"Естественный отбор" - читать интересную книгу автора (Милованов Максим)ЭкспериментКто твой настоящий друг, а кто враг – понять непросто. Он сильно сдал за последне время. Людмиле было даже немного жаль этого еле передвигающего ногами, когда-то грозного и могущественного человека. В маленьком родном городке о нем до сих пор рассказывают легенды… Видели бы его земляки сейчас… Людмила задернула шторы и опустилась в кресло. «Недавно он сказал, что жить ему осталось не больше года. Странная и страшная болезнь. Сначала отказывают ноги, затем все тело, мозг умирает последним. Жить с этим под силу, пожалуй, только ему – Наставнику! И зачем он рассказал об этом? Он ничего не делал в жизни просто так. Хотел разжалобить? Нет. Здесь что-то другое! Что? Возможно, сейчас ответ будет получен. Впервые он приезжал так внезапно, и впервые его голос звучал так взволнованно…» – Я очень долго поднимался к тебе, – это было первое, что услышала Людмила. – Ноги совсем не подчиняются. Живут собственной жизнью. – Давно бы вылечил их – с твоими-то возможностями. – Отдать себя на съедение медицинским крысам? Они изрежут вдоль и поперек, выставят многомиллионный счет, а затем сообщат, что, мол, медицина пока бессильна. Это я и без них знаю – грамотный… К тому же не хочется так бездарно проводить свои последние дни, хочется сделать что-то такое… – Уж не храм ли построить? – Знаешь ведь, не верю я в Бога. Если он есть, то там, – Наставник указал на небо, – и потолкуем. А пока что нет. Еще не время. А ты уже видела девчонку Кирилла? Мне доложили, что она чертовски хороша. На тебя похожа. «Вот это да! – подумала Людмила. – А ведь мне Кирилл ничего не сказал». – Кстати, о сыне, – перешла в наступление Людмила. – Что ты сделал с ним? Он прячется от меня. Вот сегодня, например. Мы были в трехстах метрах друг от друга, а виделись всего полчаса, не больше. – Ничего особенного, – ответил Наставник. Он прекрасно знал, что встреча матери с сыном длилась целых три часа. – Это адаптация. К неожиданно свалившемуся на юные плечи достатку нужно привыкнуть. – Ты так опекаешь его, будто это твой собственный сын. Уж не думаешь ли приручить к себе мальчика? – Приручишь такого – вылитый папаша. Кстати, о папаше. Наставник изобразил задумчивость. Людмила сразу поняла, что сейчас он скажет главное, то, зачем приехал. И не ошиблась… – Так вот о папаше, об уважаемом Советничке. Этот твердолобый умник вдруг возомнил себя великим стратегом и решил ухватить мой кусок пирога. Из-за него сорвалась очень важная сделка, и я хотел бы поговорить с ним по этому поводу. – И что же дальше? – А дальше то, что ни со мной, ни с моими людьми он на контакт не пойдет – боится. Поэтому я хочу, чтобы Кирилл с ним встретился. Вернее, чтобы ты попросила его об этом. Я расскажу Кириллу то, что хотел бы передать ему, а он донесет мои слова до слуха уважаемого господина Советника, а заодно полюбуется на папашу. По-моему, уже пора. – Это что-то новенькое, – заметила Людмила. – С каких пор люди перестали уважать самого Наставника?… – А ты до сих пор любишь мерзавца, – раздумчиво промолвил Наставник. – Столько лет прошло, а любишь. А ведь он бросил тебя, бросил как ненужную вещь, как тряпку после мытья полов. Более двадцати лет даже не интересовался ни тобой, ни сыном, мало того, о существовании сына узнал лишь пять лет назад, но и после этого – ноль эмоций. – Он сказал, что это не его сын… Мало того, он думает, что это твой сын! Поэтому с Кириллом на контакт он тоже не пойдет. – Чушь собачья! – вскипел Наставник. – Этот подлец прекрасно все знает. После того как ты пришла к нему за помощью пять лет назад, он поднял все архивы, опросил десятки человек, навел тысячу справок. И теперь он точно знает, что это его сын, – знает уже пять лет! Похоже, что Наставник говорил правду. Умерла последняя надежда. Всю жизнь она пыталась оправдать его – отца Кирилла и любимого до сих пор человека. Выходит, он все-таки прекрасно знает, что у него есть сын, но ничего не изменилось. Чудовище, какое чудовище! Наставник вырастил достойного питомца. Настолько достойного, что теперь не знает, что с ним делать. – Так что тебе нужно? – спросила она. – Я уже сказал. Я хочу, чтобы они встретились. Больше ничего. – Это опасно? – Нет. – Я тебе не верю. Ни одному слову, ни одному жесту. Я жалею о том, что когда-то попросила тебя помочь сыну. Он теперь мне чужой, совсем чужой. Раньше я чувствовала его, понимала. Теперь нет. Ты уже успел переделать его по своему образу и подобию. Хотя нет – ты же у нас единственный, неповторимый… – Перестань! – Наставник неожиданно поднялся и проковылял к окну. Откинув шторы, он вдруг сказал: – Ты посмотри, звезды какие! Это к удаче. Вчера ни одной звездочки не было, а сегодня – смотри! – При чем здесь звезды? – Звезды – это то немногое, что у меня осталось сейчас. Когда я смотрю на них, мир мне не кажется таким мелким и скучным… Наставник перевел дыхание и повернулся к ней. – В жизни я сделал не так уж много добра, – сказал он. – Так получилось, что я умираю, а оставить все то, что нажил, совершенно некому. Есть лишь два человека, которые близки мне – ты и Кирилл. Больше никого. Я желаю мира с Советником. Именно поэтому я хочу, чтобы этот мир заключил твой сын, потому что ему я оставлю все, что у меня есть. А есть немало. Ты только представь себе – твой сын из обычного смертного превратится в хозяина огромной империи. С ним будут считаться политики и банкиры. Ему не нужно будет повторять моего пути, перешагивать через людей. У него все будет. Нужно лишь преумножать нажитое. Ну, еще иногда приходить на мою могилку, цветы поливать… – Наставник улыбнулся – то была страшная улыбка… На минуту воцарилось молчание. Людмила не знала, что ответить. Выглядело все очень правдоподобно, но нужно знать Наставника. Когда тот улыбался – жди беды. – Интересная сказка, – проговорила Людмила. – Это не сказка! Это правда. Возможно, первый раз в жизни я говорю правду. …Ах, как хотелось ему верить! Как хотелось хоть раз в жизни поверить этому душегубу! Как хотелось увидеть сына богатым и преуспевающим! Как хотелось поехать куда-нибудь, повидать мир! Все это казалось совсем близким и реальным. Протягивай руку и бери. Но стоп! Навстречу тянется рука Наставника – а это опасно!… – Так что требуется от меня? – спросила Людмила. – Практически ничего. Снять трубку, набрать номер Советника и уговорить его встретиться с сыном. Только не называй причину, иначе получишь отказ. Он пока еще не знает, что Кирилл работает на меня. Пусть это будет сюрпризом. – Ах вот в чем дело! – засмеялась Людмила. – Я-то уж было поверила в этот бред о сказочном наследстве. Оказывается, все очень просто: хочешь указать Советнику на место – смотри, мол, папаша, даже твой сын со мной – твоя плоть и кровь работает на меня, подчиняется мне, и только мне. Ловко! Но мне кажется, Советника это не проймет. Лучшее, на что можно рассчитывать, так это на то, что он вышвырнет Кирилла вон, а тебе даст пинка в очередной афере! Глаза Людмилы горели. Она была уверена, что разгадала тайную мысль Наставника. Впервые в жизни раскусила его. Ей даже стало жаль его – совсем, значит, старый стал. Наставник стоял рядом, держа телефонную трубку в руке… Панфилов был нередким гостем в отделе по борьбе с организованной преступностью, в кабинете Павла Воронова, которого коллеги называли «неуловимый Джо», так как он постоянно находился в разъездах по городу, по местам происшествий. – А я вам говорю, что это не машина, а развалина! – загремел Пашин голос, едва Анатолий открыл дверь кабинета. Оказалось, всю мощь своего голоса Воронов направил в телефонную трубку. – На этом маломощном тарантасе не за преступниками гоняться, а покойников на кладбище развозить! Паша швырнул трубку с такой силой, что из телефона должны были посыпаться искры. Но телефон уже привык к своему хозяину и к проявлениям его гнева, внезапно вспыхивающего и неожиданно затихающего. – Здравствуй, Толя! – нормальным голосом произнес Воронов. – Слышал дискуссию? – Слышал, – ответил Анатолий, осторожно вынимая руку из крепких ладоней коллеги. – Что, опять проблемы с транспортом? – Еще какие, – немедленно вспыхнул Воронов. – Представляешь, всем отделам выдали «Волги» с движком «Ровер», а нам обычную! Представляешь! В чем заключалось преимущество движка «Ровер», Анатолий понятия не имел, но на всякий случай сокрушенно промолвил: – Представляю! – Вот и я говорю этим придуркам из хозчасти: «Какого черта вы машину с мощным движком выписали в инспекцию исправительных работ, а в отдел по борьбе с организованной преступностью дали черт знает что?» А они заявили, что это, мол, указание сверху… Нет, я этого дела так не оставлю. Сейчас пойду к начальнику, сяду у него в кабинете и не уйду до тех пор, пока он в этот беспредел не вмешается! – Произнеся эту тираду, Паша ритмично стучал кулаком по столу. – А можно немного попозже?