"Глория" - читать интересную книгу автора (Михальчук Вадим)

Глава 4. Мой враг

Шесть дней спустя после ухода наших ребят мы с Мартой сидели на внезапно опустевшей кухне. Марта выглядела спокойной, но я догадывался, чего ей стоило это кажущееся спокойствие. Вряд ли будешь спокойной, когда по улицам Фритауна ходят вооруженные патрули, отстреливая нарушителей комендантского часа. Вряд ли ты будешь спокойной, когда знаешь, что отряды солдат обшаривают пустые дома на окраинах в поисках неблагонадежных.

Рынки и улицы Фритауна опустели. Четыре дня в районе царит зловещая тишина, нарушаемая редкими выстрелами. По широким улицам ездят бронированные автомобили из Крепости. Район оцеплен, взят в кольцо колючей проволоки и винтовочных стволов.

Призраки моего детства появляются снова и снова, куда бы я ни бежал от них — они находят меня.

Марта спрашивает меня, не хочу ли я есть. Я не хочу, но не желая расстраивать ее, иду за водой для чая. Она выходит со мной во двор. Под полотняным навесом стоит стол и несколько стульев. Она не может больше оставаться в доме. Тишина опустевшего дома угнетающе действует на нее, хотя она и не хочет признаться в этом даже самой себе.

Я набираю воду из колодца, наливаю ее в чайник. Зажигаю щепки для растопки и кладу на занявшееся пламя брикет из прессованной угольной пыли, вешаю чайник над огнем. Марта садится на стул, ее движения скупы и собранны. Я возвращаюсь в дом, беру поднос, ставлю на него чашки, заварочный чайник, сахарницу, початую пачку чая, пару ложек и выношу все это во двор.

Я готовлю чай, Марта безучастно смотрит на огонь. Она просит меня принести ей ее кофточку, ей холодно, она поводит озябшими плечами, как бы прячась от февральского ветра. Она набрасывает кофту на плечи, но холод на ее лице не может исчезнуть. Я знаю, что должен успокоить ее, найти какие-то слова утешения, но не могу. С некоторых пор мне все меньше и меньше хочется говорить. Я не могу спать по ночам. Все мои страхи возвращаются. Я снова вижу, как падают люди под пулеметным огнем, только на этот раз я вижу лица убитых. Я вижу окровавленные лица Артура, Арчера, Чарли, Лиса. Я просыпаюсь от страха, но боюсь не за себя, а за них.

Я поднимаюсь наверх, к себе. Внизу, в кухне, сидит Марта в окружении испуганных девушек. Они зажигают две лампы, некоторые из них достают вязание, кто-то шьет.

Я сижу на подоконнике, глядя на заходящее солнце. Ветер врывается в комнату через распахнутое настежь окно. Я чувствую себя очень усталым. Что-то темное окружает меня, что-то темное, как густой предрассветный туман...

Незадолго до заката прибегает мальчик от дона Чезаре. Новости самые хорошие — осаду снимают. Завтра солдаты возвращаются в казармы. «Завтра жизнь начинается заново», невесело усмехаюсь я. Завтра я иду на работу. Во время работы, я надеюсь, я утоплю в беге все свои нездоровые мысли. Я уйду в работу, я перестану думать, я буду падать от усталости и засыпать без снов. Наши вернутся домой. Все будет хорошо. Надеюсь, что свет завтрашнего дня смоет нарастающую во мне темноту...

Наш Южный порт удобнее северного. Пройдя по удобному фарватеру, надежно размеченному сигнальными бакенами, корабли попадали на внутренний рейд, прикрытый с юга барьерным коралловым рифом. Из-за постоянных ветров на северном побережье Северный рейд не был гостеприимной гаванью для торговых кораблей.

Из-за недельного простоя на рейде скопилось три десятка кораблей. Гонцы сбивались с ног, возобновляя нормальный ход сообщений. День был загружен под завязку. Сейчас я уже практически не помню его. Я помню то, что случилось, когда я шел с работы домой. Я помню это и никак не могу забыть.

