"Гладиаторы «Спартака»" - читать интересную книгу автора (Миронов Георгий)

ГЛАВА 4 БУКЕТ С АМЕТИСТОМ

Начальник Отдела специальных операций Генпрокуратуры России Юрий Федорович Патрикеев встал в то воскресное утро рано.

Казалось, накопленная за неделю усталость не позволит проснуться раньше восьми-девяти. Но на часах, когда он открыл глаза, было всего шесть. И сна — ни в одном глазу. Стараясь не разбудить жену, Патрикеев тихо поднялся, прошел в ванную комнату, принял контрастный душ и побрился. На кухне сварил себе чашку крепкого кофе по-турецки с маленьким тостом. Устраивать серьезный завтрак в такую рань не было смысла по двум причинам: во-первых, есть еще не хотелось, а во-вторых, через пару часов поднимется теща и будет жарить на всю семью свои фирменные сырники из рыночного творога. А пока и кофе хватит. Там же на кухне полковник уютно устроился на коротком диванчике, раскрыл свежие каталоги крупнейших европейских аукционов и принялся их просматривать, обращая особое внимание, во-первых, на картины с обнаженной женской натурой, так называемые ню, и ювелирные изделия с крупными драгоценными камнями.

Такой целенаправленный поиск объяснялся не искусствоведческими пристрастиями профессора Патрикеева, а профессиональными сегодняшними интересами полковника Патрикеева.

Дело в том, что в последние год-полтора в России стали «пропадать» именно такие произведения живописного и ювелирного искусства.

Пока были украдены брошь и перстень в Калининграде и Санкт-Петербурге, пока в результате дерзких ограблений провинциальных музеев были похищены в Костроме, Саратове и Астрахани картины Франсуа Буше «Пастух и пастушка», Фрагонара «Юная пейзанка» и Кустодиева "Этюд к картине «Русская Венера», — эти кражи, ограбления и даже убийства, как это произошло в Питере, привлекали внимание работников местных органов прокуратуры. Но как только эти разрозненные сведения были аккумулированы в Аналитическом управлении Генпрокуратуры и в виде распечатки-справки о прецедентных преступлениях оказались в ОСО у Патрикеева, можно было не говорить о случайных совпадениях.

Патрикеев, пришедший в Генпрокуратуру уже имея степень доктора искусствоведения и ученое звание профессора и за прошедшие десять лет если и не ставший юристом, то научившийся анализировать ситуации как криминалист, в случайности такого рода не верил.

Разрозненные банды или преступники-одиночки действовали явно по наводке, работали, бесспорно, на конкретного заказчика. И заказчик этот был за рубежом, скорее всего. Потому что столь известные вещи продать у нас невозможно. Правда, и в России, и за ее пределами есть с десяток коллекционеров, собиравших свои коллекции в том числе и с применением криминальных методов и наслаждавшихся редкостями в одиночку, не засвечивая похищенные раритеты на выставках и в каталогах.

Но российские собиратели были в разработке ОСО. И, как правило, знали об этом. После создания Отдела специальных операций в Генпрокуратуре преступления, связанные с хищением чрезвычайно редких и очень дорогих и известных в мире произведений искусства резко пошли на убыль. Достаточно было арестовать двух-трех собирателей, подержать их с десяток дней в Бутырках или Крестах и без предъявления обвинения выпустить, взяв подписку о невыезде, как волна такого рода преступлений пошла вниз. В рамках закона все, хотя, конечно, и не очень демократично. Зато эффективно.

Полковник был уверен, что заказ на украденные за последние пару месяцев вещи шел из-за бугра.

Почерк у преступников, похищавших заказанное, заметно различался. Были возбуждены уголовные дела, сыскари УГРО и следователи органов прокуратуры на местах шли по следу, копали старательно, но результатов пока не было видно.

— Кто из видных коллекционеров одновременно интересуется «ню» и драгоценностями с крупными камнями? — вновь и вновь задавал себе вопрос Патрикеев. Почему-то он был уверен, что это один человек.

Рассматривая каталоги в слабой надежде увидеть что-то из похищенного в России, он мысленно перебирал известных ему собирателей драгоценностей и живописи. Но ответа, который искал, не находилось.

«А что, если подойти с другой стороны? — задумался Патрикеев. — И задаться вопросом: кто из европейских — именно европейских! — предпринимателей с туманной репутацией и криминальными связями в последнее время резко и крупно разбогател?»

