"Естественный отбор" - читать интересную книгу автора (Милованов Максим)ВыборТри недели назад. – Алло, слушаю! Здравствуй, Анзор! Как твое здоровье? Замечательно! У меня тоже все нормально. Да, биржа работает. Акции какого предприятия или компании тебя интересуют? Нижегородский завод керамической игрушки! Сколько? Десять тысяч. Куда доставить? По прежнему адресу? Конечно же, доставлю, жди в течение дня. Курс? Курс прежний. Ну, все – пока!… Развернув свою машину, Фил направился на «биржу» за «акциями». Тот, кто догадался назвать акцизные марки «акциями», а производящие их конторы «биржами», честное слово, достоин премии за находчивость. Удобно и понятно. Телефонные переговоры можно вести легко и непринужденно. Стороннему слушателю покажется, что речь идет о каких-то вполне законных биржевых операциях. Кто-то желал купить, к примеру, пакет акций какого-то российского предприятия по цене один рубль за акцию. «Что это за хиленькое предприятие такое, стоимость акции которого всего один рубль?» – посмеется сторонний слушатель. Откуда ему знать, что речь идет об акцизных марках на алкогольную продукцию? Название предприятия непосвященному ничего не скажет. А оно необходимо лишь для того, чтобы указать номер региона, который должен быть проставлен на марке. Например, если речь идет о каком-нибудь предприятии из Волгограда, регион номер 34, появляется цифра «34». Если клиент мечтает разжиться столичными марками, то он называет, например, Московский шарикоподшипниковый завод, и на марке, помимо индивидуального номера, ставится цифра «77». Позвонивший Филу Анзор Дзамихов просил десять тысяч акций Нижегородского завода керамической игрушки. Это означало, что спустя два-три часа он получит ровно десять тысяч акцизных марок, на которых будет стоять номер города Нижний Новгород, а именно цифра «52». С акцизными марками на импортное спиртное было еще проще, так как в его классификации не было деления на страны-производители. Сведения о нем ограничивались лишь крепостью и емкостью бутылки. Так что импортные «акции» продавались лишь в двух вариантах: «большими пакетами», что означало крепость более 28%, и «мелкими пакетами» – с крепостью спиртного ниже 28%. Всю эту «биржевую» кухню Фил освоил довольно быстро. Теперь он ехал в роскошном автомобиле, чувствуя себя большим человеком. Ему очень нравилась езда по городу. Причем не только по делам. Машина была предоставлена в полное его распоряжение также и после работы, чем он пользовался с лихвою. Особое удовольствие – проезжать на малой скорости мимо автобусных остановок с сотовым телефоном в руке. Ему казалось, что все без исключения стоящие сейчас в ожидании автобуса люди безумно завидуют проезжавшему бизнесмену, которому даже после работы не дают покоя деловые звонки. Теория полезных знакомств принесла свои плоды. Фил за считанные дни добился того, на что у многих уходят долгие годы тяжелейшего труда. И работа на Макса дала результаты. Благодаря его новому занятию круг полезных знакомств расширился. В «обойму» Фила вошли не только мелкие спекулянты и «бодяжники». Как оказалось, услугами так называемых биржевиков весьма охотно пользуются руководители очень крупных ликеро-водочных предприятий, которые гонят неучтенную и не облагаемую никакими налогами водку. Буквально вчера Фил отвез на загородную дачу одного из таких водочных боссов аж сто пятьдесят тысяч «акций», получив взамен целый чемодан денег. Почти треть этих денег осела в его карманах и в данный момент не давала разбогатевшему Филу покоя. Сорок тысяч рублей! А он еще не истратил тех денег, что заработал до вчерашней крупной сделки. Ну, приоделся немного, купил подарок Кэт. Хотел было родителям купить что-нибудь, но потом передумал: «Как объяснить им, откуда на меня свалились деньги?» Отец Фила и сам прилично зарабатывал, но таких денег сроду не имел. Бесцельно катаясь по вечерним улицам, Фил уже решил было заехать к Кэт, чтобы позаниматься немного «акробатическими этюдами», как они это называли, а затем, оставив машину под ее окнами, отправиться домой, но тут его внимание привлекла переливающаяся всеми цветами радуги вывеска: «Пиковая дама». «Забегу на минуточку, – подумал Фил. – Узнаю, что это за дама такая!» Отдав ключи подбежавшему к машине «человеку», он поднялся по сверкающей лестнице наверх и очутился в царстве зеленого сукна и красного дерева. За столиками казино сидело множество игроков. Фил давно мечтал посетить игровое заведение подобного уровня, но не делал этого до сегодняшнего вечера, ограничиваясь обшарпанными фойе кинотеатров и автоматами типа «однорукого бандита». Прежде он не посещал казино не потому, что не было денег. При необходимости он, несомненно, мог бы выклянчить у родителей тыщонку-другую. Дело не в деньгах. Дело – в статусе. До сегодняшнего вечера, какая бы сумма ни находилась в кармане, он не мог чувствовать себя человеком на этом «празднике жизни». Он не был бы равным тем людям, которые посещают казино. Теперь же все было по-другому. Имея друзей с известными фамилиями за спиной, приличную машину на парковке, в одежде от модного кутюрье и с абсолютно шальными деньгами, которые не жалко было потратить, он уже не стеснялся окружающих. Фил подошел к кассе и наменял фишек. К нему тут же подскочил бойкий темноволосый менеджер и с лучезарной улыбкой спросил: – Во что желаете сыграть? Рулетка? Блэк Джек? Покер? Баккара? Может, желаете сделать ставки на скачки? – Я осмотрюсь пока, – прохладным тоном ответил Фил. Он обошел все столы, где гоняли рулетку, – желание сыграть почему-то не возникло, затем прошелся взглядом по зеленому сукну с надписью «Блэк Джек»… Выбор его остановился на столике, где играли в покер. Филу понравилась высокая, яркой внеш-ности блондинка, на бейдже которой красовалась надпись «Наташа». Он присел на единственный, словно специально для него оставленный, свободный пуф. – Делайте ставки! – пропела приятным голоском Наташа. Однако Фил делать свою ставку не торопился. Слишком приветливый голос дилера Наташи не вы-звал у него доверия. Он решил сначала посмотреть на игру. Парень, сидевший слева от Фила, у которого на руках было «две пары» в виде двух восьмерок, двух валетов и одной семерки, проиграл на его глазах, потому что у дилера тоже выпала «две пары», только старшей парой были «короли». Решив, что удача не улыбается дважды подряд даже дилеру, Фил вынул из кармана свои фишки и, расположив одну, десятидолларовую, в поле для ставок, включился в игру. В этот кон удача дилеру Наташе действительно изменила – ее карты «не сыграли», а зря, так как у Фила оказалась на руках очень симпатичная «пара» их двух тузов. Выиграв в этом кону всего десять долларов вместо ожидаемых двадцати, Фил поставил в свое игровое поле полтинничек. Симпатичная девушка-дилер одарила его теплой улыбкой – видимо, новый клиент начинал ей нравиться. Как признак явной симпатии к себе Фил мог расценить и розданные ему карты. Три десятки, дама и туз. – У вас «стрит», поздравляю! – объявила девушка и вручила выигравшему много больше жетонов, чем в первый раз. Получив десятидолларовый жетон в качестве вознаграждения, Наташа поблагодарила Фила и ловко запустила его в копилочку для чаевых. Фил уже было подумал, что сейчас благодарная «хозяйка карточной колоды» одарит его каким-нибудь «флешем» или «фулл хаусом», но вместо этого девушка вдруг произнесла: – Смена дилера, спасибо за игру. – Наташенька, на кого ж вы нас покинули? – иронически промолвил сидевший справа от Фила низенький мужчина с большим животом, которого Фил мысленно окрестил «пузаном». Когда Наташа отошла, он сказал Филу: – Прикинь, парень! Эта стерва «опустила» меня на три штуки баксов за каких-то сорок минут. – А чего ж не перешел за другой стол? – спросил Фил. – Все надеялся, что Фортуна повернется ко мне лицом, а не задом… Кстати, ты обратил внимание, какая у этой Наташи аппетитная попка? – Добрый вечер! – поздоровался между тем новый дилер, совсем еще молоденький парнишка в кругленьких очках. На его бейджике было написано «Володя». – Ну, Володя, – произнес сосед справа. – Дай нам отыграться немного, а то твоя предшественница нас всех так прибила… Фил перешел за другой стол. Что-то подсказывало ему, что Володя был не так добродушен и щедр, как казалось. Спустя минут десять его догадка подтвердилась. За тем столом, куда перешел Фил, оказался и его пузатый сосед с двумя десятидолларовыми фишками в руках. – Этот сукин сын Володя, наверное, родной брат Наташи! – высказал свое возмущение Филу «пузан». – Просто монстр какой-то! В последнюю ставку дает мне две пары, а себе «стрит», прикинь?