… – Позже будет уже поздно, Толя! Нужно действовать немедленно. Ты просто не представляешь, как нашему отделу необходима быстро бегающая машина! Я тебе нужен, что ли? Так подожди меня минут пять. Сказав это, «неуловимый Джо» пулей вылетел из кабинета. Анатолий пересел на только что выбитый Вороновым у начальства новенький кожаный диван, который, очевидно, тоже был предметом первой необходимости в отделе по борьбе с организованной преступностью. В других кабинетах капитан Панфилов подобной роскоши не видел. Откинувшись поудобнее, он погрузился в воспоминания прошлого вечера. Одна фраза Людмилы, собственно, и заставила его явиться с самого утра в этот кабинет. …А начиналось вчерашнее свидание вполне обычно, так, как и должно, наверное, начинаться второе по счету свидание немолодых уже людей. …Ровно в восемь он стоял у назначенного места с букетиком цветов в руке, а Людмила, как положено красивой женщине, немного опаздывала. Появление ее было, можно сказать, гимном всем эмансипированным женщинам, так как сопровождалось оно не облаками и туманами, а скрипом тормозов и запахом явно перегретого двигателя. – Простите ради бога, Анатолий! – выходя из своей раскаленной красной букашечки, произнесла Людмила. – Я мчалась на всех парах, но на дорогах такие пробки! – Издалека мчались? – Панфилов протянул ей букетик. – Из «Синего утеса» – это сто с лишним километров от города! – ответила Людмила. – Я сильно опоздала, да?… – Вовсе нет. Для такой красивой женщины пятнадцать минут – это не опоздание! – Спасибо! А как вы узнали, что я люблю фиалки? – Разведка! – таинственно ответил Анатолий. – Валентина, – тут же разоблачила источник разведданных Людмила. – Не стану лукавить… – Удивительная женщина! Вам очень повезло с другом! – Я тоже так считаю. – Так какие у нас на сегодняшний вечер планы? – Предлагайте, – развел руками Анатолий. Оглядевшись по сторонам, Людмила наткнулась взглядом на криво наклеенную на заборе афишу, которая гласила: «Только сегодня и только для вас, на арене…» – Может быть, в цирк? – предложила она. – Согласен! Мы успеем?… – Конечно, успеем! У нас ведь имеется быстроногий железный скакун… Не хотите сесть за руль? Насколько я помню, вам скоро сдавать на права. Лишняя практика не помешает! – Нет, нет, только не это! – взмолился Анатолий. – Мне искренне жаль вашу машину. Из меня пока что такой же водитель, как, к примеру, космонавт или инженер. …Представление было так себе. Утомленные клоуны, вялые, с признаками недоедания хищники, полузамороженные питоны – все это производило довольно удручающее впечатление. Если бы не нежная рука Людмилы, лежавшая в его ладони, то вечер вообще можно было бы назвать неудавшимся. Еле дождавшись конца представления, они вновь сели в машину и поехали на набережную. Осмотревшись кругом, заметили, что таких, как они, парочек на машинах вокруг было довольно много. Кто-то из сидящих в салонах своих авто мирно разговаривал, кто-то ссорился, кто-то целовался. – Набережная любви! – улыбнулась Людмила. – Словно название какого-то эротического фильма! Может, уедем? – Не место красит человека! – Возможно… Скажите, а вам с сыном удалось повстречаться? – Да, удалось, – с легкой грустью ответила Людмила. – Встреча оказалась невеселой? – Как и всегда в последнее время, – ответила Людмила. Анатолий понял, что еще немного и настроение его спутницы испортится окончательно, и виноват в этом будет именно он, поэтому поспешно переменил тему. – В детстве я часто приходил на эту набережную ловить рыбу, – произнес он. – Вот только не помню, чтобы здесь в то время бывало столько машин. – Наверное, машин и вправду было меньше… А может, просто в то время ваши интересы находились в иной плоскости. – Наверное. – А что, тут разве водится рыба? – В те времена водилась, – оживленно подхватил Анатолий. – Уклейка, плотва, чехонь, вся эта живность ловилась регулярно. – Надо же. А я была уверена, что в наших город-ских реках вся рыба давно повымерла. – Сейчас, может быть, и повымерла. Но во времена моего детства ее здесь было полным-полно. Помню, накопаешь опарышей, червей или личинок жуков… – Жукинсов! – рассеянно усмехнулась Людмила. – Жукинсов?… – Был у меня один знакомый по фамилии Жукинс. Противный такой мужичонка, весь какой-то неприятный и скользкий, словно личинка жука. Надо же, какое точное сравнение наконец-то к нему подобралось! Только теперь это мне уже ни к чему… – Почему? – поинтересовался капитан Панфилов, что-то припоминая. – Потому что господин Жукинс в данное время находится в обществе своих сородичей – личинок и червей, – с неожиданной злобой ответила Людмила. – Я понимаю, что нехорошо так отзываться о покойниках, но в случае с моим бывшим шефом Альфредом Жукинсом так и хочется сказать, что смерть ему очень к лицу! – Уж не тот ли это Жукинс, которого застрелили у собственного подъезда год назад? – Он, – подтвердила Людмила. – А вы его знали? – Как же, как же. Это убийство до сих пор портит мне всю отчетность! – Так значит, вы вели это дело? Вот так совпадение! – Действительно совпадение. А вы, следовательно, работали у этого Жукинса в фирме? – Верно… – Тогда почему я вас не допрашивал в качестве свидетеля? – За полгода до убийства меня уволили! – Вот как! И за что, если не секрет? – Не секрет!… За растрату. – За растрату? – не поверил Анатолий. – Собственно, растраты никакой не было, – вздохнула Людмила. – Просто многоуважаемый господин Жукинс промотал огромную сумму денег и все свалил на меня. – И чем все это кончилось? – Кончилось все тем, что я выплатила недостающую сумму, а затем два года работала на долги, которые после этой выплаты остались. – Вот это да! А что же вы в милицию не обратились? Ответом была лишь грустная улыбка. …Анатолий невольно вздрогнул, когда в кабинет ворвался Паша Воронов. – Толя! Ты все сидишь?! Прости, старик, я о тебе совсем забыл. Военные действия в кабинете начальника отняли все силы! – Понимаю… Ну хоть «Волгу» с «Ровером» отвоевать удалось? – А как же! Я им все по понятиям разложил! Ха-ха-ха… Ну что у тебя? Кто на этот раз тебя интере-сует? – Виктор Отаев! – Наставник? – удивленно вскинул брови хозяин кабинета. – И чего же он натворил такого, чего бы я не знал? Может, сообщишь по секрету? – Мне кажется, он виновен в одном убийстве, – ответил Анатолий. – Ух ты, – засмеялся Воронов. – Мне лично давно кажется, что он повинен, как минимум, в пятидесяти убийствах… Но где улики, где доказательства? Наставник – хитрая бестия, ничего не делает собственными руками… Так что уличить его практически невозможно! Если вдруг это тебе удастся, то считай, что орден, который мне пообещал министр за то, что я прищучу этого шизофреника, достанется тебе, почет и слава соответственно! – Шизофреника? – Ты разве не знал, что он психически больной человек? – Нет. – Я думал, раз ты им начал интересоваться, то уж об этом-то проведал, – стерев улыбку с лица, сказал Воронов. – Вот, смотри. – Он несколько раз ткнул пальцем в клавиши своего компьютера. – Выписка из больничной карты гражданина Остаева Виктора Самуиловича… Читаем: «Остаев В. С. доставлен в приемное отделение психиатрической больницы номер один с предварительным диагнозом: нервное расстройство. В ходе осмотра специалистом предварительный диагноз был изменен на депрессивный психоз. Назначено амбулаторное лечение. В ходе амбулаторного лечения предварительный диагноз не подтвердился. Было установлено, что пациент страдает более тяжелой формой психического расстройства, а именно шизоаффективной шизофренией. Назначен курс лечения нейролептиками». – Откуда это у тебя? – удивился Анатолий. – Из того самого городка, где в молодости жил Наставник! Между прочим, уникальный документ. Попал в мои руки абсолютно случайно, из-за рассеянности работников архива психиатрической клиники. Все остальные упоминания о своей болезни Наставнику, должно быть, удалось уничтожить. А зря, между прочим… С таким диагнозом он неподсуден. – А что такое – шизоаффективная шизофрения? – У-у-у, старик, – вновь ощерился в улыбке коллега. – Этого без стакана я объяснить не смогу. Но если кратко, это такая фигня, когда человек живет в своем собственном мире и чувствует себя центром этого мира. Все остальные люди для него – низшие существа. – Нечто вроде мании величия? – Нет, старик, – покачал головой Павел Воронов. – Мания величия – это совсем другое! Та штуковина, которая гложет мозги Наставника, намного круче. Если хочешь, то я могу тебе дать распечатку доклада светила в области психиатрии доктора Носова. Там про шизоаффективную шизофрению все обстоятельно написано. – Ты, я смотрю, основательно подкован! – не мог не восхититься коллегой следователь Панфилов. – Вот только вряд ли я пойму, что там написано. – Как хочешь. – А кстати, – опомнился Анатолий. – Может, он вылечился давно? Ведь это твоя выписка из медицинской карты, как я понимаю, сделана еще тогда, когда Виктор Остаев был довольно молод. Сколько ему тогда было? – Девятнадцать, – ответил Павел. – Только вот вылечиться он не мог. Шизофрения неизлечима. А та ее форма, которой болен Наставник, с возрастом только прогрессирует, вызывая, кроме нервных расстройств, еще и побочные заболевания, причем очень серьезные! – Например? – Например, кровоизлияния мозга, паралич!