Тоже ведь есть своя логика. Человек, назовем его «господин X», и ранее увлекался драгоценностями с крупными камнями и изображением обнаженных женщин. Но не имел, скажем так, возможности вкладывать крупные суммы ни в покупку раритетов, ни в заказ на их похищение. Убить коллекционера, похитить картину или драгоценность из хорошо охраняемого музея, — это все тоже денег стоит. К этому надо добавить затраты на транспортировку через границу, взятки таможенникам и тому подобное. Если составить список таких предпринимателей, потом сократить его, оставив (тут тоже подсказывала интуиция) лишь выходцев из Советского Союза, то можно будет по крайней мере дать задание сотрудникам ОСО, внедренным в зарубежные криминальные структуры, искать то, что ему нужно. Для составления надежного технического задания ему пока что не хватало многих позиций.

Можно подойти и с третьего угла: кто из европейских коллекционеров за последние полтора-два года делал наиболее серьезные покупки на крупнейших аукционах, прежде всего «Кристи», «Сотбис» и «Дом Друо» в Париже? Такого рода сведения, естественно, в каталогах не приводились. Но сотрудники ОСО посещали все аукционы, имели своих информаторов, свои каналы связи и вертикальный информационный поток к Патрикееву в Отдел не иссякал.

Вставать с уютного диванчика не хотелось. Но он встал, прошел к стоящему в коридоре сейфу, набрал нужную комбинацию цифр, вставил в замочную скважину ключ, открыл сейф, достал с верхней полки тонкую папку и, не закрывая сейф, просмотрел несколько вложенных в нее ксерокопий донесений агентов.

Вот то, что он искал. За последние полтора года было куплено на международных аукционах три ювелирных букета с крупными драгоценными камнями.

Цепочка от покупателя до заказчика была тщательно прослежена.

На «конечной остановке» Патрикеева ждал некий господин, уже много лет постоянно проживающий в Париже, фамилия которого была полковнику знакома.

"Уже хорошо. А что нам говорят источники о покупках «ню»?

Из пяти «ню», приобретенных на международных аукционах в последние полтора года, три были куплены по заданию того же господина.

И никакого криминала тут не было. Вещицы и картины были приобретены аукционами у так называемых добросовестных покупателей, то есть у тех, кто сам в свое время купил эти вещи без нарушения закона.

"О чем все это говорит? — задал себе вопрос Патрикеев, тщательно закрывая сейф и пряча ключ от него в тайник. — Только о вкусах и пристрастиях нашего бывшего соотечественника, не более того. Вещицы приобретены совершенно законно. Тут комар носа не подточит. Его сотрудники в Европе проследили весь путь картин и «ювелирки».

И то, что одновременно с активностью этого господина в закупке коллекционируемых им вещей в Европе случайно совпала серия краж и ограблений в России, — не более чем совпадение.

Но в такие совпадения Юрий Федорович не верил.

За работой и размышлениями утро пролетело незаметно. И когда ему позвонил старый друг, заместитель Генпрокурора Борис Михайлович Кардашов, Патрикеев уже успел умять целую тарелку вкуснейших тещиных сырников со сметаной.

— Ты за кого болеешь, полковник?

— Смешной вопрос, — конечно за «Спартак», — усмехнулся Юрий Федорович.

— Знаешь, что сегодня они играют матч на первенство России в «Лужниках»?

— Знаю.

— Собирался, признайся, смотреть по телевизору? — продолжал зачем-то допытываться Кардашов.

— И не стыжусь. Не люблю массовые сборища, — умиротворенность полковника быстро улетучивалась.

— А если бы тебе предложили посмотреть матч в правительственной ложе?

— Я не сноб и знакомствами с членами правительства не интересуюсь, — выдержав паузу, сказал Патрикеев.

— Я, как ты знаешь, тоже, — тут же поддакнул Кардашов. — Но Юрий Михайлович пригласил в свою ложу. Есть возражения?

— Даже не знаю, — продолжал сомневаться полковник.

— Ну как же тебя из дома выманить! — крякнул с досады Кардашов. — А если я тебя с Романцевым познакомлю?

— Я отношусь к нему с уважением, но с трудом представляю наше знакомство и разговор, — спокойно ответил Юрий Федорович. — Он, судя по матчам, транслируемым по телевидению, настолько погружен в игру, настолько переживает ее перипетии, что никто ему не нужен ни после игры, ни, тем более, во время матча.

— Давай так, — миролюбиво предложил Кардашов: — я пришлю за тобой машину, мы посмотрим матч из лужковской ложи, после матча я знакомлю тебя с президентом Фонда «Спартак» академиком Петром Зреловым, он знакомит нас с Романцевым, и все. Едем в «Истру» париться. Вдвоем, — там нас генерал Ольгин будет ждать. А с Романцевым мы как-нибудь встретимся на спартаковской базе, выберем время, поговорим. Он, конечно, мужик малообщительный, но интересный. Если удастся его разговорить, многое тебе в феномене «Спартака» станет понятнее.

