"Как он похож на ангела" - читать интересную книгу автора (Миллар Маргарет)

Глава 7

Компания по продаже недвижимости Хейвуда занимала первый этаж здания маленькой гостиницы. На стенах ее висели карты города и штата, аэроснимок Чикото и две гравюры: одна изображала Вашингтона, форсирующего Делавэр, другая – Линкольна в молодости.

Юноша без пиджака, с изжелта-бледным лицом назвался Эрлом Перкинсом. Хотя в комнате стояло несколько столов с табличками, на которых значились фамилии служащих, Перкинс был единственным, кто находился на работе, и было непонятно, то ли дела идут настолько плохо, что остальные не считают нужным появляться, то ли настолько хорошо, что все, как Вилли Кинг, демонстрируют участки потенциальным покупателям.

– Мне нужна миссис Кинг. Когда я могу ее видеть?

– В любое время. То есть в любое удобное для нее время. Здесь что хотят, то и делают. Никто не соблюдает никаких правил! Вы работаете, мистер?..

– Куинн. Да, работаю.

– Тогда вы знаете, что любое, даже наилучшим образом организованное предприятие развалится, если служащие перестанут строго придерживаться правил работы. Что тогда ждет общество? Хаос!

– Довольно уютный и мирный хаос, – сказал, оглядывая комнату, Куинн.

– Хаос может не иметь пугающих внешних признаков, – назидательно продолжил Перкинс – Например, мой обеденный перерыв начинается в двенадцать, а кончается в час. Уже почти час, а я еще не ел. На ваш взгляд это пустяк, а на мой – нет. Я бы уже к одиннадцати клиента отпустил и сюда вернулся, потому что занимаюсь делом, а не пускаю боссу пыль в глаза.

– Давно миссис Кинг работает у Хейвуда?

– Не знаю. Я здесь только с января.

– А мистер Кинг имеется?

– В наличии? Нет, – с удовольствием сообщил Перкинс. – Она в разводе.

– Давно вы живете в Чикото?

– Всю жизнь, кроме тех двух лет, что учился в колледже в Сан-Хосе. Представляете? Два года грызть науку, чтобы вернуться... Ну вот, кажется, вам повезло.

Дверь распахнулась, втолкнув в комнату волну жаркого, сухого воздуха, и вошла Вилли Кинг, в белом платье без рукавов и широкополой шляпе. Из-за шляпы она не сразу заметила Куинна.

– Прости, Эрл, я опять опоздала.

– Видно, я не заслуживаю другого отношения, – скорбно отозвался Перкинс. – Моя язва...

– Зато участок, можно считать, продан. Пришлось, правда, соврать насчет климата.

Она бросила сумочку на стол, сняла шляпу и увидела Куинна. Ее лицо не дрогнуло, и лишь губы сжались плотнее.

– О, я не заметила, что у нас клиент. Могу я чем-нибудь помочь вам, сэр?

– Безусловно, миссис Кинг.

– Эрл, – сказала Вилли, – пойди поешь хорошенько. И никакого перца, никакого кетчупа!

– Я заболел не от перца и кетчупа, – заявил Перкинс, – а от того, что мы живем без правил!

– Ладно, подумай заодно, какие нужны правила. Составь список.

– Уже составил.

– Составь еще один.

– Зря смеешься, я так и сделаю! – сказал Перкинс и вышел, хлопнув дверью.

– Какой он еще ребенок, – сказала Вилли материнским тоном. – Слишком рано нажил язву. Надеюсь, у вас язвы нет, мистер Куинн?

– Нет, но может появиться, если я буду глотать истории, которыми вы меня потчуете, миссис Кинг, и дело тоже будет не в перце и кетчупе. Как съездили в Лос-Анджелес?

– Я передумала.

– Решили, что Чикото все-таки достаточно приятный город?

– Нет. Чикото – дыра.

– Тогда выбирайтесь из нее!

– А что, если я провалюсь в дыру похуже? – спросила она, дернув голым плечиком. – Здесь, по крайней мере, у меня давние, прочные связи.

