"Грот афалины" - читать интересную книгу автора (Мисько Павел Андреевич)

Глава седьмая

1

Янга ощупали, обыскали, втолкнули в машину. Зажатый между двумя взрослыми, он не видел, по каким улицам мчится машина, куда сворачивает. Ехали долговато – только это и понял. И еще удивился: почему человека с баулом не посадили с ним – машина ведь была большая, семиместный фургон.

В полицейском участке Янга впихнули в большую комнату, с лязгом закрыли дверь.

Прежде всего он ощутил резкий смрад. Комната была странная, оконце одно, под самым потолком, зарешеченное. На потолке едва светила лампочка в деревянной сетке. Света она давала мало, на полу было почти темно. Хотел прислониться к стене – и отшатнулся: больно кольнуло в плечо. Стены были оштукатурены так, что в ней густо торчали соски-шипы, точно чешуя акулы. Окрашенные в грязно-синий цвет, они поглощали весь свет, падавший на них. Когда глаза немного привыкли к темноте, Янг разглядел, что в комнате нет ни лавок, ни табуретов, в углах под оконцем лежат какие-то бродяги в лохмотьях. Один из них приподнял косматую голову и снова улегся, подложив под ухо локоть.

Янг боялся подходить к ним, опустился на корточки у дверей. Сесть как следует брезговал – таким грязным, в каких-то потеках и пятнах был цементный пол.

Терпел так около часа. В голове вспыхивали обрывки мыслей: «Попался… В тюрьму бросили… А что же теперь будет? А как же Радж? Он ведь ничего не знает, где я, что со мной… А Пуол – гад… Гад из гадов! Последние деньги выманил да еще полиции подсунул…»

Потом заскрежетал ключ в дверях, всунулся до половины туловища полицейский, огляделся по сторонам.

«Тебя!» – дернул за плечо Янга.

Привел в какую-то комнату или кабинет. У окна за столом сидел человек. Янг не успел присмотреться кто, как полицейский козырнул и боком, как краб, вышел.

Янг снова взглянул на стол. Так это же сидит тот офицер-полицейский, что вылез на улице из машины, позванивая наручниками. Высокий, с крупными чертами лица, с большим горбатым носом. Сегодня он в штатском и без головного убора. Глядел на Янга и по-отцовски улыбался. Янг не поддался на эту льстивую улыбку, отвел глаза.

Слева от входа был еще один стол, намного длиннее, и сидели за ним двое: тот пижон с усиками, что шел по улице за Янгом и покручивал блестящую палку, и другой – плотный, толстый, точно перекормленный, европеец, в серовато-голубом мундире. Возле него на столе лежала фуражка с надписью на околышке «Interpol». А слева от него у глухой стены за маленьким столом с машинкой сидел еще один полицейский.

– Как тебя звать, парень? – ласково, с улыбкой обратился к Янгу офицер.

– Янг. Янг Синх.

– Очень приятно. Классическое имя для хинди. Лучше и не придумаешь. Скажи, пожалуйста, читать-писать ты умеешь?

– Умею.

– О-о?! – удивился офицер. – Молодец. Тогда бери ручку и распишись на этой вот бумаге.

– Как это? – подошел Янг к столу начальника-офицера.

– Ну – напиши свое имя и фамилию. Этим самым ты дашь клятву, что будешь говорить только правду, чистую правду. Если соврешь, посадим в тюрьму.

Янг медленно нацарапал свои имя и фамилию. Рука дрожала, авторучка не слушалась. Написал и отступил подальше от стола. Очень уж сладким и липким был взгляд офицера – не отлепиться.

– Так, говоришь, как тебя звать? – еще раз спросил офицер. – У меня сын такого возраста, как ты. Кстати, он никогда не говорит неправды.

– Янг Синх. Двенадцать лет скоро.

«Трэт-тэ-тэ-тэ», – застучал на машинке тот, что сидел слева, за маленьким столиком.

– Где ты живешь?

– Нигде.

– Как это нигде? Не в воздухе же ты висишь?