— Считай, убедил.

...Конечно, из ложи смотреть матч приятнее и комфортнее. Хотя и нельзя сказать, что намного лучше видно.

Люди в ложе собрались известные, судя по всему, интересные. До начала матча оставалось всего несколько минут, но и то из обрывков разговоров Патрикеев понял, что достаточно скромно, во всяком случае, неброско одетые и сдержанно держащиеся мужички были обеспокоены не суетными проблемами улучшения быта, карьерными подвижками и нюансами отношения к ним вышестоящих чиновников, а действительно государственными делами. Поняв, что говорят о близком ему деле, Патрикеев перестал прислушиваться и принялся наблюдать за поведением болельщиков, между которыми уже до начала матча стали складываться некие взаимосвязи, какие-то неформальные и даже формальные отношения. Они кучковались, переговаривались с сосредоточенными лицами о чем-то.

«Надо полагать, о единстве действий и тактике психологического воздействия трибун на игру», — подумал Патрикеев. Его давно интересовал вопрос, насколько поддержка или, напротив, противодействие, враждебность трибун могут воздействовать на игру, на игроков.

Похоже, что спартаковские фаны были очень хорошо организованы. Они явно готовились к празднику, — ибо игра «Спартака» действительно приносит ценителям игры наслаждение неожиданностью ходов и угадываемостью точных пасов и финтов. И одновременно, — вот такое ощущение, — они готовились к работе. Это была не праздная публика. А соучастники предстоящего спортивного подвига или спортивного спектакля, который приготовил стадиону «Спартак».

«Спартак» начал матч сразу с атаки. Стремительной, гармоничной, строго выверенной по рисунку и одновременно — абсолютно непредсказуемой.

Стадион вначале возбужденно зашумел, — фаны поддерживали атаку своих любимцев, болельщики противника старались криками поддержать защиту своих избранников. Но защита безнадежно проваливалась.

Титов, получив точнейший пас Тихонова, прочитал этот навесной пас еще в момент удара тихоновского бутса о мяч и сделал резкий рывок, опередив опешивших защитников. Вратарь достаточно опрометчиво пошел на перехват, и спартаковец несильно пробил мимо него.

Огромный стадион замер. Ни вратарь, ни защитники не успевали за мячом. И он катился по зеленому покрытию, хорошо видный всем, такой доступный и недоступный одновременно, в направлении ворот. На глазах возбужденно притихшего стадиона мяч прокатился метров двадцать и лениво вкатился в левый угол ворот.

Ничуть не смущенные гости, поддерживаемые ревом своих болельщиков, ответили парой острых атак. Какое-то время шла темповая игра на встречных курсах.

Но на 20-й минуте спартаковцы ловко поймали противника на контрходе. Баранов отдал точный пас рванувшемуся из защитных редутов Парфенову, а тот, обработав мяч, тут же переадресовал его прямо на голову неожиданно открывшемуся для противника, но не для Парфенова Ширко. Внезапно появившийся перед вратарем Тихонов увлек его на ближнюю штангу, и Ширко беспрепятственно в падении через себя, дав сам себе пас головой, пробил в верхний угол ворот.

После перерыва, явно стремясь усилить атаку, тренер противника поменял сразу двух игроков атакующей линии. Но показать себя молодые и честолюбивые нападающие в первые минуты второго тайма так и не успели. На пятой минуте на поле возникла ситуация, которые так любят истинные ценители футбола и за умение создавать которые так ценят «Спартак» его болельщики.

Парфенов, сместившись резко влево, прорвался к лицевой линии, и его сбили.

Тихонов классно подал. Из гущи игроков мяч выскочил на дальней штанге к Робсону. Тот нанес короткий сильный удар почти без подготовки. И, неожиданно для вратаря и защиты противника оказавшемуся в самом углу ворот Ширко оставалось просто подставить ногу. Конечно, Ширко — самолюбивый и честолюбивый нападающий, обладающий к тому же хорошими физическими данными и отменной техникой, но тут забил бы даже он, Юрий Федорович Патрикеев, вдруг обнаруживший себя стоящим в гостевой трибуне московского мэра и вопящим, широко раскрыв рот, какие-то слова восторга, поощрения, радости.