– Такие, как мистер Хейвуд?

– Да, конечно. Мистер Хейвуд мой хозяин.

– Только на работе или в свободное время тоже?

– Я вас не понимаю, – ласково произнесла она, – или, может, вы имеете в виду вчерашний вечер?

– Как вы угадали, миссис Кинг?

– Если хотите знать, идея была целиком и полностью моей. Я слышала, как вы говорили с Рондой в редакции, когда принесла туда объявления, и, конечно, мне стало ужасно любопытно. Подумать только, снова дело О'Гормана! В Чикото сказать "О'Горман" все равно что в Сан-Франциско – "землетрясение".

– У каждого своя теория, свой рассказ. Все знали О'Гормана или говорят, что знали. И вот, – она остановилась, чтобы перевести дух, – я подумала, что раз есть человек, который опять взялся за это дело, стало быть, у него появились новые данные и что мы с вами...

– Мы с вами?..

– Сможем разгадать загадку вместе. И вместе прославимся.

– Вот, значит, какая у вас была цель?

– Я понимаю, что это звучит очень глупо, когда вот так прямо говоришь, но, честное слово, я именно поэтому заговорила с вами в кафе.

– А с кем, – спросил Куинн, – вы поделились своим замечательным планом?

– Не понимаю...

– Кто обыскивал в это время мой номер?

– О чем вы? – сказала она, сдвинув брови. – Или вы специально, чтобы меня запутать?

– Где был вчера вечером Джордж Хейвуд?

– Дома, в постели. Он простудился несколько дней назад и не ходил на работу... О Господи, я надеюсь, вы не воображаете, что мистер Хейвуд...

– А почему нет? Я очень живо воображаю, как мистер Хейвуд обшаривает мой номер, в то время как вы разыгрываете бесхитростное любопытство в кафе.

– Вы с ума сошли! – воскликнула Вилли Кинг. – Как вам такое могло прийти в голову? Мистер Хейвуд один из наших самых уважаемых людей, у него безупречная репутация, он замечательный человек!

– Я знаю, что в Чикото святых больше, чем на небе, и все-таки один из них выманил вчера у старика в мотеле ключ от моего номера, и я по-прежнему думаю, что это был Хейвуд и что вы ему помогали.

– Теперь вас можно привлечь к суду за клевету. Или за оскорбление? Я их всегда путаю.

– Вы многое путаете, миссис Кинг. Почему бы вам не сказать для разнообразия правду? Что Хейвуду от меня нужно? Что он искал в моей комнате и, главное, что нашел?

– Если бы вы знали мистера Хейвуда, то не задавали бы таких глупых вопросов.

– Я вчера пытался ему дозвониться.

– Зачем? – спросила она, внезапно побледнев.

– Чтобы спросить, почему он использовал вас в качестве приманки...

– Нет! Бога ради, не делайте этого! Он ничего не знает про "Эль Бо-кадо" и придет в ярость, если ему кто-нибудь расскажет. Он уволит меня!

– Перестаньте, миссис Кинг...

– Я серьезно! Для него самое главное соблюдать приличия, особенно после истории с Альбертой, его сестрой. Виновата была она, а отдуваться пришлось ему, и с тех пор он панически боится нарушить хороший тон. И сотрудники его должны вести себя так, чтобы комар носа не подточил. А тут кафе, где едят шоферы... Вы хотите, чтобы меня уволили?

– Нет.

– Тогда, пожалуйста, не говорите ему, он никогда не поймет, что я просто играла "в сыщиков". Мистер Хейвуд не любит глупых игр, он слишком серьезен. Обещайте, что не скажете!

– Хорошо, – ответил Куинн. – Но согласитесь, что тогда я вправе рассчитывать на вашу благодарность.

Вилли несколько секунд изучающе смотрела на него.

– Если вы имеете в виду благодарность известного рода...

– Вы меня неправильно поняли, миссис Кинг. Я всего лишь хочу задать вам несколько вопросов.