Дорога домой проходила через Старый Форт. Когда-то на этом месте был район двух, трехэтажных зданий, обнесенных крепостными стенами. Здесь давно уже никто не жил, в разрушенных домах не было крыш и нетопыри по ночам вылетали на охоту за насекомыми через провалы в стенах. Первые этажи кишели скорпионами. Едва различимая между густых зарослей тропинка огибала эти мрачные развалины и выводила прямо к дому. Мне осталось пройти мимо двух домов на самой окраине Форта, я свернул направо, чтобы срезать угол по дороге домой.

Они вышли из-за покрытых мхом стен, как предрассветные тени. Пять человек с металлическими тростями — последним писком моды строккеров. Но я смотрел не на их оружие и не на их пустые глаза — нет! Я смотрел в лицо человека, идущего впереди.

Сросшиеся брови, толстые губы, большой рот, длинный острый нос. Черные глаза.

Сердце остановилось на миг и забилось в ускоренном ритме. Я снова почувствовал себя маленьким мальчиком, но тут же отогнал от себя эти мысли. Я не был уже тем мальчиком, впервые попавшим в Восточный тупик, а он уже не был худым подростком с ножом в левой руке, похожим на ядовитую змею. Он стал выше и шире в плечах, но не смог измениться настолько, чтобы я не узнал его. Я не видел его более трех лет, но узнал сразу, потому что это лицо было последним моим кошмаром. Это лицо завершало серию неизбежных, монотонно повторяющихся ночных образов. Это лицо я видел, как наяву, вырываясь на поверхность реальности из угольно-черной бездны моих снов.

Это был он, мой враг.

— Ну, здравствуй, идиот, — шевельнулись его толстые губы.

«За три года его обращение ничуть не изменилось», подумал я. Сейчас мне казалось, что этих трех лет вообще не существовало.

— Никиш, — выдохнул я чуть слышно.

Он искривил рот в усмешке.

— Вот именно!

Он шутливо поклонился мне, не сводя с меня взгляд черных змеиных глаз.

— Сколько лет прошло, — сказал он, приближаясь ко мне, — я был то тут, то там. Я был везде, кроме Фритауна, но я вижу, ты помнишь мое имя, идиот.

Помимо своей воли я вздрогнул, как от прикосновения льда. Он подходил ко мне, небрежно вращая в своих огромных руках трость.

— Ты все еще видишь красивые сны, идиот?

«Господи, он помнит все, что говорил мне тогда», в ужасе подумал я, но вслух сказал:

— Теперь уже гораздо меньше.

— Это хорошо, хорошо, — довольно покивал он головой.

Его люди, угрожающе покачивая тростями, приперли меня к стене. Мой кошмар ожил наяву. Он вернулся из прошлого, как бы я ни старался его забыть.

— Ладно, поболтали — и хватит.

Он неожиданно быстро шагнул ко мне и придавил набалдашником трости мою шею к стене.

— Я знаю — Артура нет дома. Он где-то в городе, я знаю. Я знаю, он скоро придет. Осаду сняли утром, он должен вернуться домой.

Он говорил быстро, его лицо было в нескольких сантиметрах от моего. Он смотрел мне прямо в глаз, его голос был похож на шипение змеи.

— Ты отведешь нас к вам. Ты скажешь, чтобы открыли дверь. Ты будешь молчать и дашь нам войти сразу, как откроют дверь. Ты скажешь лишнее слово — и я разорву тебя в куски.

Он отпустил меня и усмехнулся.

— Ты сделаешь то, что мне нужно — и можешь продолжать видеть сны. Я жду!

Его трость с силой ударилась о землю.

Я молчал, тяжело дыша и бешено соображая, что же мне делать.

Он пристально посмотрел на меня, повернулся ко мне спиной и небрежно бросил своим псам:

— Давайте!

Они рванулись ко мне, выхватывая ножи, и я закричал:

— Стойте! Стойте!

Я искренне рассчитывал, что мой голос сорвется от страха и напряжения — и он не подвел меня.

Он остановился, стоя спиной ко мне, и я лихорадочно заговорил в его широкую черную спину:

— Хорошо! Я отведу вас, отведу! Только не убивайте...

