"Дикари" - читать интересную книгу автора (Мож Роже)

Глава 4 Под вывеской «Два жаворонка»

«Великие боги! — про себя ругался Сулла, втянув голову в плечи, когда над ним пролетели помои, выплеснутые из открытого окна. — И это город, который управляет миром?»

Он медленно продвигался на лошади между шестиэтажными домами явно сомнительной прочности. Римские улицы представляли собой узкие проходы, заполненные пешеходами, месившими грязь из центрального сточного желоба. Богачи же из дворцов, окруженных великолепными садами, передвигались в носилках или портшезах, предоставляя остальному населению сутолоку и уличную грязь под ногами. И это в самом большом и самом богатом городе вселенной.

«Ни в одной галльской деревне не жили так по-свински», — продолжал думать бывший офицер под пронзительные крики бродячих торговцев, предлагавших монотонными голосами свои услуги и товары.

Нищий с гноящимися глазами схватил ногу галла.

— Один асс, господин! Один совсем маленький асс на еду...

Сулла оттолкнул его ногой и продолжал ехать под хныканья несчастного:

— Только один асс, и боги благословят тебя...

Нищий еще некоторое время прихрамывал рядом с невозмутимым галлом, потом он остановился и плюнул, рассмешив этим прохожих:

— Деревенщина! Сквалыга! Чтоб ты сдох!

Тем временем, следуя за длинной вереницей носильщиков, согнувшихся под тяжестью огромных кувшинов, Сулла добрался до нужной улицы. По плану, который он изучил в конторе у Остийских ворот, в глубине площади, куда выходила, карабкаясь вверх, улица, располагался дворец Менезия. Так и есть: высокая стена в двадцать локтей в конце площади. В стену был вделан огромный великолепный дубовый портал, к тому же еще и навощенный и украшенный золотыми гвоздями. С каждой стороны его виднелось по маленькой двери. Над стеной возвышался и уходил в голубую синь шест. На верхушке шеста Сулла узнал зелено-белую орифламму Менезия с гербом: зубчатое колесо, два меча и корабль, отмечавшие важные этапы в жизни Менезия, военного инженера, смелого воина и богатого судовладельца. Портал охранял десяток стражников в зелено-белых ливреях, с короткими мечами на поясах. Маленькие двери время от времени открывались, выпуская кого-нибудь. Войти же было непросто: нужно было переговорить со стражей и засвидетельствовать свою благонадежность.

Галл поискал глазами вывеску постоялого двора «Два жаворонка», так как он помнил по плану, что он находится на углу улицы. Металлическая крашеная вывеска с двумя летящими жаворонками висела над крошечным газоном и сообщала о том, что здесь найдут приют конные путешественники, потому что при гостинице имеется конюшня. Гостиница представляла собой двухэтажное здание, двор и конюшню в глубине двора.

Сулла спешился. Во дворе было тихо, зал гостиницы, который был виден галлу, так как выходил одной дверью во двор, казался пустынным.

Он рассчитывал прожить здесь два-три дня. Дворец Менезия располагался как раз напротив гостиницы. В полумраке конюшни, где уже стояли две лошади, шевеля ушами, чтобы отогнать мух, Сулла различил спящего на скамье человека с оловянным браслетом раба на щиколотке.

Сулла осторожно толкнул его ногой.

— Эй! — сказал он. — Займись моей лошадью!

Раб открыл заспанные глаза, потом вскочил на ноги.

— Да, господин! Простите меня, господин, — торопливо повторял он.

— Ну ладно! — миролюбиво сказал Сулла. — Я не скажу, что ты дремал.

— Спасибо, господин, — поблагодарил раб, кланяясь.

Он начал распрягать лошадь и заменил уздечку недоуздком, привязал животное перед кормушкой и направился к глиняным кувшинам, чтобы наполнить ведро водой.

Сулла вошел в зал постоялого двора. Это была обыкновенная галльская гостиница с копчеными окороками, висевшими на балках, связками чеснока и лука, строем амфор, наполненных вином, привезенным со всех винодельческих районов Галлии.