И все время, пока шел разговор с офицером, стрекотала машинка. Янг рассказал про Биргус и про то, как их выперли оттуда американцы (при этих словах все присутствующие в комнате переглянулись и даже закряхтели, зашевелились). Как отвезли их на Горный, как попали потом на Главный на храмовый праздник, как умер отец, как отвернулись от Янга земляки…

– Так, говоришь, отец и мать умерли? Ай-яй-яй, бедный мальчик…

– Мать не умерла, ее деревом убило, – уточнил Янг.

– Ай-яй-яй… – будто не слышал офицер, открыл ящик стола, поворошил бумаги и нашел там конфетку. – Возьми, пожалуйста. Возьми, возьми, не бойся! И больше никого у тебя из близких родственников нет?

– Есть брат Радж. Он на Рае работает в дельфинарии.

Полицейский слева и это отстучал на машинке. А те двое, что сидели справа за длинным столом, даже и бровью не повели – будто каменные. Судьба Янга их нисколечко не тронула.

– Давно ты знаешь того человека?

Янг с недоумением посмотрел на офицера.

– …того, с кем тебя арестовали?

– Я его совсем не знаю.

– Ты хочешь сказать, что первый раз подошел к нему?

– Да.

– Что ты должен был ему сказать?

– Что в отеле «Санта-Клара» мест нет. Что ему надо в «Гонконг», комната сорок первая… Но я все не успел ему сказать, он начал кричать на меня.

Офицер быстренько сунул руку под стол. Сразу же за спиной Янга скрипнула дверь, кто-то заглянул в нее.

– Засаду в номер сорок первый «Гонконга». Всех впускать, никого не выпускать.

– Стоп, стоп! – сильным басом сказал тот, возле которого лежала шапка с надписью «Interpol». И дальше уже заговорил по-английски. Офицер выслушал его и согласился:

– Правильно. Возьмите документы того… Понятно? И зарегистрируйте вначале у портье. Будто приехал тот, кому было забронировано место. А портье пригрозите, чтоб не проговорился. И сами в засаду!

Дверь за спиною Янга тихо скрипнула.

– Продолжим наш разговор. Так почему, как ты думаешь, тот человек ругался на тебя? Ты все правильно ему сказал, как тебя учили?

– Не знаю. Кажется, правильно, только не все. И я забыл посмотреть, в какой руке у него был баул. Можно было подходить и говорить только тогда, когда он будет возле дома № 15 и возьмет баул в левую руку.

– Понятно. Пароль не мог сработать, потому что был неточным. После того как ты ему сказал про «Гонконг», что ты должен был делать?

– Ничего. Отойти от него. Мне за это должны были дать деньги.

– Вот как? Кто, интересно?

– Пуол.

– Это он тебя и подсылал?

– Да.

– Где живет? Быстренько адрес.

– Не знаю.

– Кто он такой?

– Мы с ним из одной деревни, с Биргуса. Я не думал, что и он уже тут, на Главном… – И Янг рассказал, как Пуол остановил его в порту, как научил, что сказать человеку с розовой косынкой на шее, пообещал за это заплатить, а сам, наоборот, отобрал деньги.

– Ах, негодяй… И верь после этого землякам… А ты молодец. Ты все правдиво рассказал?

– Да, – Янг говорил искренне: ему совсем не хотелось выгораживать Пуола.

– Последний вопрос. В чем одет Пуол?

– В чем? Ну – рубашка белая, штаны серые.

– Дорогой мой! Это не приметы. Так одеты тысячи людей в Свийттауне. Вспомни, может, есть на лице что-нибудь особенное, на голове, на руках?

– Нет, ничего такого. Туфли новые купил – хвастался. Мозоли, наверное, натер – хромает.

– Цвет туфель?

– Тоже, кажется, серые.

– М-да-а… – разочарованно протянул офицер. Забарабанил пальцами левой руки по столу, а правую снова сунул под стол. За спиной Янга сразу скрипнула дверь. – В камеру его! Хотя нет, подержи немного в приемной, может, еще понадобится.

Янга взяли за плечо, вывели в переднюю комнату. Полицейский старательно прикрыл двойные двери в кабинет, но и одни и другие немного отошли.

– Садись! – показал Янгу на стул у стены полицейский и сам уселся за стол, напустил на себя важность: очень, должно быть, хотелось быть похожим на начальника.