… – Подлец, – согласился Фил. – Еще какой подлец! Кстати, давай познакомимся, что ли. Меня Борисом кличут, а тебя? – Фил, – ответил он, пожимая потную руку своего нового знакомого. – Фил? Американец, что ли? – Нет, русский. Просто подсократил свое имя для удобства. – Ой, смотри, смотри, что этот шайтан тебе раздал! – закричал вдруг сосед. – Это же «флеш», в натуре «флеш»! Только бы сыграл сам… Туз и король! Прикинь, Фил, ты выиграл! Сколько у тебя было на кону? – Тридцать баксов… – Эх, жалко, что мало, – расстроился Борис. Сказав это, он вытащил из кармана огромную пачку баксов и помчался в кассу, чтобы наменять себе побольше фишек и побыстрее оказаться за фартовым столом. «Еще одно полезное знакомство», – подумал Фил, раскладывая выигранные фишки в аккуратный столбик. Через полчаса к их столику подошла Наташа: – Добрый вечер… Делайте ваши ставки. «Вот так удача, – подумал Фил. – Просто знак судьбы какой-то!» Он поймал себя на мысли, что все время думал о ней. Девушка, видимо, это чувствовала. Ее лучистый взгляд несколько раз останавливался на Филе. «Женщины вообще чувствуют, когда мужчины их раздевают взглядом», – вспомнил Фил суждение специалиста по части обнаженной женской натуры – Дормидонта. «Интересно, что они при этом ощущают? – размышлял Фил. – Не пора ли спросить об этом у кого-либо из представителей лучшей половины человечества. Скажем, у Наташи?» Эти мысли настолько выбили его из игрового ритма, что он проиграл несколько больших ставок, чем существенно уменьшил свой сложенный совсем недавно разноцветный столбик из фишек. Фил понял, что пора уходить. Время удачи кончилось. Бросив в копилку для чаевых двадцать долларов, чем вызвал милую улыбку дилера Наташи, он поспешил удалиться. Перед самым входом Фил столкнулся с Борисом, который возвращался из туалета. – Что, Фил, уже проигрался? – Нет. Просто решил остановиться. – Ну ты хоть в выигрыше? – Да, немного! – Ну молодец! – похвалил Борис. – Пока!… Фил вышел из казино. Солнце вдруг ударило его по глазам. Он был поражен. Филу казалось, что он находился в казино не больше часа. За игрой незаметно прошла целая ночь. В дверях появилась Наташа. – Пока, ребята, – сказала она охране. – Может, остановить такси? – предложил один из охранников. – Не надо, – отозвалась Наташа. – Вот стоит молодой человек. Он наверняка на машине. Попрошу его подбросить меня до дому… 25 ноября. Пока работниками Госавтоинспекции велся безуспешный поиск автомобиля «Фольксваген-пассат», номерной знак три семерки, Глушенкова стала действовать иным путем. С разрешения Анатолия Панфилова она собралась поговорить с его дочерью, тринадцатилетней Людмилой, более известной в кругу тинейджеров под прозвищем Людоедка. Рассчитывать на успех после того, как с дочерью пытался побеседовать отец, было трудно. Но Валентина Андреевна знала, что для девочек существуют такие темы, о которых они ни за что на свете не станут говорить с мужчиной, будь он хоть трижды любимым отцом. Встреча должна была состояться в кафе «Зоопарк» за третьим столиком от входа. Если столик будет занят, назначившая встречу по телефону Людмила предлагала заменить его на любой другой. Однако Валентина Андреевна, как опытный конспиратор, позаботилась о том, чтобы «тайная» встреча состоялась именно за назначенным столиком, для чего прибыла на место за двадцать минут до установленного времени и выпивала уже третью подряд чашку чаю. Наконец в дверях кафе появилось юное создание в голубой куртке с огромным капюшоном, в разодранных по последней моде в области колен синих джинсах и кроссовках на внушительном протекторе. На голове у девочки был берет «а-ля Че Гевара» ядовито-зеленого цвета. – Все-то вы, взрослые, путаете! Я же говорила, чтобы вы ждали меня за четвертым столиком, а не за третьим, – выговорила Людмила Глушенковой. Валентина Андреевна прекрасно помнила, что речь в телефонном разговоре шла о третьем столике, но спорить не стала. – Куда так спешила? – Как куда? – удивилась Людмила. – На встречу с вами… – А после? – А после на дискач во Дворец молодежи. Я так торопилась, что даже визажнуться не успела! – «Визажнуться»? – Ну, тетя Валь! Это же элементарно! «Визажнуться» – это значит подкраситься, припудриться, причесаться… – Совсем недавно, насколько я помню, все это называлось «наштукатуриться»! – заметила Глушенкова. – Устарело! – махнула рукой Людмила. – Сейчас уже никто так не говорит. – Постараюсь намотать на ус… Чай будешь? – Лучше кофе… После того как бармен принес девочке кофе и «Сникерс», Валентина Андреевна начала разговор: – Я слышала, что ты достаточно хорошо знала Вику Добровольскую, – это правда? – От кого вы это слышали? – Источник информации не разглашается! – загадочно отозвалась Валентина Андреевна. На самом деле она вовсе не знала, а только лишь предполагала, что Людмила Панфилова в меру своей суперобщительности и суперкоммуникабельности должна хорошо знать девочку Вику из параллельного класса. Учитывая то, что собеседнице, кроме всех вышеперечисленных достоинств, была присуща еще и суперлюбознательность, Валентина Андреевна не без оснований полагала, что разговор может оказаться довольно продуктивным. – Это Пряник, что ли, наболтал? – спросила Людмила. – Ну, я устрою ему!… Ладно. Так что вас конкретно интересует про Викушку? – Все, что ты знаешь о ней. – Викушка была девчонка тихая, незаметная. С девчонками почти не общалась, да и с мальчишками тоже, хотя на вид вроде была вполне нормальной. Комплексов никаких за ней не наблюдалось. Да и чего ей, собственно, комплексовать-то? Матер с фатером у нее вроде нормальные – не пьяницы и не шизы, материально обеспеченные, старший брудер тоже ничего пацан. Он раньше частенько Викушку в школу провожал… – Может, мальчики на нее внимания не обращали? – Очень даже обращали. Один чувак из старшего класса, Ванька Бугорников, к ней подъезжал с ухаживаниями. Она его отшила, дурочка. А ведь он пацан ничего. Я бы лично с таким стала ходить. Опять же Петька Пряник. Он по ней вообще с ума сходил. Даже стихи стал писать. Я, правда, сама не читала, мне он их не показывал, а вот Вовка Кощей их слышал и говорил, что они классные… – А сама лично ты с ней общалась? – Много раз! А что? – Как тебе кажется, из-за чего она покончила с собою? Ответом собеседницы было очень выразительное пожимание плечами. – А что говорят девчонки из ее класса? – Теряются в догадках, – отрезала Людмила. «Плохо, очень плохо, – подумала Валентина Андреевна. – Если бы молодежный вариант „сарафанного радио" что-либо знал о кавалере на „Пассате", то, несомненно, родилась бы и версия самоубийства, связанная с ним. Нет ни малейшего сомнения, что эта версия была бы услышана чуткими ушами Людки Людоедки! Человек на „Фольксвагене" с номером три семерки по-прежнему остается загадкой». – А скажи-ка мне, Люда, вот что! – произнесла вслух инспектор. – Ты допускаешь такую мысль, что Вика Добровольская могла встречаться со взрослым парнем или с мужчиной? – Вы хотите сказать, что Викушка с кем-то трах… Ой, простите! – поправилось юное создание. – Вы хотите сказать, что эта тихоня жила с каким-то взрослым мужиком? – Я вовсе этого не говорила, – поспешно возразила Валентина Андреевна, представив, сколько разговоров может возникнуть завтра в школе, где училась Людмила. – Я просто спросила тебя. В принципе такое возможно? – Да вы что, тетя Валь! – категорично заявила Людмила. – Да я скорее способна представить пингвина на велосипеде, чем Викушку в объятиях мужчины. – А могла