"Бес специального назначения" - читать интересную книгу автора (Мякшин Антон)

ГЛАВА 5

Прийти в себя и увидеть рядом Гиммлера, ощипывающего дохлую ворону, — еще куда ни шло. Но, только протерев гляделки, узреть нависающую одноглазую харю с противно подергивающимся хоботом — это, кажется, слишком.

Должно быть, я заорал с испугу, потому что циклоп проворно отпрыгнул в сторону, своротив случившийся рядом стол с химической посудой. Впрочем, в этой комнате столов со всякими пробирками было видимо-невидимо, так что небольшое происшествие интерьера не испортило, только в спертом воздухе подземелья густо запахло то ли хлоркой, то ли кислотой, то ли спиртом, то ли всем вместе сразу…

Осознав, куда именно я провалился, я тут же вскочил на ноги.

Подземная лаборатория Штирлица! Как здесь все мне знакомо! Вот оборудование для создания хитроумных пакостных ловушек, выпаривания различных вредоносных порошков и конструирования убийственных петард, вроде той, что унесла жизнь несчастного Йозефа Геббельса. Вот скелеты в цепях на стенах в качестве элементов декора. Опять это проклятое дежавю! Кажется, вот-вот из пролома в стене полезут зомби-алкоголики, а в разгар веселья нагрянет обросший бородой Гиммлер и устроит бедному Степану Федоровичу разнос по первое число.

Тьфу ты! Я усердно помассировал виски. Наваждение исчезло.

Так… Пролома нет. На его месте — прочная каменная стена. Гиммлер еще не успел обрасти бородой и обзавестись армией зомби и вряд ли в ближайшее время будет на это способен. Ну, то есть бородой-то обрасти он, пожалуй, сможет, но сколотить армию мертвецов, частично подремонтировать времеатрон, превратив его в орудие, пробуждающее мертвых, точно нет. В этой реальности рейхсфюреру повезло еще меньше, чем в той, куда мы с моим клиентом переместились сразу после посещения драматического театра в недосягаемой России двадцать первого века. Предводитель дворянства Неистовый Дикий Кот сейчас, наверное, сидит себе с мирно далеко отсюда в углу своей камеры, пускает слюну и бессмысленно бормочет под нос о том, что все вокруг сплошные Штирлицы и вон тот паучок в углу — тоже, конечно, Штирлиц.

И, самое главное, моего клиента — Степана Федоровича — со мной нет!

Я задрал голову: ход наверх был прочно завален кирпичами и обломками бетонных плит. Вот гадство! Когда рейхстаг в очередной раз развалился на кусочки, Нарушитель закона Вселенского Равновесия со свойственным ему везением, скорее всего, не свалился в безопасное место, как я, например, а вылетел в самую гущу сражения.

Огненные вихри преисподней — это плохо! Моего клиента ни на секунду нельзя выпускать из виду. Срочно нужно выбираться отсюда!

— Эй! — позвал я. — Властитель мира! Вылезай из-под стола, я же обещал тебя не трогать! Чего ты дрожишь?

Циклоп не ответил. Он трясся, обнимая свои колени, выпучивал единственный глаз и беспрестанно икал от страха. Изодранная оранжевая его тога трепетала, словно в душном подземелье бушевал ураган. Я присел на корточки и поманил уродца пальцем:

— Вылезай, говорю! Ты что — головой ударился, а? Я ведь предупреждал — не суйся в шкаф, не то рухнешь в шахту. Тебе еще повезло, что хозяин этой лаборатории наверху остался, а не спустился сюда встречать незваного гостя со свежеизготовленной петардой наперевес.

— Т-ты помнишь, что я умею читать мысли? — неожиданно спросил циклоп.

— И что из этого? Решил устроить цирковой аттракцион? Я тоже много чего умею, но не хвастаюсь из-под стола.

— Н-но не читать мысли! А я прямо сейчас могу сказать, о чем думает человек, н-находящийся в нескольких метрах от меня.

