"Дверь в никуда" - читать интересную книгу автора (Журавлев Владимир)

Часть 4. Магистр физической магии

— Кто вы такие, и что вам здесь нужно? — от Аниного голоса на уши пришельцев должен был лечь иней.

Огорошенные таким приемом, они некоторое время молча смотрели на Аню. Наконец лохматый ответил:

— Прости пожалуйста, конечно мы виноваты. Следовало бы сразу представиться, а мы были слишком увлечены, и забыли о вежливости. Но стоит ли так сердиться по пустячному поводу? Меня зовут Ербол Курманбаев, я руководитель Лаборатории Информационного Резонанса. А это Чжоу Сяо Пин, ведущий сотрудник лаборатории.

— Можете звать меня просто Сепе. — представился круглый.

— Мы вчера обнаружили, что в этой квартире живет тот, кто может представлять большой интерес для нашей работы. Мы ищем таких, как ты. — он обратился уже к Никите. — Вот мы и пришли, чтобы предложить тебе работать у нас.

— Как вы узнали, где он живет? Это личная информация, она не должна выдаваться тем, кто не связан с ним непосредственно.

— Мой брат обнаружил его несколько дней назад, а этой ночью показал нам в поле информационного резонанса. Ербол поймал направление и мы пришли. — сказал Сепе.

— Ничего не понимаю, вы можете говорить по-человечески? — Никита впервые видел Аню такой раздраженной.

— Аня, это те самые, из сна. Я тебе рассказывал. — выдавил Никита — Только во сне с ними был еще один.

— Мой брат, — объяснил Сепе — ты должен был видеть его еще и в тот раз, когда он тебя нашел.

— Ты что, действительно считаешь, что видел их во сне? — голос Ани стал повелительно-недоверчивым — Немедленно начинаем тесты сначала.

— Он действительно видел нас, хотя и не во сне. И мы видели его. — вмешался Ербол — Только я не понимаю, что тут происходит, странные у вас отношения. Давайте наконец объяснимся. Мы представились, теперь ваша очередь. А то неудобно разговаривать с людьми, имен которых не знаешь.

— Ты хочешь сказать, что не знаешь, к кому вы пришли? — Аня была удивлена, но больше рассержена. Ерболу она не верила, похоже.

— Я знаю, что это тот, кто нам нужен, кого мы видели в поле резонанса. Вот только имени он нам не сказал. Так что искали мы его не через справочную, а по информационному следу. Проще говоря, телепатически. А тебя мы и вовсе не видели. Значит и знать не можем.

— Ничего не понимаю, — Аня теперь была удивлена и несколько сконфужена, — я кажется приняла вас не за тех. Ладно. Дело в том, что это Никита Панкратов, оживленный человек 20-го века. А меня зовут Анна Балуева. Я опекаю его в переходный период и помогаю ему освоиться.

Теперь поражены были пришельцы.

— Я вспомнил тебя, — сказал Сепе — ты танцевала танец Льда. Только честное слово, мы не знали, что здесь живет человек из прошлого, и что ты его опекаешь.

— Потрясно, кажется Аллах решил сделать нам подарок. — в глазах Ербола горел жадный интерес — Такое совпадение не может быть случайным. Но теперь я понимаю, почему ты так встретила нас. Ты наверное решила, что мы — любопытствующие, решившие в мешаться в личную жизнь необычного человека. На самом деле это не так. Мы действительно не знали, кто он, до этой минуты.

— Тогда как вы нас нашли? — теперь Аня уже не была столь категорично недоверчива.

— Я уже говорил: по информационному следу. Когда мы видели его в поле резонанса, я успел поймать направление. Мы добрались сюда, а здесь я почувствовал его ауру. Очень характерную, кстати. Так что найти удалось довольно быстро.

— Так вы тоже видели его во сне?

— Не во сне. И он нас видел не во сне, хотя, как я понял, вы считаете, что все это происходило во сне. Вообще-то совпадает по времени: оба контакта были когда нормальные люди ложатся спать. Послушай, давай сядем и разберемся во всем. Или лучше пойдем в едальню, а то мы так и не позавтракали. Как с утра проснулись, так и отправились на поиски.

Аня вспомнила при этих словах, что она женщина и хозяйка: — Не надо никуда идти, тем более мы тоже еще не успели позавтракать. Садитесь и заказывайте.

А Никита наконец-то задал мучивший его вопрос: — Так значит все, что я видел, было на самом деле, значит это не бред, не сон? Значит я не сумасшедший? А все, что было в лесу, тоже на самом деле?

Ответил ему Ербол: — Сумасшедший ты, или нет, я не знаю. Но знаю, что я не сумасшедший. Встреча была на самом деле — я ведь тоже тебя видел, и уж точно не в бреду. Что там было, в лесу, я не знаю. Я ведь там с тобой не был. И вообще здесь много непонятного. Мы впервые встречаемся с таким мощным резонатором, как ты. Возможно, брат Сепе не слабее тебя, но изучать его достаточно трудно. Он говорит, что ты путешествовал по другим мирам, но понимать его слова буквально не всегда правильно. Потому-то работа с тобой так важна для нас.

— Погоди, — сказала Аня, — ты не о том. Сначала расскажи, чем вы там занимаетесь, что это за информационный резонанс такой? И еще: говори не о том, почему Никита вам так нужен, объясни — зачем ему это нужно? Еще трех месяцев не прошло, как он вышел в наш мир. Ему учиться надо, а не удовлетворять чье-то научное любопытство.

— Ладно, ты права, конечно. Только я не могу тебе объяснить, что это такое — информационный резонанс. Мы этого и сами пока не знаем. Лаборатория возникла два года назад, исследования только начинаются. В общем, между собой мы говорим: магия. Это лучше всего соответствует сути. Какие-то пока непонятные свойства мозга, позволяющие получать информацию о мире и воздействовать на него непосредственно, без органов чувств, рук, излучений и физических полей. Есть у нас теоретики, разрабатывающие безумные теории о том, как это происходит, есть публикации, есть эксперимент — способности магов. Нас пока всего четверо: я и Сепе обладаем слабыми телепатическими способностями, Андрей Печковский — телекинетист, и брат Сепе. Он сильный маг, только с ним трудно общаться — он странный. Хотя возможности его очень велики: он и телепат, и телекинетист, способен видеть то, что происходит далеко. Вот только изучать его очень трудно. Способности магов очень редки, по крайней мере насколько мы знаем. Потому для нас найти нового мага, который по словам брата Сепе обладает выдающимися способностями, очень важно. А зачем это ему? Я о таком не думал как-то. Разве не очевидно, что любой человек, обладающий уникальными способностями, будет стараться узнать себя лучше и расширить свои возможности? Он может делать это один, или вместе с нами, что наверное будет лучше. Хотя это правильно для современного человека, а насчет человека из прошлого — не знаю. Но это потрясающе интересно: уникальный человек и уникальные способности. Такое совпадение не должно быть случайным.

— Мой брат тоже необычный, — перебил Сепе — и мы знаем, что у него связь есть. А про Никиту: насколько я понял, он не знал, что происходящее с ним — результат его необычных способностей, которые проявлялись самопроизвольно. По-моему, ему нужно узнать себя лучше, чтобы научиться контролировать их. Иначе неизвестно, чем это кончится. Вот здесь мы могли бы помочь, особенно мой брат. Он очень заинтересовался Никитой — я впервые за последние годы вижу у него такой интерес к кому-либо. Значит наши интересы в чем-то совпадают. Давайте начнем с того, что побеседуем. Пусть Никита расскажет о том, что он считал снами. А потом попробуем вместе решить, стоит ли ему работать в нашей лаборатории. Пока я чувствую, что его все это очень волнует.

Беседа приняла спокойный характер. Пришельцы из сна больше не пугали Никиту, и Аня больше не была такой недоверчивой. Пока Ербол и Сепе торопливо насыщались, Никита рассказывал о снах наяву. Глаза Ербола горели восторженным любопытством, он был похож на ребенка, получившего новую игрушку. Сепе воспринимал все спокойнее, по крайней мере внешне. Когда Никита закончил, Ербол горячо сказал:

— Невероятно! Путешествие в другую вселенную, и сделал это человек, способный связно обо всем рассказать. Ты хоть понимаешь, что это такое? — обратился он уже к Ане — Величайшее открытие в физике, в самом представлении о строении мира. Нужно немедленно провести опрос под трувером, чтобы иметь достоверные данные…

Аня перебила его: — Я уже предлагала ему трувер, и он отказался. Не думаю, что согласится на и на твое предложение.

— Не понимаю! — Ербол был обескуражен.

— А я понимаю. — ответила за Никиту Аня — Он все-таки человек двадцатого века пока. Не нужно на него давить, все это никуда не денется. Ему сейчас и так трудно, а тут еще этот ваш резонанс.

— Я понял другое. — вмешался Сепе — Никита не умеет управлять своими способностями, они действуют совершенно независимо от его желаний. И неважно, было это воображение, передача информации или проникновение в другой мир, но полученные там раны остаются в нашем мире реальностью. Это может его убить. Я уверен, если бы та девушка ударила его мечом, он умер бы на самом деле. Здесь и точка общего интереса: ему нужно научится контролировать это. А если кто и может ему в этом помочь, так только мой брат. Потому Никите нужно отправиться с нами и пообщаться с моим братом. А мы постараемся не отнимать у него много времени сверх того, что он будет тратить на обучение самоконтролю.

— Погоди, ты слишком быстрый. — перебила его Аня — Ербол, ты сказал, что вы телепаты. Ты умеешь читать мысли?

— Ну… — Ербол немного смутился — мысли мы с Сепе читать не можем. По крайней мере, у других людей. Хотя можем общаться друг с другом и с его братом. А вот эмоции чувствуем. Еще чувствуем присутствие рядом человека. И я могу найти знакомого человека, если он не очень далеко.

— По ауре?

— Я просто так сказал. Не знаю, как это можно назвать. Я это просто чувствую.

— Ладно, об эмпатах я читала. Ты действительно считаешь, что существуют другие миры, и Никита побывал в одном из них?

— Не знаю. Существование других миров обосновано в теории Ван-Миллигана. Только из нее неизвестно, на что они могут быть похожи.

— Никогда не слышала о такой теории. Но у меня чисто гуманитарное образование. И где находятся эти иные миры? В других измерениях?

— Это современная теория, ее дают только на старших курсах специализирующимся в теоретической физике. Я знаю о ней, поскольку мы пытаемся связать ее с тем, что изучаем. По этой теории кроме наших измерений пространства и времени существуют еще два измерения частоты и фазы нулевых колебаний вакуума. Нулевые колебания вакуума — это рождение из вакуума и исчезновение через очень короткий срок триад частица-античастица-фотон.

— Я помню, что такое нулевые колебания, можешь не объяснять. Впрочем, рассказывай подробнее, для Никиты.

