"Естественный отбор" - читать интересную книгу автора (Милованов Максим)

Время делать добро

Знакомые называли Юлю и Артема Шарапановых идеальной парой. В ответ на это Юля, смеясь, обычно говорила, что комплименты в их с Артемом адрес несколько преждевременны, и чтобы заслужить их, надо дружно прожить не четыре года, как они, а не один десяток лет. На это ей с готовностью возражали, что в наше время скороспелых браков и поспешных разводов год совместной жизни идет за два, а то и за три года…

Отношения в семье Шарапановых были и правда безоблачными. Веселые, молодые, богатые, Артем и Юля только что закончили грандиозный ремонт в приобретенных ими на одной лестничной площадке трех смежных квартирах. Разобрали легкие гипсолитовые стены, сделали перепланировку, устроили на месте бывшей двухкомнатной квартиры огромный зал для приема гостей с подвесными потолками и галогеновыми лампочками, соединили три прихожие в одну, с зеркальными стенами, расширили кухню и ванную.

Юля, по профессии дизайнер, сама на компьютере сделала проект будущего жилища со свойственным ей вкусом. Теперь она придирчиво приглядывалась к каждой мелочи: не слишком ли вычурны обои в спальне? Достаточно ли освещение в зале? Хороша ли изготовленная на заказ мебель? Не режет ли глаз плебейская новорусская роскошь?

После того как Артем вбил последний гвоздь для Юлиных акварелей и картинки, изображавшие цветы, были развешаны в спальне и зале, на презентацию «последнего штриха» была приглашена друг семьи Шарапановых Полина. Семейство Полины проживало на этой же лестничной площадке, но на их квартиру, чтобы завладеть этажом целиком, Шарапановы не посягнули. Полина с родителями и братом жила в тесной двухкомнатной квартирке.

Полина восхищенно всплескивала руками, прогуливаясь по обновленным хоромам Шарапановых, цокала языком, рассматривая знакомые ей акварельки, щупала тонкие шелковые занавески – словом, вела себя так, как и ожидали гордые молодые супруги.

– Ну, вот и все! – промолвила она. – Труд завершен, и больше не к чему стремиться…

Слова были произнесены шутливым тоном, но Юле и Артему вдруг стало немного не по себе. Как будто Полина изрекла какое-то злое пророчество…

То, что произошло с ними после окончания долгосрочного ремонта, оказалось для Юли и Артема полной неожиданностью. Обычно, придя домой каждый со своей работы и наскоро поужинав, молодые врубали кассетник и под музыку клеили обои, лакировали паркет, навешивали светильники и всячески прихорашивали свое жилище – не все работы Юля и Артем доверили делать нанятой ими бригаде. Теперь мебель была расставлена, полы сверкали. Не надо больше ничего придумывать, изобретать, спорить, разглядывая каталоги. Период бешеной деятельности завершен, и молодым сделалось скучно.

Они, как и прежде, выходили по утрам из дому, садились в свои дорогие машины и разъезжались по офисам. Среди дня созванивались, чтобы узнать друг у друга, как дела. Так же, как и прежде, вечером встречались, готовили вкусный ужин, смотрели телевизор, слушали музыку. Но прежняя радость от общения друг с другом вдруг покинула их.

– Хоть снова ремонт затевай! – произнесла Юля в один из таких нудных и длинных вечеров.

– Это точно, – поддержал ее Артем, откупоривая очередную бутылку солодового напитка. – Хочешь пива?

– Нет, не хочу! – ответила Юля, похлопав себя по животу. – Я от него скоро лопну!

– Тогда давай сходим куда-нибудь? Может, в ресторан?…

– Только не это!…

– Тогда в казино или клуб?

Юля безнадежно покачала в ответ головой, как будто резерв удовольствий, отпущенный им на всю жизнь, был исчерпан полностью.

– Хорошо! – покладисто произнес Артем. – Давай как следует подумаем: что бы могло нас развлечь?

– Давай! – согласилась Юля. – Включим свои мыслительные аппараты на полную мощность…

Однако фантазия предлагала им все тот же джент-льменский набор удовольствий, не находивших серьезного отклика в душе. Уйти в отпуск? Улететь на Багамские острова? Отправиться в круиз по морю? Уехать кататься на горных лыжах в Альпы? Просто напиться… или поехать в гости к теще? Суровая комиссия в составе двух человек отвергла все эти варианты. В каждом не хватало чего-то главного, некой изюминки… Впору было оставить бесполезные попытки прогнать скуку и подчиниться унылому течению жизни, но тут, как иногда бывает, в дело вмешался его величество случай! В дверь позвонили…

– Это Полина, – вздохнула Юля. – Как раз во-время. Может, подкинет путную идейку!…

Артем улыбнулся. Услышать из уст Полины путную идею – это все равно что обнаружить питьевую воду в луже с мазутом… Полина была на редкость безынициативной женщиной. Тем не менее он с готовностью поднялся навстречу привычной гостье.

В руках Полины была свернутая в трубочку газета…

– Ох, не нравится мне эта затея! – скептически произнес Артем, когда они подъехали к небольшому одноэтажному домику из красного кирпича.

– Теперь уже поздно отступать, – ответила Юля.

…Дверь оказалась открытой. Супруги вошли в дом, ожидая увидеть в нем что-то экстравагантное, какую-то особую, свойственную тому роду занятий, которым предавалась хозяйка, атрибутику: горящие свечи, курящиеся благовония, черного кота, на худой конец… Но ничего такого в доме не было. Обстановку составляли обычные вещи: старенький сервант, диван, пара кресел, журнальный столик и доисторического вида телевизор в углу. Пожилая женщина вполне интеллигентного вида поднялась им навстречу.

– Проходите, проходите, – сказала она звонким моложавым голосом. – Присаживайтесь вот сюда на диван.

– У вас было открыто, – в порядке извинения отозвался Артем.

В ответ женщина улыбнулась:

– Я запираю дверь только на ночь. Днем у меня всегда открыто.

– И вы не боитесь? – поинтересовалась Юля.

– Нет, не боюсь!… Брать у меня особенно нечего, а вот вставать каждый раз, чтобы открыть дверь, – это для меня настоящая пытка… Ноги, знаете ли…

Гости покосились на ноги гадалки, на первый взгляд совсем здоровые, на всякий случай понимающе кивнули и сели на диван.

– Чаю хотите? – Не дожидаясь ответа, женщина налила чаю из небольшого электрического самовара в изящные пиалы, пододвинула к гостям баночки с вареньем, розетки и вазу с домашним печеньем. – Так вы, значит, у меня раньше никогда не бывали?

– Нет… мы, в принципе, вообще не… – попыталась объяснить Юля, но хозяйка дома прервала ее.

– Можете не объяснять! – сказала она. – Скука и любопытство привели вас ко мне. Так?

– Да, так!…

– Ничего удивительного, – улыбнулась женщина. – Как ни странно, большинство приходящих ко мне людей такие же, как вы, – красивые, молодые, обеспеченные и, как это ни парадоксально, не вполне удовлетворенные своей жизнью. Что ж, давайте для начала познакомимся: меня зовут Анна Павловна, а вас?

Они представились.

– Сейчас, в качестве разминки, я сама немного расскажу о вас для того, чтобы вы убедились, что мое ремесло вовсе не шарлатанство и не глупость… Гадание на картах – это очень серьезная вещь, целая нау-ка!… Вы улыбаетесь, что ж, это обычная реакция! Так вот, перед тем как устремиться в будущее, поговорим о вашем прошлом…

– Вам для этого, наверное, нужны какие-то общие данные: когда мы познакомились, например! – насмешливо предположил Артем.

– Нет, это ни к чему… Карты обо всем расскажут сами…

В руках гадалки вдруг возникла деревянная коробочка. Поставив ее на стол, женщина открыла крышку. Внутри лежало несколько запечатанных карточных колод. Предоставив гостям возможность выбрать одну из них, Анна Павловна загадочно произнесла:

– Уже по тому, какую из колод выбирает человек, очень многое можно сказать о нем!… Вы, кстати, вы-брали одну из самых редких!…

– Откуда вы знаете? – не удержалась Юля. – Они же все запечатаны!

Женщина лишь улыбнулась: видимо, подобный вопрос ей приходилось слышать довольно часто.

– Итак, друзья мои, перед тем как начать, я должна вам напомнить о том, что до сегодняшнего дня мы с вами ни разу не встречались, общих знакомых у нас также не имеется, мой номер телефона, как я понимаю, вы обнаружили в газете бесплатных объявлений и выбрали из десятка ему подобных совершенно случайно… Я пока ничего не наврала?

– Пока нет, – подтвердил Артем.

– Тогда приступим!… Юленька, я попрошу вас распечатать колоду и выбрать из нее любую понравившуюся вам карту. Это будет ваша личная карта!…

Подобных карт супруги еще никогда не видели! Они были сделаны из какой-то бархатистой на ощупь бумаги и на тонкой шелковой подкладке. В центре каждой карты наподобие окошечка нарисована миниа-тюрная обычная карта: король, семерка, дама, валет, туз… Окошечко окружали странные знаки и диковинные символы, а по краям, как орнамент, располагались какие-то крючочки и закорючки.

Около пяти минут ушло на то, чтобы из всего этого красочного многообразия Юля смогла выбрать одну карту – самую, на ее взгляд, красивую… Карту с бубновой дамой в крохотном окошечке. Ей показалось, что дама очень похожа на нее саму.

Анна Павловна с многозначительным кивком приняла из Юлиных рук карту, и гадание началось…

До глубокой ночи на восьмом этаже многоэтажного дома в просторной квартире, похожей на произведение искусства, не смолкали голоса… Артем в разговоре о гадалке настаивал на серии случайных совпадений, хорошем знании человеческой психологии и тонкой интуиции. Юля убежденно доказывала, что никакие совпадения и познания в психологии не помогут совершенно незнакомому человеку так глубоко проникнуть в прошлое людей. Приглашенная в качестве арбитра Полина помалкивала, попивая кофе. Ничего другого ей делать не оставалось, так как супруги в запальчивости забыли посвятить Полину в суть дела.

– Откуда, скажи, она знает о том случае со змеей на курорте? – наступала Юля. – Мы ведь никому об этом не говорили, даже Полине. Правда, Полина?…

– Правда, – согласилась Полина, – но вот если вы будете так любезны и объясните наконец, о чем спорите битый час, тогда я, может быть, кроме декорации, пригожусь вам еще на что-нибудь.

– Извини! – Юля хлопнула себя по лбу. – В пылу начавшегося спора совершенно забыли тебе все рассказать. Давай, Артем!…

– А почему именно мне оказана столь высокая честь?

