"Видео Иисус" - читать интересную книгу автора (Эшбах Андреас)

40

Маленький, приземистый деревенский домик, который, казалось, был просто придавлен своей мощной серой крышей – единственной во всей округе, на которой не красовалась спутниковая тарелка, – стоял на отшибе маленького южноанглийского местечка Барнфорд. На другой стороне узкой улочки тянулись только поля, распаханные в ожидании зимы. Над полями простиралось бледное небо, лишённое контуров. К аромату земли, исходившему от пашни, примешивался холодный запах, предвещавший скорый снег.

Машина, свернувшая в этот утренний час на улицу и остановившаяся напротив дома, имела лондонские номера. Из неё вышли двое мужчин – с той осмотрительностью, какая бывает у людей, впервые очутившихся в каком-то месте. Один из них был молодой и стройный, почти худой, на нём были очки в тонкой оправе и, несмотря на осенний холод, тонкая куртка. В его манере двигаться чувствовалась неукротимая энергия, а лицо выражало мрачную решимость. Другой – постарше и заметно округлей в поясе, – выйдя из машины, зябко закутался в свою серо-зелёную зимнюю куртку, в дополнение к которой он ещё обернул вокруг шеи неподходящий по цвету шарф в шотландскую клетку. В его глазах читались неуверенность и удивление, и он смотрел по сторонам, как ребёнок, который ещё не знает, что его ждёт – приятное или неприятное.

Оба пересекли улицу и остановились перед узкой, светло-зелёной калиткой в сад, чтобы прочитать надпись на почтовом ящике, подвешенном на грубо оштукатуренной ограде. Они переглянулись и кивнули друг другу: да, ошибки нет. Младший открыл грубо кованную калитку.

Сад за калиткой, казалось, никогда не знал ухода. Листва, облетевшая с голых деревьев и кустов, так и осталась перегнивать на траве вокруг одичавшего пруда. Велосипед стоял, прислонённый к ржавой бочке для воды. Вдоль ограды беспорядочно разрослись вечнозелёные кусты какого-то кустарника.

Посетители подошли к двери дома и позвонили. Через некоторое время послышались шаги, и дверь распахнулась.

Мужчина, открывший дверь, был много старше своих посетителей. Седые волосы неукротимо торчали во все стороны, как будто он давно перестал их расчёсывать. На загорелом лице светились серые живые глаза, бодро взирая на пришедших. На нём была вязаная кофта с толстым воротником, из которого торчала его морщинистая шея, вызывая в воображении древнюю черепаху.

– Какая неожиданность! – воскликнул старик, преодолев секундное замешательство. – Мистер Фокс! Мистер Эйзенхардт! Какими судьбами в наших краях? Входите же, прошу вас… – он махал руками, делая приглашающие жесты. – Как повезло, что я оказался дома! Меня так часто не бывает, что практически никто не приезжает ко мне, не сговорившись предварительно по телефону.

– Может, вам повезло меньше, чем вы думаете, – с усмешкой сказал Стивен Фокс, входя в дверь. – Добрый день, профессор Уилфорд-Смит.

Полчаса спустя они сидели в просторной, хорошо протопленной гостиной, из которой открывался романтический вид на сад сквозь старомодную дверь террасы. Они держали в руках чашки из тонкостенного фарфора с душистым золотым чаем. Профессор восседал в тяжёлом кожаном кресле с опорой для головы. Все стены были сплошь заняты либо книжными полками, либо картинами, написанными маслом, в массивных рамах.

– Столько минуло лет, – сказал он задумчиво. – Больше трёх.

Оба посетителя, сидя бок о бок на диване, согласно кивнули.

– Вы мне пока не сказали, что привело вас в наши края.

– Хотели навестить вас.

– Просто так?

– Нет, – сказал Стивен и осторожно поставил свою чашку на столик рядом с диваном, – не просто так.