В кабинете разговаривали бурно, порой переходили на английский язык. Янг напряг слух – ах, как плохо, что английский язык такой трудный, так медленно поддается ему!

– Мы его вели из самого Гонконга. Вместе с ним плыл и наш агент! Из рук в руки, можно сказать, передавали… А вы вмешались и на финише все оборвали. Как теперь найти продолжение цепочки? К кому ехал этот с розовой косынкой?

– В сорок первом номере засада.

– Толку от этой засады! Туда и случайные люди могут заглянуть, скажем, горничная, официант… – гремел голос того, что сидел возле фуражки «Interpol». – Телефон в этом сорок первом есть?

В кабинете немного помолчали, наверное, сам офицер или тот полицейский, что сидел за машинкой, смотрели в справочник.

– Есть, – наконец послышался голос офицера.

– Ну вот, прежде чем встретиться с «косынкой», ему позвонят в номер. Там ли он… А коли там, тот ли это, кто нужен, и разговор будет с паролем.

– …мы подслушаем, о чем они будут говорить. Все номера прослушиваются!

– Ваши там будут сидеть, позвонит телефон. Поднимать трубку или нет? Если поднимать, то что говорить? Если услышат, что кто-то подозрительный снял, то и говорить не станут.

– А мы выпотрошим этого, с косынкой. Уверяю, мы сумеем взять у него все, что надо… Во-вторых – выпустим мальчика… – дальше говорили на английском языке, офицер владел им, видать, неплохо.

– Вы так думаете? А кому он нужен, тем более после того, как засыпался? Мальчишку использовали случайно и одноразово. На его месте мог быть и не земляк этого… как его… Пуола, а другой мальчик. Пуол подсунул вместо себя этого паренька только потому, что увидел подозрительных лиц… которые за «косынкой» следят.

– Этим подозрительным мог быть и ваш усатенький молодой человек.

– Я попрошу… – повысил голос третий, тонкий.

– Можете не просить! – голос офицера стал тверже. – Я понимаю: те двое наших, что разыгрывали парочку, учинили бездарный маскарад. Но и вы, простите, недалеко ушли. Во всех плохих фильмах таких сыщиков-неудачников показывают. Моих глаз в порту было больше, чем вы думаете. И еще… Откуда мы, по-вашему, знаем об этом, с розовой косынкой? То-то же! Не такие мы простачки, как вам кажется.

Выглянул из дверей тот полицейский, что сидел за машинкой.

– В камеру! – махнул он на Янга рукой и исчез.

– Вставай! Прилип… – поднялся тот, из-за стола.

«Все-таки в тюрьму?! А я же всю правду рассказал!» – Янга не хотели слушаться ноги.

В коридоре встретились двое часовых, вели на допрос человека с розовой косынкой на шее. Один часовой был скован с арестованным общими наручниками.

2

Когда на человека с розовой косынкой на шее и Янга направили со всех сторон оружие, Пуол замер на месте. Шагах в двадцати впереди увидел двери подъезда со ступеньками. Пока шел к ним, едва сдерживался, чтобы не кинуться бегом. Успел еще увидеть, как на «косынку» надевали наручники. Шмыгнул в подъезд, пробежал мимо лестницы, дернул дверь, что вела во двор. Она не поддалась. Тогда он толкнул ее изо всей силы – ни с места. Застучало сердце, голову обдало жаром… «Вот и попался… Сам полез в западню». Бросился назад, в три прыжка одолел пролет лестницы. На первой площадке было совсем небольшое, узенькое, как бойница, оконце. Бить, выламывать не стал – все равно не пролезет. Инстинкт самосохранения погнал его выше по лестнице. Вспомнился эпизод из кинофильма, что успел посмотреть на Главном, в котором так же спасался от погони «агент №…». С последней площадки к квадратному люку на потолке тянулась лестница. Оказался наверху быстро, как кот, толкнул люк руками и головой… Поддался!

Бежал вприпрыжку под низко нависшей крышей, едва не стукаясь головой о стропила. С громким хлопаньем крыльев взлетали и улетали голуби, липла к лицу паутина. Бежал на свет, что струился с боков, с левого и правого скатов крыши, где в нишах были окошки. «Это – на улицу, это – во двор…» – сориентировался он и нырнул в правую, раму вырвал сразу.

