"Пусть этот круг не разорвется…" - читать интересную книгу автора (Тэйлор Милдред)13Малыш прижался лицом к стеклу и через окно, выходящее на фасад дома, не отрываясь смотрел на дождливую хмурь, окутавшую землю. Он ждал, когда, наконец, кончится этот праздничный день Нового года. Уже несколько раз мама отзывала его от окна, и он послушно покидал свой пост, но спустя некоторое время снова возвращался, чтобы смотреть и смотреть. На этот раз встреча Нового года прошла тихо. Когда день уже клонился к вечеру и стемнело, Малыш все еще стоял у окна. Вдруг он обернулся с горящими глазами и объявил, что идет мистер Джемисон. – Не хочу вселять в вас напрасную надежду, – сказал мистер Джемисон, опустившись в кресло, которое освободил для него дядя Хэммер, – но я только что разговаривал с шерифом одного луизианского города. Так вот, до него дошли кое-какие сведения про мальчиков из штата Миссисипи, которые нанялись работать на плантации возле Батон Руж. – Где это? – затаив дыхание, спросила мама. – Как называется город? – Бафор. Но я еще не все выяснил. – В какой части Луизианы находится Бафор? – Точно не знаю, но думаю, к северу от Батон Руж. Мама повернулась к папе: – Если мы выедем прямо сейчас, к утру мы будем уже в Бафоре, верно? Папа еще не успел ответить, как снова заговорил мистер Джемисон: – Я бы не советовал так поступать, миссис Логан. Я имею в виду – ехать туда. Пока нет. Сначала я лучше попробую утром еще раз дозвониться до шерифа Конроя, чтобы кое-что уточнить. Шериф Конрой упоминал, что кто-то из мальчиков, работавших на той плантации, отправлен в тюрьму в другой округ. – В тюрьму? – Пугаться рано. Мы ведь даже не знаем, был ли Стейси именно на той плантации. Папа поглядел на мистера Джемисона. – Когда утром вы думаете звонить? – Как только начнется рабочий день. В восемь утра. А сейчас мне, пожалуй, пора назад в город. Не хочу, чтобы миссис Джемисон сидела в праздник дома одна. – В дверях он еще раз обернулся: – Пожалуйста, не теряйте надежду. Вполне возможно, это совсем не про него. В эту ночь мне не спалось. Я несколько раз вскакивала, подходила к окну, глядела на него, чтобы убедиться, торчит ли еще там луна, не давая солнцу подняться. После пятого моего путешествия к окну я услышала голос Ба: – Детка, ты протрешь пол до дыр. Утро придет по воле божьей. – Казалось, Ба тоже и не думала спать, голос ее звучал совсем бодро. – Приляг, отдохни. – Все равно не засну. – Даже если не заснешь, отдохни. Завтра длинный день. Задолго до рассвета я услышала, как мистер Моррисон запрягает в фургон Джека. Рано же он собрался в Стробери. Потом к нему присоединились мама и дядя Хэммер. Они о чем-то поговорили, мистер Моррисон ушел, а папа и дядя Хэммер вернулись в дом. Через несколько минут встали мама и Ба. Словом, жизнь в доме забила ключом, поэтому я не удивилась, когда Кристофер-Джон и Малыш распахнули мою дверь, вошли на цыпочках и спросили шепотом: – Кэсси, ты спишь? Я села. – Нет. Они приблизились и опустились на мою постель. – Ты тоже думаешь, это про него? – спросил Малыш; шепот его был еле слышен. – Нет, не думаю. – А если про него? – заговорил Кристофер-Джон. – Что ему делать в тюрьме? – А я уверен, это про него, – решительно заявил Малыш. – Ему пора домой. Он всхлипнул, но только раз, больше я не слышала. Оба молча легли. Потом мы втроем наблюдали, как луна не спеша плывет на запад. Наконец я заснула. – Кэсси… Кэсси, проснись. Я открыла глаза. Рядом со мной на постели сидела мама. Малыш и Кристофер-Джон лежали поперек под одеялом. Они все еще спали. Чтобы их не разбудить, мама говорила тихо: – Кэсси, мы с папой решили, что утром проводим тетушку Ли Энни в Стробери, и подумали, ты можешь поехать с нами. Я тут же села на постели. – Ой, правда? Мама посмотрела на Кристофера-Джона и Малыша: разбудила я их или нет? Нет, они продолжали спать. – Мистер Моррисон отправился пораньше за Расселом, потому что в машине всем места не хватит. С нами поедут миссис Эллис и тетушка Ли Энни. Я кивнула. Вот здорово! Не только потому, что мы едем вместе с тетушкой Ли Энни. Главное – мы окажемся в Стробери, как раз когда мистер Джемисон будет звонить про Стейси. – Помнишь, Кэсси, – голос мамы звучал напряженно, но чуть слышно, – мы с тобой уже говорили, что тетушка Ли Энни затеяла опасное дело. – Мама взяла меня за руку. – Но мы все равно решили взять тебя с собой. Очень важно, чтобы ты все увидела собственными глазами. Я только надеюсь, Кэсси, ты будешь держать рот на замке. Слышишь? Ни одного слова, пока мы находимся там. Говорить буду я. – Да, мэм, – пообещала я. Час спустя я сидела в машине вместе с мамой, папой и дядей Хэммером. Малыш и Кристофер-Джон стояли рядом и скулили, что не могут тоже поехать с нами. – Нам так хочется… Так хочется поехать, – повторяли они. А Ба сказала: – И на этот раз привезите хорошие новости про нашего мальчика. Только хорошие, слышите? – Она чуть прикоснулась к глазам и помахала нам. – Езжайте! И будьте осторожны… В Стробери мы приехали