"Хозяйка поместья" - читать интересную книгу автора (Басби Ширли)

Глава 4

Май — чудесный месяц. Нет еще изнуряющей летней жары, и Кэтрин наслаждалась восхитительными теплыми днями. Незадолго до этого у нее вдруг пропало молоко, и негодующий Николае с сожалением был переведен к кормилице. Теперь у нее было больше времени, чтобы заняться собой, поскольку в доме было достаточно черных служанок, готовых примчаться на малейший его писк.

Она познакомилась с несколькими компаньонами Адама, в основном такими же молодыми холостяками, как и он сам. Раньше все приглашения, которые к ним поступали, можно было отклонять, ссылаясь на беременность. Теперь она решила немного расширить круг знакомств, в конце концов, она собиралась сделать Натчез своим домом.

Бывший губернатор Стефан Майнор был одним из самых респектабельных друзей Адама. Его жена и Кэтрин сразу понравились друг друга. Катарину Линтот Майнор, невозмутимую длиннолицую блондинку, восхищала отчужденность Кэтрин от общества. Не зная истинных причин этого, «желтая герцогиня», как называли Катарину Майнор, выказала сестре Адама свою благосклонность и одобрение, после чего Кэтрин обнаружила, что оказалась в центре общественной жизни Натчеза. Не зная удовольствия от балов и званых вечером, которые были местом встреч жен и дочерей здешних плантаторов, она начала восхищаться ими в той же степени, в какой недавно еще опасалась.

Время от времени на ее горизонте обозначались некий темные тучи: непонятно, почему никогда не появляется муж этого милого создания? Конечно, никто прямо не спрашивал, где ее муж, тем не менее эта загадка была темой оживленных рассуждений дам.

Тем из них, кто пробовал углубиться в предмет, пренебрегая хорошими манерами, Кэтрин научилась давать пустой ответ, но однажды она похолодела, когда, усыпанная бриллиантами, пожилая леди промурлыкала: «Вы говорите, Сэвидж? Не родственники ли Сэвиджей Бове?» Кэтрин сделала вид, что она не расслышала, и быстро перевела разговор на другую тему.

Но был один человек, кто не понимал намека, что тема отсутствующего мужа не подлежит обсуждению, и она начала содрогаться, встречая стройного, улыбающегося испанского лейтенанта Бласа Давалоса.

Лейтенант объявился в роли пылкого поклонника, но Кэтрин не нравилась вспышка сомнений, появившаяся в его черных глазах при упоминании ее замужнего имени. Он определенно ухаживал за ней, умело отсекая от нее других поклонников, так что ей ничего не оставалось делать, как терпеть его комплименты и знаки внимания. Несмотря на то что Кэтрин постоянно напоминала, что она замужняя женщина, Давалос открыто добивался ее, к общему неодобрению пожилых матрон.

Однажды вечером, когда Давалос увел ее с бала в большом доме Майноров, выстроенном в испанском стиле, чтобы немного пройтись и подышать свежим воздухом, Кэтрин вынуждена была резко заговорить с ним:

— Это неприлично. Я замужняя женщина, и вы не должны компрометировать меня. Проводите меня в зал.

Но Блас только лениво улыбнулся и, не обращая внимания на ее требование, подтолкнул Кэтрин к вымощенной камнем тропинке между высокими, благоухающими кустами роз.

— Разве, моя дорогая?

— Что «разве»? — Кэтрин осторожно взглянула на него в свете ярких фонариков, висящих над их головами.

— Разве вы замужем?

Скорее разгневанная, чем напуганная, она воскликнула:

— Конечно! Как смеете вы задавать мне подобные вопросы?

— Я заметил, что вы не угрожаете мне гневом вашего мужа. Может ваш муж не подозревает, что вы живете в Натчезе или что вы вообще существуете?

Кэтрин ничего не ответила. Вырвав свою руку из рук Бласа, она круто развернулась на каблуках и заспешила в сторону бальной залы; ее шелковое платье волочилось по земле следом. Блас остановил ее громким возгласом:

— Я все думаю, женился ли Джейсон на вас? Или только обесчестил? Ваш сын определенно напоминает Джейсона, и я не стану винить вас, если вы придумали это замужество, чтобы прикрыть позор.