Теперь бежал по крыше, грохоча железом, скользя, перескакивая на черепичные и шиферные крыши, а конца домам, конца улице, казалось, никогда не будет. Уже видны были мачты теплоходов в порту (бежал не вперед, а назад), наконец увидел в окошко веревки с бельем.

Если вешают белье, значит, тут должен быть выход на лестницу, вниз.

Перед тем как выскочить во двор, отряхнул с себя пыль, голубиный помет, обобрал паутину. Двором перешел на соседнюю улицу и зашагал уже медленно в ту сторону, куда ему надо было идти.

«Ай да я! Молодец…» – Пуол был доволен собой. Чем не супермен из кинофильма? Нравилась ему такая жизнь, с риском и опасностью. Шел домой насвистывая, по сторонам и назад не оглядывался.

А того не знал, что на каждого умного находится еще более умный.

Чем ближе подходил к своей конспиративной квартире, тем больше чувствовал, что это повышенное настроение и довольство собой рассеивается, выходит из него, словно воздух из проколотой шины. Еще и еще раз мысленно проверил, что говорил Янгу, что тот может рассказать в полиции. «А он расскажет, все расскажет, даже не сомневайся!.. Злость у него на меня… Про отель „Гонконг“ скажет, про апартамент сорок один». Пуол чувствовал, что этот адрес – самое важное, что было доверено ему лично. Ему, а не Янгу, какому-то мальчишке. «А я передоверил тайну, отдал ее в руки полиции… – Пуола начало бросать то в жар, то в холод. – Лучше бы я сам попался… Называется, спасся… От кого? От полиции – да, а от Чжана? Если б сам попался, то я бы им ничего не сказал. Выкрутился бы или сказал, что случайно оказался возле человека с розовой косынкой. Мало ли кто ходит по улице? В центре люди как муравьи бегают, суетятся. Любого можно схватить, к любому придраться… Но я и не подошел бы к нему, разве я глупый, глаз у меня нет? Незнакомец же не взял баул в левую руку!.. А может, был еще один человек в розовой косынке?! – Пуол даже остановился при этой мысли, ему снова стало жарко. – Может, я не заметил другого, перепутал?!»

Лихорадочно перебирал мысленно то, что было в порту. Все, казалось, шло как надо. Отирался среди торговцев-лоточников, даже приценивался, изображал из себя капризного покупателя. Один взрослый китаец-лоточник чуть ли не нахрапом лез, совал под нос бусы: «Кораллы для вашей крали! Черный коралл!» Не выдержал, даже прошипел, чтоб не вязался. А тот, с розовой косынкой, тоже послонялся немного по крикливому базарчику. И просто случайно бросилось Пуолу в глаза, что очень уж одинаково получается у этого, с баулом, и у того усатого пижона с блестящей палкой. Станет один, чтоб приглядеться к товару, прицениться, даже в руки взять, а возле соседнего торговца или через одного человека остановится и пижон, тоже будто бы что-то смотрит, вертит в руках, а сам так и следит за «косынкой».

«Дело нечисто… Слежка… А меня ведь предупреждали, чтоб смотрел пристально…» – стукнуло ему тогда в голову. Так разве мог он после этого сам лезть на рожон?

Надо уже сворачивать в переулок, что ведет в лабиринт домов того двора, где его квартира. Оглянулся… Кажется, ничего подозрительного, люди идут, как шли – кому куда надо. Никто не таращит на него глаза.

Комната встретила затхло-приторными запахами, будто где-то гнила копра. Постоял возле трюмо, вгляделся в свое лицо… Тревога на нем и растерянность… Внизу на столике бесчисленное множество всяких флакончиков, тюбиков, баночек с кремом, пудрой, духами, мазями. Хотелось смахнуть их, чтоб осколки зазвенели… Посмотрел на кровать с балдахином. К высоким спинкам был прикреплен шнурок, по которому передвигался занавес из материи в грубых пятнах-узорах. Не комната для мужчины, а дамский будуар. Не для любовных ли свиданий использовал Чжан эту квартиру? Со злостью дернул занавес в сторону, даже сорвал шнурок и завалился в постель одетый.