после восьми. Мистер Моррисон и Рассел ждали нас перед конторой мистера Джемисона, расположенной на площади напротив здания суда и местного управления. К нашему великому изумлению, с ними были мистер Том Би и Уордел. – Я сказал нашей старушке, что она чокнутая, – заявил он, вылезая из фургона. – Она чокнутая, потому что хочет зарегистрироваться, чтоб голосовать, а я чокнутый, потому что решил ее проводить. Дверь конторы мистера Джемисона распахнулась, и он появился на пороге. Выглядел он усталым, словно не выспался, как мы. – Я только что звонил в Бафор, – сказал он и поздоровался с нами. – Но никого не застал. Думаю, в нынешнее утро все слегка опаздывают. Мама отвернулась, чтобы скрыть разочарование, а папа спросил: – Когда, вы думаете, можно позвонить опять? – Через полчаса телефонистка попробует соединить нас. Хотите, можете подождать в конторе. Заходите. – У нас еще одно небольшое дело, но я успею вернуться до звонка. – Прекрасно. Значит, увидимся. – Он кивнул нам и вернулся в контору. – Послушай, Мэри, – сказала тетушка Ли Энни, – меня провожать не надо. Вам бы, главное, все про мальчика разузнать. Мы справимся и с Леорой вдвоем. Но мама слышать не хотела, чтобы тетушка Ли Энни шла без нее. – У нас еще полчаса до звонка, так что употребим время с пользой, ты пойдешь и зарегистрируешься. Тетушка Ли Энни быстро поправила шляпку и бант на выходном платье, хотя все было и так в порядке, потом одернула впереди пальто и сказала: – Хорошо. Пойдем! Еще раньше было решено, что с тетушкой Ли Энни в местное управление войдут мама, миссис Эллис и я. Без мужчин: их присутствие может показаться вроде как угроза. Мистер Том Би остался в фургоне, и мистер Моррисон с ним. Остальные, включая Уордела, перешли через улицу и направились к Макгивер-стрит. – Уордел, – спросила я, пересекая улицу, – ты тоже думаешь, это про него? Уордел внимательно посмотрел на меня. Объяснять ему ничего не надо было, он и так угадал мои мысли. – А ты как думаешь, про него? – спросил он, вместо ответа. Именно тут я поняла, что сама думаю. – Да… про него. – Ну, значит, и вправду звонили про Стейси. Прежде чем подняться по ступенькам в местное управление, мама сказала: – Дэвид, что бы ты ни услышал, тут же дай мне знать! – Не сомневайся, голубка. – И он быстро поцеловал маму, потом посмотрел на меня. – Я тобой очень горжусь. Думаю, тебе все это полезно узнать. – Да, сэр. Первой поднялась по ступенькам тетушка Ли Энни, за ней миссис Эллис, мама и я. На верхней площадке мы еще раз оглянулись и вошли в здание. Отдел регистрации был на первом этаже. Мы молча остановились перед его дверью не только чтобы прочитать надпись, но и чтобы набраться храбрости. Мама поглядела на каждого из нас по очереди. Мы кивнули, и она открыла дверь. За пишущей машинкой сидела женщина. Не отрывая пальцев от клавиш, она бросила взгляд на нас, потом снова на пачку бумаг, с которых печатала. Мы остановились перед ней и ждали. Кончив печатать страницу, она вытащила ее из машинки, потом снова взглянула на нас. И наконец удосужилась спросить: – Что вам здесь надо? Тетушка Ли Энни объяснила. – Что? – переспросила машинистка, словно ослышалась. – Пришла зарегистрироваться, чтобы голосовать, – повторила тетушка Ли Энни. Машинистка так и уставилась на нас. – Что, вы все пришли за этим сюда? – Нет, мэм, только я, – еще раз повторила тетушка Ли Энни. Машинистка поднялась со стула. На нас она смотрела, как на каких-то заблудившихся чужестранцев. Потом прошла через всю комнату в другой отдел, расположенный в глубине. Дверь была распахнута, и мы видели, как она разговаривает там с мужчиной. Он, казалось, удивился не меньше ее. Когда машинистка указала на тетушку Ли Энни, он встал и вышел к нам, сердито нахмурившись. – Из чьих ты ниггеров? – спросил мужчина. Тетушка Ли Энни с выражением, полным достоинства, ответила: – Я работаю на земле мистера Грэйнджера. Он пристально на нее посмотрел, потом обратился к машинистке: – Дорин, мистер Грэйнджер в городе? – Видела его совсем недавно наверху, мистер Будейн. – Подите найдите его и передайте, что мы ждем его здесь, – приказал мистер Будейн и вернулся в свой отдел. Через несколько минут Дорин вернулась вместе с мистером Грэйнджером. Войдя в комнату, он с неодобрением поглядел на нас, но заговорил, только когда из своего отдела к нам поспешил мистер Будейн. – Так что здесь происходит, Сэм? – спросил он раздраженно. Мистер Будейн бросил на Дорин сердитый взгляд, означавший: мол, почему она сама не рассказала все мистеру Грэйнджеру? Но Дорин уже сидела за машинкой и печатала, спасаясь от взрыва, которым запахло в воздухе. – Эта старая тетка заявила, что она из ваших ниггеров и что она хочет зарегистрироваться, – объяснил мистер Будейн. Молчание мистера Грэйнджера оглушило всех присутствующих. – Ли Энни, – наконец заговорил он, – что это еще за глупости? Тетушка Ли Энни глубоко вздохнула, прежде чем ответить: – Пришла зарегистрироваться, чтоб… чтоб потом голосовать. – Голосовать? – Да, сэр. Оглянувшись