— Хорошо. Вакуум уже давно физики считают средой с бесконечной энергией, в которой рождаются и исчезают через ничтожно малое время частицы, называемые виртуальными. По Ван-Миллигану эти частицы появляются и исчезают не случайным образом, хаотически, а как бы мерцают упорядоченно, с определенной частотой и фазой. Частицы, частоты и фазы которых совпадают, могут взаимодействовать между собой сильнее, чем с частицами с иными частотами. Наш мир — совокупность частиц с одинаковыми частотами и фазами мерцания. А частицы с иными частотами для нас виртуальные, они совпадают с нашим миром лишь случайно и на очень короткий срок. Соответственно для совокупностей частиц с другими частотами наш мир виртуальный. То есть наш мир представляет лишь частный случай решения уравнения Ван-Миллигана для колебаний вакуума. А решений этих бесконечное множество, и каждое соответствует своему миру. Конечно это очень упрощенное описание. Но всей теории не понимаю и я — на это способны только некоторые теоретики. Разные миры находятся в одном пространстве, но взаимодействуют между собой очень слабо, поскольку разнесены по частоте и фазе. Я достаточно понятно рассказываю?

— Для меня — да. А для Никиты — не знаю.

— Я мало что понял — ответил Никита, — кроме того, что в физике уже появились формулы, описывающие множественные вселенные.

— Ну, вселенная на самом деле одна, просто вещество в ней разделено в ней по частотам мерцаний на разные миры, почти не взаимодействующие между собой. То есть то, что мы считаем пустотой, на самом деле наполнено веществом и энергией, которые мы не замечаем, поскольку они принадлежат другим мирам. Отсюда бесконечная энергия вакуума. Энергия бесконечного числа миров, из которых мы видим только один.

— А что означает слабое взаимодействие миров? — спросила Аня — В чем оно выражается?

— Во взаимодействии частиц нашего мира с виртуальными частицами иных миров, которые совпадают с нашим миром лишь на очень короткий миг. Но оказывают влияние. Эти эффекты известны в физике уже больше двух веков. Виртуальные частицы возникают чаще в областях с высокой плотностью энергии. Из-за них мы видим заряд электрона гораздо меньшим, чем он есть на самом деле. Рост массы при приближении к скорости света тоже связан с взаимодействием вещества с виртуальными триадами. И невозможность естественного гравитационного коллапса — тоже. Когда напряженность гравитационного поля приближается к критической, в нем возрастает частота появления триад, и в результате поле ведет себя не по Ньютону или Эйнштейну.

— Так ты считаешь, что Никита обладает способностью проникать в такой вот другой мир?

— Я это предполагаю. Именно это хотелось бы выяснить. Пока возможность существования других миров чисто теоретическая, экспериментальных свидетельств нет.

— А кто ты по образованию, Ербол?

— Я и Сепе физики — экспериментаторы. Я занимался механикой разрушения, Сепе — физикой твердого тела. А сейчас нам приходится работать на стыке физики вакуума и информатики. Но мы стараемся.

Аня улыбнулась: — Ладно, мое впечатление благоприятное. Я не буду против, если Никита отправится с вами. Но я не могу решать за него. Будьте с ним аккуратны — он еще не полностью освоился в нашем мире, и не забудьте вернуть к ужину.

— Это рядом совсем, нам выделили лабораторию в старом здании Московского Университета на Воробьевых горах — Сепе не скрывал радости от благополучного разрешения ситуации.

Никита вопросительно поглядел на Аню.

— Я не полечу туда с тобой. — Аня была почему-то довольна сложившейся ситуацией — Тебе пора быть более самостоятельным. Если захочешь, потом сам расскажешь все. А в моем присутствии там нет необходимости. Так что вперед! Если хочешь, конечно.

По дороге в Москву Сепе сказал Никите:

— Моего брата зовут Чжоу Тяо Пин, сокращенно Тепе. Ты можешь его так называть, если он сам тебе позволит. И еще одно: мне показалось, что мой брат тебе очень не нравится. Нас ты просто боялся, но сейчас страх прошел — я чувствую, что твое отношение к нам сейчас нормальное. А вот к нему ты по прежнему относишься неприязненно. Это так?

— Он очень странный. Мне кажется, что он не совсем нормальный.

— Да, к сожалению, это так. Но это не причина для плохого отношения к нему. Он странный, с ним трудно общаться. Но он не злой, он не может сделать тебе ничего плохого. Не бойся его. Это важно: если он почувствует твое отношение, то может отказаться помогать тебе. А он знает о возможностях овладения собой и саморазвитии куда больше нас.

— Сепе, неужели до сих пор есть ненормальные люди? Я считал, что сейчас любую болезнь можно вылечить.

— Он не хочет лечиться.

— А что, он имеет такое право? У меня создалось впечатление, что в этом мире все делается для блага общества, а с желаниями отдельного человека при этом не очень считаются.

— Видишь ли, Тепе не сумасшедший. Он правильно понимает окружающий мир, не доставляет неприятностей окружающим людям. Он вполне способен отвечать за себя. Так что принудить его лечиться никто не может. Просто у него необычная манера общения. Мы понимаем, что это исходит от каких-то психологических комплексов, но это не причина для насилия над ним.

Можно спросить, Никита, а почему ты отказался от трувера? Мне это потому интересно, что Тепе тоже категорически отказывается. Он говорит, что это может уничтожить его особые способности. У тебя тоже есть такое чувство?

— Нет. Во всяком случае, когда Аня спрашивала меня, я с радостью избавился бы от всего этого. Но я не хочу позволять копаться в моих мыслях. И так все здесь приходится делать ради общества, так хоть мысли свои оставить для себя лично! А ты позволил бы?

— А почему нет? Анна кажется вполне квалифицированной и деликатной. Я не верю, что она полезла бы в личные переживания сверх необходимости. Я вообще тебя не понимаю: неужели в твоем веке люди были настолько враждебны, что не могли доверять никому?

Никита не ответил. Он не мог сформулировать причину своего отказа достаточно логично даже для себя. Никаких особых секретов у него не было. По крайней мере, Аня могла в период лечения узнать все. Вряд-ли она стала бы копаться сейчас в его отношении к окружающему. Да Никита не думал его скрывать, понимая, что наказание за образ мыслей ему не грозит. Пожалуй, все это исходило из какого-то неосознанного протеста против нового образа жизни, из желания сохранить свою индивидуальность, право не считаться ни с кем кроме себя, которое Никита считал главным признаком свободы.

В разговор вступил Ербол:

— Ладно, в конце концов это твое право. Тепе мы тоже не смогли уговорить, хотя жаль, конечно. Иметь такие данные… Но ты запомни, что сказал тебе Сепе: постарайся отнестись к его брату с симпатией. Он хороший человек, и очень хотел пообщаться с тобой.

Никита, а до твоей… — Ербол замялся — ну, смерти, было что-то необычное?

— Ты хочешь узнать, это врожденное, или появилось после воскрешения? Я сам об этом думал. Ничего такого не было, по крайней мере я не помню. Никогда не замечал в себе ничего необычного. Искандер Ахатов из Лаборатории Виробики сказал, что генный код, по которому меня оживляли, может немного отличаться от моего.

— Это просто здорово! Нужно будет связаться с ним. Если удастся установить, что отвечает за эти способности, да еще можно будет вызывать их искусственно…

— Ербол, это тебе интересно. А мне от этих способностей одни неприятности — хоть не спи совсем. Избавиться бы от них поскорее, а то как бы не провалиться в эти твои параллельные миры.

— Зачем избавиться? Это же фантастически интересно, такой объект для изучения. Через тебя может придти новая история человечества. Мне бы такое, а ты готов отказаться. Да не волнуйся, научишься ты управлять своими способностями. Мне твоего рассказа было достаточно, чтобы понять, что когда с тобой это случается, ты находишься вполне в сознании и способен управлять. Просто ты думал, что это бред, сон, и не пытался управлять сознательно.

Впереди показался знакомый островерхий силуэт Университета. Гравикар стремительно приблизился к нему, резко затормозил и опустился во двор общежития. Здесь, кажется, ничего не изменилось за прошедшие века. Здание выглядело таким же новым, так же зеленели деревья. Правда, нет, изменения были: за оградой Никита заметил несколько огромных дубов, которых не было здесь в двадцатом веке. И дорожки были покрыты не асфальтом, а плитами светлого камня. И машины больше не стояли во дворе и вокруг. И лавочки выглядели иначе. Зато сидящие на них парочки ничем не отличались от студентов и студенток прошлого. Массивная входная дверь открылась сама, и пропусков больше никто не спрашивал. Зато лифт остался прежним, как и дубовые панели стен. Ербол нажал кнопку девятнадцатого этажа и сказал, как бы извиняясь:

— Пришлось устроить лабораторию в музейном здании из-за нашего главного мага. Брат Сепе сказал, что когда он находится в середине современного дома-города, ощущение сложности окружающих структур мешает ему настроиться на взаимодействие с дальними объектами. А ты ощущал эту сложность? Мы с Сепе не ощущаем.

— И я не ощущал, — ответил Никита — я же сразу переходил туда из сна, и в этот момент не помнил о реальном мире. И я был не внутри здания, а на поверхности, в жилой квартире.

Лифт остановился, все вышли в длинный низкий коридор. Никита в своей первой жизни бывал в этом корпусе, но никогда не поднимался сюда. Хотя слышал, что и в то время на чердаке тоже была физическая лаборатория. По коридору он шел с нарастающим волнением, восторженное и жадное любопытство Ербола подействовало и на него. Никита начал чувствовать свою значимость. Оказывается, обладать необычным свойством — не так плохо. А от встречи с братом Сепе зависело, сможет ли он научится управлять этим. Получить работу. Какая-никакая, а карьера. По крайней мере, есть ориентир — на кого учиться.

Комната, куда вели Никиту, оказалась в самом конце коридора, за поворотом, в торце здания. Остановились у закрытой двери. Сепе легонько подтолкнул Никиту и сказал:

— Иди к нему один. Постарайся с ним подружиться и не бойся его.

Никита вошел. Комната была та самая, которую он видел во сне. Но наяву она оказалась куда меньше и потолок ниже. В середине, на коврике, сидел Тепе. Никита сразу его узнал, хотя реальный Тепе чуть отличался от образа из сна — теперь Никита понимал, что он был не в этой реальной комнате, а в иллюзии, видел не реального Тепе, а иллюзорного, такого, каким тот вероятно воспринимал себя сам. Реальный Тепе оказался несколько плотнее, не выглядел скованным и неловким, в нем не было той болезненности. Хотя на лице его была та же отрешенная улыбка, которая не показалась Никите теперь ни загадочной, ни зловещей. В глазах Тепе Никита неожиданно увидел доброту, смешанную с тоской и какой-то пугливой застенчивостью. Лишь много позже Никита понял, что вызвало это понимание: Тепе изучал его эмпатически. А эмпатия и телепатия никогда не бывают односторонними.