— Подумаешь, какая важность. Ладно… Если тебя это так прикалывает: и о чем я сейчас думаю?

— В-вот о чем — не обделался ли я от страха?

— Точно!

— Обделался. Д-два раза. За последние пять минут. Но не об этом речь. Я вовсе не твои мысли имел в виду!

— А чьи?

— Т-тот… т-того существа, что вбежало в кабинет!

— Вот это уже интересно. Валяй, просвети. А то, понимаешь, мне самому жуть как хочется узнать, почему это здешний Штирлиц так странно себя ведет.

Циклопа передернуло.

— Я висел внутри шкафа, уцепившись хоботом за кромку шахты, когда он… оно говорило с вами. И я неожиданно проник в его мысли, и мысли его ужаснули меня настолько, что мое тело пронзила дрожь, члены одеревенели, а сознание помутилось, и я…

— Грохнулся сюда, как мешок с картошкой, знаю. Давай, переходи к главному! О чем думал Штирлиц?

Циклоп напрягся, его мордочка набухла темной кровью. Он судорожно дернул хоботом и выдал:

— Сугунда бул! Сур Юыг! Аранда баста! Эхма! Кариоха! Кариоха!

Он затих, а я ждал продолжения. И, не дождавшись, сказал:

— Очень ценная информация. Хватит дурака валять!

— Я к-крайне серьезен! Никогда за все тысячелетия своей жизни я не был так серьезен!

— В таком случае не выпендривайся, а переведи эту бредятину!

— Да-да… Переведу. Когда читаешь чужие мысли, языковые препятствия — не проблема… Он… Оно думало примерно следующее: — О, какая сейчас, наверное, хорошая погода на родной Зарстране. Надо будет и на этой планете отрегулировать климат. Сразу после того, как мы ее завоюем.

— Что? Все-таки я был прав. Конспирация здесь ни при чем. Штирлиц немного не в себе.

— Бес, ты — болван! — заплакал циклоп. — Неужели непонятно? Штирлиц — вовсе не Штирлиц. Он — зарстранец!

— За болвана можно и в хобот схлопотать. Гнусный вы народ — циклопы. Грубияны. Как можно человека обзывать за глаза? Тебе вот было бы приятно, если бы тебя кто-нибудь заочно именовал засра…

— Бес! Опомнись! Тот, кого вы называете Штирлицем, вообще не человек! Он с планеты Зарстрана! Это я прочитал в его мыслях!

— Идиотизм и бред! Зарстрана какая-то… Ну, положим, Штирлиц упоминал об этом месте. Правда, я не думал, что Зарстрана — планета. Да нет, все это полная… Стоп!

Михалыч, режиссер-новатор. Что там говорил мне Степан Федорович о его творческих изысках? Безобидная детская сказка о Цокотухе превратилась в постановку-триллер, притом дополненную двумя продолжениями для вящей коммерческой пользы. Хорошо, что обуреваемый извращенными идеями режиссер не добрался до «Колобка». Вот получилось бы кровавое действо с престарелой парой чернокнижников, созданным ими големом из теста, дикими лесными чудовищами, зверским убийством, расчленением и пожиранием трупа в финале. Михалыч неровно дышит к беспросветно-мрачным концовкам — так мне рассказывал Степан Федорович. Ладно, не об этом речь. «Будни рейхстага»!

И неожиданно в моей памяти всплыл давнишний разговор.

«В „Буднях рейхстага“ Штирлиц втирается в доверие к Гитлеру, который, как каждый великий исторический деятель, чудовищно одинок, — говорил мне мой клиент. — И, пользуясь безграничным доверием фюрера, путем интриг безнаказанно губит всю рейхсканцелярию, потому что оказывается… »

Инопланетным наймитом!

Инопланетянин! Да, так оно и есть — я вспомнил!

Вспомнил!

Я даже прищелкнул хвостом от возбуждения.