Несмотря на низкий потолок, было достаточно свежо: воздух циркулировал между двумя дверями зала: одна выходила на площадь с дворцом Менезия, а другая — на двор.

Сулла собирался присесть за стол, когда услышал шаркающие шаги. Он обернулся и увидел мужчину с большим животом и черными усами, делящими его почти квадратное лицо пополам. Брови мужчины были такими же черными и густыми, как его усы. Это был, безусловно, арверн[24], житель суровых гор, скуповатый, когда речь шла о деньгах, и рассудительный. Такие люди, как он, заполонили Рим, открыв таверны и за каких-то десять лет отобрали у умбров двухсотлетнюю монополию на торговлю древесным углем.

Черные глаза хозяина постоялого двора, скользнув по Сулле, тут же распознали в нем галла. Бывшему легионеру почудилось, что нечто вроде улыбки появилось на усатом лице.

— Привет, — выговорил Сулла с явным вьеннским акцентом, как он делал в некоторых случаях (сейчас ему хотелось, чтобы этот арверн признал его за своего).

— Привет, — проворчал трактирщик.

— Есть свободная комната? — продолжил Сулла.

— Есть, — ответил тот. — Есть все, что надо.

Он с трудом — мешал живот — сел на скамейку по соседству с Суллой, долго смотрел на него и заключил:

— Из Вьенны?

Арверн был скуп не только на деньги, но и на слова. Сулла ответил кивком.

— Путешествуете? — продолжил хозяин гостиницы.

Новый кивок. «Мужичок хочет поговорить, — подумал Сулла. — Тем лучше».

— Приехал повидаться с римлянином. Он продает землю по соседству со мной, — соврал бывший офицер.

Арверн кивнул.

— Первый раз здесь? — спросил он.

Кивок Суллы. Усы улыбаются на самом деле, полуоткрывая хищный рот.

— Невероятно, правда? Беспорядок и грязь на улицах!

— Я думал, что увижу совсем другое, — признался галл.

— Все, кто приезжают, думают как вы. Здесь еще, — продолжал трактирщик, указывая глазами на площадь, — не на что жаловаться. Место хорошее, все из-за дворца...

— Кто хозяин? — спросил Сулла.

— Некий Менезий. Служил в армии. У него банк, корабли, земли.

Сулле и трактирщику было видно, как через левую дверь во дворец беспрестанно въезжали и входили люди. Иногда открывались ворота, чтобы пропустить важную персону в носилках. Посетители уходили через правую дверь.

— Готовится стать трибуном, — сказал хозяин, объясняя всю эту сутолоку. — Много народу... — Потом он повернулся к внушительной клепсидре в глубине зала на полке, показывавшей второй час пополудни, хлопнул в ладоши и прокричал басом: — Мирра! Хватит спать!

Зевая, показалась крупная блондинка.

— Принеси нам выпить! — продолжал хозяин «Двух жаворонков». — Что вы пьете? — Он адресовал свой вопрос Сулле. — У меня есть розовое вино из Прованса, его хорошо пить в жару. Оно стоит на льду.

— Немного рановато для вина, — осторожно сказал Сулла.

— Все в порядке! — отрезал арверн. — Я вас угощаю. Здесь так принято принимать приезжих из наших мест. Вы только приехали. И сегодня уже не будете заниматься делами. Проспите до обеда. Обед у нас стоит шесть ассов, комната — восемь ассов, а жаворонки, если они вас интересуют и если они не против, тоже восемь.

— Жаворонки? — переспросил Сулла, который не понял, о чем речь.

На этот раз усы насмешливо улыбнулись, восхищенные шуткой, которая из года в год произносилась для каждого вновь приходившего.

— Это девушки! — объяснил он. — Блондинка и брюнетка. Это они — два жаворонка.

Блондинка вернулась с двумя бокалами на длинных ножках и запотевшей бутылью вина.

