"Внуки наших внуков" - читать интересную книгу автора (Сафронов Юрий Павлович, Сафронова Светлана...)

7. ДИСПУТ

У нас наступили горячие дни. Мы спешили закончить доклад к началу очередной сессии президиума Всемирной академии наук, которая собиралась в Москве несколько раз в год для обсуждения наиболее важных проблем.

Очень много дало нам предварительное обсуждение нашего проекта на заседании ученого совета института. Теперь мы в основном знали, какие положения нашего доклада наиболее уязвимы и как нам наилучшим образом защищать свой проект.

После бурных дебатов, длившихся несколько часов, ученый совет вынес решение: ходатайствовать перед президиумом Всемирной академии наук о разрешении опытного взрыва. При этом, по настоянию некоторых членов ученого совета, в решении было записано, что проблема создания микросолнца теоретическим путем полностью не решена и ввиду этого опытный взрыв может оказаться неудачным. Никто из нас не мог с уверенностью сказать, что будет с нашим проектом через несколько часов.

Стратоплан пересек Индийский океан, после непродолжительной остановки в Дели пронесся над Иранским нагорьем, чуть заметным полудужьем промелькнуло внизу Каспийское море, и вот мы уже опускаемся на Внуковском аэродроме, темным пятном выделяющемся на белом фоне одетых в снежный покров подмосковных лесов.

Так вот каким он стал, этот древний аэропорт! Время изменило и его. Когда-то на его грунтовое поле садились только винтомоторные самолеты. Потом, когда он оделся в бетон, с него поднимались реактивные самолеты, а теперь, оборудованный многочисленными эстакадами, аэропорт принимал стратопланы и даже ракетопланы, возвращающиеся на Землю из межпланетных путешествий.

Стояло ясное, чуть морозное утро. С непривычки после жаркой Австралии лицо словно обожгло холодом, но мне было приятно это ощущение. Я вдруг остро почувствовал, что соскучился по настоящей зиме, по родной русской природе. «Надо будет организовать вечером коллективную лыжную прогулку», — решил я про себя.

Наш доклад был назначен на завтра на утреннее заседание физической секции президиума Всемирной академии наук.

Весь остаток дня мы бродили по Москве. Я жадно смотрел вокруг, не узнавая родного города. Только здесь, в Москве, я ощутил по-настоящему бег времени, понял сердцем, что означают для человечества полтора столетия.

Как удивительно хороша была обновленная Москва! Высокие дома, облицованные светлыми плитами, сделали ее действительно «белокаменной». Ее улицы раздвинулись, стало больше света, простора. Появились новые, необычайных конструкций мосты через Москву-реку. Лишь случайно я набрел на несколько уголков «старой» Москвы, заботливо сохраняемых бесценных памятников зодчества.

И только, когда я попал на Красную площадь, я почувствовал себя в прежней Москве. Не могу передать, как меня взволновал вид этой площади, столь дорогой сердцу каждого русского. «Москва, матушка, родная моя», — шептал я, наделяя ее самыми ласковыми именами, какие только приходили мне на память.

Взволнованный свиданием с родиной и новыми впечатлениями, я плохо спал в эту ночь.

На следующее утро мы заблаговременно прибыли в президиум Всемирной академии наук и заняли места в специальной ложе президиума, с нетерпением поглядывая вниз, в зал заседаний, который постепенно заполнялся народом.

За несколько минут до начала обсуждения в зал вошел председатель физической секции президиума Всемирной академии наук индус Джавару. Он поздоровался с нами и быстро поднялся на председательское место. Ровно в назначенное время он встал.

— Все в сборе, — сказал он, просматривая регистрационный листок. — Начнем. Включаю запись заседания.

В зале наступила тишина. Джавару нажал кнопку на своем столе и, взяв один из лежавших перед ним листков, продолжал:

— Мы слушаем доклад ученых Торитаунского института ядерной физики о проблеме создания микросолнца. Наша секция должна вынести решение о возможности проведения опытного термоядерного взрыва. Докладчик профессор Елена Николаевна Хромова.

— На каком языке будете говорить? — обратился он к ней.

— На русском.

— Доклад будет сделан на русском языке, — повторил Джавару.

В зале зашевелились. Те, кто недостаточно хорошо владел русским языком или совсем не знал его, приготовили свои кибернетические переводчики.

Елена Николаевна начала доклад тихим голосом. Она заметно волновалась. Но так было только в первые минуты. Постепенно она увлеклась и заговорила уверенно, убежденно. Виктор Платонов, сидевший рядом со мной за пультом управления, внимательно следил за докладом, вовремя передавая на большой экран с маленьких бумажных форматок необходимые графики и формулы, иллюстрирующие доклад. Внимательно слушая доклад, я вместе с тем незаметно рассматривал одного за другим членов президиума, стараясь понять, какое впечатление производит на них наше сообщение.