Внезапно в гостиной стало тихо. Снаружи в саду на голых ветках собрались вороны, как будто хотели подсмотреть, что тут сейчас будет происходить.

– Когда я был маленький, я любил собирать пазлы, – начал Стивен Фокс. – На каждое Рождество родители покупали нам новую коробку, и тогда вся семья собиралась за большим журнальным столиком и сообща пыталась составить картинку. Чем старше становились мы, дети, тем сложнее нам покупали пазл, а в какой-то момент нам купили пазл без картинки-образца. То есть, у нас были только тысячи маленьких элементов и никакого представления о том, как должна выглядеть собранная картинка. Бывало, мы часами сидели и пытались хоть как-то начать, но без успеха. А потом вдруг находился один элемент, который в точности подходил к другому, и вместе они уже создавали крошечный кусочек картинки, который давал о ней некую догадку. После этого всё продвигалось вперёд очень быстро. Элементы будто сами по себе находили нужное место, всё совпадало – и только потому, что были найдены эти первые, самые значительные частицы. – Стивен сделал паузу. – Несколько недель назад, – сказал он и посмотрел на профессора, кустистые брови которого поднимались всё выше, – я наткнулся на такую деталь пазла.

Профессор Уилфорд-Смит взял свою чашку со столика рядом с креслом.

– Это звучит интригующе, – сказал он. – По крайней мере, загадочно, если вы позволите мне такое замечание.

– Не беспокойтесь. Я здесь как раз для того, чтобы разгадывать загадки.

– Это успокаивает.

Стивен подался вперёд, уперев локти в колени.

– Когда наше приключение в Израиле закончилось, всё выглядело так, будто все вопросы получили своё объяснение. На самом деле это было не так. Несколько странных мелочей не укладывались в общую картинку. Мы все были тогда слишком измотаны и слишком разочарованы, чтобы обратить внимание на эту несогласованность, но эти крошечные, с виду незначительные детальки, оказалось, имели большое значение. Это я понял в последние недели, когда снова рассыпал всю картинку и элемент за элементом начал складывать заново вокруг того одного, о котором я только что сказал. И вот, представьте себе, вдруг возникла совсем другая картинка.

– Очень интересно, – сказал профессор.

– Вы позволите мне задать вам один вопрос?

– Давайте, не стесняйтесь.

– Что подтолкнуло вас к изучению археологию?

Профессор Уилфорд-Смит растерянно заморгал.

– О… Это было так давно… Какое значение это может иметь теперь?

– Вам было уже за сорок, вы сделали карьеру в доходной профессии, и если бы остались при ней, то сейчас бы уже были, наверное, совладельцем одной из самых крупных суконных фабрик Великобритании. Но вы всё бросили – почему?

По лицу учёного пробежала тень скуки, по которой можно было догадаться, как часто ему уже приходилось отвечать на этот вопрос.

– Деньги – это далеко не всё в нашей жизни.

– И вы могли бы и сейчас сказать, что поступили тогда правильно?

– Разумеется. Это было очень увлекательное занятие.

Стивен посмотрел на него:

– Я навёл кое-какие справки за последние недели. Я говорил со многими людьми, вашими бывшими сотрудниками, с другим археологами. Они говорят иногда о вас нехорошие вещи.

– Я это знаю. Вы сами можете видеть, как зависть проела всю науку. Все они – люди, родившиеся и выросшие в башне из слоновой кости, а причина, по которой они мне завидовали, крылась в том, что я пришёл из реальной экономики и знал, как обращаться со спонсорами, а они не знали. Я был среди них чужаком, и я умел находить деньги. Трудно даже сказать, какая из этих двух причин досаждала им больше.

– Вы всегда организовывали масштабные раскопки, с сотнями рабочих. Как, например, последняя, на которой работал я.

– Да, – кивнул Уилфорд-Смит. – Эта была даже самая скромная из всех.

