"Против культуры" - читать интересную книгу автора (Вербицкий Миша)

11. RAPE

Следует сказать об изнасиловании. Америка 1990х — страна, терроризируемая призраком равенства. Феминизм 1960х был явлением крайне радикальным и антисистемным; феминистки взяли за правило писать Америка через три К: АмериКККа. С 1970-х начался подкуп феминизма, приведший в результате к обьединению мэйстрим-феминизма и эстаблишемта, близкого к Демократической Партии (в момент написания этой статьи, когда поговаривают об импичменте Клинтона за сосание хуя Моникой Левинской, феминистки — самые стойкие сторонники Клинтона). Разумеется, это происходило не просто так, а в обмен на концессии со стороны режима — мало-помалу мэйнстрим-феминистская догма (восходящая в основном к новым левым, франкфуртской школе и Симоне де Бовуар, людям как раз вполне приличным) превратилась в официальную идеологию. В Америке, как, пожалуй, почти во всем мире, гедонизм и сексуальная революция до сих пор остаются ценностями антисистемными, а мэйнстрим борется с порнографией и занимается повсеместным установлением цензуры. Американский пуританизм (как и пуританизм русский) — это архаика, чьи корни следует искать в ложном истолковании религии, и сексуальных неврозах подавляющего большинства населения. Под эти примитивные и архаичные мотивации (тащить, не пущать, и не позволять публике трахаться вне брака и кроме как в миссионерской позиции а лучше вообще не), американские мэйнстрим-феминистки подвели целиком современную идеологию, уходящую корнями в психоанализ, философию франкфуртской школы и экзистенциализм. Ключевая идея этого направления сформулирована замечательной писательницей Андреей Дворкин: секс это изнасилование, секс это подавление женщины мужчиной, что не лучше нацистских концентрационных лагерей, а женщина, наклонная к гетеросексуальности — коллаборатор не лучше гитлеровских полицаев. Даже лесбиянский секс не приветствуется, поскольку любой оргазм есть насилие и подавление и коллаборация с нацистом. И правда, по статистике, американские лесбиянки (а радикал-феминистки, в основном, лесбиянки) имеют (в среднем) два оргазма в год.

Конечно, Андреа Дворкин — радикал. Впрочем, она далека от андерграунда: ее книги издаются огромными тиражами и обязательны к изучению во многих колледжах. Почти все законопроекты Конгресса и локальных магистратур по борьбе с порнографией — дело рук ее и ее основной союзницы, профессора юриста Катарин Маккиннон. Власть прислушивается к Дворкин, несмотра на то, что она продолжает писать Америка через латинское K, указывая этим на пара-нацистский, геноцидальный характер американской государственности, и считает себя анархистом. Дворкин — не радикал, но и не мэйнстрим феминизма. В американских колледжах, феминизм имеет две стороны: одна (радикальная) для внутреннего употребления (Дворкин, Маккиннон), а другая (тотально мэйнстримная) — для внешнего: глянцевые журналы и уравновешенные книги активисток демократической партии. Мэйнстрим феминизма выглядит гораздо гаже, чем любое радикальное крыло его: лощеные холеные бабищи Глориа Стейнем и Эрика Джонг (Джонг замужем за миллионером), не отрицающие гетеросексуального секса, а вместо этого с пафосом антифашиста борющиеся со всякими отклонениями, порнографией и промискуитетом. Для лесбиянства делается исключение, но на бисексуализм смотрят косо (на секс до брака, тоже). Тактический союз между религиозными фундаменталистами и мэйнстримом феминизма при Рэйгане перерос во взаимопонимание и чуть ли не общность интересов.