… – Вот это да! – изумился Анатолий. – А я и не знал, что подобное может быть вызвано психической болезнью. – Я тоже не знал, пока не стал как следует вникать во всю эту медицинскую кухню, – признался Воронов. – Значит, он всего лишь самый обычный сумасшедший? – «Гениальность и помешательство», – изрек Воронов, – так называется труд Чезаре Ломброзо. Слыхал?… Кстати, кто-то пришел рассказать мне об убийстве, которое совершил Наставник… Или ты уже передумал? – Это одни догадки… Вспомни, пожалуйста, не пересекались ли когда-нибудь интересы Наставника и некого Альфреда Жукинса, главы концерна «Оптиум». – Нет, не пересекались! – категорично заявил коллега. – Да ты не спеши… Вспомни!… Поройся в своем компьютере, посмотри в бумагах. Может, ты просто не помнишь?… – Толя, дорогой, ты бы смог забыть человека с фамилией Жукинс? – улыбнулся в ответ Воронов. – Тогда извиняюсь. А может?… – Нет, не может! – Ты только что убил такую хорошую версию, – вздохнул Анатолий. – Ничего я не убивал, – не согласился хозяин кабинета. – Ты мне задал вопрос, я на него ответил! Скорее всего ты хотел выяснить: мог ли Наставник заказать убийство этого Жукинса. Так ведь?… – Так. – И я тебе дал понять, что не мог… Но ты, Толя, упустил из виду один очень важный момент. Напоминаю, Наставник психически неуравновешенный тип, и приказать убить человека, для него совершенно безвредного, он может просто так, ради какого-то дурацкого эксперимента, скажем. – Ты серьезно? – Аб-со-лют-но! Нет, старик, тебе явно нужно прочитать статью этого психиатра – Носова. Да и вникнуть заодно в труд Ломброзо. Иначе ты так и будешь всему удивляться! Сделаю-ка я тебе распечаточку!… – Ради бога, не надо! – взмолился Анатолий, поднимаясь со стула. – Того, что ты мне наговорил, – вполне достаточно! – Ну смотри. Если вдруг передумаешь – заходи. – Непременно, – отозвался Панфилов. Настало время осуществить свой самый смелый и, как ни печально, последний эксперимент. Эксперименты, эксперименты… А ведь началось все из-за пугающей его скуки. Когда многого добьешься в жизни, жить становится скучно. Приобретая безграничную власть над людьми, в один прекрасный момент просто не знаешь, что с ней делать. Именно в такой момент Наставник и придумал свой первый эксперимент над человеком. Не убийство, не подкуп, не шантаж, а именно психологический эксперимент. Ни деньги, ни женщины, ни изысканные блюда и отдых в экзотических уголках мира не приносили Наставнику такого удовлетворения и ощущения полноты жизни, как экс-перименты над людьми, тонкий психологический расчет, головоломные душевные задачи, которые ему приходилось решать. Он выяснил, что человек устроен куда проще, чем это принято думать; проще, но таинственны механизмы его поступков, в которых он сам не отдает себе отчета. Начало этому развлечению было положено почти десять лет назад. Был тогда у Наставника один человечек, олицетворявший собою верх преданности и исполнительности. Жил этот человечек с женой-красавицей, которую боготворил. Увидев как-то на одном из приемов в честь каких-то заграничных гостей эту влюбленную парочку, Наставник заметил явную дисгармонию. Красавица брюнетка с фигурой богини – и рядом муж, маленький сморчок… Такой мезальянс имел бы объяснение, если бы красотка была из бедной семьи… Но нет. Дочь известного дипломата, она с детства купалась в роскоши. «Что-то здесь не то», – приглядываясь к странной паре, подумал Наставник. Шутки ради приставил к ней двух соглядатаев. Он был уверен, что красивая женщина имеет множество любовников, про которых неказистый муженек даже не подозревает. Люди Наставника вели ее в течение полугода, но красавица оказалась безупречной женой. Наставник не прекратил поисков причины, соединяющей двух явно не подходящих друг к другу людей. Он нанял аналитиков. В течение месяца они изучали вкусы красавицы: какие она любит книги, журналы, что за фильмы смотрит, какой тип мужчин ей нравится, какой тип женщин… И тут выяснилась одна интересная деталь. Когда-то в детстве она обожала французские фильмы с участием Бельмондо. Это был ключ к загадке. Как известно, детские пристрастия играют большую роль в жизни человека. Не зря почти все преступления на сексуальной почве психиатры объясняют детскими комплексами. Команда Наставника занялась поисками человека, похожего на актера, и он был найден. Наставник не пожалел времени и затрат, приставил к нему, бывшему слесарю, хороших учителей, обучавших «Бельмондо» манерам настоящего героя-любовника и светского человека. После того как процесс обучения был завершен, «Бельмондо» представили дочери дипломата. Бывший слесарь очень быстро покорил красавицу. Месяца не прошло, как она бросила своего сморчка и убежала к новоявленному Бельмондо. На этом можно было бы завершить эксперимент, но Наставник не жалел останавливаться… Он приставил к брошенному мужу случайных советчиков, которые внушали ему, что его бывшая жена не заслуживает ничего, кроме смерти. Психологическое воздействие со всех сторон оказалось таким сильным, что сморчок в конце концов свел счеты с изменницей. Красавица скончалась от ножевых ранений, полученных ею от любящего когда-то мужчины… Наставник ликовал. Эксперимент удался. И теперь уже ничто не могло остановить его. С каждой новой удачей росла вера в свое могущество, свою исключительность. На каком-то этапе он запутался и потерял счет собственным удачам. Сейчас ему предстоял наиболее изощренный изо всех его экспериментов, можно сказать, венец творения… Сын, убивающий собственного отца за деньги!… А затем… Впрочем, об этом после. Советник давно заслуживал смерти. Уже в течение семи-восьми лет Наставник чувствовал чье-то горячее дыхание у себя за спиной. Потихоньку устраняя одного соперника за другим, Наставник понимал, что главный его враг прячется за чужими спинами, продолжая вредить его империи. Наконец путь Наставника пересекся с некой организацией, по структуре очень похожей на его собственную, а по уровню дисциплины и безопасности даже в чем-то его превосходящую. И вот тогда он все понял. Он сам позвонил Советнику и пытался договориться с ним. Остаев предпринял не одну попытку решить вопрос миром, и никто не подозревал, что Наставник просто развлекается, пытаясь продемонстрировать добрую волю Советнику. На Советнике был поставлен крест сразу, как только стало понятно, кто главный враг, и все попытки договориться являлись лишь частью сценария. …Наставник включил телевизор. Шел какой-то фильм. Джунгли. Униформа. Вьетнамцы. Автоматы. Раскрашенное под цвет травы лицо. Лицо знакомое. Сталлоне. Опять крошит кого-то из своей неиссякаемой берданки. «Вот они, кумиры молодежи!» На такой благодатной почве выращивать убийц намного проще, чем философов или, скажем, космонавтов. А ведь когда-то ему, Наставнику, хотелось быть космонавтом. Когда жгучий интерес вызывали в нем двойные солнца, сказочные планеты, пески Марса, кольца Сатурна… Как это далеко сейчас. Когда же произошел перелом? Когда юноша романтик превратился в безжалостного экспериментатора? Наставник прекрасно помнил этот момент. …Произошло это на уроке биологии. Изучали простейших. И вдруг, взглянув в микроскоп, Наставник увидел модель всего человеческого мира как на ладони. Вот они, маленькие клеточки, все куда-то снуют, торопятся. Все подчиняются какому-то определенному закону, им, примитивным, совсем непонятному. Сильные клетки размножаются, слабые погибают. Время от времени возникают новые клетки, которые ни с того ни с сего начинают жить по своему собственному закону, но их тут же окружают другие и пожирают. Это ли не модель человеческих отношений?