– Я тогда вас совсем не знал, ничего перед этим о вас не слышал. Меня пристроил работать на раскопках Иешуа Менец. Я думаю, впервые мы с вами перемолвились, когда я сделал находку в четырнадцатом ареале. – Стивен Фокс откинулся на спинку дивана и закинул ногу на ногу. – Знаете, что меня потом удивляло всё больше?

Седовласый профессор вопросительно поднял брови.

– То, что вы практически сразу догадались, о чём идёт речь, – продолжал Стивен. – Вы спустились ко мне в яму, взглянули на пластиковый пакет и инструкцию в нём и тут же поняли, что произойдёт сенсация. А до меня ещё несколько дней не доходило, в чём тут дело. Даже он, – Стивен указал на Эйзенхардта, молча сидевшего рядом с ним, – не так скоро это понял. Правда, он довольно быстро пришёл к мысли, что это скелет путешественника во времени. Но что это значило – а именно, что где-то тут ещё должна быть камера, – к этому он пришёл только после того, как ему сказал об этом Каун. А тот тоже наверняка пришёл к этой мысли не сам.

Уилфорд-Смит развёл руками, как бы говоря: «Ну уж извините, что я такой умный».

– Может быть, мне на старости лет начать писать научную фантастику?

– И знаете, что ещё рассказал мне мистер Эйзенхардт? – продолжал Стивен. – Он сказал, что в бесконечных обсуждениях, которые тогда у вас там велись, вы с самого начала казались странно безучастным. Чем дольше всё это продолжалось, тем меньше, казалось, всё это интересовало вас. Странно, правда?

Старик откинулся на спинку своего кресла.

– Вы к чему-то явно клоните, Стивен, – спокойно сказал он. – Или я ошибаюсь?

– Совершенно верно, – угрюмо кивнул Стивен. – Я пытаюсь размотать все концы этой истории, которые повисли в воздухе. Поскольку есть ещё одна деталь, о которой мне рассказал мистер Эйзенхардт. Незначительная деталь, если рассматривать её саму по себе. В то утро, когда я сбежал из лагеря, вы в самую рань пришли в переговорный зал его мобильного домика, где были собраны все оставшиеся от меня вещи, и изучали в моём ноутбуке скачанные из интернета страницы с описанием камер серии MR. К вам тогда вышел из спальни мистер Эйзенхардт, и вы поговорили о том, как удивительно, что путешественник во времени взял с собой MR-01, а не существенно более мощную и более защищенную MR-02. Припоминаете?

– Смутно, – признал Уилфорд-Смит.

– Я уверен, что вы помните этот момент очень хорошо. Я уверен, что в то утро вы записали себе название фирмы Video World Dispatcher, которой принадлежал тот сайт, и номера их телефонов. – Голос Стивена приобрёл более резкое звучание. – Ибо прихоть случая такова, что эта фирма, офис которой находится недалеко от моего университета, является одним из моих клиентов. Я бываю там у них время от времени и делаю в их компьютерах всё, что хочу. И пять недель назад в списке заказчиков на новую технику я обнаружил ваше имя, профессор Уилфорд-Смит.

Профессор Уилфорд-Смит ничего не сказал. Он просто сидел, смотрел на Стивена, и в его глазах внезапно возник странный блеск.

– В этом списке, – беспощадно продолжал Стивен, – значится дата и время вашего заказа. Я пересчитал это время на ближневосточное и обнаружил, что вы человек быстрых решений, профессор. Не прошло и получаса после того, как вы захлопнули крышку моего ноутбука, как вы уже звонили в Video World Dispatcher. Вы хоть знаете о том, что были одним из первых заказчиков? И знаете ли вы, что из тысяч заказчиков вы оказались единственным, кто заказал только видеомагнитофон, без камеры?

Голос бывшего руководителя раскопок как-то разом охрип.

– Какие же выводы вы делаете из этого?

