"Тропа длиною в жизнь" - читать интересную книгу автора (Микулов Олег)

2

Вдвоем они оставались только дома, по вечерам. Почти вдвоем: Армер был тут же, на своей, мужской половине. В их разговоры не вмешивался; казалось, и не слышит ничего. А Нагу словно прорвало! Он рассказывал о своем родном стойбище, о том, какие храбрые и умелые их мужчины – сыновья Тигрольва. А его отец и старшие братья – самые храбрые; отец – лучший охотник их Рода. Им даже Ледяные Лисицы завидуют: у тех-то нет такого охотника. И жилища сыновья Тигрольва делают по-другому: они и просторнее, и зимой теплее…

– Сперва такую большую-большую яму выроют, костяными мотыгами вроде ваших. Потом пол заровняют, стены плетняком укрепят, знаешь, из прутьев. И шкурами. А кровлю мы не только из жердей делаем, как вы; мы ее мамонтовыми костями укрепляем. Если кто один живет или вдвоем, так он вообще поглубже зароется, а сверху бивнями перекроет яму. Ну и шкуры, конечно. Мы и на пол шкуры кладем, а под них зимой уголь рассыпем, – и тепло-тепло. Не то что у вас…

Сказал – и осекся. Тоже мне, хорош мужчина,сын Тигрольва. Хозяйский кров порочить.

Красный от стыда, осторожно посмотрел на Армера. Но тот, к счастью, ничего не слышал; со своими колдунскими мешочками возился, должно быть, снадобье какое-то готовил. В один заглянет, другой понюхает, из третьего щепотку на язык возьмет. А губы по обыкновению улыбаются чему-то…

Однажды Ата спросила:

– Нагу, а ты откуда язык детей Волка узнал?

И тогда он стал рассказывать о своей маме – какая она хорошая, как учила его своему языку. И песенку спел вполголоса, ту самую. А потом, помолчав, решился и сказал:

– Знаешь… ты на нее похожа.

Ата улыбнулась и покраснела.

Сама Ата говорила мало. Слушала его разглагольствования, по обыкновению рукодельничая. Иногда спросит о чем-нибудь, иногда скажет: «А здесь по-другому» – и все. Если и начнет рассказывать что-нибудь – только о своих подругах, дочерях Волка, да об их женихах, сыновьях Рыжей Лисицы, «рыжих лисовинах», как она их называла. Женихи были больше воображаемые; они и сами не ведали о том, что уже распределены. Впрочем, были и настоящие: у сестры Йорра, например. Все знают: осенью, после Посвящения, он принесет свой Начальный дар, а через год – свадьба… Нагу дивился:

– Странно. У нас ставший мужчиной должен сразу жену взять, своим домом жить. Что за мужчина, если жены нет?

– Здесь не так. Здесь мужчина не торопится: смеяться будут!..

А вот о себе, о своих родичах – детях Серой Совы – Ата не рассказывала. Ничего и никогда. И о том, как и почему она здесь очутилась, у детей Волка. Нагу же это интересовало тем больше, что он уже знал: никаких общин детей Серой Совы здесь нет и следа. Земли детей Волка, земли детей Рыжей Лисицы… К югу – их земли, детей Тигрольва. По соседству с ними живут дети Ледяной Лисицы, и все. Говорят, где-то дальше и другие Роды есть, но о них – только смутные слухи. А о детях Серой Совы Нагу и вовсе ни от кого никогда не слышал; только здесь и узнал о них.

Он долго не решался заговорить с Атой о ее родне. Чувствовал: тут что-то не так, и лучше не расспрашивать, пока сама не расскажет. Но в конце концов любопытство взяло верх.

– Ата! Могу ли я спросить?.. Твой Род… откуда он? И почему…

Замолчал в тоске и страхе, когда увидел: ее чудные, лучистые глаза слезами наполнились. В первый раз за все это время… Как он мог, гнилой чурбан, как не догадался?

– Ата, прости! Прости, я не хотел…

Она промокнула слезы куском беличьего меха (ему же, дураку, осеннюю рубаху отделывала), через силу улыбнулась и тихонько пожала его руку:

– Ничего! Все хорошо. Я расскажу тебе, все расскажу. Только не сейчас, потом…

И тогда Нагу сделал то, о чем давно мечтал, но никак не мог решиться: поднес эту милую, нежную руку к своему лицу и провел тыльной стороной ладони по горячей щеке. А потом прошептал прямо в тонкие, чуть дрожащие пальчики:

– Прости меня. Не будем об этом, не надо.

Армер, что-то бормоча (заклинания, должно быть), трудился над амулетом и по-прежнему ничего не замечал.

Не замечал? Ой ли? На следующее утро колдун сказал Ате:

– Ты предупреди Йорра, чтобы Нагу не терял. Со мной пойдет сегодня, травы собирать поможет. Скажи: к полудню вернемся.