Мое внимание привлек щуплый старик с короткими седыми волосами на висках. В отличие от остальных членов президиума он мирно дремал в своем кресле, подпершись маленьким сухим кулачком.

— Сколько ему лет? — тихо спросил я Виктора Платонова, показывая глазами на старика.

— Не знаю, должно быть уже далеко за сто…

— Почему он спит?

Виктор Платонов только пожал плечами в ответ.

Елена Николаевна между тем заканчивала доклад, длившийся уже больше часа. Она прокомментировала кривые пульсаций микросолнца, рассказала о трудностях, возникших перед нашей группой, и в заключение попросила членов президиума высказать свое мнение о целесообразности проведения опытного взрыва или о каком-либо другом пути продолжения наших работ.

Сразу же со всех сторон посыпались вопросы. Некоторые из них были настолько сложны, что мы испугались: сумеет ли Елена Николаевна ответить на них? К счастью, Джавару объявил перерыв.

Елена Николаевна тотчас подошла к нам, и мы обсудили, как лучше всего построить ответы.

Короткий звонок известил о конце перерыва. Елена Николаевна поднялась на трибуну и стала отвечать на вопросы. Пока все шло гладко. Наконец Джавару зачитал решение ученого совета Торитаунского института и попросил членов президиума приступить к обсуждению доклада. Желающих выступить было много. Характерно, что все они говорили очень коротко, останавливаясь только на главных положениях доклада.

— Взрыв можно разрешить, — закончил свое выступление один из академиков, — но только не на Земле. Нет, не на Земле! Согласитесь сами, что успешный исход этого эксперимента слишком слабо обоснован уважаемыми авторами. Не поймите, что я ставлю им это в вину. Нет! Они сделали все, что от них зависело, для обоснования устойчивости микросолнца, но, к сожалению, этого недостаточно. Поэтому я за то, чтобы провести этот взрыв где-либо за пределами Земли, скажем — на Луне.

Несколько человек выступили примерно с таким же мнением, а один, увлекшись, сказал:

— Мне кажется, что следует рекомендовать нашим коллегам осуществить на Луне не один опытный взрыв, а несколько. Причем не все из них должны привести к созданию микросолнца. Пусть некоторые из них будут неудачными, но это позволит нам экспериментальным путем установить возможности создания микросолнца и научит нас управлять им. Итак, я за серию взрывов на Луне.

— Кажется, нам всерьез придется прокатиться на Луну, — шепнул я Чжу Фанши. Тот утвердительно кивнул головой в ответ.

— Все равно, где проводить взрыв. Лишь бы разрешили.

Выступило еще несколько человек. Все они поддержали мнение предыдущих членов президиума. Они отмечали наши заслуги, хвалили группу за остроумную и нужную человечеству идею. По-видимому, это мнение было общим в президиуме и продолжать прения было нецелесообразно.

Джавару предложил закончить обсуждение. Но, к нашему удивлению, в тишине зала раздался чей-то слабый, надтреснутый голос:

— Позвольте мне…

Джавару обернулся к говорившему. Это был тот самый щуплый старик, который мирно дремал в своем кресле, пока Елена Николаевна делала доклад.

— Пожалуйста, Валентин Ильич.

— Прошу прощения, я выскажусь с места. — Он обвел весь зал взглядом неожиданно ясных глаз. Все затихли. По мгновенно наступившей гробовой тишине я понял, что это очень уважаемый всеми ученый.

— Кто он? — шепотом спросил я Елену Николаевну.

— Бывший бессменный председатель физической секции президиума Всемирной академии наук. Он сам шесть лет тому назад по старости отказался от этого почетного поста. Джавару — его ученик. Слушайте! Его мнение очень важно.

— Мне кажется, что мы станем на неверный путь, если разрешим проводить этот взрыв на Луне… — Он еще раз обвел весь зал небольшими проницательными глазами. — Где же логика? — продолжал он своим скрипучим надтреснутым фальцетом. — Где, я спрашиваю, логика? Мы не уверены в исходе эксперимента и потому рекомендуем проводить его не на Земле, а на Луне. Да разве в том дело, где его проводить? Какая разница между Землей и Луной? Ведь взрыв будет произведен на высоте нескольких сот километров. При чем же здесь Луна? Вы думаете, там безопасней? Ничуть не бывало! На Луне, в случае неудачи, разлетевшееся облако газов поднимет с поверхности тучи пыли. Ведь многие из нас были на Луне и знают, что слой легкого как пух, мельчайшего вулканического пепла покрывает ее поверхность. Весь этот пепел, поднятый взрывной волной, смешается с радиоактивными веществами микросолнца и сам явится источником смертоносных лучей. Мало этого. Он будет носиться над Луной, пока не осядет на ее поверхность. Поэтому зараженной может оказаться не только та часть Луны, которая будет обращена к взрыву, но и другие ее участки. А что для нас теперь означает Луна, известно каждому. Это не просто наш спутник. Это трамплин в межпланетное пространство, это наша лучшая астрономическая обсерватория, это наша крупнейшая геологическая лаборатория, где работают и живут тысячи людей. Разве мы можем рисковать ею? Сейчас, мне кажется, речь должна идти не о том, где производить этот взрыв, а о том, производить ли его вообще или не производить. Мое мнение: не производить. Рано еще, ибо мы отнюдь не уверены в успехе.