– Да, именно такой вопрос я себе и задавал. Я неделями пытал себя: Стивен, какие же выводы из этого следуют? Что это может значить? И я продолжал вести розыски. В конце концов, в фирме SONY нашлась добрая душа, которая смогла мне сказать, что мистер Уилфорд-Смит из Англии начиная с 1969 года значится в рассылочном списке людей, которым посылают рекламные материалы всех новых разработок в области видеотехники. И лишь два с половиной года назад пришло сообщение, что его уже можно вычеркнуть из этого списка. Чего, кстати сказать, они так и не сделали.

Старый археолог только кивнул.

– Разумеется, можно найти объяснение и этой детали, – признал Стивен. – Наверняка. Что уж тут такого, если учёный интересуется видеотехникой? Даже напротив, это напрашивается само собой. Но настораживает то, что вы никогда не делали видеосъёмку раскопок и никогда никому не заказывали её сделать.

– Техника в те времена ещё была такой громоздкой, – одеревенело сказал профессор.

– В 1969 году – да, действительно. Но в прошедшие десять лет всё стало уже по-другому.

Уилфорд-Смит вздохнул, опустил на колени свои морщинистые руки и задумчиво посмотрел на Стивена.

– И что вы надумали? – спросил он. – Ведь наверняка у вас уже есть теория, иначе бы вы не приехали сюда. Давайте, говорите.

– Я бы не назвал это теорией. Это скорее история. Совсем другая история, – подчеркнул Стивен и вдруг снова почувствовал, как по его телу пробежал ток уверенности, которого ему так давно не хватало. Он ехал сюда в страхе, что старый учёный скажет нечто такое, что разрушит всю его историю, приведёт такой аргумент, которого Стивен не мог предвидеть, и тогда вся его с трудом расшифрованная и выстроенная логическая конструкция полетит к чертям. Но этого не произошло. И больше не произойдёт. – История повествует об одном молодом британском солдате, который в 1947 и 1948 годах служил в Палестине – всё то время, пока Организация Объединённых Наций дискутировала: разрешить ли евреям основать там своё государство. Это были тревожные времена, но солдат находил возможность посмотреть страну, накопить впечатления и собрать сувениры на память. Этим солдатом были вы, профессор.

– Да, – кивнул тот. – Я служил тогда в Палестине.

– 15 мая 1948 года вы вместе с британской группой войск покинули только что основанный Израиль, вернулись в Англию, уволились из армии и начали работать в текстильной промышленности. Вы женились, родили детей, сделали хорошую карьеру. В течение двадцати лет вы вели спокойную, тихую жизнь. Но потом что-то произошло. Вопрос: что?

– Я больше не мог довольствоваться спокойной, тихой жизнью, – предложил в качестве объяснения Уилфорд-Смит. – В наши дни это называется кризисом среднего возраста.

Стивен отрицательно помотал головой.

– Нет. В моей истории всё развивается иначе. Моя история повествует о том, что в числе сувениров, привезённых вами из Святой земли и сберегаемых все эти годы в какой-нибудь коробке или ящике, был один предмет, про который вы даже не догадывались, что это может быть. Но двадцать лет спустя, в шестидесятые годы появились кассетные магнитофоны. Когда вы увидели первую аудиокассету, вам снова вспомнилась старая, загадочная находка, привезённая из Палестины. В один прекрасный день вы её достали из ящика и обнаружили, что между ними есть некое сходство. За это время приобрели смысл и те четыре буквы, которые были оттиснены на том предмете: SONY – это была японская фирма, которая мощно прорвалась на мировой рынок.

Что за загадка! Должно быть, вы ломали себе голову месяцами, годами, ища объяснения. Кто-нибудь другой пошёл бы с этим чёрным, прямоугольным предметом к учёным и попросил их обследовать его, но вы держали всё это в себе. Об этой вашей черте так или иначе упоминал каждый, кто знал вас раньше: вы человек себе на уме. Вы снова и снова в одиночку взвешивали все варианты, даже самые странные, методом исключения отбрасывали невозможное – в лучших традициях Шерлока Холмса, – а через несколько лет, когда появились первые грубые видеомагнитофоны, вы развили собственную теорию.

