, и Валерий поселился в квартире отца Ольги, Эразма Логиновича. Чкалова приняли в семью с родственной теплотой. Такой же сердечный прием встретил Павел Григорьевич, когда приехал, чтобы познакомиться с женою сына. Он почувствовал себя, как дома. У машиниста Приморской железной дороги ленинградца Эразма Орехова был тот же простой и здоровый семейный быт, что и в семье котельщика-волжанина Павла Чкалова.

Выбором Валерия старик Чкалов остался очень доволен. Ольга пришлась ему по душе, а с Эразмом Логиновичем он быстро сдружился. Они вместе путешествовали по Ленинграду и его окрестностям. Орехов показывал гостю достопримечательности – дворцы, музеи, театры, памятники, знаменитые петергофские фонтаны.

Валерий обрадовался приезду отца, но уделять ему много времени не мог: особую истребительную эскадрилью перевели за город, и летчики бывали в Ленинграде не чаще одного-двух раз в неделю. Зато Павел Григорьевич съездил к сыну в эскадрилью и увидел, как тот летает.

Вернулся он потрясенный, долго подыскивал слова для выражения обуревавших его чувств и, наконец, шумно вздохнув, произнес:

– Аверьян-то мой!.. Теперь и помирать не страшно…

– Теперь-то вам как раз жить надо, – наставительно сказал Эразм Логинович, пряча ласковую усмешку под большими пушистыми усами.

Уезжая, Павел Григорьевич усиленно приглашал сына и новых родственников к себе, в Василёво. Валерий охотно побывал бы в родных краях. Очень хотелось ему поскорее показать Ольге свои излюбленные с детства места, постоять вместе с ней на обрыве, посмотреть на красавицу Волгу, вспомнить себя совсем маленьким – крепким, задиристым парнишкой.

Но пока об этом можно было только мечтать. В эскадрилью поступали новые самолеты, их надо было осваивать. Валерий и сам не согласился бы уйти в такое время в отпуск.

Женитьба не отразилась на летной жизни Чкалова. Находясь в воздухе, он попрежнему экспериментировал. Открытия в авиации, собственный вклад в авиацию – это была цель, к которой он стремился все упорней и уверенней. С Ольгой Чкалов договорился раз и навсегда: его воздушные опыты, его летные дела – особая область, в которую не разрешается вторгаться даже ей, самому дорогому другу. Она должна дать слово никогда не удерживать его от полетов.

Ольга Эразмовна серьезно отнеслась к этому договору и ни разу не нарушила его. Далось ей это нелегко. В своих воспоминаниях она пишет:

В 1927 году международная атмосфера особенно накалилась. Англия готовилась к воздушной войне в Китае – перебрасывала в район Шанхая боевые самолеты. Соединенные Штаты Америки концентрировали свои военно-морские силы в тихоокеанских водах, в районе Филиппин, но в то же время воздерживались от появления в китайских водах. Явно фальшивое поведение США расшифровала американская газета «Нью-Йорк ивнинг пост». Она писала: «Уверения Вашингтона, что США не действуют совместно с Англией в Китае, являются лишь дипломатическим маневром».

Действительно, империалисты Англии и США выступали в Китае единым фронтом. И не только в Китае. Американских банкиров, так же как и английских консерваторов, сильно беспокоили быстрый рост народного хозяйства молодой Советской республики, наши гигантские новостройки – Днепрогэс, Сталинградский тракторный завод, московский завод «АМО» («ЗИС»), Туркестано-Сибирская железнодорожная магистраль и многое другое.

Еще больший страх в реакционных кругах Англии и США вызывал рост политического авторитета Советского Союза. На антиимпериалистическом конгрессе в Брюсселе, где присутствовало 135 делегатов от разных стран, многие делегаты заявляли: «СССР – маяк для угнетенных народов».

Вскоре английская реакционная печать открыто выступила против Советского Союза. От слов английские империалисты перешли к делу: на Советское общество по торговле с Англией «Аркос» был совершен провокационный налет. Вслед за этим английское правительство порвало дипломатические и торговые отношения с Советским Союзом. И тут же начались бандитские налеты на советские полпредства и торгпредства в Берлине, Шанхае, Пекине, Тяньцзине. В Варшаве был убит советский посол П. Л. Войков. Чаще стали повторяться вражеские вылазки на наших границах. И хотя союзник Англии Америка официально оставалась в стороне, возможность военного нападения империалистов на Советский Союз стала реально ощутимой.

Чкалов энергично готовился к битве за Родину, старался развить у себя качества, необходимые военному летчику. Он уже летал так искусно, что с полным правом заявлял: «На самолете я чувствую себя гораздо устойчивее, чем на земле». Однако он вовсе не считал, что достиг предела авиационного мастерства. Новая материальная часть всегда несет для летчика и новые трудности и новые возможности. И Чкалов стремился научиться преодолевать любые трудности, извлекать новое даже из старой материальной части. Его воздушные фигуры становились все более смелыми и сложными. В пятидесяти метрах от земли он неожиданно переворачивал самолет, летел вверх колесами, затем непринужденно возвращал машину в нормальное положение и опускался совершенно точно у посадочного знака.