Ошеломленная, разом побледневшая, Кэтрин резко выпалила:

— Я не намерена обсуждать с вами, кто мой муж. И если вы думаете, что мой муж этот Дж… Дж… Джейсон, почему вы не спросите об этом его?

— Я могу сделать это. Но я бы предпочел вместо этого, чтобы вы были ко мне более благосклонны!

Почувствовав неприкрытую угрозу, она бросила ему взгляд, полный отвращения:

— Вы достойны только презрения! Идите и спрашивайте Джейсона обо всем, что вам угодно, но я предпочту умереть, чем оставаться хотя бы еще минуту в вашем обществе!

Высоко подняв голову, она направилась в бальную залу, и, если Давалос и хотел еще что-то сказать, он вынужден был замолчать, потому что на аллее появился еще один ее поклонник, Годфри Андерсон. Невидяще улыбнувшись своему спасителю, она позволила проводить ее обратно в дом и флиртовала с ним весь остаток вечера, не оставив Давалосу ни малейшего шанса продолжить разговор.

Несколько дней она жила в страхе, что Блас осуществит свою угрозу Узнав, что его вызвали на службу в Луизиану, она совсем забеспокоилась. Но затем письмо от Бласа, полученное на следующей неделе, в котором он сожалел по поводу этого эпизода, дало ей надежду, что он ничего не скажет Джейсону, — если он действительно его знал.

Скрытое любопытство по поводу ее отсутствующего мужа не утихало, но благодаря бывшему губернатору и его жене, явно симпатизировавших Кэтрин, она была принята во всех аристократических домах. Атмосфера таинственности вокруг нее делала ее еще более привлекательной в глазах молодых джентльменов, и галантные кавалеры всегда оттесняли от нее Адама, горя желанием составить ей компанию.

Кэтрин старалась достойно играть роль молодой матроны с подрастающим сыном, но трудно было сидеть и вести чинные разговоры со старшими дамами, когда ноги так и ходят в такт вальса. И когда вокруг столько блестящих джентльменов, готовых закружить ее по блестящему паркету зала для танцев.

— Тебе надо быть более осмотрительной, дорогая, — предупредил ее Адам, когда однажды вечером они возвращались после очередного приятного вечера у Майноров. — Несколько человек полагают, что твой муж — просто выдумка, чтобы объяснить рождение Ника. Если ты не будешь остерегаться, кто-нибудь найдет время, чтобы выяснить, существует ли в действительности мистер Сэвидж. Как неосмотрительно мы не дали ему еще одно имя, кроме твоего настоящего. Но более всего меня беспокоят телячьи взоры, какие кидает на тебя молодой Андерсон. Его отец тупоголовый тори, и, если только до него дойдет, что единственный сын близок к тому, чтобы сделать предложение женщине с сомнительным прошлым, он проследит твою родословную от Адама и Евы!

Сонно улыбнувшись, Кэтрин поддразнила его.

— Адам, ты сам говоришь, как тупоголовый тори. — И добавила со смешком:

— По крайней мере, как пятидесятилетний старик!

Адам ответил ей смущенно:

— Ты абсолютно права, Кэт! Должно быть, я отношусь к своим обязанностям слишком серьезно. Черт меня побери, но не могу понять, как ты так легко отражаешь самые серьезные ухаживания? Признаюсь, что все последнее время живу в великом страхе, представляя, что должен играть роль сурового отца, отказывающего претендентам на твою руку.

Перестав смеяться, обеспокоенная Кэтрин спросила:

— Надеюсь, ты говоришь это несерьезно? Я ведь очень осмотрительна и никому не подаю никаких надежд. Знаю твердо: я замужем и веду себя соответственно.

— Ты так себя и ведешь, любовь моя, и в этом часть твоего очарования. Ты выглядишь притягательно, а тут еще намек на таинственное прошлое, который так не соответствует всему облику воспитанной и сдержанной молодой леди. Это всех и заводит, и приводит в недоумение.