Могу себе представить, что решающий толчок этой теории дал материал, из которого была сделана ваша вещица. Она состояла из искусственного материала, это стало ясно, когда вы снова взяли её в руки, но вы вспомнили, что тогда, в 1948 году, вы ещё не знали, из какого материала она сделана. Потому что такого рода пластмассы тогда ещё не было, и это каким-то образом навело вас на мысль, что речь может идти о путешествии во времени.

Вы уже были недалеки от догадки, что ваша находка может быть видеозаписью, а поскольку путешественник во времени не взял её с собой назад, в будущее, из этого можно было заключить, что путешествие во времени состоялось только в одну сторону – в прошлое. И ради чего же путешественник во времени мог пойти на все эти усилия и жертвы? Стоило задуматься над этим вопросом только раз – и через пять минут вам в голову уже пришёл библейский Иисус. Предмет, который вы нашли, должен был, просто обязан был содержать видеозаписи Иисуса Христа.

Но ужасно глупо было то, что ещё не существовало прибора, который позволил бы считывать, сделать видимыми эти записи, и, судя по тому, о чем вы узнавали из присылаемых вам проспектов от SONY, такой прибор мог появиться ещё не скоро. Но в какой-то момент вы сообразили, что хотя бы один такой предмет должен существовать уже две тысячи лет, если ваша теория верна: а именно, камера путешественника во времени. К этому времени вы уже знали, что видеокамера всегда содержит и считывающий механизм, чтобы можно было взглянуть на то, что снято. Иными словами, если бы вы нашли видеокамеру путешественника во времени, вы смогли бы увидеть видеозаписи, на которых запёчатлён Иисус Христос, в чём вы уже не сомневались.

Это и была истинная причина, по которой вы в возрасте сорока двух лет начали изучать археологию и, в конце концов, поехали в Палестину. Вы сделали это не потому, что вас так увлекала археология. Единственной причиной было ваше желание найти камеру.

Профессор Уилфорд-Смит ничего не говорил. Он сидел, высоко подняв голову на морщинистой шее, и незаметная улыбка играла на его губах.

– Поэтому вы всегда предпринимали такие обширные раскопки, – продолжал Стивен. – Потому что для вас важнее было количество, чем качество, и поэтому у вас так мало публикаций. На самом деле археология интересовала вас лишь между прочим. Вас интересовала только камера. И именно поэтому вы действовали так стремительно, когда я нашёл инструкцию. Вам не понадобилось раздумывать, что это значит, потому что истекшие десятилетия вы всё это уже хорошо обдумали. Вы знали: это просто значило, что я нашёл то, что искали вы.

В саду хрустнула ветка. Вороны поднялись с дерева и улетели прочь.

– Вот истинная подоплёка. Джон Каун искал видеокассету, а вы, напротив, всё это время искали камеру – как прибор для воспроизведения записи. Даже к тому моменту, когда начались раскопки при Бет-Хамеше, информация для клиентов фирмы SONY ещё не содержала указаний на новую систему MR. Когда вы узнали, что соответствующий аппарат появится на рынке через три года, у вас понизился интерес к поиску, а когда вы заказали себе видеомагнитофон, этот интерес угас совсем. В то время, когда мы все как очумелые носились в поисках кассеты, вам нужно было всего лишь подождать, поскольку у вас в руках уже была одна из трёх видеокассет с записью Иисуса. Вы тридцать лет подряд переворачивали в Израиле каждый камень в поисках камеры; уж три-то года вы могли спокойно подождать. – Стивен подался вперед. – Я знаю, что ваш видеомагнитофон выслан вам на позапрошлой неделе. Я пришёл, потому что хочу увидеть эту запись.