на мистера Будейна, мистер Грэйнджер криво усмехнулся. И мистер Будейн с видимым облегчением пожал плечами, показывая, что сам не верит своим ушам. – Послушай, Ли Энни, – сказал мистер Грэйнджер, – ты же знаешь, голосуют только белые. Как это тебе взбрело в голову лезть не в свое дело? – Я… – тетушка Ли Энни вдруг растеряла все слова. За нее ответила мама: – Ее отец голосовал. Она хочет последовать его примеру. Пропустив слова мамы мимо ушей, мистер Грэйнджер снова обратился к тетушке Ли Энни: – Ты хочешь сделать из себя посмешище? – Нет, сэр. Надеюсь, нет. На этот ее ответ мистер Грэйнджер поджал губы, потом уставился на маму. – Так это твоя работа, Мэри? Надоумить старую женщину идти голосовать! А я-то думал, что отбил у тебя охоту лезть не в свои дела. – Да, отбили, только не охоту, а возможность преподавать в школе Грэйт Фейс. – А еще от чего-то не отбил охоту? На это мама не ответила, но гневные искры вспыхнули у нее в глазах. Губы у нее задрожали, но голову она не опустила, как ожидал мистер Грэйнджер. Тогда он обратился к миссис Эллис, которая нервно крутила в руках свой носовой платок. – Леора, а что вы с Пейджем думаете? Зачем поддерживаете старую тетушку в такой затее? Миссис Эллис, казалось, смутилась. – Может быть, вам захотелось переменить место жительства, а? – О, нет, сэр! – Я разве не был всегда добр к вам? Разве не позволял вам всем работать на моей земле, даже когда с вашего урожая денег не хватало, чтоб покрыть расходы на семена и вашу одежду? Не предоставлял вам кредита? Даже в тяжелые времена? Миссис Эллис вся дрожала. – Да, сэр, – еле внятно пробормотала она. – Я простил вам виксбергский бойкот, когда вы не желали покупать все в моей лавке, а посылали фургон в Виксберг. А ведь это было совсем недавно, – заметил мистер Грэйнджер, продолжая перечислять свои благодеяния. – Так-то вы мне отплачиваете за все мои заботы? Вы же прекрасно знаете, я никогда не одобрю то, что вы собираетесь сделать. – Да мы пытались отговорить ее, мистер Грэйнджер, – робея, сказала миссис Эллис. – Но ей уж очень приспичило. Только ничего плохого мы не имели в виду. Право слово, не имели. Мистер Грэйнджер всем своим видом постарался показать ей, как он разочарован. Потом, словно уже готов был простить утреннее происшествие, повернулся к тетушке Ли Энни и спросил: – Ты тоже так считаешь? – Да, сэр. – Значит, отказываешься от своей глупости? – Нет, сэр. Мистер Грэйнджер с шумом втянул воздух. Терпение его лопнуло. Он хотел было еще что-то сказать, но тут дверь распахнулась и влетел белый, как мел, и взъерошенный Стюарт Уокер. – Мистер Грэйнджер, слава богу, вы здесь! – сказал он. – Я боюсь, произойдет что-то ужасное. Мой отец послал меня… – Успокойся, Стюарт, – посоветовал мистер Грэйнджер. – Ну, что случилось? Стюарт увидел нас. – Может, лучше выйдем поговорить? Проследив за взглядом Стюарта, мистер Грэйнджер стиснул зубы, и они вдвоем покинули комнату. Мы остались ждать, мистер Будейн, конечно, тоже, но из-за конторки он не вышел – ему явно не хотелось вмешиваться. Мне было очень интересно, что ужасного могло произойти? Про что говорил Стюарт? И я шепотом спросила маму. Но эта Дорин тут же вскипела: – Вы что, пришли сюда разговаривать? Тогда выйдите из помещения. Я стрельнула на нее глазами, но, помня мамино предупреждение, заткнулась. Прошло несколько минут. Дверь снова открылась, и появился мистер Грэйнджер. Один. Мистер Будейн ждал, что он скажет. – Сэм, разберись в этом сам, – сказал он, к великому удивлению мистера Будейна. – Устрой ей опрос. – Но… мистер Грэйнджер… Я никогда еще не регистрировал негров! – Опрос и регистрация вещи разные, – заявил мистер Грэйнджер. – Она заплатила подушный налог? – Ну… не знаю… – Заплатила, – сказала тетушка Ли Энни. – Проверьте! И если все в порядке, проведите опрос, раз уж ей так приспичило. – С этими словами он взялся за ручку двери. – Как, мистер Грэйнджер… черномазой? Мистер Грэйнджер обдал его ледяным взглядом: – Вы чиновник-регистратор, не так ли? – Да, сэр, но… – Так делайте вашу работу. Он еще обвел глазами комнату и вышел. Мистер Будейн долго изучал книгу записи подушного налога. Наконец он захлопнул книгу и вынул другую. Ее он вместе с листом бумаги и карандашом протянул тетушке Ли Энни. – Параграф двести сорок третий. Напиши, как ты его понимаешь, на этом листе. Казалось, тетушка Ли Энни очень обрадовалась. – Двести сорок третий параграф, вы сказали? Он лишь бросил на нее взгляд, и она поняла его, как «да». – Хорошо, сэр. – Полная чепуха, – высказался он, когда она пошла к столу. – Ни один черномазый не поймет все тонкости конституции. Мозгов не хватит. Тетушка Ли Энни обернулась к нему. – Мистер Будейн, сэр, – сказала она. Он не спускал с нее глаз, но словно не слышал, что она обратилась к нему. – Мистер Будейн, – повторила она, ее низкий голос не скрывал возмущения, – я ее изучала. Почти что год изучала. Я знаю нашу конституцию. Все параграфы с первого аж до двести восемьдесят пятого. И все