Вика сесть в машину к какому-то незнакомому человеку? Или это исключено? Юное создание погрузилось в глубокую думу. Валентина Андреевна терпеливо ожидала, надеясь на то, что в голове у Людмилы за время молчания созреет идея, представляющая интерес для следствия. Но Людмила наконец произнесла: – Так, значит, ее изнасиловали! – С чего ты это решила? – После ваших вопросов даже клинический идиот догадается, в чем дело! – Ты не скажешь, кто из знакомых Вики способен сделать такое? Задавая этот вопрос, Валентина Андреевна почти была уверена, что не получит на него ответа. – Скажу, – вдруг злобно прошипела Людмила. – Один чокнутый художник! Он частенько пасется возле школы и приглашает девчонок-старшеклассниц в свою студию позировать! – И кто-то соглашался? – не очень веря сказанному, спросила Валентина Андреевна. Девочка бросила на нее снисходительный взгляд: – Тетя Валь! Этот художник, между прочим, хорошие деньги дает за позирование. А деньги в наше время нужны всем, особенно молодым. – И много он платит? – Таксы я не знаю. Те девчонки, что у него побывали, не колются. Слышала только, что тем, кто позирует полностью в обнаженном виде, он платит побольше, а те, что в полуобнаженном, поменьше. – Но как можно… – Если вы, тетя Валь, насчет женского достоинства, то совершенно напрасно… Оно у нашего поколения имеется. Просто изменилось отношение к собственному телу… Сейчас оно рассматривается как дополнительное средство для зарабатывания денег. Ведь в том, что девчонки позируют голыми, нет ничего аморального. Они ведь не занимаются с этим художником сексом за деньги, а только позволяют рисовать себя… Последнее утверждение вызывало у Валентины Андреевны большие сомнения. Да и сама концепция «тела как средства для зарабатывания денег» казалась ей ужасной. В будущем она обязательно как следует поспорит со своей юной оппоненткой на эту тему, а пока ее интересовали более конкретные вещи. – Сколько лет тем девочкам, которым художник предлагал позировать? – Старшеклассницы… В основном. – А не в основном? – В последнее время он стал предлагать позировать девчонкам помоложе… Мне, например, как-то предлагал. Но больше всех он приставал к Викушке. Он сулил ей просто золотые горы за позирование! – Но почему именно к ней? – спросила Валентина Андреевна, вспомнив совсем еще детское тело-сложение Виктории Добровольской. – Мы, помню, с девчонками тоже поинтересовались как-то – зачем ему нужна такая плоская доска? – И что он сказал? – Сказал, для того чтобы изобразить образ невинности и беззащитности. Мы еще тогда посмеялись над тем, как точно он попал со своим «образом»! – А где живет этот художник? – Сама не знаю, но могу спросить у девчонок! – ответило юное создание. – Узнай, пожалуйста, побыстрее, – попросила инспектор Глушенкова. – И как только узнаешь, то сразу же звони. – Заметано! – Кстати, Люда! Ты не знаешь, случайно, у этого художника есть машина? – Не знаю. Но я обязательно выясню это… Три недели назад. – Привет, Байт… – Здравствуй, Фил, – оторвавшись от монитора, произнес «компьютерный гений». – Говори… Открыв свой блокнот, Фил стал диктовать: – На сегодня мы имеем две тысячи «акций» – Москва, тысяча – Питер, тысяча – Самара, пятьсот – Владикавказ, пятьсот – Ярославль, триста – Владимир, сто – Калуга. На импорт заказов нет. – Что-то негусто, – констатировал Байт. – И так уже третий день подряд. Как считаешь, в чем дело? – Абломкин! – коротко ответил Фил. – Думаешь?… – Уверен. У меня даже факты имеются. Сегодня утром Алик Звягинцев с мелкооптовой ярмарки в «Центральном» недвусмысленно дал понять, что нам пора снижать цены. Мол, появилась такая «биржа», которая продает «акции» по семьдесят копеек за штуку, а если берешь «пакетом» по десять тысяч, то и по шестьдесят. Качество, правда, похуже, чем у нас, но для непредвзятых проверок и не слишком дотошных покупателей вполне годится. – А может, это вовсе не Абломкин, а кто-то другой? – высказал предположение Байт. – Ты сам веришь в то, что это кто-то другой? – спросил Фил. Ответом было молчание, которое прервал появившийся в помещении Макс: – Привет, Фил! – Здравствуй, мы тут… – Не надо, я все слышал, – остановил ненужные объяснения Макс. – Только Абломкин здесь ни при чем. Он сам только что звонил и наехал на нас за то, что мы сбиваем цены. – Элементарный упреждающий удар, – не поверил Фил. – Нет, – твердо заявил Макс. – Я знаю Абломкина с самого детства. Он от природы коммерсант! Коммерсант, но не подлец. Так сильно гадить за спиной друга он не посмеет. К тому же он не такой дурак, чтобы сбивать цену так сильно. Десять, максимум двадцать копеек – вот стиль легкого демпинга. Тридцать копеек – это уже не его почерк! – Тогда что же нам делать? – поинтересовался Байт. – Тоже снижать цены? – Ни в коем случае, – покачал головой Макс. – Будем держаться, а там посмотрим… Кстати, Фил. Ты почему без машины? – Да что-то в подвеске застучало, – не моргнув глазом соврал Фил. – Я загнал ее в сервис, пусть посмотрят, что там. – Правильно! С иномарками нужно обходиться предусмотрительно! Одна малюсенькая поломка может повлечь за собой большое попадалово! А когда обещали сделать? – Скоро, – ответил Фил. Макс выразительно почесал затылок, что-то прикидывая в уме. В небольшой аварии, в которую угодил «Фольксваген» Фила, была виновата Наташа. Уж слишком горячо и страстно она обнимала его. Фил не заметил, как перед капотом его автомобиля вдруг выскочил столб. Хорошо еще, что он вообще успел его заметить. Все могло закончиться намного хуже, чем замена бампера и рихтовка правого крыла. Мастера автосервиса сказали Филу, что если он хочет, чтобы на машине не осталось и следа аварии, то им потребуется для работы не меньше четырех дней. У автомобиля, видите ли, очень необычный «колер». Пришлось согласиться. – Сегодня на вечер намечено одно мероприятие. Если честно, я надеялся, что мы поедем туда на твоей машине, но, видно, придется ехать на моей. – Ну хорошо, – как бы нехотя согласился Фил. – Как знаешь. А что за мероприятие? – День рождения… – У кого? – У моей родной тетки Тамары Степановны! – торжественно произнес Макс. – У матери Кэт то есть! – Вот как, – вздохнул Фил, сразу догадавшись, кто инициатор его приглашения на мероприятие. Макс, впрочем, и не собирался скрывать этого. – Кэт настояла, чтобы ты был приглашен. Она, похоже, влюбилась в тебя по уши! Никого еще не знакомила со своими родителями! «Какая высокая честь!» – усмехнулся про себя Фил, прощаясь мысленно и с приятно проведенным вечером в «Пиковой даме». – Ты, кажется, не рад приглашению? – Почему же, рад… Просто все это очень неожиданно! К тому же мне совершенно нечего надеть по такому случаю. – Фигня, – улыбнулся Макс. – Парадных костюмов не понадобится. Юбилей организуется без галстуков и смокингов. Все будет происходить на фоне первозданной природы, недалеко от санатория «Синий утес». «Крутое местечко! – вспомнил Фил, и его настроение несколько улучшилось. – В конце концов, именно об этом я и мечтал! Именно к этому стремился. И вот, когда все подается мне буквально на тарелочке с золотой каемочкой, я начинаю крутить носом. Глупо, очень глупо!» – Когда и где встречаемся? – более жизнерадостным голосом спросил он. – Часиков в шесть вечера, здесь! Только не опаздывай. – Не опоздаю! – заверил Фил и, повернувшись к Байту, поинтересовался: – Как там наши «акции»? – Все готово! – Байт вынул последнюю сотню марок из аппарата под названием «биржа». Фил аккуратно сложил «акции» в полиэтиленовый пакетик и помчался выполнять свои «брокерские» обязанности… Юбилей был организован на огромном поле для игры в гольф, и в сравнении с размерами поля приглашенных оказалось не так уж много. Филу было лестно оказаться в кругу известных личностей. Впрочем, более всего его занимал вопрос, когда же, собственно, произойдет то событие, ради которого его сюда и «вывезли». А именно его, Фила, презентация отцу и матери Кэт. Он озирался по сторонам, пытаясь угадать, где находятся Алексей Анатольевич и Тамара Степановна, родители Кэт. Заметив его