– А кто у нас мужчина в доме! – отрезала Юля. Артем покорно развел руками и приступил к повествованию:

– Все началось вчера – в тот самый момент, когда ты, Полина, притащила к нам в дом эту газету бесплатных объявлений. Мы, в целях решительной борьбы со скукой и хандрой, не нашли ничего лучше, чем позвонить по одному из телефонов, указанных там. И как думаешь, кому мы позвонили? Гадалке!…

– Вот теперь мне кое-что становится ясно! – улыбнулась Полина.

– Сегодня мы нанесли ей визит!… Скажу честно – я ожидал чего угодно, но только не того, что услышал. Гадалка с помощью карт так точно описала наше прошлое, что теперь невольно верится, что и предсказанное ею будущее – не плод больного воображения… Самое гадкое во всем этом, на мой взгляд, состоит в том, что, даже если ее предсказания неверны, все то, что мы сегодня услышали, будет невольно накладывать отпечаток на нашу последующую жизнь. Теперь в каждом факте, на который еще вчера ни я, ни Юля не обратили бы внимания, будет усматриваться некий «знак судьбы», рок или еще какая-то мистика.

– А что, ее предсказания не предвещают вам ничего доброго? – спросила Полина.

– Как сказать, – ответил Артем. – Прогноза на далекое будущее гадалка не делала. Речь шла о ближайших двух-трех годах. Однако за это время событий, если ей верить, должно произойти предостаточно! Начнется с серьезных неприятностей у меня на работе. Но не это будет главным «хитом». Оказывается, совсем скоро появится человек с короткой стрижкой и белыми волосами, который попытается разрушить наш брак! Как тебе это нравится!

– Какое счастье, что у меня волосы черные и длинные, а то прощай наша многолетняя дружба! – заметила Полина.

– Тебе, кстати, можно улыбаться, – заявил Артем. – У тебя на ближайшее будущее – полный порядок.

– Так вы и про меня спрашивали гадалку?

– В порядке эксперимента. Чтобы мы могли сверить предсказанное с осуществившимся с помощью заинтересованного в этом деле человека. А ты теперь тоже лицо заинтересованное…

– Скорее – заинтригованное! – поправила Артема Полина. – Ну-ка быстро рассказывайте, откуда мне счастье привалит?!

– Хорошо, слушай… Вначале у тебя каким-то образом решится квартирный вопрос, затем в твоей жизни наконец появится он – сказочный принц на белом коне. В общем, вся твоя ближайшая жизнь – сплошной праздник! Можешь начать подготовку к встрече!…

– Сейчас прямо и начну! – засмеялась Полина. – Признавайтесь быстро – вы меня разыгрываете?

Юля и Артем дружно покачали головами.

– Да ладно врать-то! – не успокаивалась Полина. – Какой еще квартирный вопрос в семье медицинских работников, живущих на зарплату? Какой там сказочный принц при моей скелетоподобной фигуре и длинном носе?…

Супруги осторожно переглянулись. Подруга за-тронула свою самую больную тему. По поводу неказистой внешности Полина могла плакаться часами. Юля твердой рукой перекрыла начавший было вскипать фонтан отрицательных эмоций.

– А не пора ли нам всем спать, а? – позевывая, предложила она.

Полина тут же сообразила, что жалобы ее всем надоели, но, вместо того чтобы уйти, поинтересовалась:

– А что вам посоветовала гадалка? Должна же она была дать какой-то совет, как бороться с ожидающими вас неприятностями!

Юля и Артем переглянулись.

– В этом она не была слишком оригинальна, – сказала Юля, – посоветовала совершить как можно больше честных и благородных поступков. Сказала, что для нас сейчас наступило самое подходящее время…

– Какое время?…

– Время делать добро! – насмешливым тоном изрек Артем.

В доме Панфиловых пахло праздником. Плюшки, коврижки, пирожки издавали невообразимые запахи, раздражая слизистую оболочку соседей, проходящих по лестнице мимо квартиры номер тридцать семь.

– Ну, Александра Прокофьевна, вы сегодня просто превзошли себя! – отвалившись от стола, произнес один из самых горячих поклонников кулинарного таланта хозяйки дома доктор Аркадий Белов, который был частым гостем Панфиловых, из-за чего за послед-ний год прибавил в весе килограмма три-четыре.

– Все как обычно, – с достоинством ответила Александра Прокофьевна. – А ты, Валечка, почему так мало ешь?

Супруга доктора Белова Валентина Андреевна замахала руками:

– Больше я съесть не в силах! За полчаса, что мы здесь, я уже успела проглотить с десяток пирожков и теперь сижу и не могу пошевелиться…

– Это ничего, – заверила ее Александра Прокофьевна. – Вот посидишь еще немного и перейдешь к сладкому…

Валентина Андреевна, комически пожав плечами, обратила взор на сына хозяйки и своего лучшего друга Анатолия Панфилова:

– А где твоя очаровательная дочурка?

– Людмила? – С полным ртом произнес Анатолий, будто у него имелось несколько дочерей, из которых только одна – Людмила – была достойна звания «очаровательная». – М-м…

Из этого неопределенного мычания стало ясно, что отец понятия не имеет о месте пребывания дочери, а между тем в собственный – тридцать девятый по счету – день рождения он имел полное право знать, где она обретается.

– Людочка с подружками на дискотеке, – проявила осведомленность бабушка. – Она уже поздравила отца утром…

– Да, да, поздравила, – уверенно подтвердил Анатолий, который в этот день даже не видел дочь.

Уловив на лице Валентины Андреевны недоверие к словам сына, талантливый психолог Александра Прокофьевна мигом переключила внимание аудитории на то, что показывал в этот момент почти беззвучный телевизор. Шла передача «В мире животных».

– Смотрите, смотрите, что творит, хулиганка! Разоряет гнездо своих более мелких и слабых сородичей.

– Борьба за выживание, – философски заметил Анатолий. – Совсем как у людей… – Он хотел было продолжить разговор на эту тему, но зазвонил телефон.

Подняв трубку, Анатолий Панфилов услышал знакомый голос старшего лейтенанта Хвощева, который сегодня дежурил по отделу. Услышать голос дежурного в выходной день не означает ничего хорошего, об этом знает любой офицер милиции. Знал об этом и следователь восемнадцатого отдела внутренних дел капитан Анатолий Николаевич Панфилов.

– Чего тебе, Хвощев? – со вздохом сказал он.

– Как здорово, что ты дома!

– Для кого здорово, а для кого и не очень, – уныло отозвался Панфилов. – Что у тебя?…

– Ты уж извини, Толя, что приходится портить твой праздник! – вкрадчиво произнес Хвощев. – Но так уж случилось, что без тебя никак не обойтись. Сегодня не денек, а кошмар какой-то – происшествие за происшествием. Вот и сейчас обе дежурные группы на выезде, одна на проспекте Победы на «тяжких телесных», а вторая на ипподроме «рцд» («Рцд» – рецидивист, на милицейском жаргоне обычно так называют лиц, находящихся в розыске или бежавших из мест заключения. – Прим. авт.) задерживает. А тут еще самоубийство, кажется…

– Кажется или в самом деле самоубийство?

– Выйдешь из дому и разберешься на месте! Для начала выгляни в окно. Происшествие, по моей прикидке, произошло прямо напротив твоего дома.

С трубкой в руке Панфилов подошел к окну и отодвинул занавеску. Метрах в трехстах от его дома наблюдалось небольшое людское скопление с желтым милицейским «уазиком» в центре.

«Наверное, патрульно-постовая служба», – подумал Анатолий, возвращая занавеску в исходное положение.

– Ну теперь, Толя, ты понял, почему я позвонил именно тебе? – заговорил вновь Хвощев.

– Ты что, за мной в бинокль наблюдаешь?… Что там случилось, поконкретней можешь объяснить?

– Женщина с моста прыгнула.

– Насмерть убилась?

– Конечно, насмерть, – без тени сомнений заявил Хвощев. – Там высотища какая, а внизу асфальт. Много ли старушке надо!

– А кто сообщил об этом? – спросил капитан Панфилов, придерживая ухом трубку и на ходу одеваясь.

– Кто-то из прохожих позвонил на пульт «02».

– Ясно, – вздохнул Анатолий. – Жаль, что первыми женщину обнаружили не работники милиции с того желтого «уазика». При умершей может не оказаться документов.

В общем, впереди замаячила перспектива длительного опознания самоубийцы, да и самоубийцы ли на самом деле?…

– Ну ладно, Хвощев, пока. – Анатолий положил трубку и сделал скорбное лицо.

– День рождения человеку не дадут спокойно отпраздновать, – досадливо произнесла Александра Прокофьевна. – Положить тебе что-нибудь на дорожку?

– Нет, мам, – застегивая куртку, сказал Анатолий. – Я ненадолго. Да и зрелище, которое мне предстоит сейчас увидеть, вряд ли будет способствовать аппетиту.

– Может, и мне с тобою, коллега? – спросила Валентина Андреевна Глушенкова.

– Не надо, – ответил Анатолий. – Дело пустяковое. Помощь не потребуется.

Возле трупа было полным-полно зевак. Два молоденьких сержанта из патрульно-постовой службы явно работали в органах недавно. Они пребывали в состоянии полной растерянности.

– Удалите посторонних на положенное расстояние, – скомандовал им Панфилов, ткнув в лицо сержантов свое удостоверение капитана милиции.

Указания старшего по званию было выполнено. Сержанты, правда, вряд ли знали, что такое «положенное расстояние», равно как не знал этого и сам Анатолий. Тем не менее работа пошла. Панфилов стал осматривать труп.

На вид женщине было лет пятьдесят пять – шестьдесят. Ее одежда и обувь пребывали в ветхом состоянии, которое красноречиво свидетельствовало о бомжацком прошлом покойной. Слипшиеся в клочья волосы, крепкий запах спиртного… Впрочем, следователь Панфилов не любил делать поспешных выводов. Поэтому он решил обратиться к сержанту, который встал как пень в изголовье трупа и в оцепенении наблюдал, как все больше и больше удлиняется струйка крови, текущая из уха лежащей на асфальте женщины.

– Когда это произошло? – задал вопрос Анатолий.

– Минут пятнадцать назад, – ответил сержант, оторвав наконец взгляд от кровавого ручейка.

– Свидетели есть?

– Есть. – Милиционер указал пальцем в сторону толпы. – Вот эта женщина говорит, что все видела.

Панфилов подошел к женщине, на которую указал сержант.

Свидетельница лет шестидесяти имела грузную фигуру и волосы, выкрашенные в рыжий цвет и завитые мелкой «химией»… Практика показывала, что вышеописанный тип свидетеля либо совершенно никудышный, либо излишне дотошный и способен говорить, пока не выдохнется.

– Вы видели, как эта женщина падала?

– Нет. – Этим ответом свидетельница обрубила все радужные надежды следователя. – Как она падала, я не видела.

На всякий случай Анатолий решил прибегнуть к тактике «разговора по душам».

