"Дельта-фактор" - читать интересную книгу автора (Спиллейн Микки)

Глава 2

Целую неделю они парили меня в отеле «Монтебан», невзрачном шестиэтажном здании, втиснутом между двумя такими же. Может, это делалось для того, чтобы я лучше понял, что от меня хотят. Или демонстрировали меры безопасности, которые могли принять, если бы захотели.

Они откуда-то набрали типов, выглядевших слишком безобидно, чтобы носить значок, пока по каким-то крошечным деталям вы не догадывались наконец, что перед вами отчаянные головорезы, которым порезать вас на куски так же легко, как сказать «привет». В дверях комнат напротив меня и примыкавших к ней стояло по паре таких молодцев. Все двери так скрипели, что из холла не оставалось незамеченным ни одно передвижение. Не стоит говорить о том, что каждый выход на крышу или в подвал тоже находился под двадцатичетырехчасовым наблюдением; очевидно, целая толпа тугодумов постаралась учесть все возможные пути побега.

Уже через полчаса я обнаружил в своей комнате пару жучков, но не стал их убирать. В нашу эпоху электроники не было необходимости так уж выставлять их напоказ, и я решил, что это сделали намеренно — чтобы посмотреть, что я предприму. Зеркало над обшарпанным туалетным столиком казалось довольно новым, так что я предположил, что через него они могли наблюдать за мной. Отель «Монтебан» вряд ли мог позволить себе такие роскошества ради того, чтобы доставить удовольствие постояльцам, поэтому вещам приходилось выполнять двойные функции. Единственное развлечение, которое я себе разрешил, — покорчить гримасы перед этим зеркалом, так что, если бы за ним сидел психиатр, пытающийся определить, насколько стабильно мое поведение, у него была бы пища для размышлений.

Ну что ж, они просматривают каждый угол, прекрасно. Зеркало в ванной тоже было усовершенствовано, и почему-то именно это вторжение в частную жизнь мне особенно не понравилось. Следовало преподнести им урок. Как говорил тот человек... у наступающего всегда преимущество.

В первую ночь я опустил жалюзи, задернул заплесневелые занавески и залез в кровать в полной темноте. Пролежав час, я вынул ящик из ночного столика, стоявшего рядом с кроватью, засунул под покрывало и рукой выбил из него заднюю стенку, а затем вернул на прежнее место. Звук, который они могли услышать, был бы воспринят как естественный звук, производимый спящим человеком, а следовательно, проигнорирован. Тут-то я и мог их поймать.

Теперь все, на что я мог полагаться, — на повторяемость действий. Я знал, что они наблюдают за мной, и собирался это использовать. Единственное, что позволялось, — чтобы мне в номер приносили еду из гриль-бара, расположенного на первом этаже, значит, требование стейка каждый вечер никак не вызовет подозрений. Кое-что еще также не вызвало бы их. В подобных заведениях мясо просто обязано быть жестким, так что острый нож служил к нему вполне естественным дополнением.

Затем я принялся дрессировать знаменитые федеральные службы в туалете. Десять минут спустя после ужина я включил новости по телевизору, направился в ванную, набросил на зеркало полотенце, представляя, как они ухмыляются, видя мое нежелание, чтобы за мной наблюдали во время интимных процедур, и принялся вырезать пистолет. Еще через десять минут спустя я спустил в унитаз стружки, засунул кусок дерева под ванну, вернулся в комнату, допил кофе и вызвал официанта, чтобы он забрал поднос.

Официант был одним из них. Внимательно осмотрев тарелки, столовые приборы и все остальное, успокоенный, он вышел из номера. Наутро я вел себя в сортире таким же образом, так что если они и обращали на это внимание, то могли просто причислить меня к тем, у кого кишечник работает как часы.

На седьмой день плоская маленькая имитация пистолета была готова. Единственным отступлением от обычного порядка — которое они, кстати, не заметили — было то, что на этот раз я прихватил с собой в ванную бутылочку с ворчестерским соусом, придавшим нужный оттенок игрушечному пистолетику. Когда я вернулся, пистолет был у меня под рубашкой, а бутылочка снова на подносе — пришла пора вызывать официанта.