замешательство, Кэт взяла Фила за руку и подвела к паре в центре оживленно беседующего кружка: – Это Фил! Я вам о нем рассказывала! – Очень приятно, – дружно произнесли родители Кэт. – Мне также! – ответил Фил, пожав протянутую мужской половиной руку. – Крепкое рукопожатие! – сказал отец Кэт. – Меня зовут Алексей Анатольевич. – А как, простите, ваше полное имя? – Филипп… – Если не возражаете, мы будем величать вас именно так… Мы, если честно, не настолько продвинутые родители, чтобы принимать во внимание прозвища. – Я не против, – расплылся в улыбке Фил. – Вот и хорошо. А чем вы, Филипп, занимаетесь? Работаете? Учитесь? – Работаю, на бирже, брокером… – Вот как! – с долей скепсиса в голосе произнес собеседник. – В таком юном возрасте – и на бирже. А как же учеба? Или вы считаете, что это не столь важно? – Нет, я так не считаю, – стараясь угодить отцу Кэт, ответил Фил. – Я учусь… заочно. – Почему же заочно? Вас не пугает перспектива близкой службы в армии? Или надеетесь на помощь своих родителей? – Ни на чью помощь я не надеюсь, – как можно тверже произнес Фил. – Службы в армии не боюсь. Коль придет повестка – пойду служить! – А кавказские события вас не пугают? – со светской улыбкой на лице поинтересовалась Тамара Степановна, мать Кэт. – Кому-то же надо это делать! – ответил Фил. Было видно, что ответ отцу Кэт очень понравился. Видимо, давало о себе знать советское патриотическое воспитание. – Слова, достойные настоящего мужчины! Не знал, что из уст представителя нынешней молодежи можно услышать такое! – Нынешняя молодежь не так уж плоха, как кажется на первый взгляд, – проговорил Фил. – Серьги в ушах, наколки на теле и странная одежда – это все внешнее, уверяю вас! – Не знаю, не знаю! – сказала Тамара Степановна, покосившись на дочь. – Порою это «внешнее» переходит все разумные границы! – Не знаю, не знаю! – парировал Фил. – Для того чтобы установить истину, нужно расспросить вашу маму: что говорила она, глядя, как ее дочь облачается в одежду хиппи или брюки клеш? На лице женщины проступила улыбка. Фил попал в самую точку. Видимо, в молодости Тамара Степановна действительно хипповала. – А с вами, молодой человек, довольно приятно беседовать! – сказал Алексей Анатольевич. – Если вы не против, мы удалимся к гостям, а начатую дискуссию продолжим немного позже, за семейным столом. – С удовольствием, – согласился Фил. Ему очень понравились последние слова отца Кэт. Он понял, что произвел на родителей девушки хорошее впечатление. Однако Фил почему-то особенно не обрадовался. Может, потому, что мысленно находился за много километров от поля для игры в гольф, в «Пиковой даме» рядом с Наташей. «Нужно позвонить ей!» – подумал Фил, глядя на часы. Наташина смена должна закончиться через пятнадцать минут. Воспользовавшись тем, что Кэт отошла, Фил достал из кармана трубку сотового телефона и набрал знакомый номер. – Казино «Пиковая дама»! – произнес приветливый женский голос. – Здравствуйте, – сказал Фил. – Соедините, пожалуйста, с дилерской комнатой. – Соединяю. – Алло? – отозвался на том конце провода мужской голос. – Мне Наташу… – Ее смена еще не закончена, а до конца смены дилер не имеет права разговаривать по телефону! – словно робот, произнес наизусть заученную фразу из инструкции по безопасности казино голос. Фил, разочарованный, сунул трубку в карман. Он представил себе, как Наташа выходит из вестибюля «Пиковой дамы» прощается со стоящими в дверях охранниками и на предложение одного из них поймать ей такси отвечает: «Нет, не нужно. Вот стоит молодой человек. Он наверняка на машине. Думаю, он не откажется подвезти меня до дому…» Все может произойти точно так же, как тогда, тем самым утром… Только теперь вместо Фила будет другой парень. И этот другой не откажет ей. Потому что она прекрасна. Она восхитительна. Никогда еще ему не доводилось встречаться с такой девушкой, как Наташа. Никогда еще его руки не прикасались к столь идеальному женскому телу, а губы не целовали столь приятные на вкус губы. «Я должен во что бы то ни стало вырваться отсюда к ней! – решил Фил. – Придумать любой повод и вырваться!» Откуда-то из темноты вынырнул изрядно подвыпивший Макс: – А, Фил, вот ты где! – Ты зачем опять нализался? – заботливо произнес Фил. – Ты же хотел завязать. – Хотел, но не смог. Среди этой своры высокопоставленных жлобов ничего больше не остается делать, как напиваться. Представляешь, мои предки тоже здесь. Пришли зарыть топор войны между собою и сыном! А сын-то напился как свинья! Прикинь!… «Иронизирует над родителями, – усмехнулся про себя Фил. – Как будто между ними серьезный конфликт. Только все фальшиво, ненатурально! Какой там конфликт! Просто блажь очумевшего от огромных денег своих предков сыночка, который прекрасно знает, что в трудный момент они придут ему на помощь…» – Я тебя прекрасно понимаю! – сказал он вслух. – Только, пожалуйста, не пей больше. – Не буду. Но ты должен мне помочь. – Как? – Не позволяй мне больше пить! – А если ты не будешь меня слушаться? – Тогда смело бей меня по тыкве! – заявил Макс. Фил вздохнул и поплелся вслед за Максом туда, где играла музыка… 29 ноября. Она впервые проводила оперативное совещание сама. Местом действия оперативки был не кабинет восемнадцатого отдела милиции, а полуразрушенное здание, продуваемое всеми ветрами, в котором не решались поселиться даже бомжи и которое стало местом встречи четырех друзей – Людки Людоедки, Вовки Кощея, Петьки Пряника и Валентина Варнакова по прозвищу Валек. Сегодня совещание пришлось расширить. Кроме вышеперечисленных участников, присутствовали не менее известные личности – Колька Пупс, Валерка Гастрит, Илюха Резонатор, Танька Сарделька и другие. Всего четырнадцать человек. Председательствующая, Валентина Андреевна Глушенкова, выбрала именно этих представителей тинейджерской братии среди прочих вовсе не случайно. Все они являлись «компетентными» фигурами в районе, то есть обладали авторитетом среди сверстников и хорошо знали многих из них. Она впервые прибегала к подобному варианту «расширенной» подростковой помощи. Ничего другого не оставалось. Дело в том, что прошла уже неделя, а работники Госавтоинспекции не смогли обнаружить машину, на которой ездил насильник. – Я собрала вас, – начала свою речь Валентина Андреевна, – чтобы сообщить, что мы, то есть милиция, оказались беспомощными в одной ситуации. Мы не можем найти очень нужную нам машину. – Что за машина? – развязным тоном поинтересовался Илюха Резонатор, маленький рыжий холерик. – Машина марки «Фольксваген-пассат», цвет темно-серый металлик, номер У777КЛ. – Так это ж Башки машина, – подала голос крупная девица лет пятнадцати, Танька Сарделька, и тут же получила чей-то мощный тычок в спину. – Ты чего стучишь, дура, – прошипел ей в ухо Валерка Гастрит, тощий и длинный. – Сам дурак! – отозвалась Сарделька. – Думаешь, в милиции не знают, что это Башки машина? Думаешь, там такие же, как ты, «тормозилы» работают? – Не надо спорить, – вмешалась Валентина Андреевна. – Да, нам известно, что эта машина принадлежала раньше многоуважаемому господину Головко. Так что никто никого не сдал. Мы ищем человека, которому он ее продал. Купивший машину – настоящий подонок, насильник и извращенец. На его совести гибель тринадцатилетней девочки. После этой фразы по аудитории пронесся легкий шепот. Впрочем, Валентина Андреевна не сомневалась, что подростки в курсе, о чьей именно гибели идет речь. Колька Пупс, бесценный информатор Глушенковой, о чем никто не подозревал, солидным голосом произнес: – А что, нельзя было нового владельца через ГИБДД или через нотариат вычислить? – Пробовали, не получилось, – обезоруживающе честно призналась Валентина Андреевна. Физиономии членов совещания выразили удивление. – Я не могу рассказывать все в подробностях. Скажу только, что преступник оказался хитрее, чем мы думали. Единственная ниточка, за которую пока удалось ухватиться, – это автомобиль. К сожалению, очень велика вероятность того, что машина уже перекрашивается или вообще разбирается на запчасти в какой-нибудь мастерской. – Может, ее продали давно и отогнали в другой регион? – высказал предположение Резонатор – большой специалист по части автомобильной техники. – Может. Но пока есть шанс, что машина в городе, нужно его использовать. – Но ведь наша компетенция распространяется только на родной район, – заявил Вовка Кощей. – Начнем с малого, – промолвила Валентина Андреевна. – Имейте в виду, кстати, что о нашей встрече никто из моих коллег не знает! А то, что я умею хранить тайны и держать слово, присутствующим известно. Поэтому могу дать стопроцентную гарантию, что о человеке, сообщившем мне информацию об этой машине, никто ничего и никогда не узнает! Даже из числа тех, кто находится сейчас здесь! – Такой расклад нам по душе! – выкрикнул Петька Пряник. Остальные одобрительно загудели: «Базару нет». – У меня только к вам одна большая просьба! – остановила Валентина Андреевна уже начавших было расходиться подростков. – Никакой самодеятельности. Разыскиваемый преступник очень опасен. Думаю, не стоит описывать то, что может произойти, если вы начнете проявлять излишнюю инициативу. Так что будьте осторожны. Мне от вас нужна только машина. Все остальное оставьте милиции!