… Как легко ими управлять сверху! Ткнул пинцетом – и вот уже у них стихийное бедствие, «засуха» или «землетрясение», и сотни, тысячи клеток гибнут… Капнул раствором кислоты, и внизу началась «эпидемия»… Он тогда впервые задумался о ничтожности всего живого на земле, в том числе и человека. Человека – особенно. Человека, зависящего от чужой воли или мнения, корыстного, ранимого, ущербного… Среди людей он не находил равных себе по интеллекту и отваге. Из человеческой массы можно было слепить что угодно с помощью внушения и денег, денег и внушения… Некого было уважать в этом мире деления клеток, претендующем на некую сложность и многомерность. Он устал от однообразной картины, наблюдаемой через его личный микроскоп… Машина мчалась с бешеной скоростью. Мелькали мимо сосны, ели, дома, люди. Сказка улетела прочь. Кирилл торопился. В полдень у него была какая-то очень важная встреча. Кира вынула из сумочки фотографию и в который уже раз залюбовалась ею… Она стоит за рулем катера, а Кирилл обнимает ее и показывает рукою куда-то вдаль… «Ну просто голливудская картинка!» Девушка бросила взгляд на своего спутника. Хмурый. Наверное, встреча ему предстоит и в самом деле очень важная, раз так волнуется. Кира вновь посмотрела на фотографию. Как не похожи друг на друга эти два человека – улыбающийся парень со снимка и сидящий рядом, ушедший в собственные мысли, угрюмый человек. Кира спрятала фотографию и посмотрела в окно. Стало грустно. Перелесок исчез из виду. Показался город, жестокий безжалостный город. В горле запершило от знакомого запаха гари и пыли. …А ведь еще вчера вечером Кирилл был весел, ласков и нежен. Все изменилось, когда появился этот странный старик. Они обмолвились лишь несколькими фразами, но этого оказалось достаточно. Кирилла как будто подменили. Нет, он по-прежнему был внимателен к ней, но в каждом его слове и жесте чувствовалось какое-то напряжение, и даже улыбка изменилась. Мальчишка превратился в мужчину. За два дня, проведенных с Кириллом, она не узнала о нем ничего, кроме того, что он великолепный любовник, имеет сказочно богатого старика покровителя и… и это все. А так хотелось узнать о нем побольше, так хотелось, чтобы он открыл ей душу, рассказал о чем-нибудь личном, сокровенном… «Самое обидное, что неясно, кто же я для него? Может, он просто играет со мною? И что я буду делать, если вдруг мой сказочный принц высадит сейчас меня из машины, пообещает позвонить и никогда больше не позвонит, никогда!» Очнувшись от раздумий, Кира поняла, что они уже приехали. Это был ее дом, ее подъезд, ее старушки на лавочке, глазеющие на диковинную машину. – Я позвоню сегодня вечером. Куда-нибудь сходим, – произнес Кирилл и распахнул перед нею дверцу машины. Вечером они встретились в «Наутилусе». Там было очень тесно. Гремела музыка. Кирилл сказал, что этот клуб принадлежит его другу. «Другу, – подумала Кира. – Ничего себе. Такой друг может положить в свой карман весь город». Столик за стеклянной перегородкой уже был накрыт. Кира заметила, что многие смотрят в ее сторону с удивлением и откровенной завистью. Вокруг них закружились девочки-официантки. Кирилл закрыл стеклянную перегородку, отделявшую их столик от остальных, и стало намного тише, даже можно было разговаривать, не опасаясь надорвать голосовые связки. – Ну как прошла встреча? – поинтересовалась Кира. – Нормально. Завтра у меня будет небольшая работенка, а затем пару недель отдыха. Он закурил, медленно затягиваясь, и, казалось, собирался с мыслями. – У меня к тебе есть одно предложение, – произнес наконец Кирилл. – Какое? – Поедешь со мной куда-нибудь? – На край света? – засмеялась девушка. – Немного ближе, куда-нибудь, где тепло и красиво. Может, в Испанию? Это уже вовсе походило на сон. Испания! «Оказывается, сказка не закончилась, а только еще начинается». Кира закурила. Голова у нее слегка закружилась. – Мне нужно уговорить родителей. Мой позавчерашний сумасбродный поступок сильно подорвал рейтинг доверия ко мне. – А ты покажи им меня, и рейтинг повысится. – Ты так в себе уверен? – Да. – Ну хорошо. Я познакомлю тебя с родителями. Но не сегодня. Сегодня они на даче. – Что я слышу, – сказал Кирилл. – На даче! Отчего же ты не пригласишь меня к себе? – Считай, что ты приглашен, – ответила Кира. Оставив почти не тронутый ужин на столе, они поехали к Кире домой. – Здорово, псина, – сказал Кирилл Карату, бросившемуся к Кире на грудь. – Ты меня помнишь? – Ты, кажется, немного отошел, – заметила Кира. – Отошел от чего? – Понятия не имею. Ты весь в своих мыслях. Хотелось бы знать, о чем ты так напряженно размышляешь? – Поверь мне, это не слишком интересно… – Так называемые мужские дела, – язвительно сказала Кира. – Я думаю о том, как мы с тобой скоро поедем в Испанию! – Ты думаешь об этом с таким выражением лица, будто мы поедем не в Испанию, а на тот свет… Кирилл внимательно посмотрел на нее: – Ну что ты. Какой еще тот свет!… А вот ты не могла бы выключить этот свет?… Кира щелкнула выключателем. Закрыла собаку на кухне. В темноте притянула Кирилла к себе… Телефонный звонок пробудил его ото сна. Кирилл поднял трубку – в ответ тишина. И так несколько раз. – Ну кто там балуется? – высунулось заспанное личико Киры. – Не знаю. Но чувствую, что нам пора вставать. Он погладил девушку по растрепанной головке. Кира сейчас очень походила на испуганную зверушку. – На сборы у нас меньше часа. Я – в душ. В ванной Кирилл вдруг увидел свое отражение в зеркале. Он не мог отвести от него глаз, как будто не узнавал сам себя. В зеркале стоял призрак. Бледный как смерть, с запавшими глазами, впалыми щеками, потухшим взглядом. "Почему Наставник велел взять Киру с собой? Что за странные звонки за два часа до встречи с Советником? Ведут! Да, несомненно. Ведут от самого «Наутилуса», а может, и того раньше. И все ради чего? Ради сегодняшнего дела. Ради одного-единственного выстрела. Звонят заранее, чтобы, не дай бог, не проспал. Важное дело сегодня. Наставник сказал – решающее. Восемьдесят тысяч за него дает… Господи! Какой я идиот! Такие задания поручают только смертникам. Вот поэтому и ведут. Боятся, что я догадаюсь и улизну. Но почему он велел взять с собой Киру? Он сказал: «Пусть посидит в машине. Это успокоит клиента. Раз ты приехал с девчонкой, значит, опасности нет». А что, если она появилась в моей жизни не случайно? Что, если Наставник подбросил ее, организовав встречу в целях какого-то очередного жуткого эксперимента, которые он обожает? Кира, моя милая Кира, неужели и ты всего лишь винтик в большом механизме? Хотя нет, не похоже… Но что же теперь делать? Удирать? Не дадут! От Наставника еще никто не смог удрать или спрятаться. Остается одно. Выполнить задание и уже затем попытаться изобрести что-нибудь эдакое, то, чего никак не ожидают… Времени на это будет немного, минут пятнадцать, не больше. От здания отъехать, пожалуй, дадут, а потом… Наставник сказал: «Ни в коем случае оружие с собой не брать, даже в машину, так как ее могут обыскать при подъезде к зданию, и уж тем более не брать ничего с собой. Действовать строго по плану, строго по плану…» В этом он прав. С логической точки зрения прав, прав абсолютно. Значит, оружие необходимо спрятать неподалеку от здания, но как? Где? И кто это сделает, ведь меня ведут… От сыскарей Синицына оторваться практически невозможно. А может, поехать к Наставнику, упасть в ноги и молить о пощаде? Глупость. Сразу же попадешь в разряд «мелких людишек», и тогда надежды на выживание никакой. А так шанс есть, пусть небольшой, но все-таки есть. Ах, если бы догадаться пораньше, тогда можно было бы спрятать где-нибудь свой заветный чемоданчик, и уж тогда посмотрели бы, кто кого! Тогда игра была бы на равных. Заветный чемоданчик! В нем любимая игрушка – шестнадцатизарядная автоматическая «беретта» с тремя запасными обоймами и неприкосновенный запас – двадцать пять тысяч долларов и немного рублей…" Кирилл посмотрел на часы. Оставалось ровно два часа до назначенного времени. Еще можно было что-то предпринять. Можно. Но нужно ли? Вдруг все не так, как кажется? Вдруг все, о чем только что думалось, лишь плод разбушевавшейся фантазии? Вдруг ощущение слежки за спиной возникло из-за обычного человеческого страха? Но почему же так неспокойно на душе, неспокойно уже третий день подряд, с того самого момента, когда Наставник предупредил о предстоящем очень важном и значительном деле, которое, как он сказал, станет «венцом творения»? Да, да, именно так и сказал: «Это будет венцом творения, после которого можно уйти на покой, оставив все в надежных молодых руках… „Идиот! Самонадеянный идиот! Возомнил, что эти самые „молодые руки“ – твои! С какой стати? Кто ты такой, чтобы рассчитывать на это? Но что стояло за этой фразой?