статьи знаю от первой до пятнадцатой. И судебное право знаю, и законодательные органы. И административные. Все знаю. Пусть даже не пройду вашу проверку, все равно я знаю конституцию, и никто у меня этого не отнимет. И, повернувшись спиной, она села на виду у изумленных мистера Будейна и Дорин. – Клянусь богом, – заметил мистер Сэмюел Будейн, покачав головой, – чем старше они становятся, тем глупее, как дети… Не успела тетушка Ли Энни просидеть над опросным листом и нескольких минут, как дверь отдела регистрации опять открылась, и Рассел поманил маму. Дорин с раздражением посмотрела на еще одного незваного гостя, вторгшегося в ее святилище, однако, когда мама, миссис Эллис и я тихо выскользнули в коридор, ничего не сказала. – Рассел, ты с новостями? – тут же спросила мама. – Мистер Джемисон связался с шерифом из Бафора. – Они что-нибудь узнали про Стейси? Рассел покачал головой. – Ему еще не успели ответить, а Дэвид просил скорее позвать вас. К сожалению, я ничего не знаю. – Мы идем. – Но мама оглянулась на дверь. – А как же с тетушкой Ли Энни? – Я войду, и подожду ее там, – сказал Рассел. Мама задумалась. – Нет, тебе не стоит. Там сейчас один молодой человек… Не стоит, могут возникнуть неприятности. – Мама повернулась к миссис Эллис. – Леора, может быть, ты одна подождешь ее там? Миссис Эллис колебалась, она была напугана. – Если понадоблюсь, я буду на улице, – успокоил ее Рассел. Миссис Эллис нервно кусала губы, но наконец согласилась. – Ничего лишнего не говори, – посоветовала мама, – и все обойдется. Но будь начеку. Слишком уж легко мистер Грэйнджер велел дать опросный лист, мне это не нравится. Миссис Эллис чуть кивнула и проводила нас глазами до выхода. Расставшись с Расселом на ступеньках местного управления, мы с мамой бегом пересекли площадь. Вдруг к нам подлетел Джейк Уиллис. Глаза его были налиты кровью. Лицо небрито. Одежда помята, словно он в ней спал. – Слава богу, миз Логан: как я рад, что увидел вас! – Он смеялся. – Приехал в город накануне Нового года и застрял здесь. А мой транспорт ушел, бросил меня. Можно вернуться вместе с вами? – Это будет не скоро. – Какая важность! – И он снова засмеялся своим странным смехом. – Я тут проигрался в карты, спустил все до последнего пенни, так что не мне выбирать, ждать или не ждать попутчиков… Так могу я рассчитывать? – Мы остановились вон там, – сказала мама и снова пустилась бегом, а я рядом. Джейк Уиллис схватил ее за руку. Мама обернулась и обдала его холодным взглядом. Он тут же отпустил ее. – Простите, миз Логан. Вон там не Рассел на ступеньках суда? Он приехал вместе с вами? – Да, он, а мы очень спешим, мистер Уиллис. – Что же сразу не сказали? Еще раз простите. Тогда я пойду туда и подожду вместе с Расселом. – Как вам угодно, – сказала мама, и мы наконец ушли. Мама велела мне остаться возле машины и фургона с мистером Моррисоном. – Ну, мама… – Никаких возражений! Мистер Моррисон тихо заметил: – Теперь уже не долго, Кэсси. Уже не долго. – Да, сэр. – Я вздохнула и огляделась по сторонам. – Мистер Моррисон, а где Уордел? – А разве его нет там за машиной? – Только что был, – вставил свое слово мистер Том Би. – Буркнул что-то про Ли Энни, про цветы, какие она любит, и исчез. Мистер Моррисон вылез из фургона. – Мне думается, лучше пойти его поискать, а то… – Господи помилуй, что там такое? Я встала. Что там такое? О чем кричит мистер Том Би? По главной улице Стробери с севера двигался фургон, запряженный двумя рабочими мулами и груженный ветхой мебелью и прочим домашним скарбом. Поверх сидели бедно одетые люди, невидящими глазами уставившись вперед. За этим фургоном следовал другой, за ним третий, четвертый. И так целый караван. В него влились и машины, и грузовики с таким же грузом, как фургоны. В фургонах, машинах и грузовиках в основном ехали белые. Попадались среди них и черные, но мало. У всех на лице было одно: мрак и ужас, ни одной улыбки, только отчаяние. Было ясно: они потеряли все. Караван тянулся словно одно бесконечно длинное тело. На улицу из контор и магазинов стали выходить люди. Они молча смотрели на процессию. Ехавшие в караване тоже хранили молчание, и какое-то время был слышен лишь скрип колес по мостовой да жалкий шум моторов в жалких машинах. Наконец ведущий фургон въехал на зеленую площадь перед зданием суда и местного управления. Остальные последовали за ним, и кто-то из горожан закричал: – Что за дьявольщина! А другой: – Эй, кто-нибудь, позовите шерифа! Мы, как и горожане, с любопытством смотрели на приехавших, хотя я лично никак не могла отделаться от мысли, что, может, это и есть то самое «что-то ужасное», про которое говорил Стюарт. – Кэсси, что ты тут делаешь? Я поглядела через дорогу и увидела Джереми Симмза. Он бежал к нам. – Видите, что происходит? – спросил он. – Видим толпу людей, больше ничего, – ответила я. – Здесь есть и с плантации Уокера, – объяснил Джереми. – Кого Уокер прогнал со своей земли. И другие, кого прогнали раньше. Они жили на берегу реки, к северу