– Простите, я не представился, – произнес он. – Меня зовут Анатолий Панфилов, я – капитан милиции. А вас как зовут, позвольте узнать?…

– Евдокия Дмитриевна Безрукова, пенсионерка, – назвалась женщина.

– Евдокия Дмитриевна, расскажите, пожалуйста, подробно, что вы видели? – попросил Анатолий, бережно взяв женщину за локоть и отводя ее немного в сторону.

– Уф-ф, даже не знаю, с чего начать, – предвкушая возможность выговориться, заволновалась свидетельница.

– А вы начните с того, как вы здесь оказались.

– Очень просто… Я сегодня у золовки в гостях была, у Антонины. Засиделись мы, значит, дольше, чем обычно. И она мне и говорит, оставайся, мол, ночевать. А я отказалась. Думаю, чего это я их стеснять буду, у нее ведь, кроме нее самой, в доме еще муж – инвалид, участник войны, сын старший и сноха. А у той дети. Нарожала сдуру четверых, теперь вот не знает, как их обуть и одеть. Хорошо еще…

– Значит, вы шли мимо моста… – поспешил перебить ее Анатолий, чтобы перевести разговор с темы постоянно рожающей снохи в более продуктивное для следствия русло.

– Я ведь здесь нечасто хожу, – продолжала женщина. – Не нравится мне эта дорога. Одни булыжники под ногами. Пока до асфальта доберешься, всю обувку изобьешь. Я хожу здесь, только когда дождик пройдет и основную дорогу размывает. Она ведь, основная дорога-то, – сплошная глина. Когда сухо, идти одно удовольствие, но после дождя хоть на лыжах катайся. И когда ее заасфальтируют?

– А как вы заметили упавшую женщину? – торопил события Панфилов, чувствуя, что впереди маячит обсуждение работы жилищно-коммунальных служб города.

– Да очень просто. Иду я, значит, по булыжникам этим, под ноги как следует смотрю, чтобы не упасть, вдруг слышу удар. Будто тяжелый камень на землю с моста упал. Вправо-то повернулась, а – матушки! – это ж вовсе и не камень, а женщина! Я подошла к ней, смотрю, а вокруг кровищи!… Ну, я сразу к телефону-автомату побежала в «Скорую» звонить и в милицию…

– А давно это было?

– Минут двадцать назад, может, чуть больше…

– А когда вы подошли к упавшей женщине, она была жива?

– По-моему, жива, – пожала плечами свидетельница. – Даже вроде хрипела, будто сказать что-то хотела.

– Вот дьявол! – выругался Панфилов и, развернувшись в сторону одного из милиционеров, спросил: – Сержант, вы у этой женщины пульс проверяли, когда приехали?

– Нет. А зачем? Нам по рации сообщили о трупе, а не…

Тут лицо сержанта пошло пятнами. До него, видимо, дошло, какую чудовищную некомпетентность допустили он и его коллега.

Нагнувшись к лежащей на асфальте женщине, Анатолий потрогал пульс на правой руке. Он прекрасно знал, что положено на левой, но дотрагиваться до той руки, которая выглядела как сплошная груда сломанных костей в ошметках кровоточащего мяса, не решился.

«Кретин! – ругал он себя. – Как же ты не обратил внимания на то, что кровь еще сочится из ран. Да и обувь… Обувь на ногах, а это верный признак того, что женщина жива. В девяноста девяти случаях из ста обувь слетает с ног человека, если тот скончался от сильного удара, это знает любой курсант из милицейской школы. Стыд и позор вам, капитан Панфилов!…»

Примерно с минуту он пытался угадать: те еле слышные биения на кончиках пальцев – это его собственный пульс или признаки жизни прыгнувшей с моста женщины? Наконец Анатолий определил, что это ее пульс, редкий и слабый.

– Так, граждане-сержанты. Живо достали из своей машины аптечку!

Видя некоторое замешательство молодых милиционеров, он добавил:

– Только посмейте мне сказать, что у вас в машине нет аптечки!

– Есть! – ответили оба в один голос.

– А шприц и ампула с адреналином там имеются?

По удивленным лицам сержантов он понял, что они об этом не имели ни малейшего понятия. Впрочем, это сейчас уже было не столь важно. На мосту слышался вой сирены «скорой помощи»…

– Заканчивается вторая неделя после того, как мы узнали о существовании карточной науки… И что мы имеем – ничего!

– Не язви, – огрызнулась Юля. – Прошло еще слишком мало времени. К тому же мы должны быть чрезвычайно благодарны Анне Павловне хотя бы за то, что она своими предсказаниями покончила со скукой в нашем доме.

– Да уж, – протянул Артем. – Бедная скука наверняка повесилась где-нибудь в шкафу, слушая наши ежедневные споры.

– Ты лучше пей свой кофе, а то он, наверное, совсем остыл.

Артем сделал еще один глоток той жидкости, что в данном заведении именовалась «кофе», и поморщился:

– Где они его только берут?

– Как где? – усмехнулась супруга. – Это всем известно: на лучших плантациях по всему миру!…

– Сколько раз зарекался не пить здешний кофе!

…Между тем они очень любили это тихое кафе на углу улицы. Кафе, которое, казалось бы, ничем, кроме своего странного названия «Зоопарк», не выделялось. Дверь кафе приоткрылась, и на пороге появилась Полина.

– Привет, отшельники! Вот вы где, оказывается, скрываетесь!

Вид у соседки был более чем странный: на лице загадочная улыбка, на голове сногсшибательная прическа под названием «взбесившийся серпантин», а в руках полиэтиленовая сумка с шампанским и фруктами.

– Не знаю, в чем причина твоей бурной радости, – поспешил предупредить Артем, – но мы, между прочим, оба за рулем. Машины стоят около входа…

– Знаю, знаю! – отмахнулась от предупреждения Полина. – Благодаря машинам я вас и обнаружила!

Она решительно водрузила на стол все, что находилось в руках.

– Оставите свои железяки здесь – возле кафе. Скажете Вальку – он посторожит их до утра! Очень, между прочим, ответственный паренек. Он всегда дежурит возле кафе – присматривает за машинами.

– Да, но мне еще нужно заехать в аптеку, – возразила Юля. – Ближайшая отсюда довольно далеко – прикажешь пешочком прогуляться?

– А что тебе там понадобилось?

– Ну не за столом же…

– Стоп, все понятно! – обрадовалась Полина. – То, что тебе нужно, возьмешь у меня дома. У меня этого добра полно – ты же знаешь!…

– Тампаксы – фруктиксы – сникерсы? – проявил осведомленность Артем. – Понимаю… Не понимаю только, за что, собственно, пить собираемся?

– Ах да, – засмеялась Полина. – Я ведь еще не сказала, в чем дело! Вы только не сильно пугайтесь, ладно? – Она сделала паузу, внимательно всматриваясь в лица друзей, и увидела, что ее предупреждение возымело обратный эффект. Смутное предположение промелькнуло в головах супругов. Улыбки слетели с их молодых лиц. Первым решился озвучить свои мысли Артем:

– Ты хочешь сказать нам, что вам дали квартиру?

– Да, – кивнула Полина. – Четырехкомнатную. Ордер и ключи получим месяца через три-четыре.

– Ну вот, началось…

Всегда, когда человеку плохо, время тянется бесконечно долго. Эта странная закономерность имела место и сейчас. Минуло каких-то три недели с момента наступления «часа икс», а им казалось, что прожит уже год – не меньше!…

– Я не перестаю ругать себя за тот глупый поступок, – произнес Артем, воткнувшись невидящим взглядом в экран телевизора.

Юля устроилась на своем любимом, сконструированном по ее собственному проекту диване. Отложив в сторону наиглупейший и вместе с тем наимоднейший журнал, она ответила мужу так, будто сама давно уже размышляла на эту тему:

– Думаешь, если бы мы не сходили тогда к гадалке, то всего того, что произошло за эти три недели, не случилось бы?…

– Не совсем так! – поспешил поправить Артем. – Сами события наверняка произошли бы помимо нашей воли, но уверен, что перенести их было бы намного легче. Подумай сама, неужели набеги налоговой полиции, неожиданный приход аудиторов, потеря нескольких важных клиентов, да и прочие неприятности на моей работе… неужели все это мы стали бы воспринимать как некий «знак судьбы» или же «злой рок»? Нет! Лишь ожидание всех этих событий сделало их таковыми!… Не знаю, как ты, но лично я теперь каждый день с ужасом жду, что в любой момент может появиться предсказанный ею герой с короткой стрижкой и белыми волосами… И вот тогда начнутся настоящие испытания!…

– По-моему, мы превращаемся в параноиков! – засмеялась Юля. – Тебе не кажется?

– Да, есть в этом всем что-то ненормальное. Может, нам уже пора делать то самое добро, о котором говорила гадалка?

– Возможно!…

– Знать бы только, как это сделать? Отдать энную сумму на благотворительность? Ну уж нет, ни за что! – Артем решительно покачал головой. – Это все пойдет в лапы чиновников. Уж лучше выйти на улицу и раздать все нищим!

– Зачем же для этого на улицу выходить? Достаточно выйти на лестничную площадку!…

– Что ты имеешь в виду?

– Я имею в виду Полину и ее славное семейство…

– Каким образом оказать им это благодеяние? За четыре с лишним года, что я их знаю, они ни разу не просили денег… Или попросили наконец?

– Нет, не попросили. Ты же знаешь, какие в их семье железные принципы на этот счет. Изменят они им, наверное, только в гробу! Вспомни прошлый год, когда всем медикам не выдавали несколько месяцев зарплату – даже тогда они не попросили помощи. Я вынуждена была прибегать ко всяческим ухищрениям, чтобы заманить их в гости и накормить чем-нибудь… Не попросят и теперь – хотя именно сейчас, наверное, нуждаются в деньгах как никогда!…

– А что случилось? – спросил Артем.

– Оказывается, что родителям Полины как заслуженным врачам еще восемь лет назад обещали дать четырехкомнатную квартиру. Но, как всегда бывает с честными и порядочными людьми, им не повезло: ситуация в самый последний момент изменилась. Рыночная стоимость квадратного метра жилья возросла, и теперь им предлагают лишь трехкомнатную. Если же они захотят въехать в четыре комнаты, то им следует выложить за это удовольствие некоторую сумму – около четырех тысяч долларов примерно… Такая вот история!…

– Давай позовем Полину и попробуем уговорить ее взять деньги. Ситуация все-таки нестандартная!…

– Не питай иллюзий – откажется! – вздохнула Юля.

– Но придумать что-то необходимо. Что-нибудь оригинальное… Вроде выигрыша в лотерею, например…

– Они никогда ни в какие лотереи не играют, – отозвалась жена. – У них просто не остается денег, чтобы покупать билеты. Да и слишком это все сложно. Проще подбросить в подъезд сумку с деньгами, не понесет же она их в милицию!