Тепе плавно повел рукой, предлагая Никите сесть напротив, на такой же коврик. Так они сидели, глядя друг на друга, довольно долго. Тепе молчал, Никита тоже не знал, с чего начать разговор. От нечего делать, Никита стал рассматривать его. Тепе смотрел на Никиту с той же улыбкой, совершенно спокойный и расслабленный. Молчание его нисколько не тяготило, не раздражало, застенчивость вроде-бы ушла. Казалось, он готов целую вечность сидеть так, неторопливо рассматривая интересующего его человека. Постепенно спокойствие и расслабленность Тепе передались и Никите. Никита уселся поудобнее, расслабился, взглянул в глаза Тепе и не заметил, как оказался в иллюзорном мире. Он оказался в той же комнате, но теперь комната стала больше, в углах клубилась мгла, застилающая трубы воздуховодов. А Тепе выпрямился, поднял приветственно руку, и сказал мягким и неожиданно приятным голосом:

— Ну, наконец-то мы можем поговорить нормально. Ты наш, как Ербол и Сепе. Мое полное имя — Чжоу-Тяо-Пин, можешь называть меня Тепе. А кто ты?

— Я Никита Панкратов, зови меня Никита. Я родился в двадцатом веке, умер, был оживлен недавно. И теперь со мной стали происходить непонятные вещи. Ербол Курманбаев и твой брат сказали мне, что ты можешь мне помочь.

Никита почувствовал, что Тепе сильно удивлен.

— Ты расскажешь мне когда-нибудь о твоем веке, — просительно сказал он, — а сейчас, если тебе нужна моя помощь, расскажи об этом странном и непонятном.

После рассказа Никиты Тепе долго молчал, а потом сказал:

— Я не смогу тебе помочь.

— Как? Но Сепе сказал… — Никита был огорошен.

— Сепе не мог давать за меня никаких обещаний. — перебил его Тепе — Я не могу помочь тебе, потому что твои способности иные, чем у меня. Я не знаю, как ты должен управлять ими. И я не думаю, что тебе так нужна помощь — ты успешно учился сам. Конечно я расскажу тебе все, что знаю, покажу все, что умею. Но учиться тебе придется самому. Ты можешь приходить сюда и заниматься вместе со мной. Возможно тебе будет проще, если ты будешь не один. Спрашивай.

Никита понял Тепе, и несколько успокоился. Тепе не отказывал ему в помощи, просто он не мог гарантировать, что его помощь будет успешной. И он задал вопрос:

— Где мы находимся, и почему ты не хотел говорить со мной обычным образом, а ввел именно сюда для разговора?

— Ты задаешь хорошие вопросы — Тепе по прежнему улыбался, но теперь в его улыбке искрился юмор — Это то место, с которого начинаются все мои путешествия. Я называю его изнанкой мира. Изнанкой нашего мира. Хотя возможно это не изнанка, а лицо. Здесь можно путешествовать, можно видеть людей, оставаясь невидимым, а кое-где можно найти щелочки и подсмотреть другие миры. У меня нет твоей способности входить в них целиком.

До сих пор лишь я мог входить сюда сам. Сепе и Ербол входили сюда с моей помощью. А тебе удалось сюда войти самому. Я почти не помогал тебе, только показал путь. Это место хорошо для разговора: здесь гораздо легче понимать друг друга. Здесь ты не просто слышишь слова, как в обычном мире, но принимаешь смысл, который я в них вкладываю.

— Так это другой мир, или наш? Реальность или иллюзия?

— Ничто из этого. Это не другой мир, но и не наш обычный. Это не мир вообще, раньше я считал это лишь иным восприятием мной нашего мира. Но после встречи с тобой уже не так уверен в этом. Это не реальность. Смотри: — Тепе встал и подошел к стене. Движения его были неожиданно энергичными и грациозными — я могу пройти через стену, могу летать.

Тепе вдруг стал барельефом самого себя, погрузившись наполовину в стену. А Никита вдруг обнаружил с испугом, что постепенно погружается в пол, как в трясину. Шок, который он испытал при этом, был ужасен. В панике Никита уперся руками в неожиданно твердое и выдернул себя обратно. Пол больше не проваливался под ним. В себя он приходил постепенно.

— А стоит захотеть, и все становится твердым, реальным. — продолжил тем временем Тепе, ударяя кулаком по стене, загудевшей как колокол. — Что с тобой, Никита, чего ты испугался? В этом мире ничто не может причинить вред тебе.

— Я и сам не понял. Я стал вдруг тонуть в полу, и почему-то это привело меня в панику. Нет, я испугался не какой-то опасности, не знаю — чего. Возможно дело в том, что в своем веке я погиб утонув в болоте. Но я об этом ничего не помню.

Тепе сел на прежнее место и внимательно посмотрел на Никиту. Сейчас улыбка его исчезла, он стал серьезен, даже озабочен. И продолжил прерванный рассказ:

— В этом мире я могу воздействовать на предметы. И эти изменения совершаются в реальности. Но в реальности наши тела остаются сидящими в той же комнате, откуда мы вошли в это место.

— Твои возможности здесь имеют границы, или ты можешь все? — Никита уже успокоился и мог продолжать беседу.

— Нет. Каждое действие требует затраты энергии. Чем проще действие, тем легче его совершить. Для сложных действий моих сил не хватает. Проще всего наблюдать. При этом почти неважно, на каком расстоянии. Но четкость видения зависит от сложности того, что я хочу увидеть. Например, я могу видеть мысли людей. Но только простые. Сложные мысли мне недоступны. Можно двигать предметы — это требует большей энергии. А вот контролировать направление такого движения куда труднее. На компьютеры я практически не могу воздействовать. Вызвать сбой нетрудно. Что-то более осмысленное — невозможно.

— Ты говоришь об энергии. Какая энергия при этом расходуется?

— Это лишь выражение. Не физическая энергия. Ербол установил точно, что когда я вхожу в изнанку мира, резко возрастает нагрузка на мозг. И каждое действие вызывает рост нагрузки. Мозг просто устает.

— Тепе, а мир, в котором я был, реален, или иллюзия?

— Не знаю. Он не изнанка. Он или реален, или иллюзия. Я смотрю в другие миры иногда. Но не знаю, реальны они или иллюзорны. Ты получил рану в своем мире. Но это не доказательство его реальности. Иллюзия тоже может нанести рану.

— Тепе, как мне избавиться от попаданий в этот мир или иллюзию?

— Я не знаю.

Никита был обескуражен: он рассчитывал не на такой ответ. Некоторое время он растерянно смотрел на Тепе, но потом догадался в чем дело: Тепе дал абсолютно точный ответ на неправильный вопрос.

— Тепе, мне нужен не ответ, а совет. Я понимаю, что ты не можешь знать этого точно, но что бы ты стал делать на моем месте?

— Прежде всего, я не стал бы избавляться от такой замечательной способности. — посмотрев на вновь обескураженного Никиту и слегка улыбнувшись, Тепе продолжил: — Я постарался бы научиться пользоваться ею.

— Ты считаешь, что это может решить мою проблему?

— Да, я так считаю. Я считаю, что твоя проблема не в том, что ты можешь попадать в другой мир, а в том, что это происходит не по твоей воле и не тогда, когда ты этого хочешь. Я не знаю этого точно, но вполне возможно, что в тебе накапливается сила, которая и дает тебе возможность совершать этот переход. Когда эта сила скапливается, она сама начинает искать выход. Дай ей возможность работать под твоим контролем, и возможно она не станет беспокоить тебя в то время, когда ты занят другими делами. Научись попадать в другой мир не из сна, а наяву, и посмотри, что будет. Возможно это не поможет, но я поступил бы так.

Это был выход. Во всяком случае, какая-то определенная программа действий. Все равно Никита не мог придумать ничего лучшего. И подсознательно Никита чувствовал, что эта программа вполне реализуема. И вообще любое действие по плану лучше бездействия в неопределенности.

— Как мне это сделать, Тепе?

— Я не знаю — это был уже повтор, который не обманул Никиту. И на самом деле Тепе продолжил: — Я не отказываю тебе в помощи и советах. Но я могу лишь показать тебе то, что делаю я. Я могу наблюдать за тобой и советовать. А учиться ты должен сам — я не могу научить тебя тому, чего не умею. Но сегодня мы не будем больше ничего делать: я чувствую, что ты устал. Давай вернемся в обычный мир. Попробуй сделать это без меня.

Тепе вдруг рассмеялся, хитро подмигнул Никите и исчез. Никита уже достаточно доверял Тепе, чтобы понимать, что тот не оставил бы его в опасном положении. Значит выход отсюда не представляет труда, нужно только поискать его. Но стоит ли торопиться? Можно потратить немного времени, чтобы изучить эту изнанку мира. Никита встал и подошел к столу, притулившемуся у стены, чтобы посмотреть поближе на лежащие там предметы. Ничего особенного: статуэтка из нефрита, вписывающаяся в общекитайский стиль комнаты, вычурный нож из старой бронзы, тоже по-видимому старинный китайский, пара небольших ящичков — современных приборов, которые Никите не были знакомы. Никита протянул руку и взял нож, заинтересовавший его своими миниатюрными барельефами на ручке. То есть, попытался взять, но его рука не встретила ничего. И стола тоже. Странно: а ноги его по-прежнему твердо стояли на полу. Как там говорил Тепе? Стоит захотеть? Никита захотел, но опять рука его встретила пустоту. В чем дело? Что вокруг него, мир или иллюзия? Иллюзия… иллюзию нельзя взять в руки! А Тепе говорил, что ему это удается. А если попробовать по другому: нож из реального мира — иллюзия здесь. Значит надо перенести его сюда. Никита сосредоточил свое внимание на ноже, пытаясь охватить его мысленно, представить себе холод и тяжесть металла, шершавое прикосновение к руке чеканных фигурок. Протянул руку и взял нож. Нож был именно таким, каким Никита его представил. Опустив нож обратно на стол, Никита рассмеялся: вот и решение загадки. Не слишком сложно.

Ладно, пора выходить. Никита сосредоточился, представляя себе комнату такой, какой он видел ее когда только вошел. И ничего не произошло: мрак по прежнему клубился под потолком, странный свет мешал рассмотреть детали. Нет, произошло: когда Никита начинал смотреть пристальнее на что-то, мрак рассеивался, рассматриваемое как бы приближалось к глазам, становилось отчетливым. Но цель не была достигнута — Никита не вышел в обычный мир. Нужно успокоиться, расслабиться, подумать. Никита сел на прежнее место на коврике и очень резко ощутил отсутствие Тепе. Теперь он понял, что находился в странном телепатическо-эмпатическом контакте со своим новым наставником. Не очень отчетливом, но позволяющем не чувствовать себя одиноким в этом странном месте. А сейчас он ничего не чувствует. Расслабиться! Никита опустил голову, закрыл глаза, постарался изгнать из головы все мысли. Когда он поднял глаза, собираясь совершить еще одну попытку выхода, Тепе сидел напротив, улыбаясь своей отрешенной улыбкой. Контакта больше не было, но Никита навсегда запомнил возникшее между ними чувство понимания и доверия. Комната была совершенно обычной. Выход состоялся. Тепе плавно повел рукой в прощальном жесте: первый урок окончился. Никита еще не разобрался, поможет ему наука Тепе или нет, но чувствовал, что сделал какой-то шаг вперед в колдовских науках. Он впервые сделал что-то не во сне, а в полном сознании.

Ербол встретил Никиту за дверью. Если раньше он был просто полон научного энтузиазма, то сейчас энтузиазм бурлил в нем под давлением, ставил дыбом волосы и бил из ушей фонтанами.