Нужно было все рассчитать. Они явно предполагали, что я раскушу официанта, поэтому не могли предоставить мне шанса наброситься на него и отобрать револьвер, значит, он, скорее всего, безоружен. Дверь всегда запиралась снаружи и отпиралась, только когда мне приносили еду или когда входила горничная. Горничная была служащей отеля, так что в коридоре должен был кто-то находиться, на случай если я захочу прорваться в момент ее появления. Но когда входил официант, вряд ли охрана была начеку.

Он приходил строго по расписанию, но действовал уже не так внимательно и настороженно. Я давно изучил его поведение. Когда он направился с подносом к двери, я поспешил за ним, якобы включить телевизор, по дороге схватил со стола бутылочку с соусом и, оказавшись в единственном месте, которое не просматривалось из прозрачного зеркала, стукнул парня по уху.

Я уже был за дверью, с деревянным пистолетом в руке. Тип, сидевший в коридоре, лениво обернулся, ожидая увидеть официанта, и чуть не подавился слюной. Прежде чем он успел что-либо предпринять, я покачал головой и сказал:

— Даже не пытайся, старина. Лучше повернись.

Все произошло молниеносно. Он сделал так, как я сказал. Я вытащил пистолет из его кобуры и толкнул молодца в противоположную дверь. Внутри обнаружился еще один тип с таким же ошарашенным видом. Мне даже не пришлось ничего говорить, он тут же выложил руки на стол, за которым играл в карты, и позволил взять пистолет. Все, что он смог, — взглянуть на напарника и хрипло прошептать:

— Как, черт побери, это случилось?

— У него был пистолет, — ответил тот.

— Но... где?

— Заткнитесь, — приказал я.

Я приковал их к батарее их собственными наручниками, засунул им кляпы, связал ноги простынями, чтобы они не слишком шумели, а затем послал обоим прощальный поцелуй. Они выглядели довольно печально. Завтра, впрочем, они будут еще печальнее — как и многие другие.

Но коль скоро я не один из них, значит, все в порядке.

Остальное было делом техники.

Лифтер, после того как я присвоил его пистолет, спустил меня на нижний этаж, парень почти не сопротивлялся, пока я связывал его и засовывал в рот кляп, для чего я воспользовался его же одеждой. С типом у бокового выхода тоже не возникло особых проблем. Охранявший внутренний дворик так и подпрыгнул от ужаса, но был подвергнут той же процедуре. К этому времени у меня уже скопился целый арсенал, лишняя тяжесть мне была ни к чему, поэтому я сложил оружие горкой рядом с последней жертвой, водрузив сверху мою деревянную модель, как наглядный урок, — и перемахнул через забор.

На этот раз я заставил их попариться недельку. Я пробил брешь в их системе, чертовски отчетливо представляя, что происходит сейчас за многими закрытыми дверями. Каждый раз, когда думал об этом, я не мог сдержать ухмылку, а затем разражался смехом; окружающие невольно косились в мою сторону, опасаясь, что я не в себе. Если бы они знали, какую отличную шутку я проделал, — смеялись бы вместе со мной.

Но эта неделя была им на руку, а я не отдавал себе в том отчета. Жизнь становится слишком занудной без маленьких провокаций, а мне бросили крупный вызов. Я заставил их проглотить мою выходку, но самая крутая шутка была еще впереди. Мысль об этом с каждым днем грела меня все сильнее.

Через шесть дней я решил, что для них достаточно. В субботу я вернулся в отель «Монтебан», спросил у испуганного клерка тот же номер, который занимал неделю назад, поднялся, включил телевизор и, развалившись на кровати, стал ждать, когда клерк вызовет своих мальчиков.

Да, черт побери, мальчик оказался что надо. Вряд ли я встречался с такими агентами раньше — самая очаровательная женщина, которую я когда-либо видел, и если они хотели удержать меня от побега, то первым делом должны были прислать эту милашку. Ее волосы — длинные и темные, в которых словно запутались солнечные лучи, — так непринужденно окутывали ее плечи, что невольно хотелось взглянуть на все остальное. Если у вас, конечно, была такая возможность. Она вряд ли могла бы позировать для модных журналов, но с мужской точки зрения ее пропорции были верхом геометрического совершенства. Хотя и состояла на государственной службе, она не пыталась скрыть полную округлость своих грудей, крутой изгиб бедер и упругий, плоский живот. Ей бы это не удалось в любом случае, уж слишком она была привлекательна. У нее были огромные темные глаза, с немного восточным разрезом, и полные губы, влажно блестевшие, пока с легкой кривой улыбкой она мгновение рассматривала меня, а затем опустилась на стул.