Надо сосредоточиться, надо продумать, что из всего этого может получиться? Что угрожает ему лично?

И чем дольше лежал, тем больше холодело в груди. Как посмотрит на все, что случилось, Чжан? У него ведь длинные руки, много помощников, много глаз… А может, все-таки удастся сбежать? Свийттаун большой, остров и архипелаг еще больше – дудки найдут. Благо, есть в кармане доллары – аванс, который надо еще отработать. Так сказал посыльный, когда передавал вместе с деньгами первое задание. Задание, которое он не выполнил!

Не выдержал, встал. К черту муки и раздумья! У него ведь есть пятьдесят долларов, даже больше, если посчитать с Янговыми. С ними можно неплохо провести вечер или ночь. Никто ему не укажет, как надо проводить свободное время, как тратить деньги. Он сам себе голова!.. И он знает, где та Рекриэйшнстрит, улица забав и утех.

В каких-то кабачках прямо возле стойки, не присаживаясь, не закусывая, пил джин, пил американское виски с содовой. Чокался с каким-то подозрительным обрюзгшим гулякой, угощал его. И, должно быть, тот гуляка завел его в некое подвальное помещение. У него взяли последние сорок долларов, вместо них дали сигарету. Одну-единственную за сорок долларов!

– Не жалей денег, не они нас наживали, а мы их… Выкуришь – попадешь в нирванну… Изведаешь счастье и наслаждение, какие могут только присниться… – нашептывал ему собутыльник.

И Пуол не жалел, ему уже было море по колено. Взявшись за руки, прошли еще несколько ступенек вниз, откинули темный, захватанный руками занавес. В нос ударило кислятиной и едким дымом. Оказались в длинном зале с низким потолком и заплесневелыми, в разводах углами. Вдоль стены не очень густо лежали циновки, некоторые в пятнах и прожженные. Почти на каждой сидели, качаясь, закрыв глаза, полураздетые люди, некоторые царапали, раздирали себя ногтями, будто хотели содрать кожу. Кое-кто лежал скорчившись, другие раскинув руки и ноги – все в самых невероятных позах. Лица искривлены идиотскими гримасами-улыбками…

– Вот… Вот как раз свободные подстилки… Сядем, покурим… – собутыльник посадил Пуола осторожно, как маленького, дал прикурить и прикурил сам.

Пуол еще и обычные сигареты не привык курить. Купил, правда, одну коробку, сосал для форса и солидности, хотя начинало тошнить и кружилась голова. А тут от жадности чмокал и чмокал, пока не потерял сознания.

А может, это не было потерей сознания? Какие-то сны-галлюцинации, бред. Он как бы плавал в розовом тумане, не ощущая своего тела. Казалось, что каждая клеточка организма растворялась в сладкой расслабленности. Он как бы со стороны наблюдал за своим телом, а оно разваливалось на части, и каждая часть вырастала до ужасных размеров и взрывалась, как ракета фейерверка в день коронации султана. Потом казалось, что это горят-вспыхивают ассигнации – доллары, франки, фунты стерлингов, динары. Жгучие искры падают на голову Пуола и тоже взрываются. Какие-то взрывы звучат справа и слева, даже голова болтается, чуть не слетает с плеч. Кто-то бьет не жалея – по одной щеке, по другой, даже колет в мозгу, кажется, раскалывается на части голова…

Захлопал глазами, с трудом приходя в сознание. Но еще ничего не воспринимал, и тот человек, что стоял согнувшись над ним, казался призраком, расплывчатым пятном. «Где я? Что со мной?» – похоже, пробормотал Пуол, собравшись с силами, но его схватили загрудки, встряхнули так, что чуть не оторвалась голова. Его посадили, опять стали бить по щекам, и в голове мучительно загудели колокола, в глазах поплыли разноцветные круги.

Ах, лучше было бы и не приходить в себя… Тот незнакомец больше не бил, а в голове все равно бухало молотом, кололо в затылок и в виски, глаза чуть не вылезали из орбит, в желудок будто свинца налили, язык распух, едва ворочался в смердючей слюне. Обхватил голову руками. Страшная слабость и боль сковали все тело…

О зубы стукнула какая-то посудина… Почувствовал запах воды и схватил банку обеими руками, пил теплую, пахнущую железом воду, хотелось пить и пить, пока не лопнет. В голове немного прояснилось… А глаза еще видели точно сквозь москитную сетку, и Пуол не узнавал человека, что тормошил его, а теперь поил водой, хотя лицо его казалось знакомым.