– Не понесет, – ответил муж. – Она понесет их к нам…

– Думаешь, догадается?

– Уверен. Обязательно догадается. Если найдет деньги в подъезде. А вот если где-нибудь в другом месте!…

Супруги обменялись понимающим взглядом: похоже, что проблема осчастливливания лучшего друга была разрешена! Оставались тонкости. Но как раз в тонкостях и заключался успех всего предприятия – вдруг подкинутые деньги попадут не по адресу, вдруг Полина не пойдет в этот день своей обычной дорогой, вдруг… Нелепых случайностей могло возникнуть бесчисленное множество, и каждая из них грозила провалом всего дела! Для того чтобы исключить все случайности, необходима была четкая организация задуманного предприятия.

Артем взял инициативу в свои руки. Он стал набирать номер на мобильнике.

– Ему звонишь, – догадалась Юля, коснувшись указательным пальцем плеча, изображая погоны.

Артем кивнул.

Последние четыре года он набирал этот номер нечасто, если быть абсолютно точным – два раза в год: в день рождения абонента, а также в день профессионального праздника организации, к которой он принадлежал.

– Слушаю вас, – раздалось на том конце провода.

– Мне, пожалуйста, Ивана Ильича Владимирова!

– Кто его спрашивает?

– Артем Шарапанов…

– Хорошо, – ответил голос. – Ждите.

Прошло, как обычно, около минуты, после чего Артем услышал голос дяди:

– Здравствуй, Артем! Как твое драгоценное здоровье?

– Здравствуйте, Иван Ильич! Со здоровьем все нормально.

– По делу звонишь или так просто? – сразу же поинтересовался собеседник.

– По делу, причем не совсем обычному делу!

– Ну, если по необычному, тогда приходи сегодня вечером в гости – потолкуем. Еще не забыл, где я живу?

– Нет, не забыл… Заранее спасибо!…

– Благодарить потом будешь, если все получится.

– Получится, – улыбнулся Артем. – Дело-то, честно говоря, пустяковое… Совершить небольшой благородный поступок, всего-то!…

– Как знать, как знать, – засомневался голос на том конце провода. – В жизни, как это ни странно, именно добрые и благородные поступки даются труднее всего, а если вдруг что-то и получается, то расплата за это следует немедленно. Так что, прежде чем делать добро, стоит тысячу раз подумать…

– Вот мы вместе вечером и подумаем… До свидания!…

Артем положил трубку и посмотрел на жену.

– Что он сказал? – спросила она.

– Странный он стал какой-то, – ответил Артем. – Наверное, старость!… Боится превращаться из злого колдуна в доброго волшебника. А ведь ему-то как раз не мешало бы и о душе подумать!

– Что, царевич мой, невесел, низко голову повесил? – этими словами Глушенкова оторвала Анатолия Панфилова от глубоких размышлений, сопровождавшихся вялым прихлебыванием рассольника, который он ел вот уже добрых полчаса.

– Присаживайся! – Появление в ведомственной столовой его лучшего друга, инспектора по делам несовершеннолетних Валентины Андреевны, было как нельзя кстати.

– Как рассольничек? – поинтересовалась коллега, устраиваясь напротив.

– Так себе.

– Случилось что-нибудь?

– С чего ты взяла? – вопросом на вопрос ответил Анатолий.

– Вид у тебя такой, Толя, ложку вон проносишь мимо рта. Ну давай, выкладывай.

– Да выкладывать-то, честно говоря, нечего, – вздохнул капитан Панфилов. – Утомился. Не знаю, бывает с тобой такое или нет: работаешь, работаешь, мечешься, словно белка в колесе, не зная усталости, и вдруг – бац! Чувствуешь однажды, что все, нет больше сил – кончились…

– Бывает, Толя, еще как бывает, – понимающе кивнула Валентина Андреевна и тут же выдала рецепт выздоровления: – А не пора ли тебе в отпуск? Ты когда, собственно, последний раз был в отпуске?

– Полтора года назад. Мы тогда с дочерью к родственникам на Домбай ездили. На горных лыжах катались…

– Помню. Видела фотографии…

– Здорово там! – заулыбался, словно ребенок, Панфилов. – Правда, ссадин и ушибов было – не перечесть.

– Так бери отпуск. Махнете и в этом году туда же!

– А что, неплохая идея, – продолжая меланхолически улыбаться, промямлил Анатолий. – Только сейчас, в самый разгар лета, может быть, лучше на море махнуть? Как ты считаешь?

– И то дело.

– Точно, на море! – воскликнул Анатолий. – Это и для дочери будет полезно. Она этой зимой без остановки гриппом болела. Врачи говорят, что соленая вода – лучшая профилактика…

– А когда у тебя по графику отпуск?

– Через месяц. Но это ничего. Думаю, начальство согласится меня немного «сдвинуть». Я ж все-таки звезда районного сыска!

– Скромность – твое самое сильное качество! – заметила Валентина Андреевна.

– Дело, правда, одно нужно закончить. Я рассчитывал с ним еще пару недель назад завязать, но не получается. А дельце-то на первый взгляд казалось совсем пустяковым…

– Ты имеешь в виду дело той женщины, которая прыгнула с моста?

– Оно самое! – кивнул Панфилов. – Мог ли я предположить, что так надолго с ним застряну.

– Я думала, ты это дело давно закрыл… В нем, насколько я помню, не было ничего сложного, особенно для такой звезды районного сыска.

Этот легкий укол не остался незамеченным.

– Прежде чем поддевать, – заявил Анатолий, – неплохо бы ознакомиться с нюансами…

– С нюансами! Какие тут могут быть нюансы?… Бабушка по внешнему виду – явный бомж, в пьяном виде решает покончить с жизнью или же просто сваливается с моста ввиду чрезмерного употребления… Какие нюансы? Что, нашлись родственники? Кто-то объявил на нее розыск? Или, может быть, тебе удалось установить личность потерпевшей и разузнать кое-что из ее бурного прошлого?

– Нет, нет, – прервал речь коллеги Анатолий. – Личность потерпевшей установить не удалось, документов при ней не было, да и розыск на человека, схожего с потерпевшей по приметам, никто не объявлял. Признаюсь честно, если бы реанимационная бригада не сотворила чудо и женщина умерла, я спустя два-три дня закрыл бы это дело.

– Ты хочешь сказать, что старушка пришла в себя и смогла сообщить что-то такое?…

Анатолий покачал головой:

– Нет. Пострадавшая в глубокой коме. Врачи сказали, что положение ее практически безнадежно. Будь ее организм на тридцать лет помоложе, у нее еще оставался бы шанс, а так… – Капитан вздохнул, а затем продолжил: – Если в ближайшие два месяца не объявятся ее родственники, аппаратуру искусственного жизнеобеспечения отключат и она отправится туда, куда ее кто-то очень хотел отправить!

– «Хотел отправить»! – вскинула брови Валентина Андреевна. – Ты хочешь сказать, что она прыгнула с моста с чьей-то помощью?

– Да. – Анатолий убежденно кивнул. – Причем это не было неосторожностью или случайностью. Женщину убили намеренно и сделали все, чтобы человек, расследующий ее падение, как можно быстрее закрыл дело. Кто будет всерьез заниматься смертью какой-то бомжихи?…

– А с чего ты решил, что ее убили? Были свидетели?

– Нет, – усмехнулся Анатолий.

– Тогда что же?

– Вот, посмотри на это!

Панфилов вынул из внутреннего кармана пиджака какие-то фотографии. Это были снимки прыгнувшей с моста женщины, сделанные в больнице. Вид почти обнаженного старческого тела не слишком радовал, особенно за обеденным столом, поэтому Глушенкова немного поморщилась.

Анатолий разложил снимки на столе.

– Присмотрись, пожалуйста, к потерпевшей… Сейчас, когда на ней почти нет старой поношенной одежды, тебе в глаза ничего не бросается?

– Ты намекаешь на то, что она немного полновата для нищей?

– Нет, – усмехнулся Анатолий. – Я видел довольно многих бомжей, которые обладали отнюдь не скелетоподобным телосложением. Закавыка в другом. Присмотрись повнимательней…

Минут пять Валентина Андреевна и так и эдак вертела восемь фотографий, пытаясь высмотреть что-либо неординарное, что позволило бы наблюдательному следователю дать версию об убийстве, но, так ничего и не обнаружив, произнесла:

– Ладно, Толя, сдаюсь! Вскрывай карты!

Как никогда довольный собой, Анатолий с удовольствием приступил к процессу «открытия карт».

– Я был уверен, что ты догадаешься, – начал он, одновременно складывая фотографии словно карточную колоду в маленькую пачку… Наверху импровизированной колоды он расположил самую важную фотографию.

– Обрати внимание на ее руки, – продолжил Анатолий. – А точнее, на ее ногти… Ты когда-нибудь видела такие ногти у бомжей?

Валентина Андреевна удивленно присвистнула:

– Маникюр! Это же первоклассный маникюр. Чтобы сделать такой, нужно не один час просидеть в косметическом салоне, причем в очень хорошем салоне.

– Вот именно! – поддержал Панфилов. – Между прочим, маникюр есть и на тех ногтях потерпевшей, что были спрятаны в рваные носки и ботинки «прощай молодость». Как тебе это нравится?

– Мне это вовсе не нравится! – покачала головой коллега. – Женщина преклонных лет с дорогим маникюром на руках и ногах, накачанная водкой, наряженная кем-то в одежду «а-ля бомж» и сброшенная с моста, – такое вряд ли может понравиться!

– Я рад, что ты обо всем догадалась! – улыбнулся Анатолий. – Теперь-то ты понимаешь, что это дело непростое!

– Теперь понимаю… И что ты собираешься делать?

– Опознавать!

– Но как?

– По приметам. У потерпевшей имеется одна особая примета.

– Ты имеешь в виду маникюр? – догадалась Глушенкова. – Не собираешься же ты обойти все косметические салоны в городе?

– Я уже это делаю, – серьезно ответил Панфилов. – На текущий момент мною отработано семнадцать салонов красоты и маникюрных кабинетов.

– А осталось сколько?…

– Восемьдесят четыре, – засмеялся Анатолий. – Если не считать тех «теневых» мастеров, что работают на дому.

– Здорово! Это ж сколько времени нужно, чтобы всех обойти?

– Я надеюсь, что мне повезет и те мастера, что делали маникюр потерпевшей, не окажутся в списке самыми последними.

– Твой оптимизм достоин похвалы, – с явной долей скепсиса заметила Валентина Андреевна. – А ты уверен, что люди в салонах красоты и маникюрных кабинетах смогут опознать свою клиентку?

– Нет, не уверен, – весело отозвался Анатолий. – Поэтому я попросил своего знакомого художника Владика Молева – помнишь такого, он на фальшивых облигациях попался?…

– Помню, конечно.