отсюда. А вы зачем приехали в город? Вы тоже узнали об этом? – Мы приехали из-за Стейси, – сказала я. Джереми хотел задать еще вопрос, но тут увидел на другой стороне улицы своего отца и быстренько выпалил: – Мне надо… я должен идти. Кэсси, надеюсь, там он и есть. Уверен, он там. – Ладно, – сказала я. Как только Джереми догнал своего отца, я услышала, как дверь конторы мистера Джемисона распахнулась, и я бросилась навстречу папе, маме и дяде Хэммеру. – Он там? – закричала я. – Там? Папа положил мне руку на плечо. – Мы все еще не знаем, – сказал он. – Тамошний шериф якобы слышал про пятерых мальчиков, сбежавших с плантации южнее Батон Руж. Примерно восьмого декабря. – Но это ведь больше трех недель назад! – Знаю, голубка. Там, кажется, украли какие-то деньги, и полиция ищет этих парней. Двоих уже поймали в местечке Шоуксвиль. Еще двоих совсем в другом месте, к западу от Батон Руж. Он замолчал. Я тоже молчала. Потом все-таки спросила: – Но ты сказал, их было пятеро, а что с пятым? Мама дотронулась до папиной руки. – Пятого… пятого убили. Я больно прикусила нижнюю губу, в голове все помутилось, я не понимала, что творится вокруг. – Но кто этот пятый, мы не знаем. Мы даже не знаем, были среди этих пяти Стейси и Мо или нет. И еще. Кажется, пойманный мальчик, который направлялся на запад, он и украл деньги. А другие к этому отношения не имели… И потом, мы же знаем, что Стейси и Мо на запад идти не за чем. Мама подошла ближе. – Сейчас мы ждем разговора с шерифом Шоуксвиля. Он хочет узнать имена мальчиков, которых поймали там. Я словно онемела. – Дэвид, – сказал дядя Хэммер, подойдя вместе с мистером Моррисоном, – мне все это сильно не нравится. Все может обернуться погано. – А что происходит? Мистер Моррисон объяснил папе. Папа посмотрел в сторону здания суда: ни самой площади, ни Макгивер-стрит разглядеть было невозможно, их запрудили фургоны и машины фермеров со своими семьями. А караван все прибывал. – Наверно, тетушка Ли Энни уже покончила со всеми делами? – Да уже пора, – сказала мама. – Ей дали задание объяснить статью про подушный налог. Она ее хорошо знает. Папа с напряжением прислушивался к гулу толпы, которая уже не безмолвствовала. Особого шума не было, но гул неразборчивых голосов все нарастал. – Хэммер, по-моему нам лучше сходить за ней и за Леорой. Им одним через эту толпу не продраться. Мама напомнила, что там с ними Рассел, он ждет перед зданием суда. – Все-таки нам тоже стоит пойти, – сказал дядя Хэммер. – А почему бы не мне? – предложил мистер Моррисон. – Тогда вы можете ждать здесь звонка. Папа покачал головой. – Если вы не против, лучше останьтесь, будете наблюдать, вдруг толпа попятится сюда. Мистер Моррисон согласно кивнул. – Дэвид! Хэммер! – окликнула их мама с полдороги. – Пожалуйста, поосторожней! …– Вон они! – воскликнула я. – Вон тетушка Ли Энни и миз Эллис! Я стояла в фургоне рядом с мистером Томом Би – так было удобней смотреть поверх толпы. Мама и мистер Моррисон остались на тротуаре. Мистер Том Би старался разглядеть тетушку Ли Энни и миссис Эллис. – Где, деточка? Вон там, на верхней площадке лестницы, рядом с мистером Грэйнджером и шерифом. – Что они там делают? – спросил он. – Почему не спускаются? – Значит, они вынуждены там стоять, иначе спустились бы, – сказала мама. – Не нравится мне все это… – Действительно, странно. – Мистер Моррисон нахмурился. – И Рассел с ними, только на несколько ступенек ниже. Рядом с Джейком Уиллисом. – О господи! – пробормотал мистер Том Би. – Что же они не возвращаются? Тут шериф Хэнк Доббс поднялся на балюстраду здания суда, чтобы все могли его видеть. – Сограждане, зачем вы устроили здесь незаконное сборище? – громко обратился он к собравшимся. – Прошу вас, садитесь в ваши фургоны, машины и грузовики и возвращайтесь домой! – А где наш дом? – крикнул кто-то из толпы. – Ответьте: где? Раздался другой, сердитый, пронзительный голос: – Дом был, да Хэмден Уокер нас вышиб из него. Куда нам теперь идти? А? Куда деваться нашим семьям? Толпа возмущенно загудела. Шериф поднял обе руки, призывая к тишине. – Хотите обсуждать земельный вопрос, обращайтесь в соответствующие инстанции. Излагайте свои жалобы, как культурные люди, в положенном месте и в положенное время… – А здесь что – не положенное место? И не положенное время? – Эй, Хэнк! У тебя-то небось есть крыша над головой, а? – Хватит затыкать нам рот! Всю дорогу затыкали. Теперь терять нам больше нечего! – Дураки мы, что раньше не поддержали союз. Тогда б не остались ни с чем. На балюстраду влез Стюарт Уокер и встал рядом с шерифом. – Почему вы не желаете ничего слушать? Все это дела проклятого союза коммунистов! Моррис Уилер – вот кто стоит за этим! Я-то знаю! А где он? Где этот коммунист-агитатор? А ну-ка, встань, покажись, Моррис Уилер! – Зачем ему показываться? – крикнули из толпы. – Он правду говорил. Это ты, твой проклятый папаша и прочие землевладельцы устроили всю эту чертовщину. – А ну, послушай меня… – Послушаем! Послушаем, и с удовольствием! Если