(Вот тебе и раз. С каких это пор колдунам в травном сборе помощь нужна? Да еще от чужого мальчишки?)

Они почти ничего и не собрали; Армер больше показывал да объяснял, какой корень да какие листья от чего помогают да как их брать нужно, чтобы в полной силе были. Нагу вначале почти не слушал: зачем? Он – хвала предкам, духам-покровителям хвала – не колдун, сам Армер это сказал. Так зачем же голову себе забивать всякой всячиной? Но колдун детей Волка думал иначе:

– Ты слушай. И запоминай. Я тебе никаких тайн не открываю; говорю лишь то, что охотнику ой как может пригодиться.

Что ж, гость не смеет обижать того, кто согласился разделить с ним свой кров. Нагу постарался загладить свою вину, сосредоточив все свое внимание на объяснениях Армера. И надо же – сам не заметил, как увлекся, расспрашивать стал. Урок был долог, и труден, и нов, но ученик чувствовал: если не все, то многое он запомнит на всю жизнь. Как не запомнить? Действительно, для охотника все это очень важно. Он и раньше знал кое-что о травах, останавливающих кровь, затягивающих раны, – да только не так все просто!

– Вот это, – показывал Армер на тонкий стебель с округлыми листочками, – только растущим и пригодно, да и то не всегда; две луны до Первого Равновесия, когда Черные и Лазурные Поля уравняются, две после – самая сила. Хранить бесполезно, сушить бесполезно, – только свежий сок. А вот это, – он осторожно приподнимал пальцем широкий листок, растущий из самой земли, – всегда держи с собой про запас. Случится что – в горячую воду опусти, погрей, после рану этой водой промой да распаренные листья приложи. Только сушить и хранить его тоже нужно умело…

Время прошло незаметно. Стало припекать. Армер посмотрел на небо, на укоротившиеся тени:

– Ну, хватит на сегодня. Посидим немного здесь, в теньке, – да и домой… Устал? Надоело небось?

– Нет. – Нагу улыбнулся. – Спасибо тебе… учитель.

Они устроились в веселой тени тонких белоствольных деревьев. Нагу откинулся на спину, привалился к стволу. Трепетали склоненные ветви, играли тени. На лицо опустился маленький желтый листик. Немного клонило в сон; веки сами собой смежались… Но тут Армер вдруг сказал такое, от чего всякий сон как рукой сняло:

– Не расспрашивай больше Ату, не надо! Ей бы забыть – чем скорее, тем лучше. Я сам все расскажу, хорошо?

Нагу резко выпрямился. Колотилось сердце, пылали щеки. Он невольно зажмурился, не от солнца – от стыда.

Это случилось в начале прошлой осени. Несколько охотников – сыновей Волка и сыновей Рыжей Лисицы – отправились разведать пастбища северных оленей, подготовить совместный загон. Только вместо оленей в этот раз чужаков встретили: мужчину и девочку. Грязные, оборванные, они не шли – тащились, едва переставляя ноги, друг друга поддерживая. Они словно разум потеряли: охотники давно уже преградили им путь, а мужчина и девочка словно не видят никого. До направленных копий дошли, девочка руки разжала, – спутник сразу рухнул, где стоял, а девочка еще проговорила: Помогите! Мы – Серые Совы! Отец…» – и тоже наземь опустилась, сознание потеряла. Посмотрели – а они оба горят.

Охотники посовещались. Поняли:не жильцы это; сами не опасны, да Огненная Девка страшна. Сыновья Рыжей Лисицы в один голос говорили: оттащим их в сторону, еду оставит, огниво, трут – и как знают. Но сыновья Волка решили иначе: девочка хоть и всего несколько слов сказала, да почти по-нашему. Без труда поняли. И еще одно вспомнили: в некоторых песнопениях назывались имена Изначальных Родов, тех, что жили в мире и согласии до прихода Великой Тьмы. Их имена – дети Мамонта и дети Серой Совы. Потому-то в тот день оленей в покое оставили, а нежданных пришельцев принесли на шкурах в стойбище детей Волка.

Армер удивился. Он-то, колдун, знал об Изначальном Роде детей Серой Совы больше, чем другие. Знал, что они навсегда ушли на восток, поближе к Огненному Мужу Небесной Охотницы, дабы мог Он, могучий, защитить их, если злобный дух снова вырвется из Предначальной Бездны… Так, быть может, это Его, Огненного Мужа, посланцы?

Он сделал все, чтобы спасти детей Серой Совы. Мужчина умер, так и не сказав ни одного осмысленного слова, а девочку удалось выходить. Она назвала свое имя и рассказала все.