— Кимберли Стейси, — сказала она. — Б-4, разведка, секция А. Так, значит, ты и есть то самое чудовище.

— Черт побери! — Это было все, что я мог выговорить.

На этот раз она улыбнулась чуть шире:

— Ты сбил с толку многих моих коллег, Морган.

— Так вот почему они не пришли сами.

— Нет... они просто решили, что так будет конспиративнее. Зачем ты это сделал?

Я вскочил и уставился на нее:

— Потому, что мне не нравится, когда мне пытаются что-то навязать. Они заслужили этот чертов урок...

— Нет, — прервала она. — Я не это имела в виду. Зачем ты вернулся?

На моих губах снова заиграла ухмылка.

— Я заскучал. Мне интересно, я хочу посмотреть, что будет дальше.

Кимберли кивнула, словно совершенно понимала меня.

— А когда опять наскучит?

Я пожал плечами:

— Тогда придумаю что-нибудь еще.

— У тебя только два пути, — напомнила она.

— Неужели?

— Теперь тебя тут же убьют, если, ты выкинешь что-то еще. Таков приказ.

— Зачем они парили меня здесь целую неделю?

— Чтобы уладить кое-какие детали. Они не хотят привлекать внимание к этому делу.

— Будь откровенной, милашка, — фыркнул я. — Они уже давно все уладили.

Ее рот раскрылся в беззвучном смехе, и я смог рассмотреть ровную полоску белых зубов.

— Я думаю, они проверяли тебя. Окружили максимальной охраной и стали ждать, что ты предпримешь. Хотя и не предполагали, что ты сумеешь уйти. И ты совсем сбил их с толку, когда вернулся. Больше они не станут держать тебя здесь.

— Значит?..

— Теперь ты отправишься со мной. Спокойно, без суеты, без спешки, и мы поможем тебе сделать правильный выбор.

— А если я не соглашусь?

Ее глаза сверкнули.

— Мне придется тебе помочь.

Я невольно рассмеялся:

— О'кей, малышка, после такой угрозы я полностью деморализован. Осталось лишь одно.

— Что такое?

— Держись за мою руку. Так тебе будет безопаснее.

— Не будь таким самоуверенным, Морган, — серьезно ответила она.

Что-то изменилось в выражении их лиц. Мои новые друзья были по-прежнему агрессивными, но появившееся невольное уважение сейчас несколько смягчало наше противостояние. Один Джек Доерти с тем же кислым видом посасывал огрызок сигары, поглядывая на меня без всякого любопытства.

Кимберли присела рядом со мной, и только после этого я выпустил ее руку. Мы лишь внизу освободились от сопровождающих, которые, едва мы вышли из отеля, тут же окружили нас и потом залезли в такси, поехавшие впереди и позади нашего. Это были люди другого сорта, они откровенно оценивали меня взглядами, надеясь, что я выкину что-нибудь во время их дежурства, и явно разочаровались, когда я этого не сделал.

Гэвин Вуларт занял свое место во главе стола и снова принялся перебирать бумаги. Парню давно пора покончить с вредной привычкой, а то однажды кто-нибудь воспользуется этим. Наконец он произнес:

— Вы прибегнули к очень остроумной уловке, мистер Морган.

Я пожал плечами:

— Благодарю. Может, в следующий раз это заставит ваших ребят быть повнимательнее.

— Следующего раза не будет.

— Так вы сказали и в прошлый раз.

Краска стала заливать его щеки.

— Только один вопрос... Зачем вы вернулись?

Я увидел, как Ким на долю секунды повернула лицо в мою сторону, и почувствовал, что она улыбается.

— Мне стало скучно, — ответил я ему.

— Никаких других причин?

— Какие же еще могут быть причины?

— Мы надеялись, что вами двигал скорее патриотизм.

— Чушь, — фыркнул я.

Кто-то закашлялся, Картер из министерства финансов спросил:

— Вы в наилучшей форме, когда скучаете, так я полагаю?

— Я никогда ничего, не делал по другим мотивам.

— Тогда надеюсь, мы не совершаем ошибку.

— Что это может значить?

Все почему-то повернулись и обменялись быстрыми взглядами.

— Мы вернемся к этому позже, а теперь, мистер Гэвин...

Гэвин Вуларт кивнул и откашлялся.

— Ваше возвращение, как я это понимаю, означает, что вы принимаете условия нашего... хм... предложения.