— Как тебе мой друг? — спросил арверн служанку.

Она улыбнулась, не глядя на путешественника, и наполнила бокалы.

— Это говорит о том, что она согласна, — сказал хозяин. — Она не пойдет неизвестно с кем. Это же свободные девушки. Вот почему они берут восемь ассов. Конечно, если вам больше понравится брюнетка... Где Юлия? — опять обратился он к служанке с золотистыми волосами.

— Пошла купить рыбы, — сказала девушка, направляясь на кухню неторопливым шагом, при этом ее ягодицы медленно колыхались в заданном ритме.

Сулла, глядевший ей вслед, изящным жестом руки поправил волосы.

— У вас очень хорошо поставлено дело, — похвалил он хозяина, ставя свой наполовину отпитый бокал. — Вино превосходное. А почему у вас пусто в этот час? — спросил он, обегая взглядом зал.

— Работать в полдень? — бросил арверн, качая головой. — Мы же не какая-нибудь забегаловка. В этом городе люди именно вечером тратят большие деньги. Несколько месяцев подряд я кормил обедом всех головорезов из охраны Менезия. Но в конце концов отказал им...

— У него есть охрана?

— А как же, — сказал арверн. — Все особы тут имеют нечто вроде частной армии. Иначе... Легко погибнуть в этом городе. Охрана Менезия — это шалопаи. Они входили в зал горлопаня, играли в кости и дрались. Я отправил письмо их хозяину. «Купите мою таверну, — писал я, — и превратите ее в казарму для ваших солдат или запретите им ходить ко мне. Они портят воздух и калечат клиентов».

— И он ответил?

— На следующий вечер он пришел пообедать с друзьями, высокопоставленными людьми, как он сам. Я только что получил свежую гусиную печенку из Дордони. Я подал им печень вместе с битуригским белым вином, немного сладковатым, двадцатипятилетней выдержки. Потом я им приготовил петушков в вине. Настоящих петушков, понимаете, а не курочек. Мне их регулярно привозит из деревни одна славная женщина. «Я приказал своим типам больше не появляться у тебя, — сказал он мне в конце. — Сколько я тебе должен за обед?» — «Ничего, — сказал я, — вы — мой гость. Это честь для меня». — «Вы, галлы, хорошие люди! — ответил он. — Я был знаком с многими галлами в армии. Мой лучший друг — галл».

— Он так сказал? — спросил Сулла.

— Именно так! — ответил арверн, прищурив глаза под огромными бровями. Он продолжал: — Поэтому я не готовлю больше обедов, но зато вечером я подаю фирменные блюда Оверна и Дивио[25]. Все оттуда и привозится, — добавил он, бросив взгляд на ряды окороков и копченостей, подвешенных к потолку. — У меня есть знакомый колбасник из Дивио, он здесь, в Риме, и делает для меня колбасы, требуху и все то, что нельзя перевозить. Уж и вкусны его колбаски! И каждый вечер человекам двадцати отказываю. Не хватает мест. — Он поднялся с гораздо большей легкостью, чем недавно садился. — Подождите, сейчас поджарим колбаски!

— Я не хочу причинять вам беспокойство, — сказал Сулла.

— Какое же это беспокойство, — ответил арверн, наливая розового вина в бокалы.

Галл видел, что глаза у трактирщика блестели. Толстяк занимался своим делом и был рад показать приезжему из Галлии, какое у него хорошее вино и колбасы.

В этот момент Сулла услышал резкий звук рожка, доносившийся из дворца. Там снова раздались крики, вскоре рабы в ливреях открыли ворота. И Сулла увидел уходящую вдаль аллею, обсаженную кипарисами и ведущую прямо к постройкам дворца. Она была пустынна, потом появились великолепные лошади. Белые, как молоко, с заплетенными гривами, украшенные кабошонами драгоценных камней в оправе из позолоченного металла. Скакуны галопом устремились к порталу, уверенные в своей силе и ловкости. Это была четверка лошадей, запряженная парами и шедшая цугом. Проехав ворота, лошади повернули на площадь, и Сулла увидел, что они везли: это была боевая колесница на массивных серебряных колесах, со стержнями, на которые крепились острые лезвия; вожжи из белой кожи держала женщина, на вид лет двадцати восьми. Черты ее сурового лица были исполнены совершенства, как будто она надела маску богини красоты. Вожжи она держала одной рукой, а другой — длинный охотничий хлыст.