– Так вот, я попросил его нарисовать с фотографий потерпевшей портрет в том виде, в каком она могла быть до ее прыжка с моста.

– Ну и как получилось?

– Пока не знаю. Наш гениальный художник все еще работает над образом. Он сказал, что быстрого результата ожидать не стоит. Фактура уж больно сложная!

– Фактура! – повторила Валентина. – А это что такое?

– Думаешь, я знаю?

На этом разговор друзей прервался. Каждый из них задумался о своем. Капитан Панфилов думал о том, как было бы здорово перебросить все висевшие на нем дела на кого-то из коллег и, получив отпускные, махнуть прямо завтра к южному солнцу и теплому морю. Там, у моря, он смог бы наконец отдохнуть и как следует выспаться. Валентина Андреевна Глушенкова думала о новых обстоятельствах «дела о женщине-самоубийце». Они поразили ее. Но еще больше поразило заявление Анатолия о том, что он начал обход всех имевшихся в городе заведений, в которых делают хороший маникюр. Учитывая то обстоятельство, что все мало-мальски престижные косметические салоны взяли за привычку работать допоздна, ей стало ясно, почему ее лучший друг Анатолий Панфилов стал так плохо выглядеть и клевать носом в тарелку с рассольником. Без сомнения, требовалось очень тонкое женское вмешательство в это дело.

– Знаешь что, Толя! – произнесла Валентина Андреевна, прерывая затянувшееся молчание. – А что, если мы с тобой поделим оставшиеся восемьдесят четыре косметических салона пополам? Представляешь, сколько тогда можно будет сэкономить времени?

Примерно с минуту Анатолий молчал, и его собеседница начала уже волноваться, думая, что Панфилов снова погрузился в то самое состояние, в котором она обнаружила друга в начале беседы. Однако опасения оказались напрасными. Капитан Панфилов вдруг резко поднялся из-за стола и, словно боясь того, что Глушенкова передумает, произнес:

– Жду тебя ровно в семь у твоего подъезда! Там я передам тебе все адреса, пароли, явки…

Сказав это, он помчался к выходу.

«Наверное, вспомнил что-нибудь важное!» – подумала Валентина Андреевна, принимаясь наконец за свой давно остывший рассольник.

Вечером следующего дня в дверь позвонили!

Выглянув в дверной глазок, Артем увидел коренастого молодого человека, одетого во все черное.

– Я от Ивана Ильича! – подал голос гость, каким-то образом догадавшись, что за ним уже наблюдают. – Я принес вам кассету!…

Пара минут ушла на отпирание и запирание дверей и передачу «ценного груза». Вернувшись в комнату, Артем победоносно взмахнул рукой, в которой находилась заветная черная коробочка:

– А ты сомневалась, что получится!…

– Беру свои слова обратно, – ответила жена, поудобней устраиваясь на своем любимом диване.

– Я, если честно признаться, тоже немного сомневался в успехе, – произнес Артем, погружая кассету в чрево видеомагнитофона. – Учитывая загадочный характер Полины, можно ожидать чего угодно… Однако раз кассета у нас, то все о'кей.

Тем временем на экране телевизора появились первые кадры. Съемка велась из автомобиля. Взору предстал их собственный подъезд с выходящими из него людьми. Дата и время в углу экрана указывали на то, что съемка производилась сегодняшним утром. Спустя пару минут появилась Полина. Она, как всегда, опаздывала, поэтому не шла, а почти бежала. Легкой рысью достигнув остановки, Полина успела одной из последних вскочить в автобус, номер которого оператор предусмотрительно показал крупным планом. Проехав положенные пять остановок, Полина вышла из автобуса и уже более спокойным шагом направилась в сторону сквера, отделявшего ее от места работы. Неизвестно каким образом, но камера следовала за ней.

Как только Полина миновала вход в сквер и углубилась внутрь по одной из тропинок, еле слышный голос за кадром скомандовал: «Внимание, маршрут номер три… работаем…» – «Понял… действую», – ответил другой невидимый голос. После этих слов камера начала быстро двигаться. Очевидно, несущий камеру человек бежал, так как изображение на экране подпрыгивало и быстро менялось.

Вдруг камера остановилась, запечатлев густые заросли боярышника. Затем, медленно приближаясь к кустам, она отыскала в них небольшую амбразуру и, проникнув в нее, уставилась своим оком на пустынную поляну. Вовремя! Буквально через пару секунд на поляну вышел человек. Человеком этим была Полина. Она остановилась. Испуганно оглядевшись по сторонам, присела и подняла с земли прозрачный полиэтиленовый пакет. Даже отсюда, из-за кустов, было прекрасно видно, что в пакете, сложенные в аккуратную пачку, лежат зеленые денежные купюры. С минуту экран показывал, как Полина безумным взглядом смотрит по сторонам. Наконец, видимо, потеряв всякую надежду обнаружить потерявшего пакет, она дрожащей рукой положила его в свою сумку и направилась дальше. Теперь Полина снова перешла на легкий бег, пока не вынырнула из пугающей тени сквера на открытую площадку…

До места ее работы – районной поликлиники – оставалось пройти совсем немного: триста метров, не больше… Однако впереди находилась, пожалуй, самая критическая точка всего путешествия. Об этом не замедлил напомнить голос за кадром: «Внимание, впереди линейное отделение милиции, будьте готовы к перехвату…» Достигнув опасной отметки, Полина остановилась. Сердце смотревших замерло… Оглядевшись еще раз вокруг, она приоткрыла сумочку, видимо, для того, чтобы окончательно убедиться, что это не сон, затем резко захлопнула ее и направилась дальше – в сторону своей родной поликлиники…

– Фу-у, слава богу! – вырвалось из уст Юли. – Я было подумала, что все пропало!…

– И я тоже! – поддержал Артем. – Зная ее характер, я бы нисколько не удивился, если бы она догадалась отнести находку в милицию!…

– А какую сумму ты положил в пакет?

– Пять тысяч двести! – ответил муж. – Специально положил немного больше, чем нужно, чтобы отмести даже ничтожное подозрение о неслучайности этого события.

– Правильно, молодец! – похвалила жена. – Полина отнюдь не глупа и может что-нибудь заподозрить. Нам теперь нужно быть предельно осторожными и постараться не выдать себя. Представляешь, в каком состоянии она предстанет перед нами сегодня?

– Думаешь, она нам расскажет?

– Уверена! – улыбнулась Юля и, посмотрев на экран, вдруг воскликнула: – Ой, смотри – кино продолжается!… Только время в углу: семнадцать двадцать – это же два часа тому назад…

– Они, очевидно, сняли момент ее ухода с работы, – пояснил Артем. – Странно только, почему Полина до сих пор не у нас?

– Сейчас все узнаем…

Они прильнули к экрану, на котором их подруга-"кинозвезда" уверенной походкой шагала на автобусную остановку. На этот раз она избрала иной маршрут – минуя сквер. Очевидно, теперь она будет старательно обходить его всю жизнь. Затратив на пешеходную прогулку почти в два раза больше времени, чем утром, Полина запрыгнула в автобус, номер которого не соответствовал тому, на каком она ехала утром. Проехав восемь остановок, она вышла на девятой в каком-то совершенно незнакомом зрителям месте. Лишь когда Полина удалилась от остановки на несколько сот метров, стало ясно, что это один из вокзалов. Пытливая камера последовала за ней и запечатлела то, как Полина покупает билет в кассе и спустя десять минут садится в пригородную электричку, следующую до станции Орехово. После того как состав тронулся в путь, по экрану телевизора пошли белесые искры, что означало конец фильма…

– И куда же отправилась наша лягушка-путешественница? – разочарованно произнес Артем.

– Очевидно, к родителям, в деревню! – также немного раздосадованно ответила Юля. – Они у нее со вчерашнего дня в отпуске, а деревня находится как раз возле Орехова… Да мы их подвозили туда пару раз, ты разве не помнишь?… Уверена, что за сутки-другие Полина не сможет растратить все свои эмоции, так что нам еще достанется. Нужно быть готовыми к ее появлению в любой момент, и главное – не дать ей заподозрить нас… Для начала надо спрятать подальше эту кассету!…

– Зачем ее убирать куда-то? – возразил Артем. – Практика показывает, что любая вещь, лежащая отдельно от других себе подобных, всегда вызывает повышенный интерес, особенно если это видеокассета! Проще положить ее вместе с остальными. Я еще ни разу не видел, чтобы Полина смотрела какие-либо кассеты без нашего разрешения!…

– Ты прав, пожалуй. Что-то я слишком законспирировалась!… Ты только напиши на ней какое-нибудь название, чтобы мы сами могли отличать ее от других…

Артем, вынув черную коробочку из кассетоприемника, на мгновение задумался, а затем взял со стола ручку и на том месте, где обычно указывают название фильма, написал: «Время делать добро (мелодрама)».

Артем ехал по вечернему городу, безотчетно радуясь всему, что мелькало за окном: домам, деревьям, медленно ползущим по тротуарам пешеходам. Даже главный недруг всех автолюбителей – светофор не вызывал сегодня в нем никаких отрицательных эмоций. Вынув из бардачка трубку сотового телефона, он уже в который раз принялся набирать свой самый любимый номер, но было занято. Поделиться радостью с дорогим сердцу человеком вновь не получалось. Наконец его попытки увенчались успехом – он услышал голос Юли.

– Здравствуй, милая! – облегченно вздохнул он. – До Лондона проще дозвониться, чем до тебя… Запарка… Понимаю!… У меня дела замечательные!… Собственно, я и звоню, чтобы поделиться… Ты права – как по взмаху волшебной палочки!… И аудиторы, и налоговая – все отвалили! Последние даже извинились! Я такое первый раз в жизни наблюдал, честное слово!… Да-да, ты права!… Главное вовремя сделать добро!… Точно… Так что есть повод отметить… Давай встретимся в «Зоопарке» часов в шесть… Что? А-а-а! Встреча с очень важным клиентом, ну хорошо… Тогда я куплю нашего любимого вина и буду ждать тебя дома!… Как там, кстати, наша Полина, не появилась и не звонила?… Странно… Что? Ты сама ей звонила?… Куда? На работу? И что они сказали? Отпуск! Сорок один день… Так мы ее теперь больше месяца не увидим?… Да… Ты снова права… Да… Не тот характер… Не выдержит – примчится!… Что?… А! Уже пора!… Ну, удачной сделки! До вечера… Что? Я тебя тоже люблю!…

Он спрятал телефон обратно в бардачок и остановил машину возле крупного супермаркета. Пройдя несколько метров, порылся в карманах в поисках мелочи, так как точно знал, что это одно из любимейших мест местных попрошаек. Он уже в который раз удивлялся себе, тому, насколько способен изменить человека один лишь добрый и благородный поступок. «Это как наркотик: попробовав раз, хочется еще и еще!» Как назло, именно сегодня благообразные бедные старушки, инвалиды, погорельцы и нуждающиеся в срочной операции отсиживались в своих берлогах.