… Вот вам всем мои номера телефонов: рабочий и домашний, звоните в любое время дня и ночи. Сказав это, инспектор Глушенкова раздала каждому заранее приготовленные листочки бумаги с телефонными номерами. Теперь можно было не сомневаться в том, что если темно-серый металлик с номером три семерки все еще находится в этом районе, он обязательно будет найден. Возле парадного крыльца восемнадцатого отдела внутренних дел стояло несколько иномарок. Поднимаясь по лестнице, Глушенкова подумала, что родное отделение посетили банкиры, нефтяные магнаты и звезды шоу-бизнеса. Чтобы выяснить, что им здесь понадобилось, Валентина Андреевна заглянула в дежурку к лейтенанту Хвощеву: – Что за нашествие? – Сам теряюсь в догадках, – ответил дежурный по отделу, который обычно все знал. По коридору разливался аромат дорогих одеколонов. Ничего доброго он не предвещал. Богатые посещали милицию редко, но метко, доставляя ментам каждый раз большие хлопоты. Из кабинета начальника выскочил взмокший и раскрасневшийся капитан Панфилов. Судя по озабоченному виду Анатолия, водители иномарок прибыли именно по его душу. Валентина Андреевна, удержав его за руку, спросила, так ли это. – Что б их черти взяли! – вместо ответа выругался следователь Панфилов, прислонившись плечом к стене. – Все уже соки высосали, гады! У тебя, случайно, нет сигаретки? – Случайно – нет. А когда это ты снова закурил? – Только что… – Ну-ка, пойдем ко мне в кабинет. Расскажешь… Войдя в кабинет Глушенковой, Панфилов без приглашений плюхнулся на стул. – Так кто же эти гуси на иномарках? – спросила Валентина Андреевна. – Адвокаты. Черт бы их побрал. – Чьи? – Некоего Дормидонтова Эдуарда Вениаминовича. – Что за птица? – Это не птица, – скорбно усмехнулся Анатолий. – Это жеребец. – Не понимаю? – Это тот самый художник, что приставал к девочкам возле школы с предложениями «попозировать обнаженной». Мы задержали его два часа назад. Но он изловчился позвонить из дежурки и сообщить об этом своим родителям. Те, естественно, тут же примчались в сопровождении трех известных адвокатов: Смульского, Авдеева и Бернштейна. Представляешь, что тут было?… – Примерно! – вздохнула Валентина Андреевна. – Содом и Гоморра! – обрисовал картину Анатолий. – Вот что здесь было! Помимо того что два часа подряд на меня наезжали эти адвокатские рожи, так еще в кабинет начальника сыпались звонки один другого круче. Кто только не звонил! Не позвонили только инопланетяне, и то, наверное, потому, что линия была постоянно занята. – И что наш начальник? Неужели не капитулировал? – Наш начальник держался молодцом! – похвалил Панфилов. – Настоящий мужик! Сразу заявил всем этим буржуям, что отпустит подозреваемого под подписку или под залог только после того, как станут известны результаты экспертизы. – Так ты уже на экспертизу этого художника свозил! – восхитилась оперативностью коллеги Валентина Андреевна. – Сразу же после того, как увидел при обыске в квартире его «художественные шедевры». – А что за «шедевры»? – Сама полюбуйся! – произнес Анатолий и вынул из кармана увесистую пачку фотографий. – Я, как только узнал, кто у этого Дормидонта родители… – У кого? – У Дормидонта! Такое у этого подонка прозвище!… Так вот, как только я узнал, чей он сынок, то сразу же велел фотографу сфотографировать все написанные этим художничком картины и быстренько проявить фотографии. Сами картины сданы в комнату вещдоков с соблюдением всех необходимых формальностей, чтобы с ними, не дай бог, ничего не случилось. – О боже! Картина изображала полностью обнаженную девушку лет пятнадцати в отвратительно неприличной позе. Это была не просто обыкновенная порнографическая подделка. Из гениталиев хрупкого тела девушки торчали какие-то предметы. Руки и ноги ее были в наручниках. Быстро просмотрев остальные снимки, Валентина Андреевна достала из кармана платок и тщательно вытерла руки. – И вот после этого, – кивнув на фотографии, произнесла она, – адвокаты еще смеют просить о подписке или залоге? – Еще как смеют! Один из них, Авдеев, закатил такую шараду насчет свободного полета мысли художника, который якобы способен рисовать подобные картины не только с натуры, но руководствуясь своей раскрепощенной фантазией, что впору господину Дормидонту премию давать за огромный вклад в современное искусство. – А как же быть с совершенно реальными девочками школы номер тринадцать, которые изображены на его творениях? – Наверняка и по данному поводу найдется какая-нибудь подходящая теория. – Нужно срочно взять показания у изображенных на фотографиях девочек. – Вряд ли это возможно, – покачал головой Анатолий. – Я слышал, как отец этого мерзавца уже названивал кому-то по телефону и убедительно просил поработать со свидетелями, не жалея кошелька. Так что в наш материальный век шансов на успех практически никаких. – Пожалуй, ты прав. Если бы девочки хотели заявить на этого извращенца, то сделали бы это намного раньше. Значит, единственный шанс – экспертиза? – Да. – А если эксперты скажут, что это не он? – Ты имеешь в виду, что и их подкупят? Это практически невозможно. Слишком многих людей придется покупать. А я не думаю, что все наши эксперты так уж мечтают продаться!… – Я не это имела в виду, – произнесла Валентина Андреевна. – Что, если этот самый Дормидонт, несмотря на всю его отвратительную сущность, даже не прикасался к Виктории Добровольской? – Не прикасался! – воскликнул Анатолий и, выхватив из рук коллеги пачку с фотографиями, вытащил одну. – Ты на лица-то смотрела или нет? По-твоему, Вика сама могла засунуть в себя эти бутылки из-под шампанского, заткнуть себе рот кляпом и привязаться к батарее?… Валентина Андреевна, не дотрагиваясь до фотографии, взглянула на нее. Под бедной девушкой была лужа крови. У Глушенковой невольно вырвался возглас: – Вот подонок, вот животное, задушила бы собственными руками!