Легкое благоговение в голосе Адама вызвало у нее новый всплеск смеха.

— Может быть, на следующий выход забрать волосы в пучок, одеть рубище и посыпать голову пеплом?

Его глаза тоже засветились смехом.

— Господи, хотел бы я увидеть их, лица, если бы ты это сделала!

Они оба улыбались, когда экипаж подвез их к Белле Виста. Все еще пребывая в веселом настроении, Кэтрин стала раздеваться ко сну, но легкий звук заставил ее быстро пройти в комнату Николаев. Мальчик сунул кулачок в рот и с явным удовлетворением сосал его. Она молча залюбовалась им.

Господи, как похож он на своего отца. Непослушная темная прядь уже выбивалась на широкий лоб, чтобы через некоторое время выглядеть совсем как у Джейсона, нос Николаев был маленькой копией носа Джейсона, его были и длинные ресницы, и изумрудные глаза.

Каждый день Николае все более и более напоминал ей Джейсона. Довольно скоро сходство с отцом заметят и другие, так что разговоров не оберешься. Она с неприязнью вспомнила намек Бласа по этому поводу. Даже Адам, мельком видевший Джейсона Сэвиджа, признавал, что Николае напоминает маленькую копию отца.

Ладно, решила она, сворачиваясь клубочком на своей постели, нужно жить одним днем. Бесполезно спорить и воевать с ситуацией, которая еще не сложилась. С этой мыслью она заснула.

Утро предвещало очередной яркий, солнечный день, и Николае под присмотром черной няни резвился на широком одеяле, расстеленном на зеленой траве лужайки. Кэтрин со свободно распущенными волосами сидела в высоком плетеном кресле на веранде и пила крепкий черный кофе, столь любезный сердцу американцев. Здесь Адам и Кэтрин любили, начинать свой день. Они часто завтракали, с удовольствием наблюдая за проделками юного Николаев.

Адам, похоже, сегодня запаздывал к завтраку, и Кэтрин правильно связала это с появлением утомленного всадника, которого заметила вскоре после того, как вышла из спальни. Ее предположение подтвердилось, когда через несколько минут к ней подошел хмурый Адам.

— Кэт, случилась неприятная вещь! Я должен срочно уехать на несколько дней. У Харриса, — он мотнул головой в сторону поджидавшего всадника, — плохие новости. Разрушилась дамба в новом районе, который мы только что подготовили, и мне лучше самому отправиться туда и проследить, как обстоят дела. Думаю, что проведу там не более недели или около того.

Через полчаса Адам вскочил в седло и исчез из виду на длинной, извилистой дороге. Неожиданно оставшись одна, Кэтрин тревожно взирала на большой дом. Потом приказала оседлать лошадь и поскакала в том направлении, куда исчез Адам.

Она уже возвращалась обратно размеренным галопом вдоль красных откосов, выходящих к Миссисипи, когда к ней присоединился Годфри Андерсон — на повороте к дороге, ведущей к Белле Виста. Завидев белокурого, голубоглазого молодого человека с внешностью херувима, она подумала, что он вызывает в ней лишь чувство некоторого оживления.

Это был один из самых богатых, самых завидных холостяков в округе, и он несомненно приударял за ней. О чем еще говорили томные взгляды, которые он бросал на нее, растерянность в разговоре с ней? Он был ненамного старше ее, но Кэтрин относилась к нему, как к мальчику, и пропустила мимо ушей предостережение Адама.

Но он оказался прав: похоже, молодой человек намерен объясниться. Встревоженная, Кэтрин старалась придать его мыслям другое направление. Известие, что Адама нет в Белле Виста, заставило его приуныть, и Кэтрин подумала, что Годфри приехал к ним, намереваясь просить у Адама разрешения навещать Кэтрин.

Увидев, как огорчило его неожиданное отсутствие Адама, Кэтрин сочувственно пригласила его зайти в дом и выпить что-нибудь прохладительное. Для их тет-а-тет она выбрала длинную прохладную веранду и дала нужные распоряжения дворецкому.