Он замолчал. Мертвая тишина в зале не нарушалась ни единым вздохом.

— Здесь даже выдвигались предложения провести серию неудачных на первых порах взрывов. Но сейчас не то время, — продолжал Валентин Ильич, — когда люди нащупывали решение проблем только экспериментальным путем. Длительный эдисоновский путь изобретения обычной электрической лампочки, когда для выбора нити накала были вслепую перепробованы сотни самых разнообразных материалов, включая человеческий волос, — этот путь изживает себя в наши дни. Нет, мы не отвергаем экспериментального метода исследования, но мы должны хотя бы грубо в основном предугадать исход эксперимента. Вот этого научного предвидения результата мы и не находим в докладе о микросолнце…

Он сделал паузу, как бы припоминая что-то, потом повернулся к нам лицом и попросил:

— Покажите, пожалуйста, рисунок восемнадцатый и тридцать второй.

— Ого! — удивленно прошептал мне на ухо Виктор Платонов, пока Чжу Фанши отыскивал нужные чертежи и вставлял их в аппарат для передачи на большой экран. — Он, оказывается, только делал вид, что спит…

— Он все доклады слушает с закрытыми глазами, — шепнула нам Елена Николаевна, услышав удивленный шепот Виктора Платонова. — У него феноменальная слуховая память.

Между тем Валентин Ильич, увидев на экране чертежи, продолжал:

— Обратите внимание на эти уравнения. Это основа всех дальнейших выводов. Они относятся к определенному классу. Здесь, на мой взгляд, авторы допустили серьезную ошибку. Да, да, ошибку! Нельзя решать эти уравнения в лоб, как это делали они. Такие сложные системы со многими неизвестными таят в себе острые подводные камни и, как правило, в лоб не решаются. Правда, авторы проекта микросолнца здесь ни при чем. До самого последнего времени, точнее — еще неделю тому назад, не существовало других методов решения этих уравнений. Теперь такой метод есть…

— Какой? — донеслось сразу несколько голосов из зала.

— Неделю тому назад мой аспирант, исключительно одаренный юноша, который еще неоднократно порадует нас своими успехами, закончил свою первую теоретическую работу. В ней он, в частности, изложил метод приближенного решения подобного класса уравнений. Это именно то, что вам нужно, — обратился он к нам. — Ведь вам совершенно все равно, будет ли микросолнце на метр больше или меньше. Вам важно установить только сам факт его устойчивости. Вот это и можно сделать тем методом, о котором я сказал. Кстати, ваш пример явился бы блестящей практической иллюстрацией к теоретической работе моего аспиранта.

— Сколько времени займут вычисления? — спросил кто-то из зала.

— Не более трех недель. Я готов помочь авторам в расчетах силами своей лаборатории.

Он сделал паузу и внес предложение:

— Отложим решение этого вопроса на три недели. К концу этого срока мы будем иметь более надежные данные об устойчивости или неустойчивости микросолнца. Если окажется, что оно будет устойчивым, то взрыв можно будет осуществить, а где именно — это уже несущественно.

Он сел в полной тишине. Раздались аплодисменты. Джавару, улыбаясь, поднялся.

— Видимо, голосование в данном случае излишне, но для соблюдения всех формальностей прошу голосовать. Кто за последнее предложение, прошу нажать красную кнопку.

На экране, стоящем слева от президиума, вспыхнули почти одновременно многочисленные красные кружки — члены президиума голосовали за предложение Валентина Ильича. Одновременно в верхней части экрана вспыхнуло ярко-красное число 156 — количество поданных голосов.

— Кто против, прошу нажать черную кнопку.

На правой стороне на экране не появилось ни одного черного кружка.

Джавару закрыл заседание. Мы, взволнованные, подошли к Валентину Ильичу, чтобы поблагодарить его за совет и помощь. Он склонил голову набок, молча выслушал нас и сказал своим тихим голосом, который не показался мне теперь скрипучим:

— Не будем терять времени! Его у нас мало — всего три недели. Прошу немедленно в мою лабораторию.