— Ну ты молодец, Никита, — воскликнул Ербол — такой мощный маг. Сразу вошел в изнанку мира, овладел телекинезом…

— Каким телекинезом? — удивился Никита.

— Ну, ты нож поднимал со стола. Пойдем — покажу, все это зафиксировано.

— Но я сделал это просто рукой…

— Это тебе так казалось. На самом деле ты все это время сидел, как сидел. А нож приподнялся над столом, повертелся, как будто ты его рассматривал, и опустился обратно. У тебя интенсивность работы мозга была не меньше, чем у Тепе. Эх, знать бы какие участки мозга задействуются в этот момент!

— А что, Тепе не позволяет вживить ему виробные датчики? Так попробуйте на себе.

— На себе! Так в том то и дело, что ни я, ни Сепе не могут ничего подобного. Постой, какие датчики ты упомянул?

— Виробные. Ты что, не знаешь, что это такое? Мне Эрик Мак-Карти, мой врач, поставил их после оживления, чтобы контролировать работу мозга очень детально. Только они могут существовать лишь в поле накачки, нельзя выходить из комнаты.

— Никогда не слышал о таких датчиках. А Эрика Мак-Карти знаю — крупнейший специалист по мозгу. Так он тебя лечил? Мне так и не удалось до него добраться. Слушай, помоги, познакомь с ним. Если бы удалось заинтересовать его нашей работой, это был бы такой толчок. И о датчиках расскажешь.

— Да я сам о них мало что знаю. Могу дать номер разработчиков в Лаборатории Виробики. Их хорошо знает Аня, а я знаком лишь с одним Искандером Ахатовым. Послушай, Ербол, а что такое все-таки эта изнанка мира, где я был? Вам удалось хоть это узнать?

— Ну это-то удалось, ничего сложного тут нет. Это просто измененное состояние сознания, что-то вроде транса наяву. В этом состоянии мозг вступает в информационный резонанс с окружающим миром. Информационное ядро личности, если хочешь, душа — так называли это в старину, как бы отделяется от тела и может путешествовать самостоятельно, получая информацию без помощи органов чувств.

— Что значит: как бы? А на самом деле?

— На самом деле любые действия души можно проследить по всплескам активности мозга. И стоит усыпить тело, например вколоть снотворное, как это состояние исчезает. В общем, это не особый мир, не реальные путешествия, а форма восприятия. И не обязательная: вот Андрей Печковский тоже телекинетист, но входить в изнанку мира он вообще не способен. Даже с помощью Тепе. Так что твои способности для нас очень интересны. Пойдем, я тебе покажу лабораторию.

Лабораторная техника, по правде сказать, не произвела на Никиту большого впечатления. Внутренне усмехаясь, он вспомнил посещение Политехнического музея в своем веке. Как эффектна внешне была техника века девятнадцатого, с ее желтым блеском округлых медных и латунных деталек, белым холодом полированной стали, сложнейшими узорами шестеренок, тяг, кривошипов и рычагов, черными изгибами чугунных рам и золотом гравировок. И какими убогими, невзрачными выглядели приборы его века, с унылыми серыми ящиками корпусов, однообразными шкалами и кнопками. И плевать, что по своим функциям, по внутреннему строению, эти приборы куда как превосходили старинные. Для человека, видящего только внешность, не способного умственным взором просмотреть внутреннюю сложность, примитивная старина выглядела куда привлекательнее. Да взять и современный, двадцать второго века, компьютер — Никита уже успел достаточно познакомиться с ними. Кристаллический моноблок, включающий в себя и процессор, и память, и устройства дистанционной связи, и источник энергии. А поверхность совмещает в себе и голографический экран, и сенсорную панель, и звуковой вибратор, и микрофоны, телекамеры, и черте-еще-сколько всяких датчиков, вплоть до собачьего нюха. Но не только снаружи — камень камнем, а даже если и расколоть — плита плитой. Одно слово: керамика. Рассмотреть же сложнейшую внутреннюю структуру, позволяющую этой керамической плите делать, кажется, все на свете, невозможно не только глазами, но и пожалуй электронным микроскопом. Справляется с этим только рентгеноструктурный анализ.

Вот и приборы в лаборатории — простые ящики и шкафы, даже без шкал и кнопочек, привычных в 20-м веке. Штанги и выступы датчиков, ниши для вложения образцов на анализ. Но для профана, которым был Никита, истинная сущность этих невзрачных ящиков осталась скрытой. А работа с приборами сводилась к обычному сидению у экранов компьютеров. Ничего особенного. Ни таинственных звуков и писков из фантастических фильмов прошлого, ни мигания сотен лампочек, ни бульканья цветных жидкостей в прозрачных трубках и шипения клубов пара в колбах. Почти ничем не отличается от обычной канцелярской работы. В общем, нисколько не похоже на американские фильмы с роботами и звездолетами. «Кин-дза-дза» пожалуй ближе была бы, но без грязи и ржавчины. Ничего интересного в целом. Единственное, в чем он убедился, так это что исследования были вроде не кустарными. Куда более интересными оказались для Никиты разговоры с сотрудниками лаборатории.

Когда Никита заявился домой к ужину, Аня завела разговор:

— Я пыталась найти работы по информационному резонансу. Но ничего не нашла, кроме нескольких теоретических работ с невероятной математикой. Ничего мне понять не удалось. Тебе не рассказали, что это такое, на простом уровне? Интересно, с кем ты связался. И вообще, расскажи о впечатлениях. Мне интересно — я впервые услышала о таких исследованиях.

— Что такое информационный резонанс?…

— Это главный теоретик нашей лаборатории Шурик Талалай — Ербол представил Никите долговязого кудряша — Он совершенно гениален и достаточно безумен, чтобы его теории не могли быть неправильными. К сожалению, никто кроме него эти теории не понимает пока.

— Не клевещи, Ербол! — Шурик протянул Никите руку и улыбнулся великолепным белым оскалом, став совершенно похожим на большого веселого пуделя — Прекрасно понимают еще два теоретика кроме меня. Жаль только, что пониманий у нас — три разных.

— Этого великого мага зовут Никита, он куда сильнее Тепе и бывал в параллельном мире. — теперь от представления Ербола настало время краснеть Никите, если бы он умел это делать — Нам очень нужно привлечь его в лабораторию. Постарайся его заинтересовать, расскажи о теории. Только очень просто — он родился в 20-м веке. И учился там же. А у нас он всего несколько месяцев.

— Ну и задачка: объяснить то, чего сам не понимаешь, тому, кто не знает элементарных вещей! — рассмеялся Шурик — На уровне два века назад то, что по уровню на век вперед, не меньше. Ну, попробую, может и сам пойму что.

Собственно теории как таковой нет, есть два практически несвязанных куска. Один примыкает к физике вакуума — я пытаюсь найти физические основы действия магии. Это некоторое продолжение теории Ван-Миллигана. Ты наверное не слышал о ней.

— Я рассказывал. — быстро сказал Ербол.

— Ладно. По теории Ван-Миллигана частицы нашего мира как бы мерцают, рождаясь из вакуума и исчезая в определенном ритме, заданном решением уравнения Ван-Миллигана для колебаний вакуума. Мое развитие состоит в том, что я попытался описать структуры стоячих волн вакуума, определяющие взаимное расположение и взаимодействие частиц нашего мира. То есть каждой структуре — человеку, дереву, звезде соответствует определенная система стоячих волн вакуума, которая не позволяет этой структуре распасться. Ведь все эти частицы на самом деле взаимодействуют с частицами других миров, мерцающими в ином ритме и являющимися в нашем мире виртуальными. Стоячие волны вакуума определяют те явления, которые мы считаем квантово случайными. Если бы не они, то любой предмет очень быстро распался бы на отдельные частицы за счет квантово случайных событий. Но на самом деле они не случайные, что и позволяет существовать в мире стабильным объектам. Интересно, что в моих уравнениях структуры стоячих волн многомерные и занимают в обычном пространстве и времени куда больший объем, чем соответствующий им объект. Пространственно-временной размер системы стоячих волн определяется в сущности не размером объекта, а его сложностью. Правда если то, что Ербол говорил мне о твоих путешествиях в иные миры, соответствует действительности, то мне придется существенно перерабатывать эту теорию. Пока она не предусматривает такую возможность, хотя зацепки есть.

— Ничего, не обломишься. — вставил Ербол — Ты же говорил, что упростил всю систему отбросив класс возможных решений.

— Да уж, эксперимент и сейчас король науки. — ответил Шурик — Как и два века назад. Вот такая первая часть моей теории — механизм действия магии через управление квантовыми случайностями за счет стоячих волн вакуума. Все это пока очень недоработано. А вторая часть из информатики. Это чистая феноменология, не основанная ни на каких доказательствах. Просто попытка как-то систематизировать результаты экспериментов.

— Не скромничай — отличная теория, не слишком наукообразная, но зато очень доступная. — заметил Ербол.

— Только трудно в нее поверить — чистая философия, как в двадцатом веке, прости господи! Мне и самому не нравится. — Шурик отрывисто рассмеялся, сверкнув острыми клыками — Хорошо, рассказываю. Всякий объект вселенной состоит из материи, энергии и информации. Информация — это структура объекта, выраженная в структуре стоячих волн вакуума. Взаимный переход энергии и материи хорошо известен еще с 20-го века и выражается формулой Эйнштейна. А вот преобразование информации в материю или энергию пока не рассматривалось. Хотя еще в 19-м веке какой-то подход к этому появился в статфизике в виде понятия энтропии, степени простоты структуры, грубо говоря. Чем выше энтропия, тем меньше информации и энергии. К сожалению точно вывести коэффициент перехода мне не удалось и сейчас — трудно количественно оценивать информацию. Но приблизительно: мозг человека по эквивалентной энергетике повседневных информационных процессов превосходит мощный термоядерный реактор. А полное преобразование его информации в энергию было бы сравнимо с взрывом сверхновой.

Теперь информационный резонанс. Это просто развитие теорий квантового взаимодействия, появившихся еще в конце 20-го века. В целом его можно описать так: если есть сложные структуры, основанные на квантово случайных процессах, то вероятность совпадения таких процессов не совсем случайна, а зависит от схожести структур. Чем больше схожесть, тем лучше синхронизация случайных квантовых процессов. А схожесть должна быть количественной: у простых, пусть и сходных структур вероятность синхронизации близка к случайной. А вот у сложных может приближаться к единице. То есть, если бы например удалось создать двойника человека с точно таким же мозгом, то все процессы в мозгу двойника и оригинала были бы абсолютно синхронны. Это были бы не два одинаковых человека, а это был бы один человек с двумя телами, двумя парами глаз, ушей. И одним мозгом. Передача информации от одного мозга к другому, идентичному, была бы абсолютной. Ведь работа человеческого мозга, в отличие от компьютера, целиком основана на квантово случайных процессах взаимодействия информационных молекул.

Прямой информационный резонанс — если в мозгу человека возникает структура близкая к структуре реального объекта, возникает высокая вероятность достройки этой структуры до полного сходства. Это ясновидение, телепатия, эмпатия и другие разновидности внутреннего зрения…

— Постой, — сказала Аня — если все это так, то почему магические способности проявляются так редко? Если это такой естественный природный процесс, как объяснял тебе Шурик, то он должен быть широко распространен.