Джеймс, чье черное лицо так контрастировало с белой полотняной униформой, тихо шепнул:

— Мадам, там есть еще один джентльмен, который хочет видеть вас. Я провел его в голубую гостиную. Вы пожелаете принять его?

Нахмурившись, Кэтрин спросила:

— Кто это? Он назвал себя?

Чрезвычайно смутившись, Джеймс признался:

— Он не назвал себя, но это, несомненно, джентльмен. — Потом честно добавил:

— Он высказал намерение дождаться вас.

Задумавшись, она смотрела, как Джеймс через раскрытые французские двери входит внутрь дома. Ей показалось, что не назвавший себя посетитель — Давалос. Если это так, все прояснится через секунду или две.

Отвернувшись и улыбнувшись, она попыталась продолжить светский разговор с Годфри, в отчаянии пытаясь найти что-нибудь, что бы разрушило напряженное, неловкое молчание после того, как Годфри, собрав все свое мужество, рухнул перед ней на колени и запинающимся голосом пылко предложил ей выйти за него замуж.

Потеряв на мгновение дар речи, она смотрела сверху в его серьезные глаза, потом собралась и решительно и спокойно произнесла:

— Мистер Андерсон, вы хотите слишком многого. Боюсь, вы забыли, что я замужняя женщина, и вы должны были обсудить это с Адамом, прежде чем прийти ко мне.

Хлопок в ладоши и лениво произнесенное: «Хорошо проведено, любовь моя, ты была великолепна!» заставили ее окаменеть в кресле. Годфри, вспыхнув от гнева, вскочил на ноги и оказался лицом к лицу с высоким мужчиной, небрежно стоявшим в дверях. Сжав кулаки, Годфри взорвался:

— Как вы смеете? Кто дает вам право насмехаться надо мной?

С наглой улыбкой в уголках рта Джейсон холодно произнес:

— Просто я муж этой леди!

Вся краска схлынула со щек Годфри, лицо его стало пепельным. Он вопросительно посмотрел на Кэтрин, такую же бледную, как он сам.

— Это правда? Он действительно ваш муж? Кэтрин могла только горестно кивнуть головой. Она не смотрела в сторону Джейсона. Годфри, проглотив комок в горле, мужественно сказала Джейсону:

— Вы должны извинить меня, но поскольку вы никогда не появлялись… и мадам Сэвидж никогда не говорила о вас… я… я… я полагал, что… вас нет в живых. Если вы хотите вызвать меня, то… я готов назвать своих секундантов.

Наступила натянутая тишина, пока Джейсон блестящими глазами оглядывал потрясенного молодого человека. Потом, хмыкнув, произнес:

— Не вижу никаких оснований, чтобы вы умерли только потому, что моя жена умалчивала в разговорах о моем существовании. Вам надо просто забыть о ней, сесть на вашу лошадь и уехать. Когда вы в следующий раз решитесь сделать предложение, убедитесь сначала, что леди свободна!

Издевка в его голосе едва не толкнула Годфри на то, чтобы сделать вызов, но потом он коротко поклонился, выбежал с веранды и быстро исчез в направлении конюшни.

Ой оставил их в убийственном молчании. Некоторое время они оба не двигались. Потом с тем же снисходительным превосходством Джейсон обратился к Кэтрин:

— Ты так и намерена сидеть затылком ко мне весь день? Затылок очень красивый, но я бы предпочел видеть твое лицо. В конце концов, прошло уже более года, как я не видел тебя, любимая!

— Ничто тебе не мешает, — ответила она натянуто. Гибким движением он очутился прямо за ее креслом.

— Какое восхитительное приглашение! Могу я принять его за разрешение присоединиться к тебе?

Худая рука захватила подбородок Кэтрин и повернула ее лицо. Медленно, лениво его глаза прошлись по нему, отметили скрытый блеск глаз, четкий изгиб губ. Затем его взгляд задержался на бешено пульсирующей жилке у нее на шее. Не в состоянии выносить этот оскорбительный, оценивающий взгляд, Кэтрин рывком выдернула свой подбородок из его пальцев и вскочила. Кресло от ее поспешного движения перевернулось.