…» Кирилл поднял голову и мысленно обратился к собственному зеркальному отражению: «Так что же ты такое? Человек? Призрак? Новый Наставник? А может, просто – очередная мишень, „бегущий кабан", в которого будут стрелять?» Ему вспомнилась одна осень, на удивление жаркая и сухая. Кирилл тогда только начал работать на Наставника. На его счету еще не было ни одного «клиента», кроме Жукинса, – этот клиентом не считался. «Тот был так, для души…» – любил посмеяться Наставник, похлопывая Кирилла по плечу. Настоящий «клиент» появился именно тогда, в ту самую осень. Он был мишенью – «бегущим кабаном», а не человеком… То был один из многочисленных экспериментов Наставника. Эксперимент представлял собою самую настоящую охоту, но не на лисицу, уток или кабана – охоту на человека. Кто был тот несчастный «бегущий кабан» и чем он так не угодил Наставнику, Кирилл не знал. Ему сообщили, что «кабан» будет одет во все красное с черной меткой на лбу, нанесенной несмываемой краской… Все выглядело как на настоящей охоте. Глухой лес, охотники с ружьями, пытающаяся улизнуть от них жертва. В задачу последней входило лишь одно – пробраться из пункта А в пункт Б. Тогда «кабану» будет дарована жизнь. Задача охотников – не допустить этого. Нужно отдать должное «бегущему кабану», он оказался хитрее, чем ожидал Наставник. Он не пошел в ожидаемом направлении, отказался от прямого пути, затаился, окопавшись в земле. Трое суток пробыл без пищи и воды. Наставник был в бешенстве и собирался прекратить охоту, заменив ее на полномасштабные поиски, но именно в этот момент «кабан» не выдержал. Он появился в одной деревне, чтобы раздобыть что-нибудь съестное. «Кабана» заметили разбросанные по ближайшим населенным пунктам соглядатаи, и охота началась. Игра захватила Кирилла. Ему доставляло огромное удовольствие сидеть в засаде, наблюдать за «периметром» из укрытия на дереве, патрулировать околицу. Все напоминало военно-патриотическую игру «Зарница», напоминало до тех пор, пока на следующее утро он не столкнулся с жертвой лицом к лицу. Кирилл был в этот момент один. Случайность, тщательно спланированная Наставником, столкнула его с «бегущим кабаном» на проселочной дороге. …Одетый во все красное, с черной меткой на лбу, он уже почти утратил человеческий облик. Кирилл сразу понял, что «кабан» устал прятаться. Он шел прямо на охотника и, казалось, был даже рад этой встрече. – Ну что, парень, дождался своего часа? Теперь стреляй. Эта тварь наблюдает сейчас за тобою в бинокль. Вы все считаете себя охотниками? Никакие вы не охотники. Охотник один, а вы все мишени, все до одного. А теперь – стреляй, я уже больше не могу, да и не хочу жить… – А если я отпущу тебя? – неожиданно для себя самого произнес Кирилл. – У меня нет будущего, меня незачем отпускать. Если не хочешь сам стать «бегущим кабаном» – стреляй. Кирилл поднял ружье и выстрелил. …Сейчас, глядя на себя в зеркало, он подумал, что сам стал походить на того человека. Кирилл закурил в ванной сигарету, сосчитал, сколько осталась в пачке. Оставалось восемь. «Двенадцатая, – подумал он, – странное совпадение…» С сигаретой в зубах он полез под душ. Зашумела вода, смывая неприятные воспоминания. – Я пришла потереть тебе спинку, – раздался тихий голос сзади, и к его спине прижалось нежное тело. «Как же будет страшно жить на свете, если я узнаю, что и это нежное создание принадлежит Наставнику! Кого любить? Кому верить? Разве только матери. Матери… Вот дурак, как же я о ней не подумал? Где она сейчас?» Кирилл отстранил девушку, выскочил из душа, по ходу завернувшись в полотенце. Набрал знакомый номер. «А вдруг телефон прослушивается? Ладно, – промелькнуло у него в голове, – была не была». Гудок, еще гудок, третий, четвертый, пятый… – Алло! – Мам, ну слава богу, ты уже дома! – Что-нибудь случилось? – Да, случилось. Я к тебе с огромной просьбой. У меня через два часа очень важная встреча, а я забыл дипломат с документами дома. Сам заехать за ним не успею. – Так что мне нужно делать? – В прихожей, на вешалке, второй комплект ключей. Пожалуйста, возьми его, поезжай ко мне домой и забери дипломат. Я буду ждать тебя ровно в семнадцать ноль-ноль возле кафе «Зоопарк»… – Договорились. – Я, возможно, задержусь минут на двадцать – тридцать. Пожалуйста, дождись меня, я приеду обязательно. – А где ты сейчас? – Далеко. – А поточнее? – Это не важно, мам! Так сделаешь или нет? – Что-то ты мудришь, сынок. Что-то здесь не так. Я сделаю все, как ты велел. Но когда встретимся, мне нужно будет с тобой как следует поговорить. И не надейся улизнуть от меня. – Ну все, до встречи… Всегда после разговоров с матерью на душе оставался какой-то осадок. И сейчас тоже Кириллу было не по себе. «Мама о чем-то догадывается!» Как избежать длинного разговора с ней, ведь чем длиннее будет их встреча, тем большей опасности он ее подвергнет. А как же быть с Кирой?… Зачем все-таки Наставник потребовал взять ее с собой? Он закрыл глаза и стал вспоминать инструкции Наставника. Это была шкатулка с секретом, которую можно открыть, зная, где запрятан хитрый механизм. Слово за словом перебирал в памяти Кирилл напутствие Наставника. «Ты должен подъехать к зданию ровно в семнадцать ноль-ноль, – начал вспоминать он. – Ни одной минутой позже. „Клиент" скорее всего будет смотреть в окно или на экран… Девчонку обязательно возьми с собой – она успокаивающий фактор. Раз приехал с девушкой – опасности нет! Оружие не брать с собой ни в коем случае. Теперь о самом главном. Как только войдешь в кабинет, изобрази сильное волнение, но не переиграй, попроси выпить, сразу же! Нужно сделать так, чтобы клиент отошел от стола к бару. Когда увидишь, что обе его руки заняты бутылкой и бокалом, перегнись через стол, открой верхний ящик и хватай пистолет. Стреляй сразу, если он успеет опустить руку в карман – все пропало. В кармане у него пульт. Если он нажмет на кнопку, тебе не выбраться из здания даже с оружием, там полно охраны, а чудеса бывают только в дурацких боевиках. Поэтому ты должен успеть. Кабинет полностью звукоизолирован, так что выстрела никто не услышит… Потом положишь оружие на место, поторчишь в кабинете минут пятнадцать и после этого можешь выйти. Внизу сядешь в машину, проедешь три перекрестка, и тогда со своей девушкой пересаживайся на метро или в автобус. Доберетесь до Артельной улицы. Там будет ждать Синицын. Он доставит вас в мой загородный дом. Отсидитесь пять-шесть дней, потом получишь свои восемьдесят штук». – «У меня один вопрос, – сказал ему тогда Кирилл. – Что, если клиент не пожелает отойти от стола, а предложит мне самому наполнить бокал… Что тогда?» – «Тогда весь наш план насмарку, – произнес Наставник после минутной паузы. – Тогда ты садишься в кресло и начинаешь слушать… Уверен, Советнику будет что тебе рассказать». После этих слов Наставник вдруг рассмеялся. Теперь, припомнив этот странный смех, Кирилл понял, что за ним что-то скрывается. Но что?… Что?