— Сценарий! Мой клиент ведь сам мне говорил про сценарий, написанный неистовым Михалычем! В трактовке этого недоделанного авангардиста Штирлиц оказывается шпионом не советским, не германским, а инопланетным! Вспомнил. Инопланетянин! Как я мог забыть! Как я мог раньше не догадаться! Хррчпок! Эхма! Баста! Вот почему этот псевдо-Штирлиц принял нас за своих коллег! Скафандр на Степане Федоровиче! Ой, мама… Адские псы… Ведьмы чистилища… Египет, шумеры, ацтеки… Бедный Филимон! Получается, тот пришелец, которого сожрал незабвенный Ука-Шлаки, и есть истинный коллега нашего зарстранца Штирлица! Ну да! Как же еще можно объяснить то, что неприметная фигулька на скафандре превратившегося в ужин для Ука-Шлаки пришельца оказалась прибором для сигнализации…

Кому?

Ну, если мыслить логически — то полноценному звездному десанту. Полтыщи пришельцев, таких же отмороженных, как подлый шпион Штирлиц, легко и просто наведут порядок на перебаламученной Земле. Свой порядок.

Циклоп забился поглубже под стол, когда я в великом волнении забегал по лаборатории.

— Чокнутый режиссер! Долбаный авангардист! Треклятые законы расслоения реальности! Пока мир «Будней рейхстага», созданный Михалычем, не принял примерно тот же вид, что и был изначально предусмотрен создателем, коллега Штирлица-зарстранца никак не мог попасть на место встречи, означенное в сценарии, в нужное время. Вот и моталась бедная летающая тарелка со всей своей инопланетной начинкой то в Египет, то к ацтекам, то еще куда, хоть в какой-нибудь Воронеж на кукурузное поле… Сколько представителей всех времен и народов могут стать свидетелями этих посещений! А кто виноват? Михалыч! Чокнутый режиссер! Долбаный авангардист! Так, а что там дальше по сценарию? Сам Степан Федорович не помнил. Он говорил только, что последний акт называется: «С бластером наголо». То бишь с синдамотом. Но, принимая во внимание то, что от хэппи-эндов у Михалыча разыгрывается депрессия, диарея и мигрень, финал пьесы вряд ли будет счастливым. По крайней мере, для землян.

Покричав и погрозив кулаками потолку, я обратил внимание на то, что циклоп оторвал от своей тоги порядочную полосу и скручивает из нее петлю.

— Хватит, — пояснил он. — Жизнь кончена. Я остался один. Единственной отрадой была мечта о том, что население Земли резко уменьшится, и я восстановлю древнее царство циклопов. А теперь…

— Так чего ты печалишься? Население Земли резко уменьшится в самые кратчайшие сроки. Армии всех мировых государств резво ринулись на подавление фашистского режима. Гитлеровская орда, лишившаяся всех своих генералов, представляется легкой добычей, но никто ведь и не догадывается, что хитроумный Штирлиц — инопланетянин! Еще бы! Завяжется бойня, в которой завязнут и самоуничтожатся армии всего мира, и тогда планета окажется не способной к сопротивлению в принципе… Завоевывай кто хочет! Не стесняйся!

— Да, а хозяевами планеты кто будет? Уж никак не циклопы! А зарстранцы! Мне с могущественными пришельцами тягаться не с руки. Я ухожу… — Он накинул себе петлю на коротенькую шейку, вылез из-под стола и поискал глазами на потолке крюк. — Впрочем, и электрической лампочки хватит. Я так исхудал от обид, несчастий и лишений. Подсади меня, бес. Недостойно скакать и прыгать до потолка перед уходом из жизни.

Даже отсюда было слышно, как грохочет огнем и клокочет кровью земная поверхность. Нет нам спасения. О, Владыка, ну почему режиссер не специализировался на детсадовских утренниках? Со злодеями для малолеток — Бабой-ягой, Кикиморой какой-нибудь или Бармалеем я бы справился. Но инопланетяне!