вы вернете нам наши фермы. – А поденным рабочим дадите полтора доллара за день! Толпа так разошлась, что слов Стюарта уже не было слышно. – Полтора доллара за день! – Не отнимайте у нас фермы! – скандалили все. В этот самый момент секретарша мистера Джемисона открыла дверь и позвала маму войти. На проводе был Шоуксвиль. На площади стоял несмолкающий шум. На балюстраду поднялся Харлан Грэйнджер, самоуверенный, как всегда. Увидев его, люди было притихли. Но кто-то, видно сильно подогретый, не обратив внимания на Харлана Грэйнджера, снова стал скандировать. И толпа опять пошла неистовствовать. Однако Харлан Грэйнджер был упрямым противником, он пересидел их. Только когда восстановилась тишина, ни минутой раньше, Харлан Грэйнджер заговорил. – Я понимаю так: вы все за союз? – сказал он. Это смелое заявление вызвало всеобщее веселье. – Еще я понимаю, – сказал он, когда веселье смолкло, – вы все за полтора доллара в день и за сохранение своих ферм? Воздух огласился новым взрывом веселья. – Стало быть, – продолжал он все тем же ровным, твердым голосом, – вы все за школьное обучение вместе с ниггерами, за общее имущество с ниггерами, за браки с ниггерами? По площади прокатился беспокойный ропот голосов, но один человек выкрикнул: – Не путайте, мистер Грэйнджер, дела союза с прочими другими. – Ладно. Вот вы здесь организовали смешанный союз, так? Белые и цветные объединились, чтобы отстоять полтора доллара в день и свои фермы, так? Среди вас я вижу немало черных лиц. Люди стали оглядываться. Харлан Грэйнджер знал, куда бить, и умело нанес удар. – Сдается мне, – сказал он, – вы сами не понимаете, что затеяли. Сколько неприятностей вы огребете! Вы что, не знаете, если червь залез в яблоко, яблоко сгниет? Чтоб сохранить баррель муки, надо что? Не заражать муку жучком. На этот раз никто ничего не сказал. И все-таки нашелся один, кто бросил ему вызов: – Вы что, не видите, куда он гнет? Он же играет на ваших расовых чувствах, чтобы погубить союз. Чтобы не дать нам вместе обрести силу. Глаза всех устремились к фургону, остановившемуся возле памятника Джефферсону Дэвису. На нем среди других мужчин стоял Моррис Уилер, а рядом Дюбе Кросс. – Ого, а что там забыл наш Дюбе? – поинтересовалась я. Но мой вопрос остался без ответа. – Никто и не говорит про смешанное школьное обучение, про объединение имущества и, уж конечно, про смешанные браки. В нашем союзе речь идет об одном: приемлемый уровень жизни для всех – и белых, и цветных. И все мы знаем: нам не добиться этого, если мы не объединимся! Харлан Грэйнджер выждал момент, словно был рад, что добыча упорхнула. Потом заговорил снова: – Вы думаете, я не хочу, чтобы у вас было больше денег, чтоб была крыша над головой у вас и вашей семьи? Я тоже всего этого хочу. Я только говорю, что все это вы можете получить и без союза коммунистов. Без этого вашего союза коммунистов, в котором смешались цветные и белые. Помяните мое слово: этот смешанный союз будет только началом грядущих неприятностей! Под руководством таких людей, как Моррис Уилер, ниггеры вообще перестанут понимать, что к чему. Только дай ниггеру почувствовать, что у него хоть что-то общее с белыми, он тут же захочет на полном праве заграбастать имущество белых… – Харлан Грэйнджер! – воскликнул Моррис Уилер. – Вы умышленно впадаете в крайности и все преувеличиваете! Наш союз вовсе не коммунистический. Наш союз хочет одного… – Преувеличиваю? Да вы только взгляните на ступени местного управления! На эту старую тетушку, что стоит там. Добрые люди, отойдите слегка назад, чтобы и другие могли увидеть тетушку Ли Энни. Хэнк, потесни их назад! Шериф выполнил указание Харлана Грэйнджера. Белые фермеры слегка отступили, и все увидели на ступенях управления тетушку Ли Энни, миссис Эллис, Рассела и Джейка Уиллиса – крохотный островок из черных лиц. Джейк Уиллис хотел было отделиться, но помощник шерифа Хойнес подтолкнул его обратно к остальным. – Теперь вы все ее видите? Эту старую тетушку на ступенях суда и местного управления? На моей земле она живет ни больше ни меньше, как сорок лет. Никогда от нее не было никаких неприятностей до… до недавнего времени. Пока этот союз не напичкал своими идеями ее бедную голову! И после всех этих благополучных сорока лет знаете что она сегодня сделала? – Он скользнул взглядом по лицам, с беспокойством ожидавшим, что будет сказано дальше. – Вопреки моему совету она вошла в этот дом местного управления, чтобы зарегистрироваться для голосования! Шепот, окрашенный недоверием, рос, усиливался и, наконец, оборвался, оглушив всех безмолвной тревогой. – Никакого образования! Никакого понятия о конституции нашего великого штата! Никаких врожденных умственных способностей, чтобы разобраться в ней. И все равно она позволила себе сделать этот шаг! Я вам повторяю то, что говорил всегда: в штате Миссисипи нет места союзу белых и черных! Только подумайте, что произойдет с нашим великим штатом, если подобные люди возьмутся управлять им. – Он с осуждением