— На самом деле так и происходит — ответил Никита — Шурик сказал, что самым распространенным проявлением информационного резонанса является интуиция. Точные догадки о сути явления при недостатке знаний о нем возникают гораздо чаще, чем если бы это было случайное совпадение, именно благодаря информационному резонансу. Он исследовал работу многих ученых прошлого и установил, что основным свойством гениев была именно интуиция — способность дать точную догадку там, где простой перебор возможностей был бессилен. Так что это действительно широко распространенное свойство. А обратный информационный резонанс — когда возникшая в мозгу человека структура переносится в окружающий мир. Вот и все. Точных знаний, как он сказал, он не имеет. Это лишь догадки.

— Основанные только на магических способностях нескольких человек?

— Не только…

— Покажи ему волшебные кристаллы. — попросил Ербол.

Шурик повел Никиту в соседнюю комнату и указал на два ящика, стоящих на столе.

— Вот это магические кристаллы, точнее устройства связи на основе кристаллов с синхронными квантово случайными процессами. Мы с Андреем Печковским рассчитали структуру этих кристаллов, а Сепе удалось разработать технологию их изготовления. Три месяца назад мы их получили. Связь в полосе до мегагерца, не использует никаких источников энергии и излучаемых волн или полей. Чисто магическая. Связь сверхсветовая: нам не удалось измерить временную задержку. Вот только расстояние оказалось не соответствующим моим расчетам. Всего пятьдесят километров, когда я рассчитывал на триста — четыреста. Это совершенно новый результат, еще не пошел в каталог. Пока я пытаюсь понять, почему расстояние не соответствует теоретическому. В принципе, конечно, ничего сверхнеобычного здесь нет: теорию квантовой телепортации информации развивал еще академик Кадомцев в конце 20-го века. Тогда же были и первые эксперименты. Но в тех экспериментах был нужен посредник — лазер, дающий пары одинаковых квантов, разлетающихся в разных направлениях. Потом работы прекратились из-за практической неприменимости, и не удалось создать связную теорию этого явления. А мы прошли дальше и сделали кристаллы, в которых квантовые переходы синхронизованы без посредника.

— Вот это эксперимент! — Аня была просто поражена — Никита, это очень серьезная работа. Это просто удивительная работа! Впервые сверхсветовая связь получена меньше года назад на микроколлапсарах. Но это в космосе, для этого требуется оборудование размером с космолет и огромная мощность. А они, значит, получили то же самое на небольших кристаллах и при небольших затратах энергии.

— Но я не знаю… Я не мог проверить, было ли это на самом деле, или только слова.

— Сейчас такими вещами не шутят. Если тебе сказали, что получен результат, значит сами они действительно не сомневаются в этом. А ошибка здесь невозможна, считай сам: при полосе в мегагерц они могли замерить задержку сигнала с точностью до микросекунды. Это в сто с лишним раз меньше задержки сигнала на пятидесяти километрах.

— Но ты ведь не нашла в их работах упоминания об этих кристаллах.

— Никита, ты же сам сказал, что работа новая, да еще не все результаты соответствуют теории. Я прекрасно понимаю желание авторов не торопиться с обнародованием, а попытаться разобраться во всем получше. Я понимаю, откуда твои сомнения, Никита. В твоем веке обман в науке был обычным делом, а сейчас это преступление. Сейчас в науке не обманывают. Тем более все это легко проконтролировать по записям компьютеров: подделать протоколы компьютеров, включенных в общую сеть, невозможно. Если бы обнаружился сознательный обман, тот, кто это сделал, был бы навсегда лишен права заниматься наукой.

Интересная это лаборатория, и занимаются они очень интересными вещами. Честно говоря, я сначала не восприняла их серьезно — думала, что у них больше фантазий, чем реальных результатов. Кстати, данных о сверхсветовой связи между станциями на орбитах Плутона и Марса пока тоже нет в общем каталоге. Я знаю об этом потому что там работает мой друг.

— То есть их тоже скрывают?

— Да нет же, никто ничего не скрывает. Да это и невозможно. Просто результаты пока не оформлены в файл общего доступа. Ты можешь их получить, если знаешь где и что искать. Но в общем каталоге этих данных нет. Участники работы не хотят обнародовать, пока не приведут все в законченный вид. Это обычное дело, когда какая-то информация до завершения работы доступна только специалистам.

Последующие недели Никита регулярно летал в лабораторию и занимался с Тепе. И хотя занятия были посвящены вхождению в изнанку мира и действиям там, сны на бегу, как и предсказывал Тепе, Никиту не посещали. Времени это отнимало много, учеба Никиты замедлилась. Аня хмурилась, проверяя в очередной раз его успехи, но молчала — понимала необходимость таких занятий. Лабораторией она, казалось, больше не интересовалась. А вот Володя Суходольский, также контролирующий занятия Никиты, нисколько не был обеспокоен снижением темпа учебы. Наоборот, своими расспросами он побуждал Никиту глубже влезать в дела лаборатории. Да Никите это и самому начинало нравиться. Впервые с момента пробуждения он общался с людьми, для которых то, что он — человек из прошлого, не было самым важным моментом в общении. Ербол наслаждался изучением Никиты, как ребенок, получивший новую игрушку. С Тепе у Никиты постепенно налаживались почти дружеские отношения. Вопреки предупреждению Сепе, общение с Тепе не вызывало у Никиты серьезных затруднений. Тепе охотно беседовал с Никитой на любые темы, ум его был живой и гибкий, обширность познаний поражала. Хотя нужно сказать, что общался Никита с Тепе почти всегда в изнанке мира, телепатически, по сути. С другими сотрудниками лаборатории Никита тоже легко находил общий язык. И знал, что они нормально общаться с Тепе не могут. А вот с Никитой говорили весьма охотно, несмотря на его полное незнание основ той науки, которой они занимались. Так что поток информации был односторонним. Но они рассматривали Никиту, как будущего коллегу, которого нужно ввести в курс дела, обучить. Конечно они ценили в Никите прежде всего его необычные способности. Но ведь это были его способности, неотъемлемая часть его личности. Никто не давал их Никите, и только от него зависело, как эти способности будут развиваться. С Аней и Володей Никита ощущал себя прежде всего объектом эксперимента, монстром из прошлого. А в лаборатории никто не расспрашивал Никиту о жизни в двадцатом веке. Отчасти из деликатности, отчасти потому, что им действительно сегодняшние проблемы и работа были куда интереснее, чем прошлое Никиты.

Теперь Никита понимал, что первые месяцы после оживления он провел в духовном оцепенении, вызванном шоком от столкновения с новой, совершенно непонятной ему действительностью. В этом состоянии Никита подсознательно ограничивал контакты с людьми и миром, стремился затянуть изучение его, был куда более пассивен, чем в своей первой жизни, в веке, в котором он родился. Оцепенение было разрушено новым шоком — внезапным появлением наяву людей из бредовых снов, и последовавшей за этим необходимостью работать очень много, чтобы просто выжить, обуздать внезапно проявившиеся способности, угрожающие ему гибелью. Сейчас страх прошел — неизвестность была до некоторой степени рассеяна, новое стало привычным, а с привычкой пришла и уверенность в своей способности справиться со всем этим. Никита продолжал работать в лаборатории уже не из страха, а чтобы почувствовать себя более самостоятельным, способным не подчиняться тупо мудрым наставникам, а самому строить свою жизнь. Это прежде было нужно ему для уважения к себе. И еще он инстинктивно чувствовал: это единственный путь к тому, чтобы любимая девушка перестала воспринимать его как подопытного — полу-ребенка, полу-сумасшедшего, нуждающегося в воспитании и лечении. И инстинкт не обманул. В отношении к Никите Ани действительно стали появляться новая сторона: Никита становился для нее личностью.

Во время очередной встречи Тепе сказал:

— Никита, тебе уже пора приступать к главному: учится проникать в другой мир сознательно. Я, кажется, научил тебя всему, чему смог. Теперь твоя очередь, а я могу только наблюдать.

Спорить было бесполезно: Тепе был другом лишь в том, что не касалось дел магических, а как наставник не давал Никите никаких поблажек. Нужно думать самому, как это сделать. Конечно сейчас Никита мог и отказаться, но делать этого не собирался. Не хотелось огорчать новых друзей, и самому было интересно, и опасности большой Никита не видел. В конце концов не так там и опасно. Встреча с эльфийкой была случайностью. И вероятность наткнуться на что-то опасное была не так велика. Осторожность прежде всего, а кто предупрежден и острожен, для того риск невелик. Нужно попробовать. Как вообще осуществляется такой переход? Если исходить из опыта занятий с Тепе, то прежде всего нужно желание. И еще нужно очень хорошо представлять то, что хочешь сделать. Представлять объемно, во всех ощущениях — зрительных, слуховых, осязательных.

Никита представил себе мир леса, как он его запомнил в последний раз. С мокрыми черными ветвями, стылым холодом и запахом преющей влажной листвы. И попытался приблизить это представление к себе, раствориться в нем, пожелать попасть туда. Он забыл о времени, нагнетая, сосредотачивая в себе это желание. Ничего не происходило. Никакого перехода. Никите стало смешно: его усилия напоминали ему что-то детское, когда он был маленьким мальчиком и желал чего-то очень сильно. Тогда ему казалось, что если желание достигнет нужной силы, то оно сбудется само собой. И он так же нагнетал в себе желание, но силы никогда не хватало, наступало разочарование и слезы. Вот и сейчас он делал что-то подобное и тоже испытал разочарование. Только слез не будет — это уже не детство. То, чего он хочет, осуществимо. Просто видимо одного желания мало, нужно что-то еще, нужен правильный подход.

Прежде всего расслабиться, успокоиться, как учил Тепе, и подумать не спеша: как можно попасть в мир, в котором Никита уже бывал. Постараться вспомнить ощущения и мысли, связанные с переходом. Нелегкое это дело: происходило все в момент засыпания, когда связные мысли уже отсутствовали, сознание практически отключалось, переходя в сон. По крайней мере можно попытаться восстановить те мысли логическим путем. Тепе научил Никиту трезвому отношению к себе и своим мыслям, честности перед собой. Да и невозможно обманывать даже себя, находясь в изнанке мира. Тепе сразу бы почувствовал это и откликнулся резкой насмешкой. Так, что он там думал, уходя в сон? Если честно, то ему очень хотелось уйти из этого мира, где нет денег, нет возможности возвыситься над другими людьми. И он вспоминал прошлое, время, в котором он жил и играл. Наверное из того времени ему тоже хотелось бежать, иначе зачем он и его товарищи уходили в леса, чтобы вообразить себя жителями еще одного мира? Мира без техники, мира лесов, где сила и мужество, умение обращаться с оружием значат все… а деньги — тоже ничто. Он принял в момент пробуждения Аню за эльфийскую принцессу, но он ошибся. Аня ничего общего не имела с эльфийскими принцессами его мечты, она была слишком земная. И она не была нацелена на власть и превосходство — Никита и сейчас не понимал, чего она хочет, чего добивается в этой жизни. Но, несмотря на это, любил ее. Любил за красоту, ум, внутреннюю силу и странную доброту, сочетающуюся с твердостью. Но все же она не эльфийская принцесса из неисполнимых мечтаний… Никита опять погрузился в воспоминания… и ощутил пронизывающий холод, а затем что он сидит на чем-то ужасно неприятном — мокром и колко впивающемся в зад.

