"Тропа длиною в жизнь" - читать интересную книгу автора (Микулов Олег)

Глава 10 СТЕПНЯКИ

1

К концу лета после своего ухода от детей Сизой Горлицы Аймик встретился в южных степях с теми, кого охотники на мамонтов всегда считали злыми колдунами и безжалостными убийцами.

Покинув стойбище детей Сизой Горлицы, он спустился к реке, где общинники держали наготове несколько небольших плотов и отдельные бревна. Был еще кожаный челнок, старый, но добротный, невесть когда и как попавший к охотникам на мамонтов. Аймик хотел спустить на воду один из плотиков и плыть на нем вниз по течению, но в последний момент опомнился: негоже брать не свое у тех, с кем жил бок о бок. Ограничился тем, что переправился на другой берег и устроил плот в прибрежных кустах, найти его – невелика задача. Сам же почему-то свернул на восток. Где-то там, говорил Хайюрр, протекает Кушта…

Он дошел до Кушты, всячески избегая людей, обходя стороной их стойбища и тропы. Он связал себе плот – кожаными ремнями и прутьями. И поплыл, стараясь держаться в тени, не обращая внимания на редкие оклики то с одного, то с другого берега. Погони не было, но два или три раза в воду тюкались дротики. После этого Аймик стал еще осторожнее. Людей избегал он вовсе не потому, что боялся за свою жизнь. Просто одна только мысль о том, что придется с кем-то говорить, вызывала тоску и отвращение. Еда? Она ему не нужна; еще не вышел запас; а опустеет мешок или свежатины захочется, так с ним Разящий и два копья… Впрочем, ест он мало. Кров? Он не нуждается в крове, а настанет время – как-нибудь перезимует. Преданный людьми, избранный Духами… что ж, он доберется рано или поздно до тех, кто его избрал. Доберется и скажет: «Вот он я, Аймик! Чет же может помочь вам простой охотник? Для чего вы, бессмертные и всесильные, разрушили жизнь смертного и слабого?!» И не все ли равно, каков будет ответ, какова кара…

Так он и плыл, не зная, как далеко до устья этой реки, не ведая, там ли конец его пути. Старался держаться близ берега, порой направлял плот длинной жердью, порой просто лежал лицом вниз, прикрыв глаза, вдыхая живой запах воды… Долгое время он не был даже уверен, по той ли реке, что прозвана Куштой, скользит его плот, знал лишь, что плывет на юг. А это – главное. И лишь увидев однажды над собой ширококрылую птицу, казавшуюся почему-то не белой, а черной, лишь услышав ее крик, убедился окончательно: да, это она, Кушта, что прозвана здешними охотниками на мамонтов не толькоКормилицей, но еще вдобавок и Черной Лебедъю.

Аймик понимал: рано или поздно, а с людьми все же придется встретиться. И желал лишь одного: чтобы это случилось как можно позднее (Пусть следующей весной. А лучше – летом.) И чтобы это были не дети Сизой Горлицы.

Неизбежное случилось раньше, чем надеялся Аймик. Как обычно, он лежал на плоту ничком и дремал, готовый мгновенно проснуться при малейшем изменении того, что происходит вокруг. Солнце, уже совсем холодное, осеннее, все же нагрело спину, а снизу веяло уже не прохладой – настоящим холодом. Ветра не было, и плот мерно покачивался, влекомый течением, раз за разом взбулькивала вода… Но вот покачивание как-то изменилось, и Аймик открыл глаза.

Впереди справа, уже совсем недалеко, в Кушту впадала какая-то другая река, а там, на косе, стояли люди и, прикрыв ладонями глаза, смотрели на плот и на Аймика. В руках – копья, но никто не делал угрожающих жестов, никто не хватался за металку.

– Эго-гой! – закричал один из них и замахал безоружной рукой, то ли приветствуя, то ли приглашая на берег.

– Эго-гой! – Остальные сделали то же самое.

Нужно было решаться, и Аймик решился. В конце концов, эти, с перьями на головах, явно не дети Сизой Горлицы.

Он вскочил на ноги и, схватив жердь, стал направлять свой плот туда, к косе…

Не поднимая оружия, Аймик сделал несколько шагов по галечнику навстречу вооруженным мужчинам и протянул им навстречу пустые руки. Затем, указывая на себя, четко произнес свое имя:

– Аймик. Сын Тигрольва.

Мужчина, стоящий чуть впереди остальных, демонстративно положил свое копье, приблизился к чужаку, так же показал свои ладони и сказал в ответ:

– Кайт!

И еще какие-то непонятные слова.

Кайт – мужчина средних лет, безбородый, как и остальные, лицо, прорезанное глубокими морщинами, испещрено вдобавок родовыми знаками. Одежда чудная, прежде не виданная. На голове странная шапочка, по-видимому, сплетенная из шерсти и украшенная черными перьями, среди которых одно белое. На теле не рубаха, а какой-то странный плащ, причудливым образом перекинутый через плечо и обернутый вокруг пояса; края его оторочены длинной бахромой, по-видимому, тоже сплетенной из шерсти. Штаны как штаны, но по бокам и у пояса их украшает такая же бахрома. Их нижние концы заправлены в короткие белые мокасины, перехваченные ремнями у щиколоток. Бросалось в глаза то, что одежда не была расшита костяными нашивками, зато раскрашена красной краской. Ни бус, ни бивневых браслетов, ни налобника, но на шее – какое-то сложное украшение из перьев и шерстяного плетения, а на руках браслеты все же есть, но они не из бивня, а из кожи и той же шерсти.