Стивен рассчитывал услышать какие-то встречные доводы, как минимум сочувственное покачивание головой или сетование на то, что, мол, у него избыток фантазии или что он читает не те романы. И если быть честным, его теория в этот момент – после того, как он её изложил и воцарилось напряжённое молчание, почти оцепенение – ему самому показалась изрядно притянутой за уши. Своего рода археологический пандан к НЛО-паранойе.

Но профессор Уилфорд-Смит не засмеялся и не сделал попытки высмеять его. Он некоторое время сидел и разглядывал его, сохраняя тонкую, почти благожелательную улыбку, с которой он выслушивал его речь. Затем он встал с некоторым усилием, нормальным для его возраста, и просто сказал:

– Хорошо. Идёмте со мной.

Эйзенхард, английский язык которого за последние годы опять «заржавел» и который поэтому за всё время ничего не сказал, а, может быть, и с трудом мог следить за разговором, вскочил, как ужаленный.

– Момент! – воскликнул он. – Значит ли это, что Стивен прав со своей теорией?

Седовласый археолог неторопливо кивнул:

– Да. Именно так всё и было.

Они последовали за ним в его рабочий кабинет, как ягнята за пастухом. Там стоял телевизор – большой, дорогая модель, – над ним обычный видеомагнитофон, а поверх него – узкий, элегантный чёрный ящик: MR-S, видеомагнитофон новой системы. Вокруг стояли стеллажи, забитые книгами, манускриптами и археологическими находками вроде глиняных ваз или статуэток. Два узких окна-двери вели на террасу. На стене между ними висела – судя по обозначенным границам, очень старая – карта Израиля, на которой цветными наклейками были обозначены места, где профессор Уилфорд-Смит проводил раскопки.

– В 1947 году, как вы знаете, были найдены кумранские свитки, – начал рассказывать он, пододвигая стулья к телевизору. – Я услышал об этом. История пленила меня – как видите, известную склонность к археологии я всё-таки питал уже тогда, – и однажды мне удалось устроить поездку в Иерихон и там уговорить одного бедуинского вождя показать мне пещеры, где были найдены свитки. В своё оправдание могу только сказать, – он улыбнулся, – что мне тогда было чуть больше двадцати, и я, соответственно, был наивен. Там в горах сотни пещер, и местные вожди все их поделили между собой по справедливости. К какому вождю ни придёшь, он обязательно покажет вам свою пещеру, которая, естественно, и была настоящей, той самой.

Он знаком пригласил их сесть.

– Мой тогдашний вождь оказался великодушным, и после того, как я сунул ему дополнительную сумму, он пропустил меня в пещеру одного, а сам уселся у входа и закурил свою вонючую сигарету. В этой пещере я и обнаружил в одной щели разбитую, но ещё никем не тронутую амфору. Когда я вынул оттуда осколки, под ними оказался небольшой пакет – жирный, промасленный свёрток из намотанных одна на другую полос ткани, которые я в своей простоте поначалу принял за папирусы. В принципе, вид у этого свёртка был совсем не сенсационный. Я порылся вокруг ещё немного, но больше ничего не нашёл, завернул находку в носовой платок, сунул в карман – и потом мы с вождём отправились дальше.

Уилфорд-Смит подошёл к выдвижному ящику и достал из него жестяную коробку из-под печенья.

– Когда я вернулся к себе и рассмотрел находку при свете дня, мне стало ясно, что это никакие не папирусы, а просто холстина, пропитанная смолистым веществом. Несколько дней моим занятием было разворачивать слой за слоем, и в конце концов я обнаружил внутри вот это, – он открыл крышку коробки, достал плоскую, чёрную MR-кассету и протянул её Стивену. – Вы правы, я долго не знал, что это такое. Я принял материал за незнакомую полунержавеющую сталь, и поскольку на ней были оттиснены латинские буквы, то подумал, что это, может быть, какое-то римское украшение.