Он стоял ко мне спиной, но я знал, что он ухмыляется, ухмыляется своей змеиной ухмылкой до ушей, радостно облизывая языком темные зубы. Он не сделал ни единого движения, но его люди отпустили меня.

Я ударил стоящего слева локтем в лицо, успел сбить стоящего справа. Я рванулся вперед, отлично понимая, что это мой последний рывок. Я рванулся вперед, к этой черной фигуре предо мной. Я знал, что мне придется пройти сквозь него, через него, над ним, но я не смогу обойти его. Я хотел только одного — сжать своими руками его холодную шею и давить, изо всех сил давить, глядя в его безумные черные глаза.

Он отскочил влево, когда я был уже рядом с ним. Я услышал свист размахивающейся металлической палки.

Удар пришелся мне в левую ногу и обрушился на меня, как кувалда. Я упал. Боль была такой сильной, что я ослеп. Перед глазами вспыхнуло огромное яркое ослепительно-белое солнце. Я задохнулся от боли. Я ослеп, оглох и онемел.

Я почувствовал, что меня переворачивают на спину и белый огонь, полыхавший у меня в голове, погас. Я с трудом открыл глаза.

Он широко улыбался, глядя на меня. Его покрытый белым налетом язык поминутно облизывал его потрескавшиеся губы, как червяк выскакивает из сырой земли.

— Говорят, ты был Гонцом, — донеслось до меня из темноты.

— Вот именно, идиот. Ты именно был гонцом.

Что-то темное и тяжелое упало на меня сверху...

Я пришел в себя в своей комнате. Моя левая нога была закована в гипсовый сапог и подвешена на двух шнурах над кроватью. Я открыл глаза на несколько секунд, удивился тому, что все еще жив, и заснул. Кто-то сжалился надо мной тогда — я спал спокойно, без снов, наверняка, доставив этим удовольствие Никишу...

Я открыл глаза и по освещенной стене справа понял, что сейчас — раннее утро. Вокруг меня сидели все наши — Марта, Артур, Чарли, Арчер, бледный, но ухмыляющийся Лис, все наши девушки, Блэк — от него пахло конюшней, Мига и Ихор.

Я посмотрел на Мигу и проскрипел:

— О, а ты как?

Он был худым, щеки ввалились, все лицо было в заживающих шрамах. Ихор выглядел не лучше, его нос напоминал раздавленную картофелину.

Мига улыбнулся и пожал плечами:

— Выпустили. Там и так слишком много людей внутри.

— А Саймон?

Его лицо вытянулось и он отрицательно покачал головой.

У меня хватило сил сдержаться и не разреветься при всех. Марта засуетилась, выгнала всех и принялась меня кормить. От нее я все и узнал.

Артур и ребята вернулись незадолго до темноты. Они ждали меня без малого час, а затем, прихватив фонари, вышли меня искать. Нашли на том самом месте, где Никиш оставил меня. Сначала подумали, что я — мертвый, но потом заметили, что я еще дышу. Артур, Чарли, Арчер и Лис перенесли меня в дом, а Блэк помчался за врачом. Привез его, сонного и злого. Доктор обработал мои раны, наложил гипс на перелом, устроил все, как надо, оставил необходимые лекарства и уехал в коляске Блэка, получив двойной гонорар.

Марта так и не спросила Артура, чем они занимались в городе во время осады. Она была счастлива оттого, что они вернулись целые и невредимые. Я не задавал вопросов о доне Торио и о револьверах Артура и Арчера. Сломанная нога надежно приковала меня к кровати и мне было не до расспросов. Каждую ночь мне снились кошмары.

Я был последней жертвой той полосы неудач, обрушившихся на банду Артура в 175 году от Приземления.

Розыски Никиша, предпринятые Арчером, не дали результатов. Он покинул Фритаун вместе со своими людьми и перебрался на другой берег Диссы. Арчер так и не смог узнать, в каком районе он затаился. Почему Никиш и его люди пытались расправиться с бандой Артура, осталось для меня загадкой, которая разрешилась только после того, как я сумел встать на ноги и заново научиться ходить...