… Людмила занялась поисками чемодана, о котором просил ее сын. Она не любила бывать в его квартире. Боялась наткнутся там на какие-то новые свидетельства его преуспеяния, которое повлекло их отдаление друг от друга. Людмила нашла чемодан, то есть внушительных размеров кейс, и удивилась его тяжести. Что он туда, кирпичей насовал, что ли? Документы, о которых упоминал Кирилл, не могут быть такими тяжелыми. Конечно, внутри кейса находятся не бумаги. Подозревая недоброе, Людмила попыталась открыть его. Замки не поддавались. Ключа не было. Обеспокоенная еще больше, она стала орудовать столовым ножом, нимало не заботясь о том, что испортит кейс. Внутри что-то гремело и перекатывалось. Наконец, сорвав замки, она распахнула чемоданчик. – О боже, что это?! Людмила опустилась на стул, в ужасе глядя на оружие, лежащее среди упакованных в пачки купюр. Только теперь она поняла, к чему привело принятое ею покровительство Наставника. Захлопнув кейс, она дрожащими руками набрала знакомый номер. – Виктор. – Людмила в первый раз в жизни обратилась к Наставнику по имени. – Умоляю, не вешай трубку, выслушай меня. Я все знаю. Знаю, чем занимается Кирилл. Я знаю, зачем ты посылаешь моего сына к Игорю. Прошу, не делай этого! Если ты хоть испытываешь к нам какие-то добрые чувства, если есть в тебе хоть капля человеческого – отмени приказ, пусть он вернется обратно. Ты же убиваешь и Кирилла и меня… На том конце трубки молчали. – Если ты не отменишь задание, я сейчас же позвоню Игорю и все расскажу ему. – Все его телефоны заблокированы, – отозвался наконец Наставник. – Ты не сможешь до него дозвониться. Кириллу ничто не угрожает, они просто встретятся и поговорят. – Я не верю тебе, лживый подонок, – крикнула в трубку Людмила. – Слышишь, ты, проклятое Богом чудовище! Ты исковеркал всю нашу жизнь, ты сделал моего сына убийцей… – Он сам выбрал свой путь, – прервал ее голос на том конце провода. – Я лишь подсказал правильное направление… – Ах какая же ты мразь! Ты что, себя возомнил сверхчеловеком? Нет, ты – маленький человечишка с больными мозгами! Шизофреник проклятый! Я тебя ненавижу, я ненавидела тебя всегда, с самой первой минуты! У тебя есть власть, и ты, вместо того чтобы помогать людям, втаптываешь их в грязь! Теперь ты до сына моего добрался. Неужели тебе не страшно? Неужели не понимаешь, что пора остановиться? Ведь подохнешь скоро, подохнешь медленной и мучительной смертью, и даже некому будет тебе стакан воды подать… Нет ни одного человека на земле, ни одной букашки, ни одной твари, которая бы любила тебя. Тебя ненавидят все. Неужели тебе не страшно перед лицом смерти, неужели ты не в состоянии сделать хотя бы один хороший поступок за всю свою поганую жизнь? Не отнимай у меня сына, слышишь?! – Я тебе еще раз повторяю, – монотонным голосом произнес Наставник. – Ему ничего не угрожает. Если, конечно, ты не наделаешь сейчас глупостей… – У тебя еще есть время, – не слушая его, кричала Людмила. – Останови Кирилла, пусть он вернется! Он не выйдет оттуда живым, я знаю, я чувствую это. Ну почему он, почему?… Из трубки послышались короткие гудки… Стиснув зубы, Людмила стала набирать телефон Анатолия Панфилова. Капитан Панфилов вернулся домой немного раньше обычного, ошарашенный сделанным им открытием. Он решительно не знал, как с ним поступить. Искать подтверждения фактам?… Идти с ними на руках к прокурору? Но тогда он потеряет Людмилу, в этом нет сомнения! Анатолий перебирал в уме события сегодняшнего дня, вспоминал все, что удалось узнать по делу Жукинса… А узнать удалось довольно много. Во– первых, он побывал в офисе концерна «Оптиум», поговорил с бывшими сотрудниками Людмилы. Все в один голос говорили, что ее уволили совершенно ни за что. Одна женщина рассказала, что покойный Жукинс свел с Людмилой счеты за то, что она не ответила на его ухаживания взаимностью. Во– вторых, Анатолий навестил соседку Людмилы, тетю Шуру, которая поведала ему о том, как однажды какой-то мужчина, по описанию похожий на Жукинса, пришел к Людмиле домой и попытался ее изнасиловать. Соседка ставила себе в заслугу то, что ее бдительность спасла Людмилу от насилия. Услышав шум и крики из-под двери Людмилы, тетя Шура не растерялась и стала молотить в дверь кулаками, крича, что если безобразие не прекратится, она вызовет милицию, после чего какой-то мужчина открыл дверь и с перекошенным от злобы лицом крикнул: «Уходим!» -а следом за ним вышли еще двое. Тетя Шура изрядно была напугана, когда увидела их, тем не менее вбежала в квартиру, чтобы посмотреть, что с Людмилой. Через пять минут после того, как все это произошло, явился Кирилл. Людмилу била дрожь от пережитого потрясения. Узнав о том, что мать чуть было не подверглась насилию, он стал кричать, что убьет этого гада, чего бы ему это ни стоило, но перед этим прострелит «мерзавцу все его мужские принадлежности» – так, по крайней мере, деликатно выразилась тетя Шура, передавая смысл слов разъяренного юноши. Год назад, читая заключение судмедэскпертов о смерти Жукинса, Панфилов удивлялся странному разбросу пуль, угодивших в его тело. Четыре пули попали в область грудной клетки, две в голову и две в область паха. Тогда две последние пули навели Панфилова на мысль, что стрелял дилетант. Теперь, после рассказа соседки Людмилы, он понял, что именно Кирилл свел с Жукинсом счеты. Участвовал ли в этом Наставник? Интуиция подсказывала Анатолию, что он имел отношение к этому убийству… Но что делать? Что делать? – в который уже раз спрашивал себя Анатолий и не находил ответа. И в этот момент зазвонил телефон. Семнадцать ноль-ноль. Пора. Кирилл вышел из машины и огляделся. Здание выглядело впечатляюще. Казалось, оно нависало над всем кварталом как неуклюжий монстр. «Наверное, в соседних домах никогда не видят солнечного света», – подумалось Кириллу. Как только он стал подниматься по лестнице, к машине подошли трое людей в униформах и принялись осматривать салон, даже не попросив Киру выйти. Открыв входную дверь, Кирилл попал в холл. Там находилось несколько охранников и множество камер. Миновав первый пропускной пункт, он очутился во втором. Рентгеновские лучи тщательно прощупывали каждый миллиметр одежды пришельца – не принес ли он какое-нибудь диковинное взрывное устройство, капсулу с ядом или же смертоносный вирус. «Нет, он чист!» – ответили лучи, и Кирилл продолжил свой путь. Он вошел в лифт. Поднялся наверх невероятно быстро, прошел по коридору последнего этажа и оказался в полукруглой просторной комнате, где тоже сидела охрана. Один из охранников жестом попросил его остановиться. Кирилл остановился. Тот нажал на кнопку громкоговорителя и сказал, что гость пришел. Голос из динамика ответил, что можно войти, и тут же открылась одна из дверей. Она была такой толщины, что произойди внутри кабинета хоть ядерный взрыв, об этом весь остальной мир узнал бы, наверное, лишь по показаниям счетчика Гейгера. Дверь закрылась, и Кирилл увидел сидевшего в кресле человека. Лицо его было ужасно знакомым, но где они встречались, он не помнил. Кирилл, в соответствии с инструкциями Наставника, попытался изобразить волнение на лице. Не получалось. Они молча смотрели друг на друга. Это было не предусмотрено сценарием Наставника. – Садись, – сказал вдруг хозяин кабинета. Странно, но и голос этот Кирилл уже когда-то слышал! Он сел в кресло прямо напротив стола, отметив про себя, что верхний ящик чуть приоткрыт. «Человека губят его привычки. Положи он пистолет в другой ящик, и мои шансы на успех были бы равны нулю. Но нет же, ему так удобней!…» – с каким-то странным сожалением подумал Кирилл. К его удивлению, хозяин кабинета вдруг сам произнес: – Выпить хочешь? – Да! – обрадованный таким поворотом, выпалил Кирилл. – Что будешь? – спросил тот, поднявшись из-за стола и сделав два шага в сторону бара. – А что есть? «Клиент» ухмыльнулся. Открыв дверцу бара, произнес: – Есть все! – Мартини с апельсиновым соком, если можно. И еще, если можно, лед… Теперь руки «клиента» будут заняты достаточное для выстрела время. Но что-то мешало Кириллу. Внутренний голос нашептывал ему: «Не делай этого!» Однако Кирилл понимал, что, если не выстрелит, ему самому крышка! Пора решаться. Вот уже последний кубик льда опустился в бокал… Все, пора! – Давай, сын, выпьем с тобой за встречу… Эти слова прозвучали за секунду до выстрела… Бокал выпал из рук человека, в которого выстрелил Кирилл, и сам он, дернувшись всем телом, сполз по стене на пол. «Сын? Какой такой сын? Что за чушь! Нет, нет, нет. Быть этого не может. Не может – и все тут! Не может, не может, не может…» – ошарашенно думал Кирилл и вдруг вслух произнес: – Что я наделал? Что я наделал? Ведь это же он. Это он, точно он. Кирилл подошел к бездыханному телу. Из раны на груди сочилась кровь. Мертв. Отец мертв. Он застрелил собственного отца!… Кирилл опустился в кресло и засунул руку в карман – туда, где должны были лежать сигареты. Их не оказалось на месте. «Отобрали при шмоне», – вспомнил Кирилл. Поднялся с кресла и подошел к бару. На полке лежало несколько пачек. Одна из них была открыта. "Он тоже любил «Мальборо», – пронеслась в голове мысль. Кирилл открыл пачку, машинально пересчитал сигареты. Двенадцать! Знакомое число… Он закурил. «Да, отец, Наставник все-таки одолел тебя. Да еще как – руками твоего же сына! Представляешь?» Он смотрел на покойника в тайной надежде, что тот вдруг повернет к нему голову и заговорит с ним. «А ты действительно очень похож на меня. Точнее, я на тебя. Как же я сразу не заметил? – Кирилл вдруг почувствовал, как слезы заструились по щекам. – Что же ты не заговорил со мной сразу? Почему молчал? Зачем пошел к этому дурацкому бару? Почему не обнял меня, не улыбнулся, не выругался, не послал к черту, наконец? Ведь я же сын твой, сын! И я убил тебя. Представляешь? Я, подонок эдакий, взял и застрелил тебя!» Он снова сел в кресло и закрыл лицо руками. «Нет, ну тот просто дьявол какой-то, согласись? Все предусмотрел, все рассчитал. Какой риск был, а! Огромный. Все могло произойти не так, как сейчас, но этот сукин сын Наставник знал наверняка, что ты будешь лежать с дыркой в груди, а я буду курить эту проклятую сигарету. Знал ведь! Представляешь?