посмотрел на миссис Ли Энни, при этом еще тыча в нее пальцем. – Ты не станешь отрицать, что пришла регистрироваться, Ли Энни? Тетушка Ли Энни наклонила голову и не отвечала. – Ты слышишь, Ли Энни, я обращаюсь к тебе? И вдруг заговорил Рассел. Его отчетливый, громкий голос разнесся над площадью: – Мистер Грэйнджер спрашивает, собиралась ли моя бабушка зарегистрироваться? Что ж, она уже зарегистрировалась! – И он поспешил говорить дальше, чтобы утихомирить толпу. – Но только это не имеет ничего общего с союзом! Союз заботится лишь об уровне жизни. Чтоб он был приличным. Только поэтому цветные тоже стоят за союз. – Это верно! – вставил свое слово Уилер. – Не ловитесь на удочку Харлана Грэйнджера! Он совершенно по другим причинам против союза. Вам он их не назовет. Он надеется получить кучу денег от правительства по этой программе ограничения посевов. Денег, которые по праву должны быть выплачены вам… – А я считаю, мистер Грэйнджер прав! – закричал кто-то. – Чего ради мы должны быть в одной организации с ниггерами? Не успеем оглянуться, как ниггеры еще захотят руководить белыми. Вы же слышали только что, как выступал этот ниггер. Рассуждал прямо как белый! – Но он же правду говорил! – возразил ему другой. – Какое мне дело, как поступила эта старая женщина. Нельзя же из-за этого разгонять союз. – Может, вам и нет дела, а мне есть. По мне, так ни один ниггер пусть не смеет разговаривать со мной свысока или с подковыркой. И нечего допускать их до голосования. Я считаю, за ниггерами нужен глаз да глаз. Начать хотя бы с этой старухи! Кто-то засмеялся: – А что, можно ее и выпороть! Тетушка Ли Энни вскинула голову. Рассел заслонил ее собой. – Можете вступать или не вступать в союз, – закричал он, – но никто волоса не тронет на ее голове! Она ничего не сделала, только воспользовалась своим законным правом! У нее столько, же прав, сколько у любого… – Прав? – переспросил Харлан Грэйнджер. – Прав? Рассел обвел глазами площадь и ничего не ответил. Я поняла, что он сказал лишнее. Все это поняли. Тревожная тишина охватила площадь. Все молча ждали. Потом кто-то выкрикнул что-то гнусное, и какой-то человек, стоявший на пьедестале памятника Джефферсону Дэвису, кинул бутылку, прицелившись в Рассела. Бутылка попала Расселу в голову и разбилась. Джейк Уиллис схватился за левый глаз, словно в него тоже попали. Раздалось несколько выстрелов. Потом все произошло в одно мгновение. Перепрыгивая через ступеньки, на крыльцо поднялись папа и дядя Хэммер. Они схватили Джейка и Рассела и впихнули их и женщин назад, в здание местного управления. Толпа дрогнула, испугавшись выстрелов. Возле памятника Джефферсону Дэвису завязалась схватка. Заржали встревоженные мулы и лошади, взревели ожившие моторы. Люди на улице старались выбраться из затора, чтобы спасти свое имущество, но податься им было некуда. – Кэсси! Отойди назад! Спрячься в фургоне! – крикнул мистер Моррисон. Мистер Том Би уже отошел от края, и я было последовала за ним, но тут вдруг увидела Уордела. Он возник неизвестно откуда, его гибкая фигура легко разрезала уличную толпу. Он как одержимый несся к площади, но не к Расселу, а к тому человеку у памятника. Меня охватила паника, я вспомнила мертвую птичку и кошку, с которой Уордел расправился за то, что она убила птичку. И, не раздумывая, перемахнула через борт фургона и бросилась его догонять. – Кэсси! Я слышала, что меня зовет мистер Моррисон, но не могла ответить. Толчея на улице была еще страшнее, чем казалось с высоты фургона. Какой-то мужчина всей тяжестью наступил мне на ногу, а могучая тетка, протискиваясь сквозь толпу, так прижала меня к фургону, что у меня перехватило дыхание. Но что было хуже всего, в этой давке я не могла ничего увидеть, только людей рядом. Я попробовала протиснуться. Напрасно. Мне показалось, я тону. Тут сильные руки подхватили меня вверх, и я снова очутилась в фургоне. Мистер Моррисон держал в руках мое лицо, а мама спрашивала: – Кэсси, ты цела? Я попробовала вздохнуть. Здорово, что мама успела вернуться из конторы. – Я да, но Уордел… – Уордел? – переспросил мистер Моррисон. Я кивнула и, высунувшись из фургона, постаралась различить его в толпе. Мне удалось разглядеть его, хотя он, как и все, застрял в этой давке. Я показала его мистеру Моррисону. – Он гонится за человеком, который бросил бутылку. Мистер Моррисон окинул взглядом площадь и тут же выпрыгнул из фургона. Силой расчистил себе дорогу и устремился к Уорделу. Еще один выстрел огласил утренний воздух. Вслед за ним раздался голос шерифа: – Предлагаю всем разойтись! Всем! Вам тоже, Стенли Кросс! Расходитесь, расходитесь! Д. Т. Крэнстон, покажите лошадям, как выехать отсюда! Уэйд Джемисон, а вы помогите со своей стороны! Мне хотелось остаться в фургоне, но мама поторопила меня укрыться в конторе мистера Джемисона. Забившись туда вместе с мистером Томом Би, мы стали ждать остальных. Мама сообщила, что о Стейси еще нет вестей. Прошло не так мало времени, прежде чем мы снова увидели мистера Моррисона. И