— Именно, — ответил я.

— Тогда позвольте перейти к сути всего дела. Время очень важно для нас. Мы больше не можем тратить его попусту. Каждый упущенный день, каждый час наносит ущерб нашей национальной безопасности. Нам надо вас тщательно проинструктировать.

— Я быстро все схватываю, детка. Не тратьте время на детали.

Краска снова залила его лицо, и он кивнул.

— Скажите мне, Морган, вы слышали когда-нибудь о Роуз-Касл?

Волосы на моем затылке будто встали дыбом и вонзились в кожу.

Да, я знал, что такое Роуз-Касл. По крайней мере, слышал о ней от тех, кто сидел там. Гранитная крепость, выстроенная испанцами в 1630 году, символ смерти и разрушений, ставшая тюрьмой для политических преступников; в нее невозможно проникнуть, и из нее совершенно невозможно сбежать. Испанцев не очень-то заботили современные представления о том, в каких условиях должны содержаться заключенные.

— Так, значит, вот где он, — сказал я. — Да, я знаю, что это такое.

Вуларт внимательно изучил мое лицо и любезно заметил:

— Да, я вижу, что она вам знакома. — Он помолчал и продолжил: — Имя Виктор Сейбл говорит вам о чем-нибудь?

— Нет.

— Вы и не могли слышать о нем. Именно он нам и нужен. — Из стопки бумаг он вытащил три фотографии и протянул мне. На снимках в профиль и анфас был мужчина около шестидесяти лет, частично лысый, седой, со странным выражением лица — сочетание серьезности и одержимости с тем, что я определил как полная безобидность. Но почему-то он был чертовски важен.

— Его прошлое?

— Ничего такого, что вам следовало бы знать, Морган. — Из бумаг, лежавших перед ним, Вуларт достал несколько листов и также передал мне. — Подробный план Роуз-Касл, настолько подробный, насколько это в наших силах. Самое важное — это оригинальный архитектурный план, нам удалось раздобыть его в архивах Мадрида. Остальное — кое-какая информация, которую нам сообщили бывшие обитатели и несколько подкупленных охранников. Тем не менее, внутри тюрьмы производились различные перестройки, о которых мы до сих пор так и не получили никаких сведений.

Я взял схемы и внимательно посмотрел на них. Уже через секунду стало ясно, что тюрьма была построена на совесть. От меня требовали нереального, когда просили совершить побег оттуда. Я вернул бумаги Вуларту, но он отмахнулся от них:

— Оставьте себе для изучения, Морган.

Я ухмыльнулся:

— Я уже все понял, Вуларт. Я могу прямо сейчас составить вам копию.

Впервые заговорил мистер Райс:

— Я надеюсь, вы не шутите, мистер Морган.

— Речь идет о моей жизни, приятель; так что не беспокойтесь, не шучу.

— Это не обычная операция. Мы не хотим полагаться на случай.

— Я тоже не хочу. Желаете, чтобы я продемонстрировал вам возможности моей памяти?

Я был раздражен, и они почувствовали это. Картер сказал:

— Все в порядке, Морган. Нам придется поверить вам на слово.

— Ну, тогда продолжайте.

Вуларт еще немного пошуршал листами, прежде чем взглянуть на меня.

— Мы собираемся обосновать ваше присутствие в данной стране тем, что вы скрываетесь от правосудия. Там знают о вашем куше в сорок миллионов долларов, они всегда с радостью принимают богатых беглецов, коль скоро тем есть чем платить за удовольствия. Между нашими государствами не действует закон об экстрадиции, так что все, кто добирается до их берегов, оказываются в безопасности... на какое-то время хотя бы. Мои губы скривились в насмешливую гримасу.

— Значит, они будут рассчитывать на то, что я оплачу за свои привилегии. Мне нужна финансовая поддержка.

— Морган... — В голосе Раиса звучал упрек.

Я сказал:

— Если вы надеялись, что я воспользуюсь своими миллионами, вы полные кретины. Так я признаю свою вину и сам приведу вас к добыче. Нет, друзья мои, у вас есть специальный фонд для подобных целей, и я с радостью им воспользуюсь.

Райс медленно кивнул, его глаза так и горели злобой.

— Мы к этому еще вернемся, Морган.

— Но просто для размышлений, — добавил я, — имейте в виду: не исключено, что у меня вовсе нет этих денег.