Банку отобрали, бросили под ноги, Пуола подхватили под локти, подняли. Из подвала вывели с трудом, и под стеной на тротуаре его дико, до желчи рвало, выворачивая нутро. Когда немного отпустило и он смог разогнуться, ноги его подгибались от слабости.

Вели его долго, запутанной дорогой. Время от времени провожатый встряхивал его за воротник, чтоб скорей приходил в себя. Пуол понял: ведут к Чжану, на расправу… Откуда-то еще взялись силы, сорвал повязку с глаз и бросился бежать.

Догнали, рубанули ребром ладони по шее, и Пуол упал без сознания. Когда пришел в себя, его снова встряхнули, отобрали складной нож, завязали глаза.

Перед Чжаном Пуола бросили, как мешок с тряпьем или какую-то падаль. Он лежал, не хотелось вставать. Освещение в комнате было слабое, только в углу горел красный ночник, и Пуол подумал, что это хорошо, не будут видеть, какое у него измученное лицо. Услышал грозно-протяжное:

– Ну-у-у?..

И тогда Пуол вскочил, стал на колени, пополз к положенной на кресло, в розовых бинтах Чжановой ноге.

– Я ни в чем не виноват. Я хотел, как лучше!

Чжан толкнул костылем, его резиновым набалдашником, Пуола в плечо: «Сиди там!» А тот, что неотступно стоял за его спиной, дернул назад за другое плечо.

– Рассказывай… – голос у Чжана был такой, что надеяться на снисхождение было нельзя.

Рассказывал, сбивался, снова начинал сначала, не забыл похвалить себя за хитрость: раскусил полицейских агентов! И так обманул!

– Так, это все чудесно… Человек дошел куда надо… Только не тот, что с розовой косынкой.

Пуол услышал это, и ему опять стало плохо до дурноты.

– Чуде-есно, что ты проявил находчивость и осмотрительность. И чудесно, что тебя послали пустить сыщика по ложному следу. А для настоящего дела ты не подходишь: доверил постороннему человеку пароль, доверил секреты. Представь, чем все могло бы кончиться, если б и вправду шло так, как разыгралось? Ты как будто спасал себя для дальнейшего дела, а по существу – предал это дело, дрожа за свою шкуру. Что заслуживает такой человек?

– Смерть! – коротко бросил из-за спины Пуола тот человек, который привел его сюда и сейчас стоял как охранник.

Пуол с ужасом оглянулся на него. На этот раз лицо его показалось еще более знакомым. И голос знакомый! Где-то встречался этот человек на дороге. Но где?

– Перепоручив свое дело первому встречному-поперечному, ты начал выкидывать фокусы, зачем-то лазил по крышам, по чердакам, бегал по лестницам… – точно обвинитель, который выносит приговор, чеканил Чжан.

– Я заметал следы… Возможно, могли и за мною следить.

– Следили. Ты привел «хвоста» к самой квартире, раскрыл явку.

– Не может этого быть! – задрожал Пуол всем телом, из глаз сыпанули слезы. – Дайте… воды!

Охранник подошел к окну, налил стакан воды, подал Пуолу. Пуол выпил ее жадно – текло по подбородку, по шее. Поставил стакан на стол.

– Так оно и есть, – сказал охранник. – Я следил и за тобою и за тем, кто следил за тобою от самого порта.

– Не может этого быть! Не может быть! Я оглядывался!..

– Может. «Кораллы для вашей крали! Черный коралл!» Помнишь?

Пуол зарыдал.

– Что заслуживает человек, который приводит «хвост», проваливает конспиративную квартиру? – повторил Чжан.

– От такого человека избавляются, – откликнулся из-за спины китаец-лоточник.

– Ты и себя лично раскрыл, там уже знают твои приметы.

– Они меня не могут знать! – Пуол даже взвизгнул, говоря это.