… Молчишь? Ну-ну, молчи! Тебе сейчас что! Лежишь себе, отдыхаешь от этого дерьмового мира… А меня ждет настоящий ад! Если я выйду из здания и меня не пристрелят твои охранники, то наверняка попытаются пристрелить „шестерки" Наставника. Вот так! А если и не пристрелят сейчас, то сделают это потом или устроят на меня охоту. Ты знаешь, что такое стать „бегущим кабаном"? Нет? Ну, теперь никогда и не узнаешь, а я вот видел однажды… Невеселое зрелище. Невеселое». Кирилл посмотрел на часы. Пора! Он нагнулся и, взяв тело отца под руки, перенес его в кресло. Усадив его поудобней, он положил пистолет в ящик стола и, нажав на кнопку открывания двери, направился к выходу. Как только Кирилл вышел из офиса, по рации прозвучал голос Синицына: «Он вышел. Закурил сигарету. Направляется к машине. Что нам делать? Следовать за ним или работать на месте?… Стоп! Появилась какая-то женщина. Она вышла из такси и бежит через дорогу. У нее в руке дипломат. Наставник, что нам делать?… Она что-то кричит Кириллу. Отдала дипломат… Наставник, черт возьми! Что нам делать? Они уже садятся в машину. Не молчи! Ответь что-нибудь!…» – Работайте! – отозвался Наставник. Кирилл вышел из здания, огляделся, закурил. На улице все было спокойно: машина, ожидавшая хозяина, Кира, поднявшая руку в приветственном жесте, прохожие, снующие по улице, медленно плывущие по дороге автомобили и автобусы. «Пора ехать на встречу к матери. Это всего в двух перекрестках отсюда. Успею или не успею – вот в чем вопрос?» Бросив окурок, Кирилл направился к машине. Все вроде бы шло нормально, но он сердцем чувствовал, что его ведут. Осмотрелся. Снова закурил. Взгляд ухватил двух человек на тротуаре напротив офиса, двоих за стеклом кафе в десятке метров от машины, троих в автомобиле слева. Удачно расположились! Ничего не скажешь. Неужели все произойдет прямо здесь? От Наставника можно ожидать и такого. Ну все. Пора". Кирилл направился к машине, не упуская из виду стоявших на тротуаре и сидевших в кафе подозрительных типов. В этот момент мотор оказавшегося за спиной автомобиля заработал. «Все! – пронеслось в мозгу. – Очередь из автомата в спину». Однако в этот момент что-то произошло на улице. Раздался визг тормозов, и грубый мужской голос прокричал: – Идиотка! Куда ты лезешь?! Кирилл увидел, что этот возглас адресовался его матери… Она поспешно пересекала улицу, не обращая внимания на вопли чуть не сбившего ее водителя микроавтобуса, с кейсом в руке. Кирилл стремительно обернулся. Один из сидевших в машине, которую он заприметил, что-то говорил по рации. «Не знает, что ему делать, – сообразил Кирилл. – Спрашивает у Наставника. Это хорошо. Значит, есть еще немного времени! Есть!» – Ты уже там был? – услышал он вдруг голос матери. – Да. На глаза у нее навернулись слезы. – Не время плакать. Быстро садись в мою машину. Давай мне кейс. – Я видела, что там лежит. – Я же говорю, садись в машину. Не время разговаривать. Быстро. Люди на тротуаре засуетились, а сидевшие в кафе быстро выскочили оттуда и запрыгнули в «Мустанг». Кирилл открыл кейс – вот она, холодная и знакомая сталь «беретты». И тут ощутил удар. Почувствовал, как немеет левая рука. Еще удар – теперь в плечо. – На землю. Быстро! – крикнул Кирилл матери. Отпрыгнув в сторону, он прижался к колесу какого-то «жигуленка» и выпустил короткую очередь в вышедших из машины трех человек. Одного из них отбросило назад. И тут раздалась автоматная очередь. К ней присоединилась еще одна, затем последовали короткие выстрелы из пистолетов. Билось стекло, лопались шины, воздух наполнился гарью. Кирилл пополз вдоль припаркованных у обочины машин в надежде добраться до своей, изредка высовываясь и отпуская по очереди наугад. В этот момент стрельба вдруг неожиданно прекратилась, и он услышал голоса: – Двое есть! Остался последний! "Что значит – последний? Что значит «двое есть?» – промелькнуло в голове у Кирилла. – Вон там, за фургоном. Заходи слева!… Кирилл достал из кейса новую обойму и выглянул из-под колеса. В десятке метров от него на тротуаре лежало тело женщины, изрешеченное пулями. – Ну нет, не может быть! Просто случайная прохожая. Нет! – побелевшими губами произнес он. И тут вдруг со всем сторон заговорили автоматы и дробовики. Это выбежавшая из здания охрана принялась палить в вооруженных людей. Те отстреливались. Сейчас всем стало не до Кирилла. Воспользовавшись этим, Кирилл побежал назад и достиг той самой машины, из которой вылезло трое убийц. Рядом с машиной лежал один из них. Голова была прострелена, а рука все еще сжимала автомат. Подхватив автомат, Кирилл высунулся из-под капота. Отсюда было все видно. Упавшая на тротуар женщина и в самом деле его мать. Стоявшая рядом машина вся изрешечена пулями. Из открытой дверцы свешивалось удивленное лицо Киры. Из ее рта тонкой струйкой текла кровь. «Боже мой! Боже мой!! Что я наделал? Что я наделал? Зачем теперь жить? На кой черт мне эта проклятая жизнь теперь?» Кирилл за-жмурился. Стрельба не стихала. Какой-то человек, перебросив тело через дорогу, упал рядом с ним. – Ты Кирилл? – Да, – ответил он, ожидая выстрела. – Я Анатолий, друг твоей мамы. Она говорила тебе обо мне? – Она… – Я вижу. Спешил вам на помощь, но не успел. – Ты меня арестуешь? – спросил Кирилл. Анатолий ничего не ответил. – Может, подождешь немного! Пару дней хотя бы. Я должен расквитаться с этим подонком! – Уходи, – сдавленным голосом произнес Анатолий. – Я прикрою тебя… Идти уже не было сил. Левая половина тела налилась тяжестью и пыталась пригнуть его к земле. Он проковылял в подъезд, поднялся на лифте на седьмой этаж. Позвонил в дверь. – Кто там? «Нужно взять себя в руки. Ну, с Богом». – Я из маркетинговой компании. Мы проводим социологический опрос. Открой, пожалуйста. Удача улыбнулась Кириллу. Дверь приоткрылась, и он быстро просунул в щель дуло автомата. – Ой! – Молчать и не двигаться. – Кирилл распахнул дверь ногой и увидел перед собой испуганную девушку лет семнадцати. – Кто в квартире, кроме тебя? – Мама… Кирилл вошел внутрь и захлопнул дверь. – Позови ее сюда… Нет, лучше давай сами пройдем к ней. И не бойся, я не грабитель, не маньяк, мне лишь на несколько часов нужна ваша квартира. Моложавая женщина с рыжими крашеными волосами, увидев его, вскрикнула от страха. – Кто с вами живет еще? – спросил Кирилл. – Никого, – дрожащим голосом ответила женщина. – Мы живем одни. Вы, наверное, ошиблись, не мы вам нужны. Наверное, соседи наши! Они богатые, у них джип! А у нас и брать-то нечего. – Я не грабитель. Ничего плохого вам не сделаю. Просто посижу здесь у вас часик-другой и уйду… У вас есть медикаменты? – Там. – Девушка указала на стенной шкаф. – На самой верхней полке. Кирилл достал коробку. Вытряхнув содержимое, обнаружил пачку тромала. Заглотив половину упаковки, Кирилл спросил: – Телефон в доме есть? – Есть. – Это хорошо. Он положил кейс на стол и открыл его. Бросив одну пачку на колени девушке, Кирилл объяснил: – Это вам за беспокойство. – Давайте я сделаю вам перевязку, – робко сказала девушка. – А то вы нам весь пол запачкаете. Действительно, по полу уже расползалось большое красное пятно. Кровь капала с рукава пиджака. – Ну давай, если не боишься. Как тебя зовут? – Наташа. – Бинтуй что есть сил, Наташа. Через десять минут Кирилл почувствовал, что лекарство почти сняло боль. Наташа и ее мать перебинтовали его раны. После этого Кирилл подошел к окошку, раздвинул шторы. Интуиция привела его, почти теряющего сознание от боли, туда, куда надо. Он оказался напротив знакомого дома. «Далековато, – подумал Кирилл. – Метров восемьсот. Без оптики не обойтись. Что же делать?» Нужно решаться. – Вот что, – сказал Кирилл, повернувшись к обеим женщинам. – Мне потребуется ваша помощь. За эту помощь я хорошо заплачу. Они молчали. – Сейчас вы, – он указал на мать, – возьмете у меня деньги и отправитесь в магазин. Да, да, в магазин. В двух кварталах отсюда находится магазин «Охотник». Вы купите там то, что я напишу… Девушка подала ему ручку и бумагу, и Кирилл