После прихода к власти Клинтона, ситуация усугубилась. Софт-феминизм, голосующий традиционно за демократов, почувствовал себя у власти, но сам он всегда служил лишь витриной для радикалов типа Андреи Дворкин. Мэйнстрим-феминистки голосовали за Клинтона и демократов и обеспечивали им финансовую поддержку, но в ответ на это требовали соответствия с радикальной идеологией, целиком повторяющей национализм Черных Пантер (и созданной одновременно с Черными Пантерами) — с заменой негров на женщин. Разумеется, все это делалось под усиленной дымовой завесой либерал-гуманизма (а Дворкин — далеко не либерал, ее последователей весьма справедливо называют феми-наци). В дополнение к охране семейных ценностей и морали, за которую боролись при Рэйгане, были приняты усиленные меры "устранения социального неравенства", попросту протекционизма при устройстве на работу, покупке акций и т. п. Уже давно в Америке существовал набор принципов и запретов "equal opportunity employer", которых добровольно придерживаются (с целью финансовых и прочих льгот) большинство учреждений, в том числе все конторы, получающие помощь от государства. Теперь женщина, которую не взяли на работу в "equal opportunity employer", может подать в суд и легко выиграть дело по дискриминации. На университеты и научные учреждения оказывается давление по случаю недостаточного количество женщин-профессоров и научных работников. В общем, женщину по правам и привилегиям приравняли к негру. Это можно только поприветствовать (меритократия при присвоении научных званий и позиций — несомненно, зло), но установлением цензуры и привилегий для женщин феминистки не ограничились.

Широкомасштабная кампания истерии. Непрерывное промывание мозгов населению по случаю изнасилования. Повсеместные кружки женской самообороны, для защиты от изнасилования. Разработаны психоаналитические методики, позволяющие доказать, что ребенка насиловали родственники в семье; по научным данным, 40 % американских отцов насилуют своих дочерей. За «изнасилование» жены, подтверждением которого могут служить следы спермы (сопротивления жены доказывать необязательно), дают такие же сроки, как за изнасилование просто. Приставание, (в том числе и словесное), к женщине, тотально криминализовано, за него можно лишиться работы, а то и свободы. Про "sexual harrassment" пишут передовицы центральных газет, за "sexual harrassment" судят конрессменов и директоров банка. Мой знакомый профессор математики, еврей-ортодокс, получил годовой срок в тюрьме за "unwarranted sexual advances" по отношению к служанке, попросту за то, что он предложил ее трахнуть. Во всех государственных учреждениях проводятся курсы по тому, что такое есть это самое "sexual harrassment" (приставание) и как с ним бороться. Людей, замеченных в приставании, выгоняют с работы, не дожидаясь суда, поскольку суд — дело чересчур накладное Истцу по делу о харрасменте заплатят судебные издержки адвокаты благотворительных организаций феминисток, а ответчику придется платить из своего кармана десятки (если не сотню) тысяч. Другое интересное новое понятие — "date rape", изнасилование на свидании: дама, давшая свое как-бы согласие, может сказаться изнасилованной на следующий день. Если ей, например, удастся доказать, что она была пьяна до потери рассудка, суд согласится с фактом изнасилования и назначит срок. В колледжах вводятся обязательные списки вопросов, которые кавалер должен задать даме на разных этапах подготовке к сношению (снимая кофточку, трусы и т. д. — около 5-10 пунктов, в общей сложности). Получив ответ «нет» на любой из этих пунктов, кавалер обязан оставить девушку, под угрозой серьезных административных неприятностей (вплоть до исключения). При том, что в американских колледжах стоит атмосфера всеобщего и чрезвычайно интенсивного доносительства, эта угроза весьма серьезная (даже если девушка и не станет рассказывать). Американцы — нация сексуально неблагополучная, но такого безумия, как в 1990-х, Америка не знала со времен сожжения 12-летних ведьм в Салеме.

В общем, идеология внутреннего пользования (философия Дворкин) находит свое совершенное воплощение в деятельности феминизма официозного, окопавшегося в Белом Доме. Философия Дворкин проста, понятна, и весьма революционна, в том же духе, в котором революционны рассуждения протопопа Аввакума. Любой секс есть изнасилование, общество построено на ежедневном изнасиловании женщин, а те, кто не осознают этого — психически больны и нуждаются в переориентации.