… Три недели назад. Этим вечером ему опять повезло. Два подряд «стрита», «каре» и «флеш». Любой человек, знающий толк в покере, скажет, что подряд такое выпадает нечасто. Тем более приятен выигрыш, когда он получен честно, без жульничества и подтасовок. Впрочем, так ли это на самом деле? Фил несколько раз пытался выведать у Наташи, с помощью какого секрета обычно в выиграше остается казино. Тогда как клиенты чаще всего уходят из него с выпотрошенными кошельками. – В победе казино над игроком нет ничего мистического. Это математический вопрос. А тебе я советую – бросай это дело как можно скорее. Иначе затянет, как трясина, и в конце концов проиграешься однажды в пух и прах! – предупреждала Фила Наташа. Какая-то корпоративная тайна все же существовала, но Наташа не собиралась открывать ее своему любовнику. Они вернулись домой поздно вечером. Наташа разделась, уселась перед зеркалом и принялась расчесывать длинные шелковистые волосы. – И все равно там у вас что-то нечисто! – любуясь ею, воскликнул Фил. – Рано или поздно я пойму, в чем дело. – Сотни лет все игроки пытались разгадать тайну карт вместо того, чтобы взять учебник по математике и внимательно изучить раздел «Теория случайных чисел». Вот тогда всем стало бы понятно, что обыграть казино невозможно! – А как же мои частые выигрыши? – не унимался Фил. – Не бывает правил без исключений! Но рано или поздно чистая математика возьмет свое. Так что будь начеку… Кстати, тебе не кажется, что я немного поправилась? Посмотри, какой стал кругленький животик? – Значит, кто-то там живет, – засмеялся Фил и добавил: – Ну-ка иди сюда. Сейчас мы проведем фундаментальные исследования… В них будут задействованы самые передовые технологии, включая глубинное бурение… – «Глубинное бурение»! Интригующе звучит! – засмеялась Наташа, с разбега запрыгнув на кровать. …Через час Фил поднялся с кровати и направился в душ. Воды не было. Фил выругался. Черт дернул его купить для Наташи квартиру на шестнадцатом этаже. Мог бы немного подождать и подкопить денег на более приличное жилье. Он поступил необдуманно. Попал под влияние одного из тех импульсов, которым руководствуется мужчина, безумно желающий обладать женщиной и готовый ради этого на любую глупость. Впрочем, Наташе квартира нравилась, и периодическое отсутствие воды не смущало ее. Когда Фил, несолоно хлебавши, вернулся из душа, то увидел, что Наташа с обиженным выражением на лице кладет на место сотовый телефон. – Тебе звонила какая-то Кэт! Спросила, кто я такая, а когда услышала кто, то сказала, что это неправда. Сказала, что на самом деле я сука и она мне волосы повыдергает. Что скажешь?… – А что ты ей ответила на вопрос: кто ты? – Сказала, что я твоя девушка… Надеюсь, что это действительно так, правда? – Я же просил тебя не отвечать на звонки! – раздраженно заметил Фил. – Просто телефон трезвонил не умолкая, – пожала плечиками Наташа. – Я подумала, может, что-то срочное… – Зря ты подняла трубку, – покачал головой Фил, придумывая версию, которая смогла бы согнать с лица Наташи обиду. – Теперь эта чокнутая… снова станет бросаться с моста или вешаться. – Какая чокнутая? – Моя бывшая подружка. Мы расстались примерно год назад, но она все равно время от времени названивает мне. Я сначала психовал, но постепенно привык. – А зачем она это делает? – Говорит, что должна постоянно слышать мой голос, иначе, мол, умрет, – рассмеялся Фил. – Ну, умрет она или нет, не знаю, но если вдруг в трубке вместо моего раздается чей-то голос, у нее крыша начинает ехать. – Неужели она и вправду способна покончить с собой? – Нет, конечно. Способ привлечь к себе внимание. Врачи, по крайней мере, считают именно так! – Врачи?… – Да, врачи, – подтвердил он. – Моя бывшая подружка находится на учете в психдиспансере. Думаю, ее угрозы – чистый блеф… – А может, все-таки проверить? – засомневалась Наташа. Филу того и надо было. – Ну, хорошо, если хочешь, я сгоняю туда и обратно. Проверю, что там да как, – небрежным тоном произнес он. Кэт удалось утешить довольно быстро. Влюбленная девушка готова принять на веру любую историю, чтобы не поссориться с возлюбленным. Фил сказал, что поднявшая трубку девушка – это его сестра, ревнующая брата к представительницам прекрасного пола. Он даже сделал вид, что оскорблен подозрениями Кэт, и предложил ей сейчас же отправиться к «сестре», чтобы у девушки не осталось никаких сомнений в его честности. После объяснений и взаимных упреков Кэт бросилась ему на грудь: – А я уж было подумала, что ты разлюбил меня! – Что ты, глупенькая! Конечно же, я люблю только тебя! – Правда любишь? – Правда… – Нет, не любишь!… – Очень люблю… Чтобы лирическая дискуссия не перешла в постельное русло, на что у Фила не было сил и желания, он предложил: – А давай сходим куда-нибудь? Мы уже сто лет нигде не были! – Давай, – согласилась Кэт. – Может, в «Неон» или в «Батискаф»? – Мне все равно. – Тогда поехали? Спустя пару минут они мчались по ночному городу. «Как хорошо, что Макс дал мне машину, – думал Фил. – Однако пора наведаться за своей». – Ой, смотри, смотри! – показала пальчиком Кэт в сторону сверкающих вдалеке огней. – Может быть, зайдем в «Пиковую даму?» «А что, очень даже неслабая идейка! – подумал при себя Фил. – Будет обеспечено алиби перед Наташей, которая обязательно поинтересуется, чем это я занимался со своей бывшей подружкой всю ночь. Играл в казино! – таков будет ответ. – Если не веришь – спроси у своих коллег!» Фил притормозил у казино и нежно прикоснулся губами к губам девушки. – А куда, скажи, пожалуйста, подевались все кольца из нижней губы и из носа? – спросил он ее после поцелуя. – Я их выбросила, – засмеялась Кэт. – Несолидно будущей маме носить на себе всякие железяки! – Какой еще маме?… – Я беременна, – гордо сказала Кэт. 1 декабря. В первый день зимы повалил снег. Возле восемнадцатого отдела внутренних дел в течение рабочего дня появилось несколько снеговиков. Вокруг них дети воздвигли снежные бастионы. Их веселые возгласы доносились до инспектора Глушенковой, мешая разговаривать по телефону. Она и без того еле слышала голос Коли по прозвищу Пупс, доносившийся сквозь оглушительные помехи, как будто Николай звонил ей с другой планеты. Зажав пальцем ухо, Валентина Андреевна прокричала: – Что случилось, Коля? – Как – что случилось? – донесся до нее голос Пупса. – Вы же сами велели вам звонить в любое время суток, когда отыщется нужная машина. – Машина? – повторила Валентина Андреевна и тут же вспомнила, какое поручение совсем недавно давала тинейджерской братии в составе четырнадцати человек. Забыть об этом было немудрено, ведь следственные действия по делу об изнасиловании Виктории Добровольской были прекращены в связи с полным изобличением насильника. Несмотря на усилия родителей и высокооплачиваемых адвокатов, он был заключен под стражу. Экспертиза показала, что человеком, изнасиловавшим Вику, и в самом деле оказался Дормидонт. Правда, обстоятельства, сопутствующие изнасилованию, обвиняемый прояснить отказался, ссылаясь на то, что был пьян и ничего не помнит. Не вызывало сомнений, что эту версию ему успели подсказать адвокаты, для того чтобы добиться психиатрической экспертизы и всеми правдами и неправдами заполучить для подзащитного формулировку «в момент совершения преступления был невменяем». После подобного диагноза максимум, что грозит «невменяемому», – полгода принудительного лечения в психиатрической клинике. Ну а уж что это будет за «принудительное лечение», понятно даже ежу! В суматохе навалившейся текучки, которая была основательно заброшена во время розыска насильника, Валентина Андреевна совсем забыла о данном ей подросткам поручении, считая, что раз преступник изобличен, то отыскивать «Фольксваген» с номером три семерки не так уж необходимо. – Так что насчет машины? – скорее из благодарности за проделанную работу, чем из настоящего интереса спросила инспектор Глушенкова. – Машина эта стоит в одном сервисе уже недели три! – доложил Пупс. – Местные пацаны сказали, что видели, как хозяин снимал с нее номера перед покраской. Буквы они не запомнили, только цифры – три семерки. Они думали сперва, что он снимает номера только на время, чтобы краской не запачкать, но на следующий день тот притащил другие номера – три двойки. Они еще подумали тогда: что за придурок! Три семерки намного покозырней, чем три двойки! Хотя это дело вкуса. По мне лично, дело не в номере, а в тачке. Клевая тачила даже со стремным номером смотрится нормально! Впрочем, это не важно. Интересно другое. Какой дурак «темно-серый металлик» перекрашивает в «сафари», скажите, пожалуйста? Валентина Андреевна промолчала на эту сентенцию, так как с большим трудом представляла себе, что такое цвет «сафари». С «темно-серым металликом» было намного проще. – Так вот этим дураком и является водитель того «Фольксвагена»! – продолжал Пупс. – Он велел мастерам перекрасить весь кузов в «сафари», и как можно быстрее. Пацаны местные говорили, что мастера, услышав это, аж рты поразевали. Видно, такого кадра им в своей жизни видеть