написал, что ему было нужно. – Если не будет этой маркировки, берите подобный оптический прицел, там подскажут. Ваша дочь останется здесь, в залог. Так что, пожалуйста, без глупостей. – А если мне не дадут? Ведь нужно какое-то разрешение… – Сейчас никому ничего не нужно. Демократия. Нужно лишь вот это. – Он достал из кейса увесистую пачку рублей. – Поторапливайтесь, пожалуйста… – Но ведь это же соучастие… – робко заметила женщина. Указав взглядом на автомат, Кирилл произнес: – А у вас разве есть выбор? Ступайте и помните о дочери. После того как женщина вышла, девушка сказала: – А вы не похожи на убийцу. – А что, они выглядят как-то по особенному? Девушка немного подумала: – Не знаю. А что, если моя мать сделает что-то не так, вы меня действительно убьете? Кирилл не ответил. Вместо этого он достал из окровавленного пиджака пачку сигарет. Пачка была в крови, но сигареты не промокли. Вытащив одну сигарету, он сосчитал оставшиеся. Оставалось всего четыре. – Вот здесь, – сказал он Наташе, показывая пачку, – сейчас четыре сигареты. Когда их было немного больше, у меня был стимул для того, чтобы жить. У меня были мать, отец, любимая. Сейчас всех их уже нет. Они убиты. Убийца находится там. – Он указал на дом напротив. – Понятно? – Понятно… – еле слышно ответила девушка. Наставник тяжело поднялся с кресла и подошел к трезвонившему уже минуты полторы телефону. Сегодня ноги почти совсем не слушались. Взяв в руки трубку, услышал голос Синицина: – Наставник, его нет нигде. Поначалу мы думали, что с ним покончено, но только что позвонил наш человек из уголовки и сказал, что труп не нашли. Мы подняли на ноги всех, прочесали округу и знакомые адреса. Ничего. Наставник ненадолго задумался: – Так, значит, он забрал автомат? – Да. – Это хорошо, – почему-то обрадовался хозяин. – Тогда вот что. Бери всех своих людей и расставь возле моего дома и дома, что напротив. – Вы думаете, он решится? – начал Синицин, но Наставник перебил его: – Я не думаю, я знаю. Так что бери всех своих людей и делай так, как я говорю. Каждый подъезд должен быть под наблюдением. Под таким наблюдением, чтобы даже муха не пролетела без вашего ведома. Все, действуй! Наставник, не выпуская из рук трубку, проковылял на лоджию. «Молодчина Кирилл, все-таки улизнул. Ну а теперь ты должен оправдать надежды старика. Не подведи! – Он открыл ставни и посмотрел на небо, которое искрилось от звезд. – Хороший признак! – Оглядев небосвод, Наставник заскользил взглядом по соседнему дому. – Далековато, пожалуй, без оптики не справиться… Но ведь ты что-нибудь придумал. Ведь правда? Не зря же я на тебя так рассчитывал!» Наставник достал из приготовленной на балконе пачки сигарету… Наставник курит! Это невероятно. Кирилл вдруг вспомнил, как тот когда-то сказал: «И как вы можете заглатывать вонючий дым в легкие и получать от этого удовольствие? Ни за какие деньги я бы не стал загонять в себя эту дрянь, разве что перед смертью». Разве что перед смертью… Черт бы тебя побрал! Так ты знаешь, что я здесь!" Кирилл взглянул еще раз в окуляр. Наставник невозмутимо дымил сигаретой. Через оптический прицел было видно, что глаза его смотрят прямо на Кирилла. Кирилл схватил последнюю сигарету со стола и тоже закурил. «Он знает, что я здесь! Знает. Тем не менее как ни в чем не бывало любуется своими проклятыми звездами. Знает, что смерть с секунды на секунду настигнет его, но…» Кирилл отошел от окна и прислушался. Запертые им в ванной женщины вели себя тихо. Было нестерпимо тихо. Тишина просто резала слух. Кирилл вспомнил звон стекла, вой взрывающихся автомобильных шин, изрешеченные пулями тела двух самых любимых на свете женщин, лицо отца… – Негодяй! – вдруг закричал Кирилл. – Подонок! Думаешь, ты самый умный? Ты думаешь, что смерть тоже подчиняется тебе? Он сгреб со стола телефон и, набрав знакомый номер, прильнул к окуляру оптического прицела. Наставник стоял на месте, там же, где и раньше, только теперь без сигареты. В его руке была телефонная трубка. – Здравствуй, парень, – услышал Кирилл спокойный голос Наставника. – Я уже начал бояться, что ты выстрелишь, так и не поговорив со мной. Это было бы не очень хорошо с твоей стороны, ведь я так много для тебя сделал. – Сделал? – вскричал Кирилл. – Ты уничтожил все, что у меня было в жизни!… Не услышав на это ответа, Кирилл сглотнул подступивший к горлу комок и продолжал: – Это еще один из твоих дурацких экспериментов над людьми? Ну хорошо! Понятно, почему ты уничтожил отца, понятно, почему уничтожил Киру, но почему мать?… Ведь ты же любил ее? Почему? – Почему, почему и еще раз почему, – усмехнулся Наставник. – Все очень просто. Я-то уж было подумал, что ты догадался. – Нет, не догадался! – Тогда я задам тебе такой вопрос: сидел бы ты сейчас с автоматом на изготовку и целился в меня, если бы погибли только эта девчонка и папаша? А?… – Не знаю, – сцепив зубы от злости, ответил Кирилл. – Вот видишь. А я должен был быть уверен наверняка. Ненависть твоя должна перебороть страх. И она это сделала. – Но ведь ты же чудовище. Просто маньяк какой-то! – закричал Кирилл. – Уничтожать всех самых близких людей, не оставляя после себя ничего, кроме зла! Неужели тебе не страшно перед смертью? Неужели ты даже на миг не задумываешься, а что там потом, после? Вдруг там нет тех мелких людишек, которыми можно управлять, как марионетками, вдруг действительно есть ад и рай? Неужели ты никогда не думал об этом?! – Ну почему же не думал? Думал, конечно. Но для меня лично намного страшнее другое. Вдруг после смерти нет никакого будущего, в чем я, в принципе, нисколько не сомневаюсь… Вдруг, кроме двухметровой глубины, досок и червей, нет больше ничего? Вот что по-настоящему страшно. Вот отчего мурашки по коже. «Оставить след на земле, вырастить сына, посадить дерево, построить дом» – какая чушь! Это придумали людишки, не смеющие даже думать о том, что можно жить по-другому. Да, я – воплощенное зло: маньяк, убийца, потрошитель – как угодно. Но этим я возвысился над всеми. Я делал то, что хотел, я вершил судьбами, перекраивал их, как хотелось мне. Где он, ваш Бог? Что же он не уничтожил меня? А вот нет его. И получается то, что прав я и мне подобные. Живи, как хочется, управляй людишками, тогда сам уподобишься Богу. Бред сумасшедшего, подумаешь ты. А мне плевать. На всех плевать. Я прожил жизнь интересную, такую, какую сам себе выбрал, и теперь можно умереть. Умереть не по воле какого-то там еврея из Назарета, умереть по собственной воле, пригласив свою смерть в точно назначенное время. Теперь ты понял меня! Понял?… Кирилл вместо ответа взглянул в прицел. – А ведь ты все равно боишься! – произнес в трубку Кирилл и выбросил потухшую сигарету в открытое окно. Это была последняя, двенадцатая. Пора нажимать на курок. Но он медлил это сделать. – Знаешь, – сказал Кирилл, – у меня возникла одна идея… Твой последний эксперимент включает в себя мой выстрел. Ты рассчитывал на то, что я тебя застрелю, восхищаясь твоей отвагой и предусмотрительностью. Тебе не хочется медленной смерти. Не хочется лежать на кровати, как труп, чтобы под тебя подкладывали судно. Ты мечтаешь умереть красиво, докурив последнюю сигарету и глядя в звездное небо. Но я не стану убивать тебя, нет, не стану… Отпрянув от окуляра, Кирилл швырнул телефонную трубку и направился к ванной. Выпустив своих пленниц, сказал: – Заприте за мной дверь. – Вы забыли свой дипломат, – сказала ему женщина. – Он мне больше не нужен, – ответил Кирилл. …Голос из рации: «Наставник, мы засекли его. Он вышел из третьего подъезда в доме напротив, идет по тротуару. В руках – ничего. Что нам делать?» «Все! Последний эксперимент рухнул, – подумал Наставник, – провалился, взорвался, погиб! Провалился первый раз в жизни!» Он подошел к стенному шкафу. Отворив дверцу, достал темную картонную коробочку. Открыл ее. Холодная сталь внутри сверкала, радуясь тому, что наконец-то кому-то понадобилась. «А ведь я никогда в жизни никого не убил лично, – пронеслась в мозгу странная мысль. – Сейчас будет первый раз…» Голос из рации не умолкал: «Наставник, он направляется к восемнадцатому отделу милиции… Ждем указаний. Что делать? Он сейчас войдет! Наставник!…» – Отпустите его, – послышалось в ответ. – Что?! – Я сказал – отпустить. Пусть идет куда хочет!… – Но… – Никаких «но». Это сказал я, Наставник. Значит, так тому и быть… Затем в рации раздался какой-то хлопок, и как ни пытался Геннадий Синицин услышать что-нибудь еще, ничего больше не услышал. Последний эксперимент был завершен. |
||
|