А Нарушитель закона Вселенского Равновесия Степан Федорович? Он зарстранцу Штирлицу доверяет, и тот, конечно, не преминет этим воспользоваться.

Тоскливо я посмотрел на собственную изодранную майку. А чего, собственно, мне суетиться? Времеатрон сломан. Специалисты из «Аненэрбо» тянут солдатскую лямку. Гиммлер сошел с ума и, следовательно, ничем помочь мне не может. Клиент Степан Федорович упоенно подчиняется инопланетянину, которого считает национальным героем. И выбраться никак нельзя. Выход наверх накрепко завален. Даже с моей силой не справиться с многометровой толщей каменных обломков, возвышающихся над потолком подземной лаборатории. Правда, можно попробовать найти другой лаз, но… Что толку? Наверху сейчас месиловка идет такая, что небеса рыдают в голос. Здесь хотя бы спокойно. Тихо. Печально. Тоскливо. Невыносимо!.. Сейчас вот тоже накину петельку, и повиснем вместе с одноглазым неудачником рядом, как елочные игрушки…

— Как я хочу домой… — всхлипнул последний раз циклоп. — Уж лучше погибнуть миллион лет назад вместе со своими соплеменниками, чем… Эх, вот бы мне сейчас ту машинку, что нас в эту проклятую реальность перенесла!

— А смысл? Ее все равно свихнувшийся Гиммлер расколошматил.

Циклоп обиженно сморщил хобот. С такой физиономией, да еще с петлей на шее, он выглядел прекомично. Но я даже не улыбнулся. Не до того было.

— Думаешь, я не в курсе? Мы, циклопы, выдающаяся раса, — сказал он. — Я любую технику в два счета починю. Даже самую сложную. Ну, может быть, не в два счета, но все равно — мне это по силам. Но что с того?! Установку вместе с хозяином спустили в темницу…

Секунду я соображал. А потом закричал:

— Что ж ты молчал раньше?!

— А что?

— Техник ненаглядный! Инженер прекрасный!

— Не понял… — циклоп медленно снял с шеи петлю. — Хочешь сказать, ты знаешь, где времеатрон?

— А как же! Я ведь все-таки в здешних казематах не в первый раз! Где-то здесь должен быть пролом… Вот он!

Циклоп посмотрел на меня и снова накинул петлю.

— Обычная стена. Ты еще и издеваешься, бес?

Я ему даже отвечать не стал. Я разбежался и впечатал сразу оба копыта в ту часть стены, где, как я , помнил, когда-то была прекрасная дыра. Шарах! Стена даже не дрогнула. Ни один кирпич в ней не шатнулся. Шарах! Копыта заломило болью. Шарах! Шарах!

— Рогами постучи, — посоветовал циклоп.

— Помог бы лучше!

— Что я — дурак? В здоровенную стену долбиться. Если уж на то пошло, можно найти какой-нибудь подручный инструмент.

— Сам дурак! Где ты видишь здесь лом?

— Лома нет, — согласился одноглазый. — Зато полно всяких металлических штуковин. Штативы… скрепки… пробочки… Даже вилка.

— Вилка? — вытирая пот со лба, переспросил я. — Вряд ли поможет. Может, граф Монте-Кристо вилкой и проколупал бы подходящую норку, но у него времени было — вагон и маленькая тележка, а у меня в обрез. Ты… вот что. Эх, не хотелось этого делать, но выхода нет. Бери вилку!

— Взял.

— Заходи сзади. — Ну?

— Встань чуть сбоку, чтобы я ненароком не взбрыкнул и не пришиб тебя копытом. Видишь дыру в штанах? Из которой хвост высовывается?

— Да в чем дело-то?

— Видишь или нет? — Ну?

— Возьми вилку обеими руками и воткни ее мне… под хвост.

— Чего?

— Что слышал! Скорее!

— Да-а?! А если ты меня…

— Делай!!! — проорал я и зажмурился.