еще не доводилось. Мне, если честно, тоже! – Понятно! – произнесла в ответ Валентина Андреевна и, взяв со стола ручку и блокнот, спросила: – Так где находится этот сервис? – На «Пролетарской», в гаражах, – отозвался Николай. – Знаете это место? – Знаю… – Бокс номер сто тридцать четыре! – Спасибо! – Валентина Андреевна записала адрес. – Я теперь твоя должница… – Сочтемся! – ответил Пупс. Когда в трубке зазвучали короткие гудки, Валентина Андреевна позвонила по местному телефону: – Толя, это я! Как хорошо, что ты еще не ушел. Оденься и приходи ко мне. Нам предстоит небольшая прогулка… Отыскать мастерскую по покраске автомобилей удалось без особого труда. Кузовных дел мастера, оба армянина, увидев перед собой двух человек с милицейскими корочками в руках, перепугались. Тот факт, что одним из милиционеров была женщина, навел их на мысль, что пришедшие занимались выявлением нарушителей паспортного режима, коими оба мастера, несомненно, являлись. Они приготовились к вопросам о документах и прописке, но мужчина-милиционер спросил их о другом: – Чья машина вот в этом боксе? – Клыенты! – ответил один из мастеров. – Понятно, что клиента. Нас интересует его имя, фамилия и адрес. – Мы нэ спрашивалы адрэс! Имя тоже нэ спрашивалы! – ответил второй мастер. – Знаем толко, что он нэдалэко живет. – Откуда знаете? – спросил капитан Панфилов. – Он сам гаварыл. – А когда придет за машиной? – вступила в разговор инспектор Глушенкова. – Он нэ гаварыл. Сказал, что загялнэт как-ныбудь… – А машина его готова? – Пачти гатова. Кузов пакрасилы, как он хатэл, в цвэт «сафары». Получилас просто канфэтка. Осталось только собрат все… – А можно посмотреть на машину? – Пажалуста, сматры! – Оба мастера распахнули дверь бокса. Забравшись в машину, Панфилов и Глушенкова принялись осматривать внутреннюю обшивку «Фольксвагена». Первым предметом из числа обнаруженных оказалась подробная карта города, затем женская расческа с несколькими рыжими крашеными волосами, третьим предметом, извлеченным из бардачка, оказался блокнот, испещренный какими-то записями. Анатолий поднес находку поближе к свету: – А хозяин-то, кажется, работает на бирже! – С чего ты решил? – спросила Глушенкова. – А вот посмотри. – Панфилов показал ей первую страницу блокнота. – Алик – пять тысяч простых акций – Владикавказ, Антон – пятьсот простых акций – Москва, Борис – три тысячи акций расширенным пакетом… И так далее и тому подобное… – Посмотри, может, на блокноте написаны имя, фамилия, телефон или хотя бы инициалы! Анатолий внимательно осмотрел находку, но никаких особых пометок не обнаружил. – Ничего нет! – покачал головой капитан Панфилов. Положив блокнот обратно в бардачок, он хотел было уже приступить к осмотру багажника, но тут его взгляд наткнулся на какой-то валявшийся возле резинового коврика предмет. Подняв его, Анатолий улыбнулся и сказал: – Хорошенькой ручкой писал наш брокер! Валентина Андреевна выхватила у него «Паркер» из рук и поднесла ручку поближе к свету. – Нет, нет, такого совпадения быть не может! Это он! Это, конечно же, он… – Кто – он? – удивился Анатолий. – Ведь говорила мне Людмила, говорила, – прошептала Валентина Андреевна, – говорила, что Вика ни за что не села бы в машину к незнакомому человеку. А я, глупая, не прислушалась к ее словам… Вика Добровольская и в самом деле не садилась в тот самый вечер в автомобиль к незнакомцу. Она села в машину к человеку, которому абсолютно доверяла. – Да скажешь ты мне наконец, в чем дело? – Идем за мной, – услышал Анатолий вместо ответа. – Здесь недалеко. – Зачем?… – Знакомиться с мерзавцем, который отдал свою родную сестру на растерзание похотливому животному… – Сестру? – повторил Анатолий. – Этого не может быть! – А вот я почему-то уверена в обратном, – тяжело вздохнула Валентина Андреевна и вышла из бокса. Три недели назад. 10 ноября. Он медленно открывал свою последнюю карту. Вот показался краешек масти. «Черная, – пронеслось в голове. – Значит, пики или трефы. Это хорошо. Так как все остальные карты бубны и черви…» Фил смахнул рукой пот со лба и открыл карту. – Девятка! – воскликнул он. – У меня девятка! Это же «стрит»! Я отыгрался! Я все отыграл! Черт бы вас всех побрал!… Зеваки, наблюдавшие за игрой, воодушевленно загудели. Все прекрасно понимали: «стрит» – это почти выигрыш. А стоявшие на кону двадцать пять фишек по тысяче долларов каждая, даже в случае отсутствия «игры» у дилера, давали двадцать пять тысяч выигрыша. Что уж было говорить о том замечательном варианте, когда карты дилера «сыграют»!… Однако опытные игроки не торопились радоваться за парня. Сначала нужно посмотреть карты дилера. Первая из открывшихся дилерских карт вызвала вокруг стола едва ли не ликование. То была восьмерка. Каждый игрок в покер знает верную примету – если первой вылезла восьмерка – удачи не жди! Однако игроки со стажем не спешили делать выводы, не упустив из виду того обстоятельства, что у вскрывшего свои карты молодого человека восьмерки в раскладе отсутствовали. А это означало, что капризная теория случайных чисел могла приготовить и зрителям и игроку неприятный сюрприз. Как только в дилерском поле появилась еще одна восьмерка, тревожные предчувствия овладели и самим игроком. «Пара восьмерок – это ерунда! – успокаивал себя он. – Сейчас обязательно выпадет что-нибудь другое!» …Червовая дама разбавила угрожающую картину из двух восьмерок. В этот критический момент Фил вспомнил про Наташу, которая сейчас была дома и могла только догадываться, что ее возлюбленный находится сейчас в ее родном казино за столиком «VIP», пытаясь отыграть все то, что умудрился проиграть за последние три дня. А проиграл он буквально все. Единственное, что осталось, так это ее, Наташина, квартира, даже продав которую он не сможет полностью отдать накопившиеся долги… …На игровом столе появилась еще одна восьмерка. «Фигня! – попытался успокоить себя Фил. – „Стрит" из девяток бьет „стрит" из восьмерок!» Все с нетерпением ждали появления последней – пятой карты. В воздухе повисла мертвая тишина. Казалось, что абсолютно все вокруг перестали дышать. И вдруг… – Каре! – словно выстрел прозвучал голос дилера. Четвертая восьмерка лежала на столе… …За спиной Фила уже бурно шло обсуждение игры, а он, совершенно потерянный, никак не мог осознать, что произошло… «Как же это так? Как же это? На мой „стрит" они выдали „каре"! И это называется „теория случайных чисел"? Да это же чистой воды надувательство!» – Шарлатаны! Шулеры! – закричал что есть силы Фил. – Отдайте немедленно мои деньги! А не то я вас… Договорить он не смог. Несколько человек из службы безопасности казино, отлично знающие свое ремесло, быстро приблизились к нему… Спустя мгновение Фил уже был выброшен на улицу. Поднявшись на ноги и отряхнувшись, он увидел стоявшего возле выхода Бориса, который дал ему денег в долг под залог автомобиля. Наверное, он явился за положенной ему машиной. Достав из кармана ключи от своего «фолькса», Фил протянул их кредитору. – Нет, Фил, – покачал головой Борис. – Пока не надо. Поезжай домой, отоспись, приведи себя в порядок. Утро вечера мудренее! Может, завтра найдешь где-нибудь деньги и отдашь… Вот уже который час он сидел на берегу какого-то вонючего водоканала и, вливая в себя прямо из горла бутылки дешевый коньячный напиток, проклинал всех на свете: Наташу с ее утешениями, Макса и Байта с их звонками насчет «акций», Кэт с ее несвоевременной беременностью, дилера с его коварными восьмерками и всех, кого знал. «Нужно что-то срочно придумывать! Но что?… Попросить денег в долг у Макса? Обратиться за помощью к Кэт? А может, упасть в ноги к родителям! – пытался сообразить Фил. – Тьфу, черт! Одна идея паршивей другой!… А кто, собственно, сказал, что я должен отдавать деньги этому Борису? Ну и что, что у него есть моя расписка? Пошел он!… Нет, так не пойдет. Рано или поздно об этом станет известно. Карточный долг – это дело святое!… А что, если обратиться к человеку, который меня достаточно знает, но не станет болтать о моих проблемах всем подряд. Но есть ли такой человек среди моих знакомых?