— Что ты хочешь? — выпалила она. В ответ он насмешливо поднял бровь.

— А что, моя любовь, ты думаешь, я хочу? И разве так встречают давно потерянного мужа?

Глядя на него, как глядит свернувшаяся гремучая змея, Кэтрин с сомнением прикусила губу. Этот ленивый, дразнящий тон! Она забыла его! Если когда и воображала себе воссоединение с Джейсоном, то, определенно, не с этим человеком, не с таким Джейсоном.

Не обращая на нее внимания, он поставил на место перевернутое кресло и все с той же улыбкой на губах сел в него сам. Сел, и, словно делал это каждый день, знаком предложил сесть напротив него.

— Садись, любовь моя. Нам предстоит многое обсудить, не так ли? А вот и добрый, э… Джеймс, кажется так его зовут? — спросил он, когда появился дворецкий с большим серебряным подносом, на котором стоял кувшин охлажденного вина. — Поставьте его здесь, — распорядился он.

Джеймс бросил удивленный взгляд на свою госпожу, а когда Кэтрин утвердительно кивнула ему, исполнил распоряжение. Наполнив два тонких бокала сверкающей жидкостью, он молча удалился, унося на лице некоторое беспокойство. Без сомнения, больше всего он хотел бы, чтобы хозяин сейчас был дома. Ему очень не нравилось, как выглядел незнакомый джентльмен.

Кэтрин тоже не радовалась. Он же, казалось, чувствовал себя вполне комфортабельно, вытянув свои длинные ноги и взяв один из бокалов. Заставляя себя держаться спокойно, она спросила:

— Что ты хочешь обсудить? Джейсон, оторвавшись от созерцания веточки мяты, украшавшей его бокал, мирно обратился к ней:

— Это скорее зависит от тебя, разве не так? Немного расслабившись от того, что не почувствовала давления с его стороны, Кэтрин взглянула в его гипнотизирующие зеленые глаза. Вид этого твердо сжатого рта, который мог» свести на нет все ее сопротивление, вызвал в ней воспоминания о былой радости, дрожью пробежавшие по телу. Заставляя себя оставаться такой же холодной и собранной, как в момент его появления, она спросила:

— Как ты нашел меня?

— Хмм… Это не было слишком тяжело после того, как твоя мать побывала у дядюшки и сообщила ему, где ты находишься, — ответил он беспечно.

— Моя мать сказала тебе? — выдохнула она, не веря себе.

— Не твоя мать, малышка, мой дядя. Ошеломленная его словами, она только и могла безмолвно смотреть на него. Наконец она выдавила:

— Рэйчел… Рэйчел никогда бы не предала меня! Сардонически улыбаясь, Джейсон возразил:

— Не слишком настаивай на этом! Я не знаю, какими соображениями она руководствовалась, но она сообщила моему дяде, а мой дядя написал мне, что я могу найти тебя на плантации под названием Белле Виста близ Натчеза.

Чувствуя, как смешались ее мысли, Кэтрин спросила осторожно.

— И это все? Он больше ни о чем не написал, кроме того, что сказала ему Рэйчел?

Его зеленые глаза сузились, и он вкрадчиво произнес:

— Он не написал мне, что ты собираешься одарить меня бастардом!

С гневно сверкнувшими глазами Кэтрин вскочила на ноги:

— Ты сам сказал, что все, что мы должны обсудить, зависит от меня. Так вот, мое мнение не изменилось с тех пор, как мы расстались в Париже, и я не вижу оснований для продолжения этого мерзкого разговора.

Она собиралась королевским жестом показать ему на дверь, но не успела — он выбросил вперед руку и с силой бросил ее к себе на колени. Каждая клеточка ее тела сжалась, ударившись о его твердые бедра, она взглянула ему в глаза и гневно стиснула зубы.

— Отпусти меня, Джейсон.