– Ну и черт с вами, – беззлобно выругался Артем и направился на поиски своего любимого белого вина.

Обойти весь супермаркет и не найти того, что искал, – после такого любой может расстроиться. Любой, но только не Артем, во всяком случае не сегодня… Не теряя оптимизма, он решил вернуться к машине и доехать до того места, где это вино есть наверняка, забежав по пути лишь в располагавшееся возле самого выхода заведение, обозначенное на схеме супермаркета буквами «эм» и «жо».

Он намеревался потратить в мире кафеля, белоснежных унитазов и позолоченных умывальников всего пару минут, не больше.

…Артем вышел из туалета через полчаса бледный как смерть. Сидевшая напротив укромного места молоденькая продавщица испуганно спросила его:

– Вам плохо? Может, вызвать «скорую»?

Артем покачал головой:

– Не надо никакой «скорой»! Хотя хороший доктор мне сейчас бы не помешал!… Вы, случайно, не знаете, есть где-нибудь поблизости поликлиника или что-то в этом роде?

– Здесь недалеко, – сочувственно ответила девушка. – Буквально в соседнем дворе… Вам, наверное, кардиолог нужен?

– Почему вы так решили?

– Вы такой бледный… Наверное, сердце?!

– Нет, не сердце, это… – Он вдруг почувствовал, как горький комок подступил к горлу, мешая говорить. – Это… намного страшнее сердца!

– Вы вовремя успели, – приветливо произнес молодой доктор. – Приди вы на пять минут позже, в лаборатории никого бы не осталось и анализы пришлось бы делать завтра. А так уже все готово!…

– И каков результат?

– Результат, к сожалению, именно тот, который мы с вами и предполагали: самая обычная гонорея.

– Но этого не может быть… – пролепетал Артем.

– Ну почему же не может, – возразил доктор. – Ошибка исключена!… Да вы и сами не из детского сада, прекрасно все видите и чувствуете…

– Это точно, – тяжело вздохнул Артем. – Но как такое могло случиться – ума не приложу.

– Так же, как и у всех. Половым путем…

– Но это невозможно!… Я уже больше четырех лет не имел никаких половых контактов ни с кем, кроме своей жены.

– Вы уверены?

– Абсолютно! – Артем ошарашенно взглянул на врача. – Я совершенно точно это знаю!… Неужели вы думаете, что это она?!

Доктор молча смотрел в окно. Артем, впрочем, был не маленький. Он и без доктора знал, что сами по себе такие заболевания не возникают, однако сейчас готов был поверить в любую небылицу, в любую ложь… Правда указывала на страшные и очень болезненные факты: самая надежная женщина на свете изменяет ему или, по крайней мере, изменила однажды, что в принципе одно и то же! Вполне возможно, что она его и не любила никогда, вышла замуж по расчету. «Нет, в это я поверить отказываюсь!» – мысленно вскипел Артем. Правда, однако, не собиралась сдавать свои наступательные позиции, напоминая о бесконечных командировках жены, ее вечерних встречах с клиентами, презентациях и прочих загадочных мероприятиях. «Так вот почему ей стало скучно… Вот почему перестала выходить куда-либо со мною – она просто не любит меня, не любит уже очень давно, а может быть, и с самого начала… Интересно, сколько у нее за это время было мужчин? Наверняка много, иначе не умудрилась бы подарить мне эту болезнь, и ходил бы я еще в рогоносцах неизвестно сколько лет…»

Доктор беспокойно заерзал в кресле. Очевидно, Артем пребывал в прострации слишком долго, и он уже начал волноваться.

– Я прекрасно понимаю, как вам нелегко, – произнес врач. – Наверняка вы мысленно уже раз десять линчевали свою супругу, но поверьте мне, что все напрасно. Скажу честно: в моей практике случаев отрицательных, в плане супружеской верности, встречалось гораздо больше, чем случаев положительных. Но бывают еще и нестандартные ситуации. Например, многие женщины подвергались насилию, но боялись признаться в этом мужу. Возможен и другой вариант: еще до вашей встречи жена могла заразиться данным вирусом и, не вылечившись окончательно, превратилась в носителя болезни, скрытый характер которой может продолжаться годами. Эти, да и многие другие варианты, какими бы маловероятными они ни казались, нельзя сбрасывать со счета. Так что постарайтесь успокоиться, отправляйтесь домой и очень откровенно побеседуйте с женой. В любом случае жду вас завтра с утра, с лечением болезни лучше не затягивать… Приходите вместе с женой. Желаю удачи!…

– Алло, Толя, хорошо, что ты дома! Спускайся вниз, к подъезду, мы сейчас за тобой заедем! Зачем?… А ты догадайся!…

Заинтересованный таинственным тоном Валентины Глушенковой, Анатолий Панфилов уже через минуту стоял возле подъезда своего дома. Вглядываясь в темноту, пытался выловить из нее свет именно тех фар, которые принадлежали машине супруга Валентины Аркадия. Наконец темно-серая «Волга» подъехала к дому. Анатолий сел в машину.

– Мы нашли его, – обернувшись к нему, произнесла с переднего сиденья Глушенкова. – Салон красоты «Фэнтази», что на Полежаевской улице. В твоем списке он значился под номером двадцать три.

– Везет же нам! Я боялся, что поиск растянется бог весть на сколько!…

– При таких-то помощниках, – ткнув пальцем в грудь, похвастался Аркадий. – Когда мы подъезжали к этому салону, у меня словно предчувствие какое-то было!

– Они опознали ее сразу, прямо по фотографиям, – продолжала Валентина Андреевна. – Так что художнику своему можешь дать отбой. Художественный образ потерпевшей нам уже не понадобится.

– А ошибки быть не может? – выразил сомнение пассажир с заднего сиденья.

– Какая ошибка, Толя! Наша прыгунья бывала в этом салоне минимум один раз в месяц и оставляла там такие суммы, что перепутать ее с кем-либо просто невозможно.

– Ты, я смотрю, уже очень многое узнала!

– За те полтора часа, что я провела там, – немудрено!…

– Полтора часа! – удивленно вскинул брови Панфилов.

– Вот. – Валентина Глушенкова с гордостью продемонстрировала ему свои руки. – Смотри, что там сотворили с моими ногтями. Этот маникюрный шедевр называется «назад к природе».

Присмотревшись к ее ногтям, Панфилов понял, сколь точным было название. Когти пантеры, а не ногти! Анатолий хихикнул, представив себе, как маникюрный шедевр будет смотреться на завтрашнем совещании в кабинете начальника. Но еще более страшный сюжет вырисовывался, когда он представил картину возможной семейной ссоры с легким рукоприкладством Валентины и ее мужа… Аркадию в этом случае понадобился бы хороший косметолог. «Как хорошо, что они живут мирно», – порадовался про себя Анатолий.

– Кстати, потерпевшей в основном делали маникюр под названием «вечная молодость», – продолжал новоявленный эксперт в области ногтей. – Это самый трудный и дорогостоящий вид маникюрных работ.

– И сколько он стоит? – поспешил поинтересоваться Панфилов.

– Порядка пятидесяти долларов, – возмущенным тоном ответил за супругу Аркадий.

– Сколько?!

– Может быть, даже чуть больше, – невозмутимо произнесла Валентина Андреевна. – Все зависит от состава и консистенции специального противогрибкового и омолаживающего лака, который применяется по завершении процесса. Именно этот так называемый омолаживающий лак дает необходимый эффект, и ногти шестидесятилетней женщины выглядят так, словно находятся на руках у девочки-подростка.

– Извиняюсь за любопытство, – слегка опешив от столь ценной информации, проговорил Анатолий, – а сколько стоит этот ваш «пожар в джунглях» или как там его?…

– «Назад к природе», – назидательно поправила Валентина. – Семнадцать долларов девяносто девять центов.

– Довольно дешево, – иронически проговорил Анатолий.

– Красота требует жертв, – вздохнув, объявил Аркадий. Непонятно, к чему относился этот вздох. Выражал ли он чувство досады, что с трудом заработанные деньги выброшены на ветер, или, напротив, радость от того, что деньги так ловко осели на кончиках пальцев любимой женщины.

Сама женщина предпочла истолковать эту фразу по-своему, предостерегающе положив руку с шедевром «назад к природе» мужу на колено. Муж, покосившись на ее нежную длань, слегка поежился.

– Твоя Анна Павловна была довольно богатой женщиной! – сообщила Валентина Андреевна.

– Анна Павловна?

– Прыгунью звали Анна Павловна Колесова. Ей шестьдесят два года. Проживает по адресу улица Фруктовая, дом шестьдесят три.

– Как ты узнала?

– Очень просто. В салоне красоты имеются ее данные, в том числе и паспортные.

– А паспортные откуда?

– Однажды у Колесовой при себе не было денег и ей пришлось ехать за ними домой, оставив в залог паспорт… Менеджер оказался дотошный – переписал ее данные себе в блокнот, на всякий случай.

– Вот так удача! – изумился Анатолий. Предчувствие подсказывало ему, что это еще не последняя радостная новость, которую ему предстоит услышать, сидя в машине. – Что еще тебе удалось узнать?

– Довольно много, – охотно откликнулась коллега. – Колесова наша отличалась болтливостью… И это неудивительно, ведь она была одинока.

– Что, никаких родственников?

– С ее слов – никаких! – подтвердила Валентина.

– Откуда у нее тогда деньги на маникюр – неужели пенсия?

– Никакая, даже министерская, пенсия подобных затрат не выдержит. К тому же, помимо маникюра, наша Анна Павловна делала в салоне ежемесячную стрижку, окраску волос и завивку. Я просмотрела счета за последний год – порою суммы доходили до двухсот долларов.

– Фешенебельная старушенция! – подал голос Аркадий.

– А насчет источника ее сказочного богатства удалось что-нибудь разузнать? – спросил Панфилов.

– А как же! – Валентина Андреевна заулыбалась. – Госпожа Колесова – в прошлом очень известный психиатр, заслуженный деятель медицинских наук и профессор…

– Все ясно. Сейчас она занимается тем, что лечит неврастению и сексуальные расстройства у новых русских…

– А вот и не угадал! Анна Павловна после выхода на пенсию увлеклась гаданием на картах. Со своим потрясающим знанием человеческой психологии она могла себе это позволить…

– Да уж… – вздохнул Панфилов. – К сожалению, ее мастерство оказалось столь потрясающим, что кто-то сбросил ее с моста.

– Думаешь, конкуренты?

– Не исключено. Хотя иных версий может быть сколько угодно.

– Например? – поинтересовался Аркадий.