…» Таких людей было двое. Первый – Абломкин. Но он вряд ли согласится бескорыстно помочь представителю своих конкурентов по бизнесу. Абломкин наверняка потребует за услугу что-нибудь взамен. Например, сдать ему часть клиентуры Макса и Байта. А уж он сумеет быстро подмять клиентуру под себя. Ведь это именно он, а не кто-то другой, вот уже которую неделю сбивает цены на «акции», вешая своим «друзьям» увесистую лапшу на уши про каких-то «беспредельных залетных конкурентов»! Вторым подходящим на роль мецената человеком был Дормидонт. Этот типус буквально купался в деньгах, сорил ими направо и налево. За внешней беспечностью и безалаберностью Дормидонта проглядывался сильный характер. Из всей компании, пожалуй, только ему, Филу, посчастливилось узнать об этом. А случилось это вот как. …Примерно с неделю тому назад у Тины был день рождения. Несмотря на ее убедительнейшую просьбу ничего не дарить, «тяжеловесы» присмотрели в антикварном магазине скромненький подарок – часики от Фаберже за три тысячи долларов! Подсобрали «зеленки» и на следующий день направили двух делегатов за покупкой. Делегатами оказались Фил и Дормидонт. Каково же было удивление делегатов, когда часиков на витрине не оказалось. Продавец сообщил, что часы отложены! – Как это – отложены? – спросил Дормидонт. – Приходил один клиент, оставил залог, попросил отложить их, – объяснил продавец. – Сказал, что явится за ними с остальной суммой через час. – Давай купим другие? – предложил Фил. – Нет, – с каменным выражением лица заявил Дормидонт. – Мы купим именно эти часы. – Но ведь они уже фактически куплены другим человеком. – Ничего, мы уладим этот вопрос, – не сдавался Дормидонт. – Позовите нам хозяина магазина. – Хозяина сейчас нет, – покачал головой продавец. – В данный момент в магазине вообще никого нет, кто бы мог решить этот вопрос. – Тогда я улажу этот вопрос с тобой! – уверенно заявил Дормидонт. – Предлагаю за эти часы не три, а четырем штуки. – Я всего лишь продавец и не имею права менять цену, – растерянно отбивался тот. – Пять тысяч! – Нет. – Семь тысяч, – произнес Дормидонт, доставая деньги. – Я… – Восемь тысяч… – Но… – Девять тысяч… – А… – Десять тысяч – это моя последняя цена! – крутя пачкой стодолларовых купюр перед лицом продавца, сказал Дормидонт. – Представь, из этих десяти – семь достанутся лично тебе! Прикинь, что ты можешь купить на них! Итак… – Я согласен, – прошептал продавец. – Продано! – засмеялся Дормидонт. Пораженный этим странным торгом Фил молча вышел из магазина и сел в машину. Довольный Дормидонт последовал за ним. – О том, что ты сейчас видел, всем остальным распространяться не обязательно. – Хорошо, – ответил Фил. – Но зачем ты это сделал? Там было полно других часов. – Но ведь мы пришли именно за этими часами, не так ли?… Квартира Дормидонта была похожа на художественный музей. Повсюду на стенах висели картины. Только вот что странно – полотна висели лицом к стене. Возможно, то был новый взгляд на искусство! – Я устал от всех этих картин, – заметив удивленный взгляд гостя, пояснил Дормидонт. – Сплошное однообразие. Все устарело, все пропахло плесенью, нет новизны, нет первозданности. Если б ты только знал, как я устал! Развалившись на белом кожаном диване, хозяин квартиры внимательным и цепким взглядом смотрел на Фила. – У меня к тебе дело. – Деньги понадобились? – моментально догадался Дормидонт. – Ты, я смотрю, ясновидящий. – Да нет, просто человек, знающий жизнь! Соблазнов вокруг слишком много, мы так слабы… – Это верно, – вздохнул Фил. – Так что тебя сгубило? Бабы, наркота, азарт? – Азарт. – Казино, что ли? – снова угадал Дормидонт. – Да… – И сколько ты проиграл? – Двадцать пять тысяч… – Баксов? – удивленно вскинул брови хозяин квартиры. – Да… – И как же ты смог так втюхаться? – Получил «каре» из восьмерок на свой девяточный «стрит», – откровенно признался Фил. – Ничего себе расклад. – Так я могу рассчитывать на твою помощь? – почти молящим тоном произнес Фил. – Ты, наверное, знаешь, чем я занимаюсь, работая на Макса. Наш бизнес приносит хорошую прибыль. Месяца через два я все отдам, если хочешь с процентами… – Вот что мне в тебе нравится, так это напор! – язвительно проговорил Дормидонт. – Ты всегда наступаешь. Даже если лежишь в «партере» и почти на лопатках. Мне по душе такой жизненный принцип. Я сам живу по такому же… Сказав эту несуразицу, хозяин квартиры вдруг погрузился в раздумья. Пока он думал, Фил пытался угадать по непроницаемой физиономии Дормидонта, каков будет ответ. Дормидонт неторопливо поднялся, подошел к орехового дерева секретеру и достал оттуда какую-то черную коробочку. Вернувшись на диван и положив коробку на колени, он произнес: – Конечно же, я дам тебе денег, но только в обмен на одну услугу! – Что за услуга? – Услуга не совсем обычного рода. Мне нужна одна девочка. – Какая девочка? – не понял Фил. – Я безумно хочу нарисовать ее, – продолжал Дормидонт. – Это желание просто сжигает меня. Ее образ преследует меня повсюду. – Так поговори с ней, предложи денег побольше… – Я пробовал. Она отказывается наотрез. – А сколько ей лет? – Тринадцать… – Ну, – усмехнулся Фил. – Зачем тебе эта соплячка? Подожди годик-полтора, когда она немного повзрослеет и у нее появятся серьезные материальные запросы. Тогда она к тебе сама прибежит! – Через год-полтора это уже будет совсем не тот образ, который нужен, – категорично заявил Дормидонт. – Она мне нужна именно сейчас. Приведи ее ко мне, и я дам тебе двадцать пять тысяч безо всяких расписок и процентов. Можешь даже вообще не отдавать мне деньги… «Да он, оказывается, совсем больной! – подумал Фил. – Просит притащить к нему какую-то малолетку! Неизвестно, чем он тут будет с ней заниматься! Вон взгляд какой обезумевший… Пошел он со своими маниакальными просьбами! Схожу-ка я лучше за деньгами к Абломкину. Пусть даже придется сдать ему несколько клиентов Макса – это много лучше, чем завлекать какую-то сопливую девчонку для этого борова!…» Фил поднялся с кресла и направился к выходу. – Куда же ты пошел, Саша? Мы еще не закончили разговор… Фил вздрогнул и застыл на пороге. Медленно повернулся к расплывшемуся в ухмылке Дормидонту: – Что ты сказал? – Брось, Санек, не кипятись! – смахнув улыбку с лица, ледяным голосом заговорил Дормидонт. – Я просек, что ты не тот, кем себя называешь, уже очень давно! Не стану утомлять тебя подробным рассказом о том, как, когда и где я вытащил из кармана твой паспорт и заглянул в него… Давай лучше вернемся к нашей сделке. Тебе нужны деньги и сохранение до поры до времени твоего инкогнито – не так ли? Я помогу тебе, но при одном условии – приведи ко мне часика на два-три свою сестру Вику! – Что? – чуть слышно проронил гость. Он был готов броситься на Дормидонта и придушить его. Однако Дормидонт не дремал. При первом движении противника он выхватил из черной коробочки хромированный маленький пистолет и навел дуло ему в лоб. – Как видишь, я предусмотрел и это! – спокойно проговорил он. – С документами на оружие у меня, между прочим, все в порядке, так что при попытке ограбления я вполне могу его использовать… Да и кто будет особенно разбираться после в гибели какого-то там Саши Добровольского, сына столяра… А каков сюрприз будет для нашей тусовки, когда все узнают, кем на самом деле оказался великолепный Фил. В твоих планах наверняка вырисовывались радужные перспективы на будущее: как следует подружиться с Максом, влюбить в себя по уши Кэт, может быть, даже сделать ей «киндер-сюрприз», а если и вылезет наружу правда, то все будет восприниматься как невинный розыгрыш. Так и будет, если ты сделаешь то, о чем я тебя прошу. Итак, выбор у тебя очень простой: либо ты выйдешь сейчас из этой двери сыном столяра Сашей Добровольским, с огромными долгами и без перспектив на будущее, либо ты останешься Филом – человеком, которого, благодаря уникальной способности приспосабливаться, несомненно, ждет большое будущее… Ну что, парнишка, каков твой ответ? – Будь ты проклят, – прошептал «парнишка». – Я согласен. |
||
|