— А-а-а-а-а-а-а-а... — ревела вместе с большей частью зрителей гостевая трибуна, в полном восторге от простоты и отточенности только что разыгранной перед ними изящной комбинации.

— Конечно, можно сказать, что штрафной подарил Парфенов... — заметил один из соседей Патрикеева.

— Можно, можно, — проворчал другой поклонник «Спартака». — Все дело в том, как подал Тихонов. Ему в этом нет равных. Был когда-то Гаврилов. И вот теперь — Тихонов. И все.

— Но и удар Робсона был хорош, — робко вмешался третий. Робко то ли потому, что занимал в чиновничьей табели о рангах более низкое место, то ли потому, что как знаток футбола чувствовал себя среди истинных футбольных академиков несколько неуверенно.

— А, все это ерунда, — авторитетно поправил один из замов Лужкова с пышными седыми волосами и цепким внимательным взглядом черных глаз. Главное в любой игре оказаться в нужное время в нужном месте, что и доказал Ширко.

После матча Кардашов выполнил свое обещание и представил Патрикеева сосредоточенному и вроде бы даже недовольному счетом 3:0 Романцеву. Но услышав представление:

— Доктор искусствоведения, профессор, автор трудов по истории русской живописи, один из крупнейших в России и даже в Европе специалистов по драгоценным камням и ювелирному искусству, — Патрикеев Егор, или Юрий Федорович, прошу любить и жаловать.

И суровое, усталое лицо Романцева расслабилось в доброй обаятельной улыбке.

— Интересная у вас работа, — заметил он, закуривая новую сигарету.

— Вам тоже грех жаловаться. Прекрасный матч, — не удержался Патрикеев от комплимента.

— Какое там... защита просто проваливалась.

— Но ведь ни одного опасного момента у ваших ворот так и не возникло, — возразил подошедший к ним президент Фонда «Спартак» академик Петр Зрелов.

— И не успокаивай, Петр Семенович. — Потому и не возникло, что атакующие линии разбивались в центре поля. Полузащитники хорошо сработали, нападающие оттягивались назад. А защита чуть было не пропустила две атаки.

— Но ведь не пропустила...

— Разберемся.

— А нападением довольны?

— Тоже есть шероховатости. Но будем работать. А в целом, — тут Романцев опять улыбнулся своей обаятельной, но чуть вымученной, усталой улыбкой, — в целом игрой я доволен. Хорошая получилась игра, живая, с множеством ударов, — если бы еще все были точными.

Отказавшись от предложения поехать в сауну лечебно-оздоровительного центра Генпрокуратуры на Истре, Романцев попрощался и быстрой походкой, чуть склонившись набок и вперед, двинулся в раздевалку.

Предстоял «разбор полетов».

...Телефонный звонок по мобильному достал Патрикеева, когда машина Кардашова уже въезжала на территорию ЛОЦа и перекатывалась через «лежащего полицейского» — впаянную в асфальт трубу, заставлявшую водителей гасить скорость при въезде на территорию лечебно-оздоровительного центра Генпрокуратуры.

— Слушаю, Патрикеев.

— Юрий Федорович, извини, что беспокою в выходной. Но проблема возникла, надо посоветоваться.

Патрикеев узнал глухой, прокуренный голос старшего следователя по особо важным делам Мосгорпрокуратуры Михаила Васильевича Аверьянова, одного из опытнейших в омоложенном следовательском корпусе прокуратуры «важняков».

И тот факт, что при возникновении нештатной ситуации Аверьянов звонил не своему начальству, а ему, как бы через голову, Патрикеева не удивило. Еще когда создавался Отдел специальных операций, специальным распоряжением тогдашнего Генерального прокурора была оговорена технология взаимоотношений: если речь шла о преступлениях, связанных с достоянием республики, как говорится, то есть с выдающимися произведениями культуры и искусства, рядовые сотрудники прокуратуры не только имели право действовать через голову своего непосредственного начальства (естественно, ставя его о том в известность), но и были обязаны докладывать начальнику ОСО обо всех выходящих за рамки обычного преступлениях.

Конечно, это создавало Патрикееву дополнительную головную боль, зато он всегда был хорошо информирован в рамках своей компетенции.

Прокуратура — система хорошо отлаженная и жестко детерминированная. Здесь так просто из вертикальной системы взаимоотношений не выскочишь. Нужны Закон, Указ, Постановление или, как в данном случае, Распоряжение.

— Что случилось? Я слушаю тебя, Михал Василич, очень внимательно.

— Нештатная ситуация. И, похоже, по профилю ОСО. Пропал один из крупнейших коллекционеров русского ювелирного искусства Шаповалов...