Не обращая внимания на ее слова, он тесно прижал к себе пленницу, и его губы начали свое волшебство, лаская ее шею, где отчаянно пульсировала жилка, а затем медленно переместившись ко рту. Одновременно любя и ненавидя его, она не могла противиться тому желанию, которое возбудили в ней его прикосновения.

Господи, подумала она в отчаянии, столько времени прошло с тех пор, как он обнимал меня, а я все так же сильно люблю его, черт бы его побрал!

Она все же попыталась уклониться от этих ищущих губ, но, когда они наконец нашли свою цель, она дрогнула и почувствовала, что сдается, что против воли ее губы раскрываются навстречу его губам, предательски разрешая им все. А когда ее голова закружилась в одном темпе с отчаянным сердцебиением, он внезапно поднял глаза, но вместо знакомого огня желания она увидела в них лишь презрение.

Он встал, бесцеремонно скинув ее на пол, и процедил:

— Девка! Все та же маленькая, соблазнительная шлюшка! Не удивительно, что этот юный дурачок готов был положить свое сердце к твоим жадным ногам!

Ошеломленная этим злобным выпадом, Кэтрин встала и дрожащей рукой оправила юбку. Он был так же возбужден, как и она — она знала это наверняка. Но, как и раньше, он видел во всем только ее вину, подумала она с горечью и, подняв голову, пристально посмотрела ему прямо в глаза.

— Теперь, поскольку ты уверен, что я шлюха, нам уже не о чем разговаривать. Тем более у тебя нет никаких причин оставаться здесь, ты с этим согласен?

Его глаза опасно сверкнули, когда он высокомерно разглядывал ее.

— Согласен. Я не намерен оставаться здесь! Но у меня нет и намерения оставлять тебя здесь! Кэтрин смотрела на него, не понимая.

— Ты… уж не хочешь ли ты сказать, что заберешь меня с собой?

— А почему бы нет? Ты моя жена, и я думаю, что одалживал тебя Сен-Клеру достаточно долго! Было бы неприятно забирать тебя, не поблагодарив его за заботу о моей жене, но, возможно, это и к лучшему. Пока я буду владеть мамой, ему останется ребенок!

Кэтрин все еще ничего не понимала. Холодно ее оглядывая, Джейсон заметил:

— Кажется, материнство не повредило твоей красоте. Кого же ты ему подарила — сына или дочь?

Кэтрин заморгала, ее глаза изумленно расширились. Он не может так говорить! Неужели он не понимает, что это его сын? Обидные мысли жужжали в мозгу, как разъяренные осы.

Джейсон нетерпеливо прикрикнул:

— Так что же твой маленький бастард?

— Мальчик, у меня родился мальчик, — произнесла она безучастно.

Его рот искривился, словно от боли, но на какую-то секунду — она даже подумала, что ей это показалось. Голосом ровным, как отполированная трость, он произнес:

— Ладно, мальчик нуждается в отце больше, чем в матери, так что он не будет слишком скучать по тебе.

— Что ты имеешь в виду — не будет скучать по мне? — резко спросила Кэтрин.

Неприятный огонек блеснул в его глазах:

— Я намерен вернуть свою блудную жену, но не намерен брать и бастарда. Когда мы уедем, а уедем мы, как только ты соберешь вещи, ребенок останется здесь. Твоего сына я не возьму.

Он стоял и глядел на нее, лицо его было жестким и надменным, и сердце Кэтрин затрепетало от муки. Как же можно растить Николаев, если они так не доверяют друг другу, если готовы видеть в другом только самое худшее? Почему нет какого-нибудь иного пути, чтобы разрешить все их сложности? Почему каждый раз, когда они встречаются, их подстерегают поистине ужасающие заблуждения? И как, спросила она себя гневно, как могла я любить человека, который думает, что я способна нарушить супружескую клятву, выставить напоказ плод измены? Ненавидя себя за слабость, Кэтрин разрывалась между желанием швырнуть ему правду в лицо и упрямой гордостью. Он предполагает наихудшее? Ну и пусть!