— В данном случае нас заботит другое.

— Да уж, черт побери, — засмеялся я. — Ну так когда все начнется?

Разговор на мгновение затих, это было похоже на колебание перед тем, как ступить на неизвестную территорию, откуда, быть может, не будет путей возврата. Затем Вуларт сказал:

— Немедленно. В ваших действиях не будет ничего особенного. Вы сами предпримете все меры по своей эвакуации, используя собственные методы. Наше сотрудничество заключается в том, что мы следим за вами, пока вы осуществляете эту задачу. Для человека ваших способностей это должно быть совсем не трудно. Мы не предпримем ни малейшей попытки задержать кого бы то ни было из ваших... э... подручных, так что, если захотите прибегнуть к помощи друзей, можете, не раздумывая, это сделать.

— Вы упомянули о преступлении, которое я должен буду совершить.

— Какое-нибудь неприкрытое противодействие властям, — ответил Вуларт. — Мы оставляем это на ваше усмотрение.

— Они пристрелят меня на месте, дружище, — напомнил я.

— Они этого не сделают, если будут считать вас лицом с особыми финансовыми возможностями, — улыбнулся он. — Сначала они постараются выудить из вас ваше состояние.

— А когда они сделают это?

— Вот тогда вас пристрелят, — сказал он.

— Какие милые люди.

— Вам следует привыкать, — саркастически заметил Вуларт, взял в руки очередной лист и внимательно просмотрел его. — Банковский счет на сумму двадцать пять тысяч долларов будет открыт на имя М.А. Винтерса. — Он перебросил мне две банковские карточки. — Подпишите.

Я написал «М.А. Винтерс» там, где следовало, и бросил карточки обратно.

— Кроме того, — продолжал он, — в филиале этого банка на Майами мы абонировали сейф на то же имя. У вас будут ключи. В сейфе находится карта, на которой якобы помечено место, где спрятаны украденные вами деньги, на самом деле это одно из наших мест. В том случае, если вы будете вынуждены разгласить тайну сейфа и отдать ключи, мы сразу узнаем, что вы провалили операцию; но если кто-нибудь попытается найти место, указанное на карте, мы, по крайней мере, сможем схватить одного из их людей, который, вероятно, окажется нам полезен.

— Гениально, — заметил я.

Он пропустил мой тон мимо ушей.

— Все должно быть предельно простым, чтобы выглядеть правдоподобным. Вам остается не такой уж большой выбор. Человек в вашем положении вынужден либо бежать, либо скрываться. До последнего времени вы прятались. Значит, пора пуститься в бега.

— Почему?

Вновь возникла маленькая неловкая пауза в разговоре. Затем Вуларт сказал:

— Это тоже очень просто. Вы нашли женщину.

Ощущение было похоже на то, когда солнце вдруг пробивается через облака; оно с трудом принимало форму, но наконец до моего сознания стало что-то доходить. Я обернулся на Кимберли Стейси, не совсем веря своим ушам. Но она не отрицала. Ее спокойный, профессиональный, жесткий взгляд подтвердил то, что я услышал, но я должен был удостовериться.

— Ее? Она тот самый агент, который отправится со мной?

— Совершенно верно, Морган.

— Да вы сошли с ума!

— Разве?

— Как, черт побери, она сможет удержать меня?

Глаза Вуларта превратились в щелки.

— Мисс Стейси уже подстрелила пятерых мужчин, Морган. Она обучена всему, что требует ее профессия, и числится одним из лучших наших оперативников. Я бы не стал недооценивать ее.

Я почти вскочил, слова застревали в горле.

— Черт побери! Вы что, считаете, будто этих людей так легко провести? И они не сумеют раскусить такой дурацкий план? Они сразу увидят, что за мной хвост...

Гэвин Вуларт покачал головой, его губы скривились в кислую улыбку.

— Я ведь уже говорил вам, Морган: мы старались, чтобы все выглядело просто. Она не будет сидеть у вас на хвосте. Она будет вашей женой.

Я открыл рот, чтобы что-то сказать, но Вуларт не дал мне произнести ни звука.

— Вашей законной женой, — повторил он, — на тот случай, если кому-нибудь вздумается проверять. Вас поженит мировой судья в штате Джорджия.

— Проклятье! — выдохнул я.

Ким Стейси блеснула глазами из своего угла:

— Нам предстоит отличный медовый месяц, Морган.