– Например, кто-то из ее бывших пациентов-шизофреников мог таким образом свести с ней счеты, – ответил Анатолий. – Кстати, переодевание жертвы в лохмотья очень смахивает на действия психически больного человека.

– Да, не завидую я тебе.

– Я себе тоже… Может, и правда, махнуть пока в отпуск. Дело это передам кому-нибудь, а после отпуска с новыми силами займусь всеми этими шизофрениками, любителями предсказаний и зловредными конкурентами.

– А что, – поддержала Валентина Андреевна. – Действительно, махни в отпуск. Я тебе это уже давно предлагала.

– За время отпуска, может быть, другой следователь это дело раскрутит! – бодро произнес Аркадий.

Эта фраза была встречена снисходительными улыбками.

– Я сказал что-то смешное?

– Очень, – подтвердила его жена. – Просто ты не знаешь наших маленьких милицейских тонкостей…

– Каких тонкостей?

– Когда ты передаешь дело своему коллеге – это вовсе не означает, что тот сломя голову бросится раскрывать его. Если, конечно, переданное дело не требует раскрытия по горячим следам. Хотя, собственно, такие дела и не передаются… Обычно так называемое переданное дело лежит себе на полке и дожидается того, кто его начал.

– Но разве так можно? – наивно ответствовал Аркадий.

– Нельзя, конечно. Но в наше время по-другому невозможно. На следователях сразу висит столько дел, что без этой самой «передачи» нельзя было бы не то что в отпуск уйти, но даже взять отгул.

– А сколько обычно дел одновременно висит на следователе? – не преминул полюбопытствовать муж.

– Толя, сколько у тебя сейчас дел в производстве?

– Одиннадцать, – ответил Анатолий.

– Так много? – изумился Аркадий.

– Это разве много? – пренебрежительно усмехнулся Панфилов. – Зимой их у меня было действительно много, а сейчас – просто семечки. Тем более что, кроме последнего дела, все остальные не находятся в стадии «активного» расследования.

– То есть?

– То есть все они практически закончены: виновные задержаны, протоколы составлены, необходимые формуляры заполнены. Нужно только как следует посидеть и внимательно перечитать все показания и документацию.

– А это еще зачем?

– Адвокаты в последнее время стали слишком шустрые, – скорбным тоном заметил бывалый следователь. – Малейшая неточность в оформлении бумаг – и дело из суда возвращают на доследование. А это уже плюсик в пользу обвиняемого. Я стараюсь подобных плюсиков никому в его уголовную «зачетку» не ставить.

Машина притормозила рядом с покрытой белым кафелем лестницей, над которой горела красновато-неоновая надпись "Салон красоты «Фэнтази».

– Ну, я пошел, – вздохнул капитан Панфилов, открывая дверь автомобиля.

– Иди, иди, Толя, – подтолкнула его Валентина Андреевна. – Одна голова – хорошо, а две – лучше. Ты все-таки мужчина, причем симпатичный, а там, насколько я успела заметить, работает довольно много незамужних и привлекательных женщин. Чтобы расположить тебя к себе, они, возможно, скажут нечто такое…

– Не пугай меня. Я и без того напуган. Вдруг в обмен на информацию меня тоже заставят сделать себе маникюр.

– Насчет маникюра не знаю, но то, что ты у них, как минимум, пострижешься, – это я пообещала.

– Ах ты, коварная бестия! – воскликнул Анатолий, захлопывая дверцу машины. – Сколько стоит у них стрижка, ты узнала?…

– Сколько мы с тобой не виделись?

– Около четырех лет…

– Многовато!

– Но я же звонил…

– Звонить и видеться – не одно и то же. Я уже в том возрасте, когда каждый прожитый год идет за два, а то и за три. Хорошо еще, что узнаем друг друга при встрече!…

– Да вы не очень-то изменились.

– Не надо комплиментов, я не девушка. К тому же имею обыкновение каждое утро смотреться в зеркало, а зеркало, скажу тебе, это такая штука, обмануть которую очень сложно…

– С вашими-то возможностями?…

– Перестань смеяться. Лучше расскажи, как прошло то странное дело с подбрасыванием денежного контейнера… Тьфу, черт! Даже здесь от казенных штампов не могу отделаться… Ты не обиделся, что я тогда подсунул вместо себя своего помощника? Срочная командировка, сам понимаешь! Служба!…

– Да нет, – ответил Артем. – Даже и не думал обижаться. Ваш помощник организовал все просто замечательно… А обо всех подробностях и побудительных мотивах как-нибудь позже – сейчас есть дела поважнее…

– Ну, как хочешь…

Генерал Владимиров замолчал и сосредоточился на дороге. Моросящий дождь в союзе с надвигающимися сумерками настолько ухудшал видимость, что закованному в броню «Мерседесу» приходилось уворачиваться от назойливых «жигуленков» и «москвичей».

– Давненько за рулем не сидели? – поинтересовался Артем, видя, как напряжен и сосредоточен его спутник.

– С год, наверное, – ответил Иван Ильич. – А что, сильно заметно?

– Да!

– Я же говорил, что нужно взять водителя.

– Правильно сделали, что не взяли, – произнес Артем. – Не хочу, чтобы кто-то чужой был посвящен в мои сугубо личные проблемы. Вы как-никак родственник… Да я и сам, если что, могу за руль сесть…

– Какой тебе, к черту, руль! – возмутился родственник. – Ты полюбуйся на свою пьяную физиономию. Какой уже день не просыхаешь?

– Третий, кажется. Точно не помню…

– Раньше ты, помнится, не пил вообще!

– Раньше все было иначе.

– Да уж! – вздохнул пожилой генерал. – Зря ты все бросил тогда ради этой своей…

Артем усмехнулся:

– Вы, Иван Ильич, – редкий экземпляр. Я давно уже хотел сказать об этом, но все как-то случая подходящего не было. Почему – спросите вы? Ответ прост: я мало видел на свете людей, которые, работая в спецслужбах, желали бы своим детям или близким родственникам повторения собственной карьеры и судьбы… Или племянников нынче за ближайшую родню не считают?…

Генерал Владимиров ответил не сразу. Пару минут он молчал, делая вид, что внимательно следит за дорогой. Лишь когда машина преодолела очередной коварный поворот, Иван Ильич заговорил.

– Твой дурацкий юмор неуместен, – начал он. – Ты сам прекрасно знаешь, что я к тебе отношусь как к собственному сыну. После гибели твоих родителей особенно… Я вовсе не желал тебе повторения собственной судьбы. Думал, что так я смогу приглядывать за тобой. Это, однако, не помешало мне посчитаться с твоим мнением, когда ты захотел уйти из «конторы» и открыть свое дело. Ты прекрасно помнишь – я даже помог тебе тогда с начальным капиталом.

– Как не помнить! – угрюмо согласился Артем.

Минут пять они ехали молча, думая каждый о своем. Дождь все моросил, а сумерки почти полностью овладели городом. Наконец тишину салона нарушило восклицание Артема:

– Вот она! Это ее машина!

– Мы ее чуть было не упустили, – сдержанно заметил Иван Ильич. – Смотри, рядом с ней уже кто-то сидит.

– Это скорее всего кто-то из коллег по работе… Не станет же она назначать встречу любовнику прямо у своей фирмы!

– Логично, – пожал плечами генерал. – Тогда едем за ними и выясним наконец, что же такое на самом деле: «встреча с очень важным клиентом»…

– В принципе, это может оказаться правдой, – нерешительно проговорил Артем. – Ее работа в этом и заключается…

– Пытаешься подарить себе последнюю надежду! – Иван Ильич нахмурил брови и взглянул на племянника.

– Если честно, то да! Для вас, возможно, эта тема неактуальна, но я люблю ее!…

– Почему же она для меня неактуальна… Я тоже любил, и, откровенно говоря, случись тогда со мной нечто подобное, – тоже, наверное, цеплялся бы за любую спасительную соломинку. В этом все люди одинаковы! Я тебя прекрасно понимаю. Однако жизненный опыт меня всегда предостерегал от глубоких чувств к женщинам. Стоит на секунду расслабиться, и тебя уже готовы обдурить. Так что ты очень мудро поступил, не послушав этого докторишку, который советовал поговорить с ней по душам. Будь уверен, как только ты открыл бы рот и начал говорить, в тот же самый момент она уже знала бы, что тебе соврать. В этом искусстве женщинам равных нет… Лучше все узнать самому… и самому после этого принимать решение…

– Смотрите, они остановились!

– Вижу, не кричи.

– Выходить из машины они вроде не собираются… ага, снова тронулись… Может, нас заметили?

– Вряд ли. Скорее всего они остановились, чтобы прочитать вывеску на торце здания. Похоже, ищут подходящий ресторан… Этот им не подошел, поэтому они отправились дальше… Между прочим, меня одолевают сильные сомнения, правильно ли мы делаем, что именно сегодня пытаемся проследить за твоей женой?…

– Почему?

– Ну сам подумай, ведь у нее сейчас те же самые проблемы, что и у тебя. Какой, извини меня, секс с любовником, если она, извиняюсь, не совсем здорова…

– Отстаете вы от жизни, Иван Ильич, – усмехнулся племянник. – Нынче для сексуальных отношений много других возможностей, помимо обычного способа.

– Избавь меня от подробностей, – брезгливо поморщился генерал. – Меня интересует совсем другое. Я хочу объяснить тебе, что она ведет себя очень странно. Так, будто специально хочет порвать с тобой.

– Что-то я не очень вас понимаю?

– Чего же тут непонятного! – удивился Иван Ильич. – Она продолжает свой обычный образ жизни, хотя прекрасно знает, что заразила тебя. Вывод напрашивается сам собою: ей или абсолютно наплевать, что ты знаешь об измене, или она невиновна…

– Тогда получается, что это я сам… – возмутился Артем. – Но я еще не сошел с ума и прекрасно знаю, что это неправда…

– Значит, в таком случае верен первый вариант – она специально ищет повода, чтобы поссориться с тобой! Другого объяснения я не нахожу!…

Неожиданно машина, за которой они следили, остановилась. Из нее вышел белокурый молодой человек, а следом за ним выпорхнула Юля, улыбающаяся и оживленная. Артем помертвел. Молодая пара направилась к зданию отеля «Ночлег усталого странника».

– В машине есть оружие? – проскрежетал Артем, побелев от злобы.

– Ты же знаешь, что есть, – усмехнулся генерал. – И ты также знаешь, что я тебе его не дам… Вокруг сотни свидетелей… В милиции они распишут тебя во всей красе, так что выбрось эту бредовую мысль из головы. Потом, если захочешь… Мы всегда будем рады помочь тебе: организуем этому кавалеру кислотную ванну – от него даже пуговиц не останется…

– Потом, боюсь, злость пройдет. Сейчас бы в самый раз…

– Может, это вовсе и не он?

