"Тропа длиною в жизнь" - читать интересную книгу автора (Микулов Олег)6Действительно, Нагу поначалу не верил, что Армер – настоящий колдун: слишком уж он отличался от колдуна детей Тигрольва, который без рогатой шапки и на людях-то не показывался, и говорил-то лишь с избранными. Но скоро сомнения развеялись без остатка. Это случилось уже весной, когда снег почернел и просел, когда сверху по склонам вовсю текли воды, а в низинах стояли туманы. Густые, гнилостные. Йорр был невесел. Покашливал, и руки горячие. – Что с тобой? – Сестренка второй день недужит. Не встает даже, горит. Травником отпаивали, горячие шкуры прикладывали, жертвы духам дали, – не помогает. Должно, – Йорр! Я сейчас Армера найду, скажу ему! Он же колдун! А ты шел бы домой, ложился бы, – горишь ведь! Йорр усмехнулся: – И то, пойду сейчас. Тебя хотел видеть; кто знает?.. Хонка… Армеру скажи: мать сама скоро к нему придет. Скажи, скажи. Да он уж знает, поди. А мать… Нагу, поддерживая своего друга, уже начавшего заговариваться, довел его до дома. Заплаканная мать встретила у входа, подхватила почти падающего сына, повела в глубь жилища, крикнула, обернувшись: – Нагу! Тигренок! Найди Армера, скажи, пусть ждет. Сейчас приду, сейчас… Что бы вчера еще, дура этакая! Так ведь показалось: полегчало. А оно вон как… Не слушая больше, Нагу бегом кинулся к их жилищу; скользил, дважды падал в мокроту… Армер был дома. – Йорр… Его мать сейчас… – Знаю. Второй день жду. Но прежде – ты. – Нет! Йорр… – Молчи. Только Хонки нам и не хватало. Ату один раз уже едва отбил… Раздевайся! И вот он лежит голый на своей лежанке, дрожа мелкой дрожью – то ли от холода, то ли от волнения. Армер склонился над ним, губы сжаты, глаза властные, – Нагу и не подозревал, что он – Вставай, переодевайся в сухое. Трудная ночь будет у нас. Ты ведь пойдешь со мной? Поможешь Хонку прогнать? А у входа уже причитала мать Йорра. Да. Эту ночь он никогда не забудет. Людей много, и они все сгрудились на мужской половине жилища вождя детей Волка. На женской половине только больные – Йорр и его сестренка. А перед очагом, на почетном месте, на белой кобыльей шкуре восседает Виден только силуэт, но Нагу знает: сейчас он в полном облачении: широкой рубахе, снизу доверху увешанной костяными и деревянными амулетами-оберегами. А на голове… в багровом свете засыпающего очага сверкают страшные клыки и Их много, они сидят плотно. Нагу тесно прижат к правому боку самого вождя Тилома, затылок и уши ощущают чье-то дыхание. Все молчат; только дыхание и отдельные, сдерживаемые вздохи. Меркнет очаг, и словно замирают даже эти звуки… Надрывно прокричал лебедь – прямо здесь, в жилище! – и Нагу вздрогнул от неожиданности. Еле слышный дрожащий звук, словно комариное пение… Рокот все сильнее и сильнее, и вот уже не рокот – дробные, частые удары перерастают в МОЩНЫЕ УДАРЫ, – невозможно поверить, что барабан способен издавать такие звуки. Дрожит земля, содрогаются стены!.. Все обрывается – и мертвая тишина. Такая тишина, что Нагу кажется: он здесь один. Только где – И вновь – комариное жужжание, переходящее в рокот и неистовые удары… Обрыв. Тишина. И снова, и снова… Нагу не заметил, когда началось пение. …Не было никакого жилища; никого не было, кроме них двоих, – в полете через Нижний Мир, закрытый для Нагу, но открытый для его могучего спутника, его вожака; и нужно было ему помочь, чтобы спасти друга, чтобы изгнать эту проклятую Девку; и он не знал, как помочь, но это было не важно, главное – хотеть этого; и он хотел; и всеми силами тянулся к Нему, Соединяющему Миры… Все оборвалось. Сразу. Он – Нагу, и он в жилище вождя, притиснут к правому боку хозяина, и видит, как колдун, шатаясь, направляется на женскую половину и склоняется над больными. Темно, но все же видно: его трясет, его корчит… Резкий гортанный приказ на неведомом языке – и тонкий нечеловеческий крик, замирающий, но продолжающий давить на уши… А колдун уже бежит к входу, откидывает полог, плюет и отбрасывает что-то туда, в ночь. И Нагу Люди зашевелились, заговорили. И вот уже в очаге весело пляшет разбуженный огонь, и жена вождя, всхлипывая, шепча слова благодарности, отирает пот с лица колдуна, обессиленно завалившегося на белой кобыльей шкуре. Голова матерого волка свешивается с его плеча. Мертвая. Общинники один за другим проходят мимо него, кланяются, оставляют на шкуре свой дар и исчезают за пологом. Армер никого не видит; глаза его полузакрыты, дыхание прерывисто. Он еще Несколько дней спустя Йорр, бледный, но вполне здоровый, показывал своему другу, как он наводит лук для дальнего выстрела, и спрашивал совета, а его сестренка вместе с матерью принимала гостя: молодого охотника из Рода Рыжих Лисиц. Должно быть, жених. |
||
|