Проезжая мимо постоялого двора, она чуть придержала бег нетерпеливых лошадей, и Сулла увидел большой шрам на левой стороне ее лица. Возможно, это был след от боевого меча, но он придавал ее красоте трагический оттенок.

— Ого! — сказал Сулла. — Кто эта девушка?

— Его любовница.

— На боевой колеснице?

— Она по рождению британка[26]. Ее взяли в плен во время мятежа в Британии, когда она командовала эскадроном боевых колесниц. Римляне в тот раз расправились с англами[27]. Она была продана в Рим для боев на арене цирка, и каждый раз, когда она выступала, она убивала своего противника, будь то мужчина или женщина... Менезий выкупил ее за триста тысяч сестерциев. Построил для нее школу гладиаторов, и она там управляет. — Арверн крикнул в сторону кухни: — Мирра! Разожги угли и вынь колбаски из ледника. — Посмотрел на три четверти опустошенную бутыль розового вина. — И принеси еще вина!

Хозяин «Двух жаворонков» вытер усы тыльной стороной своей лапищи. Он раскраснелся и стал более многословен.

— Все дело в том, — он продолжал рассказывать о семейной жизни Менезия, — что, когда он служил в армии, Порфирия обманывала его направо и налево...

И пояснил, что законная жена Менезия, римлянка из известной патрицианской семьи, но порядочная шлюха, как он думает, что зовут ее Порфирия и что они уже три года ведут бракоразводный процесс. Порфирия и ее семья наняли целую армию сомнительных адвокатов, чтобы вытянуть как можно больше денег из Менезия. Трактирщик добавил:

— Ему на это наплевать. Этот парень не любит скандалов, он и сам спал с кем попало. Но я думаю, что он влюбился в Металлу после того, как увидел, как она дерется. На этот раз все было серьезно. Когда Порфирия узнала о ней, то решила этим воспользоваться и потребовала развода. Хотя захоти он, то мог бы начать процесс первым и уже давно. Но женщины все б... — Арверн прервался, наблюдая за реакцией Суллы на это последнее замечание. Про себя уверенный, что тот согласен с ним. Но Сулла продолжал молча есть свою колбасу. Немного раздосадованный, хозяин «Двух жаворонков» сделал большой глоток вина и снова заговорил: — Она добилась разрешения на раздельное проживание и уехала из дворца. Не уверен, что она выиграет дело, потому что Металла всего лишь рабыня, а если давать развод всем римлянкам, мужья которых спят с рабынями, то во всей империи не останется ни одной супружеской пары...

Сулла перестал жевать, тоже глотнул вина и спросил в свою очередь:

— А она — она его любит?

— Любит? — переспросил трактирщик, удивленный вопросом. Было видно, что это слово не подходило к теме разговора.

— Металла любит Менезия или просто спит с ним, потому что его рабыня?

Трактирщик помолчал. Он был застигнут врасплох. Кто бы мог подумать, что этого коренастого галла с квадратными плечами и натруженными руками заботили такие вещи.

— Ну, не знаю... — начал арверн. — Вы спрашиваете о таких подробностях... А почему вы меня об этом спрашиваете? — спросил он в свою очередь.

Галл подумал о маленькой Хэдунне. Любила ли она его или провела с ним ночь потому, что он купил ее?

— Просто из любопытства, — сказал галл.

— Принеси сыры, — приказал хозяин, поворачиваясь к кухне, где стояла блондинка. — Готов ли шербет?