Уордела рядом. С каменным лицом, глаза смотрят прямо перед собой. Добравшись до нашего фургона, Уордел молча взобрался на заднее сиденье. Сидя на корточках, он внимательно оглядывал оттуда площадь. Мама выскользнула из конторы и подошла к мистеру Моррисону, чтобы расспросить. Потом вернулась. – Ну что, мама? – спросила я. – Мистер Моррисон успел остановить его. Я посмотрела на Уордела. Он сидел такой тихий, спокойный, что я просто диву далась. По мере того как фермеры стали разъезжаться и толпа редеть, тетушка Ли Энни, Рассел и миссис Эллис смогли наконец пересечь площадь. Голова у Рассела была перевязана чем-то похожим на клок ситцевой юбки. Когда они подошли к фургону, мы все выскочили им навстречу. – Уже можно не волноваться, – сказал Рассел, устало поднявшись на тротуар. – Все в порядке. Мне досталось не сильно. – Доктор осмотрел тебя? – спросила мама. – Нет… Меня перевязала мама Ли. Когда бутылка попала в голову, она всего-навсего сбила меня с ног, но дух из меня не вышибла. Тетушка Ли Энни пощупала повязку, крепко ли сидит. – Порез неглубокий, но моя душа успокоится, только если или доктор, или Кэролайн осмотрят его. – Господи, – обратился к ней мистер Том Би, – хотел бы я знать, зачем вам понадобилось вылезать так на люди? Что за бес вселился в вас? Миссис Эллис только покачала головой, по щекам ее катились слезы, хотя глаза и так уже распухли от плача. – Не надо нам было вообще приходить. – Но что случилось? – спросила мама. – И где Дэвид и Хэммер? Тетушка Ли Энни с трудом опустилась на высокий край дощатого тротуара. – Ох, деточка, когда мы вышли из отдела регистрации – проверку я так и не сдала, – мистер Грейнджер уже ждал нас. Мы пошли к боковой двери, но она была заперта, а мистер Грэйнджер и говорит: «Выйдем через главный вход». Мы вышли и видим: началась эта давка и какой-то сумасшедший бросил бутылку. Она попала в Рассела и разбилась, а осколки полетели во все стороны. Один попал Джейку Уиллису в глаз… А тут Дэвид и Хэммер, они протиснулись к нам, как раз когда в Рассела кинули бутылку, и запихнули нас назад в дом. Они оба повели Джейка Уиллиса к доктору. – Она замолчала и тяжко вздохнула. – Боюсь, он потеряет этот глаз… – Мы не должны были приходить, – все сокрушалась миссис Эллис; она схватилась руками за голову. – Это все глупость… безумие и глупость… Вдруг шум и грохот разъезжающихся машин и фургонов перекрыл чей-то одинокий голос. Мы оглянулись на здание местного управления – на пьедестале памятника Джефферсону Дэвису Дюбе кричал: – Пол-то-ра дол-ла-ра в д-день! Не отни-майте у нас фермы! Он скандировал один, все прочие разбежались. – Хэйнес! Стащи этого ниггера с памятника! – крикнул шериф своему помощнику. – И делай, как я тебе приказал. Найди других лидеров союза, которые вызвали эти беспорядки! Послушный долгу, помощник шерифа Хэйнес увел Дюбе от памятника, а через несколько минут мы увидели, как он и еще двое жителей города вели в обратную сторону, к тюрьме, Дюбе, Морриса Уилера и мистера Тэйта Саттона. Руки у них были заведены за спину. Люди, сидевшие в фургонах и грузовиках, не обращали на них внимания. Они убирались вон из Стробери так же молча, как прибыли сюда. Союзу пришел конец. Во всяком случае, на данном этапе. Улица выглядела почти как обычно. Последние несколько фургонов покидали город, направляясь невесть куда. Мы оставались на своем месте, чтобы дождаться папы и дяди Хэммера. Они вернулись только еще через час и подтвердили, что Джейк Уиллис действительно потерял глаз. Мама поймала папу за руку. – Это тянется слишком долго. Не могу больше ждать. – Что ты собираешься делать? – Ехать туда. – Тогда и я с тобой. – Папа, можно мне с вами? – выпалила я. Папа посмотрел на меня. – Ехать очень далеко. – Пускай. Я выдержу. Пожалуйста, папа… Мама дала разрешение, и он сказал: – Ты ждала вместе с нами… Думаю, у тебя есть право ехать. – Папа поблагодарил его и обратился к мистеру Моррисону: – Вы проводите всех домой? Мистер Моррисон кивнул. – О нас не волнуйтесь. Главное, привезите с собой мальчика. Главное, чтоб мальчик был дома… Мы уже сели в машину, чтобы ехать, как вдруг на Главную улицу вкатил серебряный «паккард» мистера Грэйнджера и остановился посредине улицы напротив нас. Миссис Эллис, которая с тех самых пор, как вернулась, продолжала рыдать, тут же стала вытирать глаза. – Правильно, высуши глаза, Леора. Пусть Харлан Грэйнджер не видит, что ты плакала, – сказала тетушка Ли Энни. – Ли Энни! Леора! Обе женщины встретились с ним взглядом. – До восхода солнца, – сказал он, растягивая слова, – чтоб вы с вашим барахлом убрались с моей земли! – О господи, нет! Мистер Грэйнджер! – вскричала миссис Эллис и выбежала на мостовую. – Нет, мистер Грэйнджер! – взмолилась она. Мистер Грэйнджер видел, как она подбежала, но дал газ и умчался. Ему было все равно. А миссис Эллис продолжала в отчаянии кричать ему вдогонку. Зря она кричала, я сразу поняла, что Харлан Грэйнджер своего решения не изменит. Он добился, чего хотел. |
||
|