Потом обернулся ко мне и сказал:

— А ведь я, Александр Александрович, будучи студентом, пользовался еще вашими трудами. Далеко за это время ушла атомная физика, а?

Три недели… Они промелькнули как один день. С утра до вечера мы все вместе, с помощью сотрудников лаборатории Валентина Ильича, проверяли устойчивость микросолнца. Метод приближенного решения нашей системы уравнений, предложенный молодым аспирантом, был, в сущности, прост, как таблица умножения. За эти три недели мы просчитали — конечно, с помощью кибернетических машин — свыше двух тысяч пульсаций микросолнца и убедились, что постепенно пульсации становятся монотонными, одинаковыми, а микросолнце сохраняет свой максимальный диаметр неизменным.

Это была серьезная победа.

Физическая секция президиума Всемирной академии наук собралась после трехнедельного перерыва и заслушала короткое сообщение Валентина Ильича. Старый ученый долго не соглашался вместо нас делать это сообщение, но нам в конце концов удалось его уговорить.

Он докладывал всего лишь пятнадцать минут. В конце выступления он изложил общий вывод, который мы предварительно обсудили у него в лаборатории.

— Целесообразнее всего провести первый взрыв все-таки не на Земле и не на Луне. Дело в том, что мы не можем поручиться, что учли все случайности, которые могут произойти при проведении опыта. Кроме того, микросолнце сможет существовать очень долго и, если оно будет находиться над Луной, то это, вероятно, помешает астрономическим наблюдениям, которые ведутся с поверхности Луны. Лучше создать это микросолнце там, где оно никому не помешает в течение долгого времени. Мы предлагаем опытный взрыв произвести на Венере.

С его доводами согласились все члены президиума Всемирной академии наук.

— И взрыв проведем и на Венере побываем! — прошептал мне на ухо Виктор Платонов. — Об этом можно было только мечтать. Вы рады?

Я молча кивнул.

Путешествия! Кто из нас не мечтал в детстве о путешествиях! Кто не воображал себя пассажиром межпланетного корабля, уносящего его на Луну, на Марс, на Венеру или еще дальше, в другой звездный мир, туда, где его ждут великие открытия и подвиги! Езда в незнаемое!.. Мечту об этом, зародившуюся в голове любознательного мальчишки, запоем читающего романы Жюля Верна и Уэллса, проносишь через всю свою жизнь, и в зрелом возрасте эта мечта так же свежа и привлекательна, как и в детстве. Я никогда не думал, что на мою долю выпадет такое счастье.

Между тем на секции был поднят вопрос, который взволновал всех присутствующих. Выступал один академик.

— Мы должны смотреть в будущее, — сказал он. — Если мы надеемся с помощью микросолнца остановить новое оледенение Антарктиды, то мы можем говорить и о растоплении — частичном или полном — ее ледяного панциря.

— А вода? Куда деть воду от растопленных льдов? — спросил кто-то с места.

— Да, воды от таяния льдов Антарктиды будет много. Уровень Мирового океана поднимется примерно на сорок пять метров. Но неужели современная наука не в состоянии предложить ничего для борьбы с наводнением, кроме создания искусственных морей?

— Но что мы получим от растопления этих льдов? — снова прозвучал вопрос из зала.

— Человечество получит в свое распоряжение материк по площади лишь немногим меньше Южной Америки, — ответил выступавший. — Огромные месторождения нефти, каменного угля, цветных металлов — вот что представляет собой Антарктида! Но уже сейчас нужно подумать о том, что делать с водой от льдов Антарктиды. И это не единственная трудность. Мы не знаем, как отразится потепление в районе Южного полюса на климате других областей земного шара, как изменятся морские и воздушные течения, как произойдет на земном шаре перераспределение влажности и количества осадков.

…Обсуждение длилось около двух часов. Мы внимательно слушали выступления ученых и все больше убеждались в том, что создание микросолнца перестало быть делом только нашей лаборатории. Проблема вставала все шире, охватывая круг самых разнообразных вопросов. Было очевидно, что для их решения потребуются объединенные усилия различных специалистов.

Наконец с листком бумаги в руках на кафедру взошел Джавару.

— Разрешите подвести итоги, — сказал он. — Прежде всего физическая секция президиума разрешает провести эксперимент с микросолнцем на Венере группе торитаунских ученых.

Зал прервал его дружными аплодисментами.

— Кроме того, — продолжал Джавару, — секция считает целесообразным приступить к работе над вопросом о возможности растопления льдов Антарктиды. Поэтому я ставлю на голосование предложение об организации специального научно-исследовательского института микросолнца. От создателей проекта микросолнца потребуются в кратчайший срок точные данные о его энергетических возможностях. Работа предстоит огромная.

Физическая секция единогласно приняла оба предложения.

На другой день рано утром мы вылетели обратно в Торитаун.