– Задавайте.

– Вы знаете мать мистера Хейвуда?

– Мне ли ее не знать! – мрачно ответила Вилли.

– Кроме сына у нее есть еще две дочери?

– Да, только не вздумайте сказать это при ней. Даже Джорджу – мистеру Хейвуду – запрещается упоминать о них, особенно об Альберте.

– А что случилось с другой?

– С Руфью? Она убежала из дому и вышла замуж за человека, которого мать презирала, за рыбака из Сан-Феличе по фамилии Агила. После этого старуха поставила на ней крест.

– Где сейчас живет миссис Агила?

– В Сан-Феличе, наверное, а что?

– Ничего особенного, собираю сведения.

– Но почему вы собираете сведения о Хейвудах? – спросила она. – Почему не беседуете с людьми, которые знали О'Гормана?

– Его знал мистер Хейвуд?

– Это было чисто деловое знакомство. И недолгое.

– Альберта Хейвуд его тоже знала?

– Не уверена.

– Скажите, миссис Кинг, Джордж Хейвуд был очень привязан к своей сестре?

– Да.

– Настолько, что, когда ее арестовали, ему самому пришлось несладко? В полиции с вопросами не церемонятся.

Куинн сказал это наугад и был вознагражден.

– Это были не вопросы, а самые настоящие обвинения, – произнесла она чуть ли не с яростью. – "Куда девались деньги? Сколько Альберта дала – или одолжила – ему? Как Джордж мог жить с ней в одном доме и ни о нем не догадываться? Неужели он не видел тотализаторных бланков, которые она приносила домой каждый день?"

– А он их видел?

– Нет. Скорее всего она заполняла их на работе. В доме не нашли ни единого бланка.

– Альберта была аккуратной дамой. Если, конечно, за ней кто-то не убирал вовремя. Вы ее знали, миссис Кинг?

– Немного. Все ее немного знали. Она была из тех людей, которых никто не замечает, пока с ними что-нибудь не случится.

– Никто не замечает, пока с ними что-нибудь не случится, – повторил Куинн. – Может, в этом все дело? Может, она хотела привлечь к себе внимание?

– Ошибаетесь, – сказала, покачав головой, Вилли. – Она ужасно мучилась, ужасно! Я была на суде, и мне казалось, что я вижу больное животное, которое не может сказать, где у него болит, и никто не в силах ему помочь.

– Тем не менее Джордж Хейвуд от нее отвернулся.

– Ему пришлось! Конечно, вы считаете, что это бесчеловечно. Вас тут не было. А я была. Всякий раз, когда Джордж заговаривал об Альберте, старуха начинала биться в припадке.

– Почему же она так возненавидела собственную дочь?

– Во-первых, такой она человек. Во-вторых, она давно разочаровалась в Альберте. Альберта выросла застенчивой, бесцветной, у нее не было поклонников, замуж она не вышла, детей не родила, и вообще с ней было скучно! Миссис Хейвуд было невыносимо сознавать, что у нее такая дочь, и, знаете, у меня такое впечатление, что миссис Хейвуд использовала историю с Альбертой как предлог: ей давно хотелось вычеркнуть Альберту из своей жизни, сделать вид, что ее никогда не было! – Некоторое время Вилли разглядывала свои тонкие, незагорелые, без колец пальцы. – Ну и, конечно, рядом всегда был любимчик Джордж. Когда умерла его жена, миссис Хейвуд готова была плясать на могиле от радости, потому что ненаглядный сынок снова целиком и полностью перешел к ней. Это не женщина, а исчадье ада. И давайте поставим здесь точку, на эту тему я могу говорить часами.

Куинн не возражал, ему и так было ясно, что Вилли Кинг и миссис Хейвуд нужен один и тот же мужчина.

Зазвонил телефон.

– Компания Хейвуда по продаже недвижимости, – сказала Вилли в трубку голосом деловой женщины. – Да... К сожалению, дом напротив парка Рузвельта не отвечает санитарным нормам. Постараемся подыскать для вас что-нибудь другое... Да, в ближайшем будущем.