С особенным творческим подъемом и мастерством выполнял Чкалов виражи, выписывая замкнутую кривую в горизонтальной плоскости. Он был уверен, что тот, кто научится с наибольшей точностью выписывать этот классический вираж, получит бесспорное преимущество в поединке истребителей.

Во время полета Чкалов всегда пристально следил за своей машиной. Ни одно необычное ее движение не ускользало от внимательного взгляда пилота: ведь это движение могло послужить толчком к открытию новой воздушной фигуры или еще неизвестного боевого приема.

Спустя несколько лет Чкалов писал:

Профессия летчика-истребителя требует, помимо здоровья и физической силы, еще и способности молниеносно ориентироваться – в какую-то долю секунды принимать верное решение и действовать немедленно, без колебаний. Чкалову, богато одаренному от природы, было нетрудно овладеть сложным мастерством истребителя. Но чем старше он становился, тем больше заботился об успехах других советских летчиков.

Сначала это вызывалось присущим Валерию чувством товарищества, а в дальнейшем – все более ясным, сознанием государственных интересов: он старался внести свой вклад в дело укрепления родной авиации. Он задумал было написать книгу о своих полетах, чтобы каждый истребитель, если он этого захочет, мог использовать его опыт. За помощью Чкалов обратился к жене.

– Я уверен, что ты хорошо литературно обработаешь мою рукопись, – сказал он Ольге Эразмовне.

Однако написать эту книгу Чкалову так и не удалось. Времени и сил для вдумчивой работы за письменным столом совсем не оставалось. Зато на практике он многих научил «чкаловской хватке».

Вскоре имя Чкалова стало широко известно в авиационных кругах. О его полетах ходили рассказы, в которых правда тесно переплеталась с вымыслом.

Еще большую популярность принесло Чкалову участие в воздушном параде в честь десятой годовщины Великой Октябрьской социалистической революции. Чкалов дождался своего счастливого дня. Смело, под гром аплодисментов проделывал он над Центральным аэродромом Москвы свои фигуры. И даже тот, кто не один раз видел великолепный чкаловский полет, не мог оторвать глаз от его машины.

Многочисленные зрители любовались не только артистической летной работой, но и плодами вдохновенного авиационного творчества. А самому Чкалову этот воздушный праздник дал то, о чем он мог только мечтать: открытое признание его достижений.

«Лёлик, – писал он жене, – ты не можешь себе представить, что я сделал здесь своим полетом. Весь аэродром кричал и аплодировал моим фигурам. Мне было разрешено делать любую фигуру и на любой высоте. То, за что я сидел на гауптвахте, здесь отмечено особым приказом, в котором говорится: „Выдать денежную награду старшему летчику Чкалову за особо выдающиеся фигуры высшего пилотажа“.

Этот приказ, подписанный товарищем Ворошиловым, был прочитан на торжественном заседании в Большом театре.

Начальство хочет еще раз видеть наш общий полет, а здесь много самолетов. Это будет что-то особенное».

Вторичный полет в присутствии членов правительства и представителей иностранных посольств принес Чкалову еще большее моральное удовлетворение.

Он говорил товарищам-летчикам:

– Пусть тот, кто собирается драться с нами в воздухе, еще и еще раз подумает, не опасно ли объявлять нам войну!

После воздушного парада Чкалову пришлось задержаться с вылетом в Ленинград. Там уже выпал снег и садиться можно было только на лыжах, а над московским аэродромом назойливо шумел осенний дождь.

Чкалов так был расстроен, что места себе не находил. Он рвался домой. Со дня на день ожидалось рождение ребенка. Быть в эти дни вдали от Ольги казалось ему ужасным.

К счастью, вскоре немного похолодало. Как только легкий снежок запорошил взлетную дорожку, Чкалов повел свою машину на старт. Исключительное летное мастерство дало ему возможность оторвать самолет от земли.

…Высокий подъем, испытанный Валерием во время воздушных празднеств в Москве, не покидал его и после возвращения в свою эскадрилью. Будущее улыбалось ему. Появилась уверенность, что он идет по правильному пути. Валерий даже избавился от своей привычки временами смотреть угрюмо, исподлобья. Его окающий бас звучал жизнерадостно, он смеялся оглушительно-громко и весело.

1 января 1928 года у Чкаловых родился сын. Его назвали Игорем. Молодой отец был безгранично счастлив. В дневнике появилась запись: «Мне хотелось бегать, петь, кричать, носить жену на руках».

Любуясь своим первенцем, он строил планы на ближайшее будущее: летом всей семьей поехать в Василёво и обязательно выкупать сына в Волге.

– Волжская вода силу дает, – уверял он жену.

Чкалов оказался заботливым отцом и мужем, нежно ухаживал за женою и сыном. На душе у него было ясно и радостно. Летал он попрежнему смело, красиво.