Подошли остальные мужчины. Безбородые, как и Кайт, в подобных же одеяниях (больше всего различались головные уборы… да и нашейные амулеты различны… и браслеты не у всех). При оружии, но это уже не важно: наконечники копий смотрят в небо или в землю, а их хозяева, переговариваясь между собой, рассматривают Аймика. Язык не знаком, но люди явно дружелюбны: то один, то другой, встретившись взглядом с Аймиком, кивнет ему и улыбнется… Значит – снова учить чужие слова, коверкать их произношение, путать порядок под дружный смех окружающих… Что ж, ему это очень хорошо знакомо; ему это даже нравится, особенно сейчас, когда… Будет чем занять долгие зимние вечера.

Аймик улыбнулся. Да, пройдет немало времени, прежде чем они научатся понимать друг друга настолько хорошо, что можно будет объяснить: он – Избранный Духами, ищущий тропу к этим Духам. Прежде чем…

…он снова станет изгоем.

Что ж, он все равно не будет оттягивать понимание. Даже если придется уходить невесть куда посреди зимы.

Так началось его знакомство со степняками. С детьми Ворона. Охотниками на бизонов.

Дети Ворона (люди Ворона — так называли они себя) большую часть своей жизни проводили в кочевье. К зиме – на юг, к лету – на север, по лишь им ведомым путям, зачастую сворачивающим то на запад, то на восток, среди голой степи. То соединяясь в большую группу, то разделяясь и расходясь – согласно лишь им ведомым законам. Но всегда – за стадами могучих круторогих зверей. За бизонами.

Бизонов Аймик встречал и раньше, отдельные стада этих животных появлялись зимой в окрестностях стойбища детей Сизой Горлицы; они с Хайюрром, помнится, добыли однажды хорошего теленка. Но такого обилия бизонов, как здесь, в степях, Аймик еще не видел. Он не предполагал даже, что такое вообще возможно: стадо, закрывающее собой весь край земли; движущаяся живая лента! Но именно за таким стадом, хотя и на почтительном расстоянии, двигались к югу люди Кайта, принявшие Аймика, тогда еще безъязыкого, еще усваивающего лишь первые слова чужой речи.

Они даже не пытались охотиться, просто шли и шли, задерживаясь на кратких ночлегах. Шли, как принято везде и всюду: женщины и подростки волокли тяжелую поклажу, несли маленьких детей, окруженные вооруженными отцами и старшими братьями, готовыми защитить их от любой опасности. Аймик понимал, что в охоте нет нужды, что Большая Охота уже состоялась: об этом красноречиво говорили волокуши, на которых громоздились бизоньи шкуры, мешки с вяленым и копченым мясом. Все же дивное, невиданное прежде стадо притягивало, манило к себе его, охотника. Хотелось размяться, хотелось показать этим людям (вовсе не страшным; совсем не таким, как их представляют охотники на мамонтов) свое умение, продемонстрировать удар Разящего (здесь луков не было ни у кого, только копья и только с костяными наконечниками). Но когда он жестом выразил свое желание, Кайт остановил его так резко и взгляды охотников были столь суровы, угрожающи даже, что Аймик понял: он чуть было не нарушил какой-то важный Закон этих мест. Как мог, он постарался выразить свое сожаление и раскаяние, – и вновь добродушные улыбки, обильная еда на привалах, обучение языку.

Обучение языку… Степнякам оно представлялось веселой игрой: на привалах Аймика учили все наперебой: и охотники, и женщины, и дети. Чтобы объяснить значение некоторых слов и фраз, порой разыгрывались целые сценки. Особенно старалась одна черноглазая девчонка, чем-то напоминающая Айюгу, совсем молоденькая, но, судя по рубцам, уже прошедшая Посвящение. Она теребила Аймика даже тогда, когда ему было уже не до чужих слов, не до пояснений, – завернуться бы с головой в свое старое одеяло из оленьей шкуры и спать, спать… Дело кончалось тем, что Кайт шлепал непослушную пониже спины и говорил что-то такое, от чего та, смеясь, убегала прочь.

Настал день, когда Аймик понял, что степняки не только кочуют. С ночи откуда-то повеяло ледяным холодом; ветер, казалось, хотел сорвать одеяло, а заодно унести и того, кто тщетно пытается уснуть, завернувшись в него. Утром ветер не ослаб, даже усилился. Не дождь он принес и не снег – мелкие острые ледышки, больно хлещущие тело даже сквозь одежду… И все же люди шли скоро и весело, перешучиваясь на ходу, словно в ожидании чего-то радостного, долгожданного.

Вот оно и настало. Вместе со всеми Аймик пошел еще быстрее… Почти побежал… И остановился со всеми, недоумевая, с чего это вдруг такие радостные крики?

Конечно, мешала эта серая пелена, безжалостно секущая ледышками. И все же, оглядевшись, Аймик понял: люди Кайта пришли на старое, хорошо знакомое, давно обжитое и, по-видимому, очень дорогое для них место. И как это он сразу не заметил (град помешал, конечно). Вон островерхие каркасы; одни покосились, другие выглядят нормальными жилищами… Конечно, пока это не так, но ясно и то, что восстановить их будет несложно; это вам не дома из мамонтовых костей. Все заросло травой, но теперь он различает под ногами и кремни, и золу, и осколки костей. Там, должно быть, был очаг… Там – сушилка для шкур… Взгляд охотника ловил новые и новые подробности былой жизни… Былой? Она уже начала возрождаться. Люди не мешкая шли к своим оставленным жилищам, уже принимались за дело. И Духи воздуха приветствовали вернувшихся: черная градовая туча отодвинулась к самому краю Земли, и Духи возвели свой многоцветный Мост, соединяющий Миры.