Положив трубку, она взглянула на Куинна с милой гримаской.

– Ну вот, мне пора вернуться к своим обязанностям. Жаль, что мы говорили так недолго, мистер Куинн, вы хороший собеседник.

– А вы не хотите продолжить наш разговор? Например, сегодня вечером?

– Увы, я занята.

– Едете в Лос-Анджелес?

– Веду младшую сестренку в кино.

– Понятно, – сказал Куинн, вставая. – Надеюсь, мне больше повезет, когда я окажусь в Чикото в другой раз.

– Вы уезжаете?

– Мне здесь нечего делать, если вы идете в кино не со мной.

– Когда вы вернетесь?

– А когда вы хотите, чтобы я вернулся?

Вилли посмотрела ему в глаза.

– Перестаньте, мистер Куинн. Я знаю, когда мужчина действительно интересуется мной, а когда нет. Вы – нет. И я вами тоже не интересуюсь.

– Тогда почему спрашиваете, когда я вернусь?

– Не хотела казаться невежливой.

– Спасибо за откровенный ответ, – сказал Куинн. – И за информацию.

– Рада была помочь. До свидания.

Выйдя на улицу, Куинн сел в машину, немного проехал вперед, развернулся и стал на стоянке супермаркета, откуда хорошо был виден вход в компанию Хейвуда.

В половине второго вернулся с обеденного перерыва Эрл Перкинс. Судя по кислому выражению лица, еда не пошла ему на пользу. Двумя минутами позже на улицу, прижимая к груди сумочку и надевая широкополую соломенную шляпу, выпорхнула взволнованная, но решительная Вилли Кинг. Сев в машину, она покатила к центру, и Куинн последовал за ней на приличном расстоянии. Из того, что Вилли не петляла по улицам, Куинн заключил, что она либо чувствовала себя в безопасности, либо настолько спешила, что не считала нужным осторожничать.

Поставив машину возле старинной постройки дома, на террасе которого висело объявление "Продается компанией Д. Хейвуда", Вилли открыла своим ключом входную дверь и вошла внутрь. С минуту Куинну казалось, что он ошибся и Вилли Кинг впрямь вернулась, как и говорила, к своим обязанностям. Дом был расположен напротив парка Рузвельта, и, скорее всего, речь в телефонном разговоре шла о нем.

Он совсем уже собрался уезжать, когда к дому подъехал зеленый "понтиак", и из него вышел мужчина. Несмотря на жару, он был одет в темно-серый костюм, с которым хорошо сочеталась такого же цвета шляпа. Мужчина был высокого роста, худой, с уверенными, неторопливыми движениями человека, который не считает нужным никуда спешить. Поднимаясь по ступенькам террасы, он закашлялся и стоял некоторое время, прижимая одну руку ко рту, а другую к груди. Затем вынул из кармана большую связку ключей, отпер дверь и тоже исчез внутри.

"Тихо, просто и удобно, – подумал Куинн. – Если Джордж и Вилли хотят увидеться так, чтобы об этом не знала ни мамочка, ни знакомые, они встречается в домах, которые продают. Скорее всего, в разных. Вилли не хочет, чтобы я расспрашивал Джорджа, потому и умоляла не звонить ему. А я уже почти поверил, что он ее на самом деле может уволить. Я ей вообще почти поверил. Сегодня она сыграла лучше".

Куинн смотрел на окна старого дома, словно ожидал, что одно из них сейчас распахнется и он увидит что-то очень важное. Но этого не произошло. Куинн понимал, что ждать дальше бессмысленно. Он не имел права задавать Хейвуду вопросы и не мог доказать, что тот рылся вчера в его вещах.

Он включил зажигание. Было почти два – расчетный час в мотеле. Не заезжая в Сан-Феличе, он мог к пяти добраться до Башни.