Четвертый номер Answer Me! не сильно расходится с радикальным феминизмом. Надо, впрочем, отметить, что программа Дворкин подана Гоудом с изрядной доле сарказма и гротеска — и того и другого академический феминизм начисто лишен — но по сути разногласий между ним и радикал-феминистками не так много. Гоуд провозглашает изначальную устремленность мужчины (и, отличаясь этим тоже от феминисток, человека вообще) на зло, а также примат секса и насилия над любой другой человеческой интеракцией. Разница в выводах там, где феминистки стремятся искоренить или существенно преобразовать человеческую природу, Answer Me! доволен оставить природу как есть. Answer Me! любит социальных делинквентов. В #4 большое место занимает рассказ Питера Сотоса, выпускавшего порнографический фэнзин об изнасилованиях и убийствах детей (журнал был запрещен, а Сотос арестован ФБР) — типичный делинквент, человек трэша, без культуры, без совести, без рефлексии, без сострадания. Сострадание есть факт сочувствия представителя вида к другому представителю того же вида, сострадание есть эволюционный механизм — какое может быть сострадание у уникальных мутантов? Сотос — мутант; Джим Гоуд редактировал и собирался выпустить книгу его рассказов. Но Сотос является скорее иллюстрацией заключений Гоуда и Андреи Дворкин о человечестве, чем соавтором номера 4 — разница примерно такая же, как между слоном в зоопарке и смотрителями. Сотос — слон.

Программный материал Answer Me! #4 — это статья Бойда Райса "Revolt Against Penis Envy". Райс начинает с того, что повторяет все тезисы феминисток: естество мужчины — это насилие, женщина — это не более чем бессловесная рабыня мужского эстаблишмента, не сильно лучше домашних животных. После небольшого гимна насилию, которое есть естество социального дарвинизма, то есть пружина эволюции и причина всего светлого, что есть в человечестве, Райс заключает, что неспособные к насилию женщины и есть существа второго сорта, не лучше домашних животных. Из этого следует, что женщины не могут, да и не должны, иметь свободной воли, а должны во всем подчиняться сильнейшему, в смысле самцу. Статья проиллюстрирована кадрами насилия над женщиной из трэш-фильмов (эти кадры Райс использовал в книге Re/Search о трэш синема, которую он готовил совместно с Джуно и Вэйлом). Текст Райса заканчивается пародийными призывами к восстанию изнасилований, в стиле латиноамериканских коммунистических листовок.

Самый поучительный текст четвертого номера — это статья Адама Парфри, подробный анализ творчества и философии Андреи Дворкин: "Fucking Andrea Dworkin". Не без праведного гнева Парфри обличает Дворкин в желании запретить секс (чего она особенно и не скрывала) и набрасывает начатки феминистской конспирологии, с Дворкин в качестве Кристиана Розенкранца и северного магнитного полюса мэйнстрим-феминизма. Особенно интересны иллюстрации.

Основное расхождение Гоуда с программой феминисток — Гоуд доказывает, что изнасилование есть феномен силы, а не феномен культуры, и что изменение культурной атмосферы (путем, к примеру, введения кодексов петтинга в колледжах, или борьбы с порнографами) не излечит изнасилования — гораздо полезнее женщинам покупать пистолеты и заниматься карате.

Результатом публикации фэнзина, посвященного изнасилованию, был грандиозный скандал. В книжном магазине университетского городка Беллингэм, журнал был куплен студенткой феминисткой. В соответствии с учением Дворкин, та сочла номер 4 порнографией, и пошла в суд. Так начался судебный процесс над владельцами магазина, который продолжался год и мог бы обойтись им заключением на несколько лет с конфискацией имущества. Владельцы магазина выиграли процесс, доказав, что Донни очерки мужского изнасилования в тюрьме имеют большую социальную ценность с точки зрения борьбы за благополучие тюрем. На этой красивой ноте заканчивается история Answer Me!

В 1996, Джим Гоуд выпустил книгу Redneck Manifesto, Манифест Гопника, где продолжал защищать ценности и культуру люмпенов. Примерно тогда же, участники Answer Me! #4 (Гоуд, Бойд Райс, Адам Парфри, Шон Партридж) объединились в рок-группу Boyd Rice Experience, и выпустили пластинку Hatesville, посвященную террору, ненависти, трэш-культуре, и насилию над женщиной.