– Янг знает, твой земляк, а ты отдал его полиции. Он выложит им все. Так вот, ты для нас уже не только не нужен, а даже вреден. От таких людей избавляются.

– Их убивают, – уточнил лоточник.

– Нам это легко сделать – как плюнуть и растереть. – При этих словах Чжана лоточник схватил Пуола пятерней за волосы, дернул назад, отчего шея выпучилась. Китаец поднял крис, пощекотал горло острым лезвием.

Пуол завыл истошным голосом…

Он уже чувствовал себя наполовину мертвым. Его можно было и не убивать, просто выкинуть под забор, там и сдох бы. Даже долго плакать-скулить не хватало сил.

– Так где, говоришь, ты его нашел? – спросил Чжан лоточника.

– На Рекриэйшнстрит, в подвале, с наркоманами. Надумал спрятаться от нас.

– Запомни, молодой человек, как первую заповедь. Виновные перед «Белой змеей» нигде не спрячутся и всегда понесут наказание. Мы не из тех, что прощают… Ишь ты, в подвалы добрался… Широко шагаешь, козявка, гляди – штаны лопнут! Наркотиками лучше торговать, чем употреблять их.

– Кгы-кгыкм… – предупреждающе кашлянул лоточник.

– Так вот, Пуол. Дар за дар… Ты спас меня, теперь я спасаю тебя. И квиты. Дальше тебя уже никто и ничто не спасет. Будда прощает до трех раз. А мы не боги, мы не прощаем ни разу. Начнем снова с нуля… Положи ключи на столик! О той квартире забудь – она испарилась, высохла. Живи где хочешь. Иногда заходи в «Тридакну» обедать, занимай столик в правом углу. Когда ты понадобишься, тебя там найдут… И можешь заслужить наше доверие, если выполнишь одно небольшое дело. В туфле вылез гвоздь, он мешает нормально ходить, ступать. В таких случаях что делают с гвоздем?

– Вырывают… Забивают… – пробормотал Пуол, ничего не понимая.

– Лучше второе… Ну, а теперь растолкуй ему, что к чему… – Чжан проговорил это и утомленно откинулся на подушки.

Лоточник вышел в коридор и тут же вернулся. Разостлал на столике белую тенниску, она тоже казалась розоватой в свете ночника. Почти на всей передней стороне тенниски была отпечатана эмблема дельфинария: пять синих волн, оранжевый обруч-солнце с лучами-брызгами, а сквозь этот обруч прыгает синий дельфин. Такая тенниска, как у Раджа!

Лоточник отвернул подол тенниски и кривыми пальцами ткнул в две вышитые буквы: «R.S.»

– Срок – пять дней.

– Три! – поправил Чжан.

3

Янга вызвали на допрос второй раз. И, должно быть, немного раньше, чем нужно, втолкнули его в кабинет к офицеру. Потому что у дверей навытяжку стояли двое полицейских, и чтобы видеть что-нибудь, он отступил в сторону длинного стола, за которым был только один человек – тот, что с фуражкой «Interpol». А перед столом офицера, закинув ногу за ногу, сидел человек в розовой косынке.

– Так что – оказывается, занят сорок первый номер? – спросил офицер полицейских, стоявших у дверей.

– Так точно! – пристукнул левый каблуками. – Этот номер – сдвоенный люкс. Там уже три дня заседают представители «Гонконг энд Шанхай бэнкинг корпорейшн», ведут переговоры с представителями нашего «Нешнл бэнк» на предмет купли его со всеми потрохами!

– Ну – это тебя не касается, – отрезал офицер.

– Так точно! – вытянулся полицейский.

– Документы мистера… мистера… – замялся офицер, прищелкнув пальцами, и человек в косынке словно бы сделал попытку привстать.

– Говард Хаякава, представитель концерна «Мицубиси». Японские микро– и малолитражки – лучшие в мире.

– Давайте паспорт и другие документы Хаякавы, – протянул офицер над столом руку.

Правый полицейский сделал несколько шагов вперед, вынул из-за пазухи документы и подал ему, отступил не поворачиваясь.

– Хаякава-сан, а чем объяснить ваш маскарад? Не станете же вы утверждать, что вся эта одежда – ваша? – в голосе офицера прибавилось учтивости.