Нет, они пришли не из Верхнего Мира, не от Хозяев Небесных Лугов. Их Род жил далеко на востоке, у каких-то «Больших Камней» (она руками показывала: «Высокие. Большие. Лесом поросшие. Здесь таких нет»). И второй Род – дети Мамонта – там же обитал; у нее даже был уже жених…Да случилась беда, и не одна.

Сперва какие-то узкоглазые пришли неведомо откуда; вытеснить их всех хотели: земли, вишь, им мало. Мужчины отбились, прогнали чужаков, да они колдовством оленей увели за собой; голод настал; многие к предкам ушли по Ледяной Тропе. Весна пришла, олени вернулись, – а мужчин-охотников совсем мало. И Хонка рядом поселилась – то одного утащит, то другого. Колдун умер, как быть?

Старики решили: «Узкоглазые чужаки заколдовали землю. Жить здесь нельзя, уходить нужно!» А куда уходить? Одни говорили: «Уйдем за Большие Камни. Там много земли, много дичи; недаром наши предки туда ушли». Другие возражали: «Ушли, да не вернулись. Кто знает, что там такое? Лучше вернуться на запад, туда, откуда прогнала нас Дневная Тьма». Спорили-спорили, а потом решили: одни пойдут на восток, другие – на запад. Те, кто останется, вестников будут ждать. Тогда и решат, как быть дальше.

Отец Аты со всей семьей на запад двинулся. Мать была, двое братьев было. Говорили ей: «Оставайся. Жди». Не захотела: жених-то погиб. Пошли все вместе. Долго шли – Небесная Старуха засыпала, просыпалась и снова засыпала… Да только по дороге, видать, Огненная Девка к ним пристала да и увязалась за ними. Вначале мать забрала по пути, потом братьев – одного за другим, сейчас вот – отца. Одна Ата осталась…

– Нагу! – Армер смотрел внимательно и строго, не в глаза – в самую душу. – Ты пойми: Ата только кажется девчонкой, она уже взрослая – взрослее вас, взрослее своих подружек. Ей очень трудно. А я вижу: ты для нее очень многое значишь. Больше, чем все остальные. Ты еще мальчик, но скоро пройдешь Обряд, мужчиной станешь. Не знаю, как у вас; быть может, совсем скоро. Вот и думай пока.

Так для Нагу закончилась самое беспечное, самое радостное его лето. Так он узнал, что должен думать как взрослый – до Посвящения.

В тот год осень пришла мрачная, дождливая. Сухих солнечных дней – «оленьего лета» – почти не было; желто-красная листва быстро опала под ветрами и дождем, смешалась с грязью. Нагу и Ата все больше времени проводили дома, у очага. Снова вернулось молчание, но не прежнее, не тягостное. Нагу думал. Колол кремень и думал. Прилаживал наконечник к своему детскому копью и думал. Обматывал берестой основу своего детского лука и думал. Собственно, дело ясное: у них, детей Тигрольва, прошедшие Посвящение и вернувшиеся в свое стойбище уже мужчинами называют перед своим вождем и старейшинами Рода не только свое мужское имя, но и имя той, кого молодой охотник поведет в свое жилище как первую жену. Сын Тигрольва, став мужчиной-охотником, ни дня не остается под отцовским кровом и должен начинать свою взрослую жизнь и как муж. Конечно, сговариваются заранее, конечно, здесь многое зависит от отца, от старших братьев. Но существует закон: ту, кого молодой охотник называет перед старейшинами как свою первую избранницу, не может отвергнуть никто. Ни отец, ни вождь, ни колдун, ни Совет старейшин. И кажется, были случаи, когда молодые поступали вопреки отцовской воле… что-то такое он вроде бы слышал, да только тогда разве это было интересно маленькому Волчонку?

…Значит? Значит, нужно настроиться на долгое молчание, уклончивые ответы, а потом… потом назвать не то имя, которое заранее назовет ему отец. В чем, в чем, а в этом сомневаться не приходится: отец наверняка подберет для него какую-нибудь дочку Ледяной Лисицы… Или, может быть, все же сказать? Объяснить отцу? Нет, не поймет. Будет только хуже.

И еще одно мучило Нагу: сама Ата. С ней-то поговорить необходимо; чем раньше, тем лучше: ведь за ним могут прийти когда угодно – сегодня, завтра. А Нагу никак не мог на это решиться. Он искоса посматривал на Ату, склонившуюся над шитьем, и вспоминал снова и снова: «Ата только кажется девчонкой; она уже взрослая…» Так почему же он думает, что она согласится уйти туда, к детям Тигрольва, где многое, очень многое совсем не так, как тут… с ним, с мальчишкой?

Почему-то другое, сказанное Армером, не вспоминалось.

А потом приключилась беда. Или удача – как посмотреть.