Никита резко вскочил и оказался стоящим совершенно голым в лесу иного мира. Стылый моросящий дождичек мочил его волосы и спину. Ноги мерзли на ледяной, с острыми сучками и иголками, древесной подстилке. А то неудобное для сиденья, с чего он вскочил, оказалось небольшим хвойным кустиком вроде можжевельника, только с острейшими иголками. Никита попал наконец туда, куда хотел. Но его это вовсе не обрадовало. И бытовые неудобства, дождь и холод были не самым главным. Его вновь охватили страхи. Только теперь он боялся не встречи с опасными зверями или не менее опасными эльфами. Он вспомнил об еще более опасных существах — крошечных и смертоносных бактериях и вирусах. Теперь у него не было оснований сомневаться в том, что он на самом деле находится в ином мире. И все вокруг настоящее — деревья, трава, звери. Настоящее и не похожее на земное, а значит и микроорганизмы тоже не похожи на земные. У Никиты нет от них иммунитета. Простое соображение, что он уже бывал здесь и ничем не заразился, в тот момент не пришло ему в голову. И еще, впервые находясь здесь наяву, точнее твердо зная, что находится здесь наяву, Никита испугался, что не сможет вернуться обратно в теплую лабораторию, где осталась его сухая одежда, где ждут его друзья. Он уже почти впал в панику, но удержался, потому что вспомнил, что ему нужно сделать что-то очень важное, прежде чем покидать этот мир. Никита оглянулся вокруг и отломил с кленолистой березы небольшую веточку, на которой еще остались несколько пожухлых листочков, наклонившись сорвал колючий побег хвойного кустика, а потом дотянулся и до низкой ветви местного эквивалента сосны. Удастся ли принести материальное доказательство того, что ему действительно удалось побывать в другом мире? Домой! Никита всей душой рванулся в родную лабораторию, где ждет его верный друг Тепе, способный молча понять все на свете. И ощутил дружеское прикосновение чужого разума — есть! И оказался в лаборатории. Напротив сидел расслабленный отрешенный Тепе. Никита вышел сразу в обычный мир, а не в изнанку мира, где пребывал разум Тепе. Никита стоял совершенно голый, его одежда кучкой лежала на полу на том месте, где он раньше сидел. А в руках Никиты были веточки с зелеными иголками и желтыми листьями.

Никита еще ошеломленно глядел на сувениры из другого мира, не в силах поверить в реальность происшедшего, когда в комнату с диким воплем ворвался Ербол, выхватил из рук Никиты веточки и стал восторженно кудахтать над ними, как курица над первым яйцом. Следом за ним вошел Сепе и молча обнял Никиту. В глазах его Никита увидел уважение и признание. Черт возьми! Это было очень приятно — чувствовать уважение со стороны признавших его за равного жителей двадцать второго века.

— Это было очень странно и жутко, когда ты вдруг исчез, а вся твоя одежда осталась на месте и упала на пол. — признался Сепе — Ты пробыл там пятьдесят три секунды.

Никита вспомнил о своих страхах и сказал:

— Я мог притащить оттуда не только эти ветки, но и чужие бактерии. Это может быть опасно, и не только для меня.

Сепе сразу отошел к Ерболу — эти парни очень быстро соображали что к чему. Ербол умолк, потом стал командовать:

— Никому из комнаты не уходить, никому сюда не входить. Сепе, вызови Аню — она контактировала с Никитой раньше нас, и тоже могла заразиться. Никакой паники, скорее всего ничего страшного не произошло. Никита был в том мире и раньше, даже получил там рану. И не заболел. Он даже проходил полное обследование на медицинском терминале, который ничего не обнаружил. Но на всякий случай меры предосторожности не повредят. Нужно известить медиков.

Сепе уже отошел к экрану и говорил с Аней. Никита, все еще голый, постарался не покраснеть, когда Аня взглянула на него с уважением и интересом, услышав рассказ о происшедшем. И умения быстро соображать ей тоже было не занимать:

— Я сейчас свяжусь с Лабораторией Виробики — они там все знают Никиту и очень заинтересованы его судьбой. Они могут сделать все, что надо — оборудование для анализа и дезинфекции на все случаи жизни у них есть. С медиками они сами свяжутся. Мы все будем обследоваться у них — это не их профиль, но никто лучше их не сможет проанализировать чужие бактерии и вирусы. Ербол, советую передать эти веточки им на анализ. Они ведь привыкли работать с самыми необычными жизнеподобными конструкциями.

Вскоре на экране появился старый знакомый — Искандер Ахатов. Он был очень деловым:

— Привет, Никита. Аня рассказала мне о твоем успехе. Поздравляю. Группа быстрого реагирования уже вылетела к вам. Аня правильно сделала, что обратилась к нам: нужная аппаратура есть только в лабораториях, подобных нашей, и у космиков. Наши крошки тоже, если сбегут, порой могут дел понаделать. Но у вас нет особых оснований для страха — скорее всего ничего не будет. Тамошняя жизнь либо имеет слишком иную структуру, чтобы заражать нас, либо наоборот, слишком похожа — на нее хватает нашей иммунной системы. Вообще почти все микроорганизмы в природе слишком специализированы к определенным условиям, чтобы быть опасными. Вы знаете наверное, что даже болезнетворный микроорганизм может поражать два-три вида, и то близких. Нам не опасны болезни растений, или рыб, или рептилий. И болезни большинства млекопитающих тоже. Так что шансов, что в лесу ты подцепил что-то, способное выжить в твоем организме, очень мало.

— А вирусы? — спросил Никита.

— Ну, вирусы вообще чаще всего приспособлены к паразитированию на единственном виде. Но все выяснится после анализа твоих образцов.

Аварийная команда прибыла быстро. Когда они вошли в комнату в своих блестящих обтягивающих костюмах, Никита заметил, что за дверью натянута прозрачная пленка. Трое собирали там каркас из толстых прутьев. Вокруг голов вошедших колыхались в такт дыханию почти невидимые пузыри. Окна были мгновенно обтянуты пленкой, которая сама липла к стенам, а всю комнату стали обрабатывать приборами, похожими на пылесосы. Руководитель команды сказал Ерболу:

— Мы не ждем серьезной опасности, но на всякий случай проведем обработку по максимальному варианту. Сейчас будет готов шлюз, вас положат в гермококоны и отправят в лабораторию. Где ваши образцы?

Веточки, принесенные Никитой, были упакованы в большой прозрачный ящик. Минут через десять в комнату вплыли платформы — что-то вроде носилок, летящих по воздуху. Когда Никита лег, вокруг его тела с легким шелестом поднялся прозрачный колпак. В шлюзовой камере носилки подверглись обработке несколькими жидкостями, стекавшими водопадом по колпаку. Потом платформы поплыли по коридору и через небольшую дверь влетели на крышу, где их ждал большой гравикар.

В знакомом помещении Лаборатории Виробики, когда входная дверь герметично закрылась, гермококоны раскрылись, позволив всем встать чтобы раздеться самостоятельно. Здесь уже стоял не один медицинский терминал, а несколько. На одном из них — Никита быстро отвел глаза — лежала обнаженная Аня. Работа этого терминала уже началась, смотреть было неприятно: Аня лежала без сознания, а из поверхность кровати выходило что-то вроде толстых черных волос, изгибающихся дугами и впивающихся в ее прекрасное тело. Никита быстро разделся, лег, и сразу на него навалилась темнота.

Когда Никита очнулся, в комнате никого не было. Исчезли и лишние медицинские терминалы. Видимо обследование его товарищей прошло быстрее. Этого можно было ожидать — они могли подхватить чужие бактерии только от Никиты. Только странно было, что никто его не встречает. Когда Никита одевался, вспыхнул экран и появилась улыбающаяся Аня.

— С пробуждением, герой. Твое обследование шло четыре дня, у нас обошлось быстрее. Сразу скажу, что ничего опасного не обнаружено. Скорее иди домой — все собрались, ждут тебя.

Экран отключился, не дав Никите сказать ни слова.

Дома ждала его одна Аня, «всех» не было.

— Ну, здравствуй, наш герой — сказала она.

— Почему герой? Иронизируешь? Я разве давал повод? — Никита немного обиделся.

К его удивлению Аня рассмеялась, подошла к нему, обняла и поцеловала. Поцелуй этот был чисто дружеским, не таким, о каком мечтал бы Никита. Но он был поражен: до сих пор Аня не проявляла к нему такой дружбы, держа на дистанции.

— Никакой иронии, — сказала Аня — ты сегодня действительно герой. Мы решили отметить твой успех — все собрались уже в лесу, жарят шашлык. А я осталась, чтобы отвезти тебя. Чтобы ты не мучился отсутствием информации, сразу могу рассказать: на тебе обнаружено несколько неизвестных микроорганизмов, но не представляющих никакой опасности. И твои веточки доказали, что ты действительно побывал в другом мире.

Гравикар летел низко и не очень быстро. Никита за своими проблемами как-то упустил из виду, что наступила осень, а сейчас смотрел на проплывающие под ним разноцветные пятна: темно зеленые, почти черные ели, более светлая зелень сосен, все оттенки зеленой, желтой и красной листвы. Он подумал о том, как все-таки удивительно похож лес того мира на земной, подмосковный. Только сезоны чуть сдвинуты: там лес уже почти утратил листву и готовится принять снега, а здесь самая прекрасная пора осени. Никита взглянул на Аню: она была погружена в свои мысли, лицо ее было серьезным. Штормовка из грубого брезента и вязаная темно-зеленая шапочка подчеркивали удивительную нежность ее кожи — за лето Аня так и не загорела, и сияние серых, с длиннющими ресницами глаз. Аня была просто обворожительна — настоящая лесная богиня, эльфийская принцесса. Куда прекраснее, чем настоящая эльфийка из другого мира. Аня почувствовала взгляд Никиты и, осияв его глазами, улыбнулась. Похоже, настроение ее было очень хорошим сегодня. Никита вспомнил прикосновение нежных губ. Анина рука легла на его руку.

— Так здорово выбраться наконец в лес. — сказала Аня — Я очень люблю лес, но слишком давно никуда не ходила. Это из-за тебя. Будешь ходить со мной?

— Я с радостью, я тоже очень люблю лес. Только ты меня никуда не приглашала, а навязываться я не умею. Аня, твое отношение ко мне изменилось?

— Да, конечно. А ты ждал иного? Ты был раньше непонятно кем, а теперь для меня ты — человек. Человек, способный сделать нечто серьезное. Пока тебя обследовали, я поговорила с ребятами о лаборатории, о твоей работе там. Теперь я вижу, что ты сможешь стать одним из нас, и возможно не из самых последних.