Воинственный блеск осветил ее фиалковые глаза. Если он думает, что я оставлю сына, он, несомненно, просто не в себе! Тряхнув головой, как дикая норовистая лошадь, она воткнула руки в бока и выпалила:

— Однажды я уже позволила тебе запугать меня в шаткой ситуации, но будь я проклята, — он с изумлением взглянул на нее, пораженный, с какой легкостью с ее уст сорвалось проклятие, и тогда она свободно, почти наслаждаясь, повторила:

— Будь я проклята, если позволю тебе снова сделать это! Я не уеду с тобой отсюда ни сегодня и никогда!

Он расхохотался так; что даже согнулся.

— Именно это я хочу сказать, Джейсон! Я никуда не поеду!

Смех в его глазах моментально погас, очень медленно и угрожающе он процедил:

— Ты как миленькая отправишься со мной! Или ты хочешь, чтобы я остался здесь и встретился с Сен-Клером? Тебе доставит удовольствие видеть, как твой любовник рухнет, подстреленный? Обещаю тебе, что я сделаю это. Я хотел доставить себе такое удовольствие, как только увидел его рядом с тобой в Новом Орлеане. Единственное, что останавливает меня, это его малютка-сын! Поэтому не говори мне, что ты намерена делать!

Стало тихо. Еще раз взглянув на Джейсона, Кэтрин увидела его глазами Адама. Он вынужден будет поднять брошенную ему перчатку. И что получится? Разве она сможет вынести, если ее муж или ее брат будет убит? Но и как может она оставить сына? Она должна рассказать Джейсону правду.

Раздраженный ее молчанием, он нетерпеливо поторопил ее:

— Ну?

Смиренно, ненавидя себя за эту кротость, она слабо произнесла:

— Я соберусь…

Момент, когда был возможен самый простой выход, был упущен. В нынешнем его настроении любое ее объяснение было бы яростно отвергнуто, и она зримо представила, с каким недоверием встретит он ее слова о том, что Адам ее брат!

Она пошла в дом, но он схватил ее за руку и, натянуто улыбаясь, злобно сказал:

— Не обессудь, но я вынужден буду следить за тобой, у тебя есть гнусная привычка неожиданно исчезать!

Она пожала плечами, и они вдвоем вошли в дом.

Джеймс, не отрывая глаз от худой руки, сжимавшей запястье его госпожи, безучастно выслушал, как она тихо велела ему, чтобы один из слуг упаковал сундук с вещами ее и Николаев. При последних словах Джейсон бросил на нее ледяной взгляд.

Выждав, когда Джеймс начал подниматься по лестнице, он прошипел:

— Николаев?

Проявив куда больше спокойствия, чем она в действительности обладала, Кэтрин твердо произнесла:

— Да. Николае — мой сын. — Их взгляды столкнулись. — Я не покину его. Джейсон. Ты можешь угрожать Сен-Клеру, ты можешь переломать мне все кости, но я не оставлю моего сына!

В ее глазах не было страха, только мрачная решимость, и наконец с хриплым смешком он пролаял:

— Ладно, забирай это отродье — только не надейся, что это избавит тебя от исполнения своих супружеских обязанностей!

Вспыхнув от этого намека, она вырвалась и поднялась по лестнице. Джейсон немедленно последовал за ней, следя за каждым движением. Часом позже она сидела в экипаже с Николасом и полумертвой от испуга Жанной.

Джейсон захлопнул за ними дверцу, в последний раз удостоверившись, что она на месте, и сел верхом на собственную лошадь. Когда экипаж отъехал от Белле Виста, она облегченно вздохнула. Ее сын рядом, в безопасности, Джейсон изумил ее, позволив написать короткую записку Адаму. Он все же прочитал ее, прежде чем бросить небрежно на стол, но она была рада уже тому, что о прибытии Джейсона и их отъезде Адам услышит только от встревоженных слуг.

В записке она сообщала, что приехал муж и увез их с Николасом. Кэтрин горячо надеялась, что Адам здраво воспримет записку и не станет действовать хотя бы до тех пор, пока она не выберет время, чтобы поставить Джейсона перед истинными фактами.