Вилли слышала, как повернулся в замке ключ, как открылась и закрылась входная дверь. Ей захотелось выбежать в холл и обнять Джорджа, но она продолжала ждать, сидя в полутемной гостиной и размышляя, настанет ли время, когда она сможет в присутствии Джорджа поступать так, как захочет. Она знала, что, если бросится Джорджу на шею, он может досадливо отстраниться, давая понять, что занят серьезными проблемами и глупости ему ни к чему.

– Я здесь, Джордж.

В пустой комнате ее голос прозвучал слишком громко, слишком призывно. "Опять забыла, что надо говорить тише", – подумала она.

Джордж вошел в гостиную, прижимая к груди шляпу, будто слушал государственный гимн. Чтобы удержаться от смеха, Вилли торопливо глотнула.

– Куинн за тобой следит, – сказал Джордж.

– Не может быть! Когда я уезжала...

– Его машина стоит напротив дома.

Вилли слегка отодвинула портьеру у окна.

– Не вижу никакой машины.

– Но она там стояла. Я просил тебя быть осторожней!

– Я старалась. – Ей снова пришлось глотнуть, но на сей раз – чтобы проглотить тяжелый, душный комок, о котором лучше было не думать.

– Как ты себя чувствуешь, Джордж?

Он нетерпеливо махнул рукой, показывая, что сейчас не время для тривиальных вопросов.

– Куинн что-то нащупал. Он звонил мне на работу, потом домой. Но я просил мать с ним не церемониться, и она его отшила.

При упоминании о миссис Хейвуд Вилли напряглась.

– Я бы это сделала не хуже.

– Нет, он тебе не доверяет.

– Ошибаешься. Он пытался назначить мне сегодня свидание.

– Ты согласилась?

– Нет.

– Почему?

– Не хотела тебя огорчать.

– А вдруг он рассказал бы что-нибудь интересное?

Вилли смотрела на старый кирпичный камин. Сколько раз в нем зажигали огонь, сколько раз он гаснул! Кто и когда поднесет к нему спичку в следующий раз?

– Прости, если я тебя обидел, Вилли, – произнес Хейвуд более мягким тоном.

– Ничего страшного. Я понимаю, тебе сейчас не до меня.

– Ты умница, Вилли.

– Конечно. Поэтому со мной можно не стесняться.

Он положил ей руки на плечи.

– Вилли, пожалуйста, не надо. Не сердись.

– Почему ты не скажешь, в чем дело?

– Не могу. Но поверь, это очень серьезно. И касается многих людей. Хороших людей.

– А что, имеет значение, какие они? И как ты отличаешь хороших от плохих? Спрашиваешь мать?

– Оставь ее в покое. Она понятия не имеет, в чем дело.

– Я оставлю ее в покое, если она оставит в покое меня.

Вилли с вызовом посмотрела на него, готовая к ссоре, и увидела усталого, бледного человека, которому не хотелось ссориться.

– Джордж, давай начнем сначала, будто ты только что вошел?

– Давай.

– Привет, Джордж.

Он улыбнулся.

– Привет, Вилли.

– Как дела?

– Хорошо. А у тебя?

– Тоже хорошо.

Но когда он поцеловал ее, она отвернулась.

– Немногим лучше, чем в первый раз, правда? Ты ведь не обо мне думаешь, а о Куинне.

– Приходится.

– Недолго тебе осталось страдать.

– Что ты имеешь в виду?

– Он уезжает.

Руки Хейвуда упали с ее плеч, будто она их сбросила.

– Когда?

– Сегодня. Возможно, сейчас.

– Почему? Почему он уезжает?

– Потому что я отказалась встретиться с ним вечером. Так он сказал. В шутку, разумеется.

Она ждала, что Джордж станет разуверять ее: "Нет, Вилли, конечно, он не шутил. Ты такая красивая! Он уезжает, потому что сердце его разбито".

– Он пошутил, – повторила она.

Но Хейвуд не слышал ее. Он шел к двери, надевая на ходу шляпу.

– Джордж!

– Я позвоню тебе утром.

– Но мы ни о чем не успели поговорить!