Никиту несколько покоробило такое откровенное заявление. Но, с другой стороны, как бы Аня не относилась к нему раньше, теперь все стало гораздо лучше.

— Ты имеешь ввиду мою способность к магии?

— Нет, не это. Это — случайность. Конечно это помогло тебе раскрыться раньше, но главное — как ты работал над этим. Ребята мне рассказали.

Гравикар опустился на поляну на берегу небольшой речушки, скорее ручья. Еще в полете Никита увидел поднимающийся оттуда дым: народ на поляне деятельно занимался приготовлением к пикнику. У костра Сепе жарил что-то на огромной закопченной сковородке, рядом Шурик Талалай и Андрей Печковский занимались дровами. Ербол жег еще один костер в яме, а у высокой треноги из жердей столпились Володя Суходольский, Искандер Ахатов и Тепе. Никита не сразу понял, что они делают, но когда Володя приветственно махнул ему окровавленной рукой с длинным ножом, Никита разглядел, что он разделывает подвешенную на жердях тушу какого-то зверя. Рядом на земле лежал длинный черный лук и колчан со стрелами. Искандер и Тепе нанизывали кусочки мяса на длинные прутья. Картина охотничьего привала была полной. Вся публика была радостно оживленной. Даже Тепе изменил своей замкнутости и внимательно слушал Искандера, который что-то рассказывал ему, и сам громко смеялся. Улыбка Тепе — Никита уже научился понимать выражение его лица, была действительно веселой, а не вежливо отстраненной, как обычно.

— Кого подстрелил? — крикнула Аня.

— Да кабанчик, сеголеток. — ответил Володя.

— А здесь можно охотиться? — спросил подходя Никита.

— Это зона ответственности школы. Я спросил у школьного егеря Андрея Угомона, он разрешил. А как ты думал: раз школа, то нужно учить детей всему. В том числе и охотиться. И за природой следить. У нас егерская учебная станция, чуть поменьше, чем обычная.

Аня начала сервировать стол, раскладывая на длинном, домотканого вида полотне овощи, зелень, хлеб, кружки, бутылки и большие кувшины. Только Никита не знал, чем ему заняться. Когда он пытался присоединиться к кому-то, его гнали со смехом, говоря, что он — герой сегодняшнего торжества, и не его дело работать. Его дело — услаждать собравшихся своим довольным видом. От нечего делать Никиту потянуло к луку. Черт! Любят все-таки мужчины оружие. Лук и стрелы были самодельные, но очень солидные в сравнении с теми, с которыми в своем веке Никита ходил на игру. Стрелы тяжелые, с коваными наконечниками и настоящими перьями, приклеенными каким-то очень прочным клеем. Древесина лука не покрашена, как ему показалось сначала, а пропитана каким-то маслом и тщательно закопчена. А вот тетива по виду из современной синтетики. Лук оказался очень тугим — Никите не удалось натянуть тетиву до конца.

— Осторожно! — сказал не оборачиваясь Володя — Ты можешь покалечиться, не владея техникой. Если хочешь, я тебя поучу.

Никита положил лук на место. К счастью подготовка кончилась быстро. Володя вытер руки о траву и понес остатки туши в недалекий лес. Когда он вернулся, нарезанное им мясо было уже вываляно в пряностях с солью и нанизано на шампуры. Володя пошел мыть руки к ручью.

— Быстро ты его закопал — сказал Никита.

— Да нет, я просто под кусты бросил. В лесу зверья много — кто-нибудь приест. — ответил Володя — Закапывают только кострища, а все несъедобное и негорючее увозят с собой.

В это время Аня позвала всех к столу. Посреди стола — стол ведь и есть постеленное полотно, а вовсе не доска с ножками, дымилась на двух поленьях огромная сковородка с грибами — творение Сепе.

— Давайте начинать. — сказала Аня — Ербол, тебе слово: расскажи Никите почему мы здесь собрались.

— Подожди, Ербол! — воскликнул Сепе — Грибы же остынут. Их нужно немедленно есть, я приготовил настоящие грибные уши по китайски. Со всеми приправами.

— Хорошо, Сепе, — ответил Ербол, — ты пока раскладывай, Володя пусть разливает, а я начну. Я буду краток.

Итак, веточки, которые ты, Никита, принес, Искандер изучил, и было неопровержимо доказано, что они не с Земли. Но и не с другой планеты. То есть с Земли, но не с нашей. Впервые в истории человечества имеются доказательства, что человек побывал в параллельной вселенной и вернулся. Имеются доказательства и имеется этот человек. Этот человек находится среди нас. Вот за это я предлагаю выпить: за невероятное путешествие Никиты Панкратова, сравнимое только с первым полетом человека в космос. Счастливый ты, Никита. Жил в то время, когда Гагарин сказал свое «поехали», а теперь сам погулял в чужом мире.

Никита смутился и сказал, что он не застал полет Гагарина, поскольку родился несколько позже. Но его никто не слушал — все потянулись к нему с полными кружками. Ощущать себя центром общего внимания и восхищения было необычайно приятно. Никита почувствовал, что наконец-то он чего-то достиг, одержал первую победу на пути в общество хозяев здешней жизни. Но тут он поймал насмешливый взгляд Тепе и понял его невысказанную мысль: а чего стоит он сам? Ведь все, что он сделал, было результатом не так его собственных трудов, как случая. Случайно Никиту нашли и оживили. Случайно он оказался обладателем дара перехода между мирами, то ли врожденного, то ли не предусмотренного программой результата работы виробов. Это не в первый раз Тепе эмпатически плескал водичкой в костер его самомнения. Однажды, когда Никита рассказывал о своем веке, о том, что мир должен принадлежать людям активным и способным, а ленивые и глупые сами заслужили свою участь, он поймал такой же насмешливый взгляд. Тогда, в изнанке мира, Никита не смог скрыть не только от себя, но и от Тепе истину. Он ведь прекрасно понимал, на какие деньги жила его семья. Отец Никиты был руководителем подразделения в одном из ядерных институтов. И вместе со всем руководством кормился продажей жидкого гелия в Германию. Получали гелий на институтском оборудовании, на ремонт и эксплуатацию которого уходило все финансирование института. На зарплату ученых и их работу не оставалось ничего. А выручку руководство делило между собой, не оставляя институту ни копейки. Платой за высшее образование Никиты в коммерческом университете и его отдельную от родителей квартиру стал полный развал научной работы в институте его отца и отъезд ведущих ученых за границу. Тогда, под взглядом все мгновенно понявшего Тепе, Никита не мог не признаться, что такой бизнес был самым обычным воровством, а превосходство деловых людей над всеми остальными состояло в отсутствии совести прежде всего.

В этот момент Сепе сунул в руки Никиты миску с ароматной черно-коричневой кучкой, и на время Никита забыл обо всем на свете. Оказалось, он был изрядно голоден — медицинский терминал обеспечивает полноценное питание организма, но не через желудок. К счастью, есть после него можно спокойно — пред пробуждением организм готовится к нормальной жизни. Потом Никита вместе со всеми хвалил искусство Сепе. Потом всех прервал долгий переливчатый звон. Это Ербол ударил ножом по пиле, обычной двуручке, совершенно такой же, какой Никита пользовался в своем веке. Стремление жителей двадцать второго века пользоваться архаичными инструментами, по мнению Никиты, было похоже на манию. С его точки зрения было бы куда рациональнее порезать бревна каким-нибудь лазером. Правда тогда и вместо костра было бы рациональнее использовать пакетный нагреватель…

— А теперь я предоставляю слово Искандеру. Расскажи о результатах исследования доставленных материалов.

— Вообще-то исследования проводил не совсем я. Точнее, не я один. — Искандер медленно поднялся, держа в руках полную кружку. — Пришлось привлечь специалистов по общей биологии. Результат такой: молекулярная структура этих растений не отличается от обычных земных. Генокод такой же. В общем, обычные растения. Только оказалось, что на Земле таких растений нет и никогда не было. Могли бы быть, но не было. Удалось определить семейство, род. Но вот видов таких никогда не существовало. Хотя, скажем, кленолистая береза достаточно близка к шведской березе. Но все таки это совершенно другой вид. Мы прокрутили все данные по генетическим экспериментам — никто никогда не создавал ничего подобного. Все биологи, которые знакомились с результатами исследований, сочли их достаточным доказательством того, что эти растения не земные, но и не инопланетные. Это уже детали, но по генокоду удалось восстановить до некоторой степени историю видов. Так вот она отличается от истории близких земных видов. Здесь что-то странное. Судя по всему Никита побывал в другом мире на планете подобной Земле во всем, но имеющей другую климатическую историю, возможно другую географию. Но почему-то жизнь там развивалась не абсолютно самостоятельно, как на других планетах нашей вселенной, а в какой-то связи с жизнью на нашей Земле. Что привело к одинаковому молекулярному строению, способу кодирования генов и вообще общему сходству. Честно говоря, я этого не понимаю. Но тем интереснее будет решать эту загадку. Я предвижу здесь огромную и очень интересную работу. Вот за это и предлагаю выпить.

Когда последовавшее за звоном кружек чавканье немного стихло, Ербол предоставил слово Шурику Талалаю. Развернувшийся во всю длину Шурик опять до жути напомнил Никите королевского пуделя после команды «служи».

— Ну значит так, — затянул Шурик в своей обычной манере — по просьбе Ербола я представил данные по своей теории информационного резонанса и экспериментам по сверхсветовой передаче информации в Совет Физики и для обнародования. Кое какие сообщения по теории я и раньше посылал в научную библиотеку, так что это не было чем-то совершенно новым, а вот экспериментальное подтверждение действительно всех поразило. К моему удивлению на этот раз даже теорию никто не стал критиковать.

— Попробовали бы они критиковать твою теорию, когда у тебя есть эксперимент. Ну куда им с голой пяткой супротив шашки! — весело прокомментировал Андрей Печковский.

— Да, действительно, — признал Шурик, — хотя теория и не дает полного количественного описания эксперимента, но критикам пришлось бы выдвинуть иную теорию, описывающую этот эксперимент точнее. А пока такой теории никто не выдвинул. И еще сыграло то, что сделал Никита. В общем, сегодня наша лаборатория на коне. Отношение Совета Физики самое благоприятное. Когда данные о нас попадут в банк новостей, у нас отбоя не будет от желающих работать в лаборатории. Ербол, неплохо бы расширить теоретическую группу. Совет пойдет навстречу.

— Ха! — выкрикнул Ербол — Совет пойдет навстречу чему угодно сейчас. Сегодня утром я имел длительную беседу с председателем Совета. И есть результат. О теоргруппе и прочем мы потом поговорим, а сейчас мне хотелось бы сделать то, ради чего мы здесь собрались: не только отметить наш общий успех, но и пригласить в нашу лабораторию нового и очень многообещающего сотрудника. Держи! — Ербол торжественно протянул Никите свернутый в трубку лист тончайшей бересты. — Твой диплом магистра физической магии. Теперь ты полноправный работник лаборатории на этой должности.

— Неужели скушали? — Сепе был восхищен до глубины души.

— У меня, да не скушали? — Ербол изобразил напыжившегося степного орла — На самом деле после того, как Никита принес эту ветку, они скушали бы и не такое. Молодец, Никита!