Три недели назад на складе Video World Dispatcher Стивен уже держал в руках MR-кассету. Эта выглядела точно так же: плоский, квадратный предмет из чёрной пластмассы, тяжело лежащий на ладони и не дребезжащий, как прежние видеокассеты. На одной стороне виднелись какие-то таинственные углубления и прямоугольные полости, но нигде не было никакого видимого отверстия. Собственно носитель информации – специально обработанный кремниевый диск – снаружи был недоступен.

Эта же кассета была изрядно поцарапана, а на стороне, где значилась надпись «SONY», кусочек был выломан и тщательно снова подклеен клеющей лентой. Конечно, её нельзя было принять за фабрично-новую, но и едва ли можно было поверить, что ей две тысячи лет.

Он нерешительно повертел её в руках. Теперь, когда поиск, судя по всему, подошёл к концу, он ощутил внутри себя странную опустошённость. Итак, вот оно, то, что он так неистово искал. Теперь, когда он держал кассету в руках, она казалась ему какой-то незначительной. Как будто овчинка не стоила выделки, как говорит русская поговорка.

– Я должен сделать вам ещё одно признание, – прервал профессор собственные мысли. – Это касается моей знаменитой и вызывавшей зависть способности находить спонсоров для раскопок.

Стивен поднял голову и позволил Эйзенхардту взять кассету у него из рук.

– Мне, правда, очень пригодился опыт из моей производственной деятельности, ведь если вам когда-то приходилось контролировать две сотни ткачих и вязальщиц, то организация раскопок покажется увеселительной прогулкой, – продолжал Уилфорд-Смит. – Но не это было определяющим, или, во всяком случае, не всегда это. То, к чему я прибегал в трудных ситуациях, был вон тот обломочек из передней стороны кассеты.

– Что-что? – озадаченно спросил Эйзенхардт.

– У меня было не так много спонсоров, как считали другие. Но зато это были постоянные, многолетние и платёжеспособные спонсоры: вначале университет Барнфорда, потом Джон Каун. Ему я показал только этот осколок, клятвенно заверяя, что нашёл его в Палестине в 1947 году, и из этого развил примерно ту теорию, которую мы сейчас с вами обсудили.

– Значит, он знал, что вы в Израиле ищете видеокамеру, – сказал Стивен. – Но он не знал, что у вас уже есть кассета от этой видеокамеры.

– Именно так. Мне было ясно, что такой человек, как Каун, тут же отнесёт кассету на исследование учёным. А этого я не хотел.

– Потому что вы боялись вызвать тем самым, – Эйзенхардт искал подходящее слово, – временной парадокс?

Археолог посмотрел на него ошеломлённым взглядом, который красноречивее любых слов говорил, что эта мысль вообще не посещала его ни разу.

– Нет, – помотал он головой. – Я боялся, что запись будет испорчена.

Стивен снова взял кассету в руки и присмотрелся к осколку, на котором была видна часть надписи. С некоторым ужасом он обнаружил, что под логотипом фирмы маленькими буквами была оттиснено: MR-VIDEO SYSTEM. На тех кассетах, которые он уже видел на складе, ничего подобного не было. И ему показалось, что на тех кассетах не было узкого желобка сбоку.

– Когда я её нашёл, она была в целости и сохранности. Я сам выломал осколок таким образом, чтобы, с одной стороны, увидеть, как выглядит то, что внутри – хотя что там увидишь! – а с другой стороны, чтобы склонить спонсоров к финансированию моих проектов. – Он заметил взгляд Стивена. – Да, надпись немного другая. Я думаю, кассеты этой серии пока ещё не появились в продаже.

– Значит, это доказательство того, что кассета действительно происходит из будущего. Всё ещё.

– Да.

– Но поддаётся ли она вообще считыванию? – со страхом спросил Стивен.

Профессор снова взял кассету у него из рук и подошёл к видео, чтобы вставить её.

– К счастью, да.

– И?

– Давайте посмотрим, – таинственно сказал археолог, включая телевизор и садясь на стул с пультом управления в руках. – Сейчас вы сами всё увидите.