– Он, я точно знаю! У этого ублюдка тот самый цвет волос… Белый!

– Ну и что? У тебя что, особая предвзятость к блондинам?

– Как же была права эта старая ведьма!

– Что еще за ведьма?

– Гадалка! – выдохнул Артем.

– Это какой-то совершенно новый персонаж, – невозмутимо промолвил Иван Ильич, припарковав машину и заглушив двигатель. – Расскажи-ка мне о нем поподробней… И вообще, расскажи обо всем, что произошло за последнее время. Что-то не нравится мне все это! Сначала дурацкая история с подбрасыванием денег, потом слежка за женой, а теперь еще и гадалка… Что все это значит?… Ну-ка, выкладывай!

– Ладно, – нехотя согласился Артем. – Расскажу, только не знаю, с чего начать… Началось-то все по-дурацки, можно сказать, от скуки…

«До отправления поезда осталось двадцать минут!» – известил толпящихся на перроне людей вокзальный громкоговоритель, и на глаза Александры Прокофьевны навернулись слезы. Ее сын Анатолий с легким укором произнес:

– Ну, мам, ты что? Будто на целый год расстаемся. Всего-то на месяц, а может, и того меньше…

– Как доберетесь и поселитесь, обязательно позвони, – со всхлипами напутствовала Александра Прокофьевна.

– Позвоню, позвоню.

– Да ты не бойся, бабуль! – вклинилась в церемонию прощания матери с сыном внучка – двенадцатилетняя Людмила. – Я там за ним присмотрю!

– А вот кто за тобой присмотрит? Смотри у меня! От отца ни на шаг!

– Есть, – ответила Людмила, взяв руку «под козырек».

Стоявшие немного поодаль Валентина Глушенкова и ее муж Аркадий молча наблюдали за этой сценой. Валентина Андреевна чувствовала, что Панфилов хочет сказать что-то важное, для того и попросил ее приехать на вокзал.

– Ой, папка, ты у меня на юге, с такой моднючей стрижкой у пляжных старлеток будешь просто нарасхват! Придется всем говорить, что ты мне не отец, а любовник!

– Это еще что такое! – начала возмущаться бабушка.

– Ничего, ничего, мам, – остановил ее сын. – Она вчера кино насмотрелась, вот и попугайничает.

– Тьфу, какая пошлость! – целомудренно заметила бабушка.

– Кстати, своей стрижкой я обязан вот кому! – произнес Анатолий, указывая пальцем на Валентину.

– Тебе очень идет, – отозвалась та. – Самому разве не нравится?

– Нравится. Только коротковато немного…

– Ничего не коротковато, – компетентно высказалась дочь. – Сейчас все так носят. Это, папуля, самый последний писк!

Пока Людмила выслушивала наставления отозвавшей ее в сторону бабушки, Анатолий подошел к Валентине и Аркадию.

– Я передал дело Рябову.

– Хочешь дать мне какое-то поручение? – догадалась Глушенкова.

– Небольшое. Я был сегодня в больнице, в которой лежала Анна Павловна Колесова.

– Лежала?

– Рано утром она умерла.

– Так. Тебя что-то гложет?

– Есть немного, – признался Анатолий. – Нехорошо как-то получается. Она умерла, а я, вместо того чтобы искать убийц, отправляюсь на курорт.

– Ты не навсегда туда отправляешься. К тому же какой из тебя сейчас сыщик? Вот отдохнешь немного и сцапаешь этих мерзавцев, обязательно сцапаешь. Они ведь уверены в том, что их хитроумный план сработал, не так ли?…

– Так, Валюша, все так, – уныло согласился Панфилов. – Но все равно я не могу отделаться от ощущения, что поступаю подло.

– С возрастом ты становишься слишком сентиментальным. Вспомни, сколько ты оставил дел, когда уходил в отпуск в прошлый раз?

– Много. Но среди них не было ни одного убийства…

– Все, хватит, – вспылила Валентина. – Не хочешь ехать в отпуск – оставайся. А если хочешь, тогда выкладывай поскорей, что у тебя за просьба ко мне.

– Сегодня днем, когда я был в больнице, мне сообщили любопытную новость. За несколько мгновений до того, как отойти в мир иной, Анна Павловна пришла в себя.

– Невероятно!

– Ничего невероятного! – произнес молчавший до этого ее супруг. – В моей медицинской практике подобное случалось довольно часто. Примерно в двадцати случаях из ста бесчувственные больные перед самой смертью приходили в себя. Некоторые даже пытались говорить или вставать. Это лишь одно из проявлений предсмертной агонии.

Терпеливо переждав комментарий специалиста, Анатолий Панфилов продолжил:

– Так вот, в предсмертной агонии Анна Павловна Колесова смогла произнести кое-что.

– Что именно?

– Она сказала «кукушка»…

– Кукушка?

– Так, по крайней мере, показалось медицинской сестре, которая находилась в тот момент рядом с умирающей, – пояснил Анатолий.

– И в чем заключается твоя просьба? – спросила Валентина, поглядывая на зажегшийся зеленый свет семафора.

– Попытайся узнать, нет ли среди знакомых умершей человека с похожей фамилией либо кличкой, – торопливо проговорил Анатолий, запрыгивая вместе с Людмилой на подножку тронувшегося ва-гона.

– Хорошо, – крикнула ему вслед Валентина Андреевна. – Я постараюсь…

Пока в квартире хлопали двери, выдвигались и задвигались ящички, щелкали металлическими затворами чемоданы, Артем поглощал одну банку пива за другой. Иногда он закрывал глаза и прислушивался к непривычным звукам за стеной, которые знаменовали собою конец целого периода в его жизни, может быть, самого счастливого периода!

Порою ему хотелось подняться с кресла и, бросившись в соседнюю комнату, упасть к ее ногам, умоляя остаться, но сделать это не позволяли уязвленное самолюбие и гордость. Противоположные чувства удерживали его в кресле, как ремни безопасности. Артем чувствовал, что в жизни его произошла катастрофа. «Как жить и кому теперь верить?» – эти вопросы роились в голове, словно пчелы возле разоренного улья… Чтобы отогнать их прочь, Артем прибегнул к помощи тяжелой артиллерии. Двести граммов водки пришлись как нельзя кстати! Он почувствовал, как наливается теплом тело, а разум погружается в спасительное забытье… Но тут все рухнуло: из спальни вышла Юля с чемоданами в руках. Поставив их на пол, жена пристально взглянула на Артема.

– Я просто не узнаю тебя! – заговорила она враждебным голосом. – Мало того что ты опустился до слежки за женой, так еще и начал напиваться, как грузчик!

На какой-то миг сознание Артема прояснилось, и он ответил, как ему показалось, весьма достойно:

– А ты что, знаешь, как пьют грузчики? Ты что, с грузчиками тоже спала?…

У Юли побелели скулы от гнева. Было заметно, что ей пришлось собрать в кулак всю свою волю и самообладание, чтобы не закричать.

– Вот что я тебе скажу напоследок, мой некогда любимый и нежный человек! Я всегда считала тебя самым умным, сильным и порядочным мужчиной на свете. За это, наверное, я тебя и полюбила! Я боялась думать о том, что ты, так же как и большинство особей мужского пола, станешь изменять мне. Надеялась, что ты у меня – особенный, не такой, как все, но ошиблась. Когда ты меня наградил венерической болезнью, как самая последняя дура, я отправилась к одному из лучших венерологов в надежде отыскать какие-нибудь уникальные случаи самозаражения. Я все еще тешила себя надеждой на исключительность моего избранника!… К сожалению, доктор развеял мои иллюзии, и тогда я готова была провалиться сквозь землю. Было очень плохо, был даже момент, когда я мечтала покончить с собой, но, к счастью, вовремя передумала… Наверное, в тот момент я все еще любила тебя. Поэтому решила поступить иначе – простить тебя, причем не просто простить, а окружить такой заботой и вниманием, чтобы ты и думать забыл о других! Ты вдруг резко изменился! Стал холоден и резок. Начал безбожно пить. На любой мой вопрос отвечал либо глупой шуткой, либо молчанием. Мне было больно, но я терпела, надеялась, что все это скоро пройдет, но в очередной раз ошиблась – это оказалось лишь прологом, сама пьеса только начиналась!… Ты превзошел самого себя и прибегнул к отвратительной лжи и подлости, решив сыграть на опережение, обвинить во всем меня!… Прости, но уж настолько горькую пилюлю я проглотить не в состоянии!… Я ухожу! Слава богу, что у меня хватило когда-то ума не продать мою маленькую квартирку! Живи теперь в этом дворце один, приводи сюда своих шлюх, я теперь не помеха… Только будь осторожен, не подцепи что-нибудь похлеще, а то уже никому не будешь нужен – даже своему любимому дядюшке!…

Закончив последнюю, самую, на ее взгляд, сокрушительную фразу, Юля, однако, не спешила браться за чемоданы. Она ожидала ответной реакции. Артем, несмотря на слегка затуманенное водкой сознание, прекрасно это понимал и поэтому не стал торопиться с ответом. Он предпочел сперва подумать.

«Итак! – в который раз начал мысленно рассуждать он. – Наличие у нас обоих болезни означает то, что кто-то из нас изменяет другому. Это – факт! Если этого не делал я, значит – она. Это тоже факт! Но она так убедительно настаивает на своей невиновности… Я был бы готов поверить ее словам, потому что во-очию не видел ее измену, не поймал ее в постели с мужчиной, если бы точно не знал, что один раз Юля уже солгала. Совсем недавно она утверждала, что среди ее знакомых нет ни одного блондина. Но я видел собственными глазами ее в сопровождении белокурого молодого человека. Так что с таким же невинным видом Юля может пудрить мне мозги насчет всего остального. Но теперь возникает еще один вопрос: готов ли я простить ее? Скорее да, чем нет!… Что же теперь делать, как поступить? Может быть, дать ей послед-ний шанс, позволить покаяться?…»

– Ты все еще любишь меня?

Юля кивнула.

– Если ты меня действительно любишь, тогда почему не можешь сказать правду, зачем делаешь из меня дурака! Ты же прекрасно знаешь, что я не изменял тебе. Почему не можешь признаться?…

– Признаться в чем?

– Во всем…

– Мне не в чем признаваться, – вскипела Юля. – Признание как раз я мечтала от тебя услышать! Но ты вместо этого продолжаешь ломать комедию…

Артем тяжело вздохнул и потянулся к стоявшему неподалеку стакану. Наполнив его прозрачной жидкостью, поднес ко рту, так как дальше говорить было не о чем.

Юля, видимо, тоже поняла это. Она тихо подняла свою тяжелую ношу и, не сказав больше ни слова, спокойно удалилась из квартиры, из подъезда, из дома и из его жизни…

Совсем не так он представлял себе подобные сцены!…