– У меня сейчас нет времени, я должен показать клиенту дом в Гринакре.

Вилли знала, что домом в Гринакре занимается Эрл Перкинс, но промолчала. На пороге он обернулся.

– Вилли, прошу тебя, выполни одну просьбу.

– Пожалуйста, я ведь на тебя работаю.

– Позвони матери и скажи, чтобы она не ждала меня к ужину.

– Хорошо.

Это была серьезная просьба, и они оба это знали.

Вилли стоя слушала, как открылась и закрылась входная дверь, как заурчал мотор "понтиака", как взвизгнули шины сорвавшегося с места автомобиля. Опустив голову, она подошла к старому камину, черному внутри от полыхавшего там когда-то пламени, и протянула руки, словно надеялась, что в нем осталось немного тепла для нее.

Немного погодя она вышла на улицу, заперла дверь, доехала до почты и позвонила оттуда матери Джорджа.

– Миссис Хейвуд?

– Да.

– Это Вилли Кинг.

– Ах, это вы, миссис Кинг? Моего сына нет дома.

Вилли стиснула зубы. В разговорах с ней миссис Хейвуд никогда не называла Джорджа иначе как "мой сын" – с нажимом на "мой".

– Я знаю, миссис Хейвуд. Он просил предупредить вас, что сегодня вечером его дома не будет.

– А где он?

– Не знаю.

– Значит, он не с вами?

– Нет.

– В последнее время он очень часто бывает занят по вечерам, да и днем тоже.

– Он много работает, – сказала Вилли.

– И вы ему, конечно, помогаете.

– Стараюсь.

– Еще бы! Когда он рассказывает, какое количество дел вы успеваете для него обделать, я просто не верю своим ушам. Надеюсь, такую работящую помощницу, как вы, не смущает глагол "обделать"?

– Нет, вы меня не можете смутить.

Последовала пауза, и Вилли прикрыла микрофон рукой, чтобы миссис Хейвуд не слыхала, как тяжело она дышит.

– Миссис Кинг, мы ведь обе хотим Джорджу добра, не так ли?

"Не обе, а только я, – подумала Вилли, – тебе на всех наплевать" но вслух сказала:

– Да.

– Вам не приходило в голову поинтересоваться, куда именно он направляется сегодня?

– Это его дело.

– Но не ваше?

– Нет.

"Пока нет", – мысленно добавила она.

– А я бы на вашем месте сделала это своим делом, раз уж вы так интересуетесь мистером Хейвудом, как всем кажется. Он хоть и прекрасный, но всего лишь человек, и ничто человеческое ему не чуждо. Вокруг много женщин, которые не прочь были бы прибрать его к рукам.

– Вы предлагаете мне шпионить за ним, миссис Хейвуд?

– Что вы, милочка, смотреть и слушать – не значит шпионить.

Последовала еще одна пауза, и Вилли приготовилась к новой атаке, но когда миссис Хейвуд заговорила, голос у нее был усталый и надломленный.

– Меня преследует чувство – ужасное чувство, – что ему грозит беда... Мы с вами не любим друг друга, миссис Кинг, но я никогда не считала, что вы представляете для Джорджа серьезную опасность.

– Спасибо, – сухо сказала Вилли, заинтригованная и новым тоном, и необычными словами, – но я не думаю, что Джорджу грозит беда, с которой он не мог бы справиться.

– Боюсь, что вы ошибаетесь... И тут замешана женщина.

– Женщина? Не думаю.

– Дай Бог, чтобы вы были правы. Но куда он исчезает так часто? Куда? И с кем видится?

– Вы его спрашивали?

– Да, и он ничего не говорит, но я вижу, что он чувствует себя виноватым. Судите сами: его часто и подолгу нет дома, а когда он возвращается, то не хочет ничего объяснять. Нет, это определенно женщина!

– А я считаю, что нет, – сказала Вилли, но совсем не так уверенно, как ей хотелось, и, повесив трубку, еще долго стояла в маленькой, душной кабине телефона-автомата, прислонившись лбом к стене.