– Да, моя. Со вчерашней ночи. Если позволите, я повторю свои показания.

– Позволяю. Коротко, – кивнул офицер, немного растерянно листая маленькую книжечку, видимо, паспорт.

– Так вот. Поздно вечером… Нет, скорей глубокой ночью, я уже спал… Ко мне в каюту постучался сосед, человек спортивного вида… в этом вот костюме. С баулом в руке. Он сразу предложил мне поменяться одеждой, обменять баул на чемодан-дипломат. И вдобавок ко всему – поменяться каютами. Предложил сделать это не за так, давал триста долларов. Я прикинул разницу в цене наших костюмов, баула и дипломата и согласился за четыреста. Ну, а за обмен каютами я потребовал еще сто долларов. Но разговор на том не кончился, незнакомец попросил, чтоб я в новом облачении, обязательно с косынкой на шее, завязанной по-мексикански, прошелся по Портовой улице Свийттауна. А потом уже шел, куда мне захочется или куда надо. Я повысил цену до шестисот долларов.

– Дешево вы цените свою жизнь, Хаякава-сан, – поджал губы офицер.

– Что это значит? – выпрямился в кресле и даже снял ногу с ноги Хаякава.

– А то… Вас подставлял вместо себя член банды «триада чайна». Если учесть, что на архипелаге Веселом несколько китайских триад и все они воюют между собою, то… За вашу жизнь я не дал бы даже порции бетелевой жвачки.

Хаякава осел, будто стал меньше ростом.

– Спасибо… Спасибо, что меня арестовали. Вы не выпускайте меня пока что… Я большого гардероба не брал с собой, командировка короткая – только подписать контракт на продажу автомобилей… Я дам деньги, купите мне приличный костюм. За услугу будут комиссионные – я не пожалею.

– С этим мы вам поможем. В комнате вам дадут бумаги, опишите, в какой одежде вы ехали до той ночи с переодеванием. И опишите все возможные приметы человека, который так легко дал вам заработать шестьсот долларов… – В голосе офицера пробилась явная зависть. – Только еще одна маленькая формальность, очная ставка… Вы раньше никогда не видели этого мальчика? Янг, подойди сюда, ближе.

Янг подошел, стал впереди полицейских.

– Его – нет. А похожих на него – тысячи.

– И никакого пароля, значит, вы не знаете?

– Клянусь чем хотите! Я думал, что он заработать хочет, поэтому и просит дать поднести вещи.

– Янг, а ты когда-нибудь встречал этого мистера?

– Нет. Я уже вам сказал, как было.

– Все могут идти. А у вас просим извинения… офицер козырнул человеку в косынке и подал доку менты. – Янг останется. И позовите, пожалуйста, «парочку».

Пока люди выходили и входили новые, офицер и тот, из «Interpola», иронически и насмешливо поглядывали друг на друга. И оба были довольны: каждый считал, что утер нос другому. Представитель «Interpola» покашлял.

– Нда-а… Возьми их голыми руками.

– А вы думали, все просто. Приехал, увидел, победил… Поверьте, мы тоже ворон не ловим. Только результатов – кот наплакал.

В это время вошли агенты, изображавшие влюбленную парочку, – Янг узнал их. Офицер не дал им долго раздумывать.

– Какие приметы того парня, который подговаривал Янга на встречу с «розовой косынкой»?

Один агент, тот, что изображал девицу, оскалился.

– Он вот так делает… Мы из окна видели… – и как-то комично отставив нижнюю губу, вытянул вперед подбородок и повел им в стороны, будто его душил тесный воротник.

Янг засмеялся: «Здорово! Очень похоже! И как он мог забыть о такой примете!»

– Есть такая привычка у Пуола? – спросил офицер.

– Ага… – шмыгнул Янг носом. – И он еще немного заикается, когда злится или волнуется… И он левша.

– Ну вот, видишь. А говорил, что у него никаких особых примет нет. Надо быть наблюдательным, в жизни все пригодится. – Офицер махнул на него рукой с таким вывертом, будто выбрасывал за шкирку. И сразу озабоченно склонился над бумагами.

Янга вывели из кабинета, а еще через какую-то минуту он очутился на тротуаре.