— Юмор юмором, но хорошо ли на самом деле вводить такую, ну, скажем, рискованную, терминологию? — вмешалась Аня, — Никите теперь жить с этим определением профессии.

— Ничего страшного, Анечка, — ответил Ербол, весело блеснув из-под бровищ узкими щелочками глаз, — он еще за жизнь профессий сменит… Не будет же он всю жизнь магистром, еще будет и доктором, и профессором. А фильтры сознания подраскачать полезно. Мы ведь не хухры-мухры, пень трухлявый, мы даже не новую науку, а новую цивилизацию сейчас закладываем. Вот и будем вводить терминологию, чтобы всем было ясно: это новое. Здесь старые законы кончаются. А то все: поле, поле… Ну какое в информации «поле»? Ничего ведь общего с классической физикой. Мы будем вести исследования не в физике, а в магии. А Шурик пусть занимается физикой и думает, как нашу магию с физикой примирить. А тебя Никита поздравляю. Ты стал полноправным гражданином Земли.

Все поздравляли Никиту, только Аня сидела молча, сосредоточенно пережевывая пучок укропа.

— Что случилось, Аня? Ты считаешь, что я недостоин такой чести? — спросил Никита.

— Не в том дело, что недостоин. Если можешь, нужен, значит достоин. А ты действительно им нужен. Только ты подумай: работа — это ведь ответственность, обязательство перед другими. А тебе нужно учиться. Я думаю, что ты не сможешь справиться и с тем, и с другим одновременно. По-моему, тебе лучше отказаться от работы и сохранить статус учащегося.

— Постой, Ань. — вмешался Володя, в то время как остальные напряженно замолчали — Никита, скажи, ты действительно хочешь работать в лаборатории? И если хочешь, то почему?

Вино уже слегка ударило Никите в голову. Возможно потому он ответил совершенно искренне: — Потому что мне это интересно. Куда интереснее, чем только учиться. Понимаешь, я ведь открыл целый мир И очень хочется узнать, а что там? И все равно без меня никто не сможет, а я не смогу один, без помощи.

— Вот видишь! — Володя значительно посмотрел на Аню — Ему интересно! Так пусть работает. Человек должен делать то, что интересно, а не то, что полезно для него. Польза без интереса немногого стоит — это я тебе как учитель говорю. А его интерес еще и для других полезен. Так это же идеальный случай!

— Анечка, не воспринимай все так трагично. — сказал Ербол — Мы ведь и сами заинтересованы, чтобы Никита получил образование. Мы ему друзья или где? Будем заставлять его учиться, будем помогать. Он нам ученый нужен. С неучем нам стыдно будет за лабораторию.

— Ага! — подтвердил Володя — А будет у него цель в жизни, будет интерес, так и учеба пойдет куда лучше. Я ведь видел, что до сих пор его главной проблемой было отсутствие интереса, цели.

— Я кажется и до сих пор старался. И вроде неплохо получалось, выше среднего. Ты сам так говорил. — Никита немного обиделся на Володину невысокую оценку его трудов.

— Неплохо, неплохо. Только ты способен на большее. Пойми, чудак, никто тебя обидеть не хочет. Просто я хочу, чтобы ты выложился до предела своих возможностей. А они у тебя не маленькие. Хочу в старости хвастаться тем, что был с тобой знаком. И такое возможно вполне.

От ямы с углями давно уже наплывал будоражащий запах жареного, аромат леса и охоты — дивный призыв для настоящих мужчин… И сразу после слов Володи Искандер заорал, что хватит философствовать, что джигитам нужно мя-я-ясо! Под шашлык налили еще по кружке — теперь благодарили охотника и тех, кто готовил. Мясо лесного поросенка оказалось жилистым, с вкусом странным и резковатым. Ничего общего с тающим во рту мясом почти не умеющих ходить свиней-уродов, которое ел Никита в своем веке, или с искусственным мясом века двадцать второго. Это был какой-то древний, настоящий вкус, жесткость, позволяющая чувствовать свои крепкие, без изъянов, зубы, порождающая утробное удовлетворенное порыкивание. Во время долгой паузы кружки наполнялись несколько раз, а в голову Никиты заполнила удивительная радостная легкость. Так здорово было чувствовать себя среди своих, сидеть у огня под темнеющим простором, на котором первые голубые рыцари уже атаковали алый плащ уходящего дня. Наверное эта легкость и дернула Никиту за язык:

— А чем я буду заниматься в лаборатории? Мне хотелось бы исследовать мой мир. Только один я не могу это сделать. Мне требуется помощь.

После этих слов на какое-то время установилось молчание. Ербол, судя по загоревшимся глазам, обдумывал новое направление. Он ведь был энтузиастом нового, ему было все равно что изучать, лишь бы оно сулило новые открытия и впечатления. А тут целый мир, да еще и населенный… Аня опять хмуро сосредоточилась в размышлении. Володя кажется обрадовался за Никиту. Прервал молчание Искандер:

— С точки зрения биологии не вижу никаких препятствий. Растительная жизнь там очень похожа на нашу, структура белков и генов одинаковая. Бактерии тоже очень сходные. Там есть разумные гоминиды, мало отличающиеся от людей. Так что есть все основания полагать, что и животные там похожи. И наверняка съедобны для людей, если исходить из принципа общности растительной и животной жизни. А по бактериальной защите мы сделаем все, что нужно.

— Там может быть опасно, — сказала Аня — а рисковать Никитой нельзя. Ведь он пока единственный, кто может переходить в другой мир.

— В случае опасности он может уйти обратно, как уже делал, когда на него напала эльфийка. — предложил Искандер.

— Советую тебе не полагаться на свою способность ускользнуть в свой мир в случае опасности. — услышал Никита голос Тепе — В тот раз ты был там не целиком. И вообще это было во сне. Если ты пробудешь в том мире подольше, да еще наяву, то обратный переход возможно потребует времени. И может вообще не получиться, если ты будешь болен или ранен.

— Точно! — сказал Ербол — Ты ведь и в последний раз не смог сразу уйти. Ты сам рассказывал. Конечно ты был растерян, испуган, но ясно, что полагаться на эту способность нельзя. Значит нужно готовить и планировать экспедицию с учетом этого.

Тут Никита обратил внимание на удивленные лица Ани и Володи и сообразил, что Тепе говорил не вслух, а телепатически, и его слышали только он, Ербол и Сепе. Ербол тоже это понял и быстро пересказал остальным нетелепатам суть беседы.

— Нужно учить Никиту самозащите по усиленной программе боя и полному комплексу туризма на выживание. — предложил Володя.

— Это все равно нужно делать, — сказал Ербол — но этого мало. Один он не сможет исследовать тот мир. И опасно, и знаний не хватит. Значит основная задача не следующий период для Никиты — научиться переносить в тот мир не только себя. В экспедиции должны участвовать несколько человек, по крайней мере.

— Ты думаешь, это возможно? — спросила Аня.

— Точно утверждать не могу, но ведь он принес предметы оттуда, — ответил на это Шурик, — а значит наверняка может переносить предметы и туда. А разница между человеком и веточкой здесь уже количественная, а не качественная. Нужно пробовать.

— Пробовать и исследовать — не одно ли и то же? — спросила Аня — Все равно опасно.

— Пока Никита просто учится переходить в тот мир, опасность невелика. — возразил Ербол — Опасность представляет встреча с жителями того мира и крупными животными. Но в лесу вероятность такой встречи мала. В снах на бегу, то есть в неконтролируемых сознательно переходах, он долго бродил по лесу и никого не встретил. А вот для исследования самое интересное — познакомиться с жителями того мира. Но это и самое опасное. В общем, я считаю экспедицию вполне реальной, если тщательно ее готовить. И достаточно безопасной. На первом этапе Никита должен научиться переносить нас в тот мир. Для этого он будет совершать короткие переходы в ненаселенный лес. И в этот период участники экспедиции будут готовиться к исследованию чужого мира. Прежде всего с точки зрения безопасности. Дальше собственно экспедиция — один переход на большой срок в максимально возможном составе и исследование мира. Таков предварительный план. Будем его корректировать по мере подготовки. Искандер, твоя лаборатория может обеспечить безопасность по микроорганизмам и исследования по биологии?

Искандер немного подумал и ответил: — Сможем. Я думаю, мы быстро доведем до готовности старую разработку — вироб биозащиты. Идеальная защита от любых инфекций на срок до двух месяцев. Мы это забросили, поскольку никому не было нужно, но работа была почти завершена.

— Ты же говорил, что возможность подцепить какую-то инопланетную или иномирную инфекцию очень мала. — заметил Никита.

— Вероятность мала, но не нулевая. — ответил Искандер — Пока ты был в лесу и не контактировал с крупными животными. Но при длительной экспедиции, особенно при контакте с тамошними разумными, с такой вероятностью нужно считаться. Тем более, что мы знаем, что структуры белков и ДНК там практически одинаковые с нашим миром. То есть в принципе мы для тамошних обитателей съедобны. Да, в процессе подготовки стоило бы поймать несколько тамошних животных. Я практически уверен, что и они съедобны для нас. Но конечно это следует проверить. Это сняло бы вопрос с пищей, а значит облегчило бы задачу Никиты по переносу.

— Для подготовки можно использовать ресурсы нашей школы. — предложил Володя — Наш учитель физкультуры — чемпион Московского региона по бою и России по охоте. И нужную аппаратуру мы можем разработать. Учителя и старшие ученики охотно поучаствуют.

— Хорошо. — подвел итог Ербол — Начинаем подготовку экспедиции в Никуда. Никита с Тепе учатся переносить туда предметы, а потом и людей. Все готовятся в плане самообороны — уже ясно, что в том мире скорее всего это умение понадобится. Аня, на тебе подготовка принципов контакта с тамошними жителями, ну и возможность сделать переводчик, наверное. Мы с Сепе берем на себя изготовление необходимой аппаратуры. С идеями — к нам. Искандер, ты обеспечиваешь лабораторию по биологии, чтобы не допустить прорыва чужих микроорганизмов в наш мир. Начало положено: Никита открыл дверь в Никуда, теперь нужно посмотреть, что за этой дверью. Наливайте по последней, костер догорает.

— А почему в Никуда? — спросил Никита — Там, за дверью, другой мир.

— Но в нашем мире его нет. — ответил Ербол — Уходя за дверь, ты уходишь из нашего мира, исчезаешь в никуда.

Не сговариваясь все вдруг встали с полыми кружками. Небо окончательно потемнело, от речушки наползал сырой холодный туман. Лишь короткие вспышки пламени, которые время от времени испускали рдеющие угли, освещали лица вставших в круг людей, ставшие вдруг суровыми и серьезными, но одновременно освещенными изнутри радостным предвкушением. И Никита подумал, что наверное так же вот далекие предки сговаривались, составляли ватагу для похода за край мира на север или восток. И не жажда наживы гнала их, а тот же зуд любопытства, желание увидеть невиданное никем. Звон жестяных кружек из двадцатого века, ставших ритуальными сосудами в веке двадцать втором, прозвучал как клятва верности друзьям и пути.