"69" - читать интересную книгу автора (Мураками Рю)

ОНА ПРИДЕТ В АПРЕЛЕ

Шестеро парней с бамбуковыми мечами окружили меня и Адама. Они все были в помятых школьных фуражках со значками ИНДУСТРИАЛЬНОГО УЧИЛИЩА. Бамбуковые мечи мрачно поблескивали. Адама побледнел.

– Ты и есть Ядзаки из Северной школы? – спросил меня крупный парень с низким лбом и прыщавым лицом.

У меня задрожали ноги при мысли о том, что в любой момент бамбуковые мечи могут опуститься на мою голову, и я утвердительно кивнул. Чтобы сдержать дрожь, я глубоко втянул воздух носом и попытался успокоиться. Если бы они почувствовали, насколько я испуган, это только подзадорило бы их, и мне было бы еще труднее им противостоять.

Адама вырос в шахтерском поселке в окружении самых крутых парней и выглядел довольно сильным. Почему у нас, организаторов представления, не имелось рядом парочки крепких ребят в качестве телохранителей? Но уже было поздно.

В средней школе я иногда участвовал в драках, но это были невинные стычки между детьми. Бамбуковые мечи, велосипедные цепи или ножи существовали для меня только в ДЕТСКИХ КОМИКСАХ.

– Так ты и есть Ядзаки? – угрожающе прорычал Прыщавый.

– Я самый. Вы, наверное, из индустриального училища? Я предвидел, что с вами встречусь. Может, зайдем в кафе и там поговорим?

Я произнес это настолько громко, что случайные прохожие обернулись, после чего я направился в сторону «Бульвара». Прыщавый опустил руку на мое плечо и задержал.

– Постой! – сказал он, глядя на меня свысока, выпятив подбородок и слегка вскинув брови. Он подражал героям гангстерских фильмов, популярных в прошлом десятилетии, которые все еще показывали в кинотеатрах провинциальных городов, вроде нашего.

– Ты хочешь о чем-то поговорить? – У меня еще дрожали ноги, но я произнес это спокойным тоном.

Когда-то отец посоветовал мне, что, если придется иметь дело с якудза, нужно сохранять спокойствие, быть вежливым, но не терять самообладания. Много лет назад, еще двадцатилетним, он ударил по голове бейсбольной битой президента РТА, который был при этом якудза. Однажды его окружили дружки президента и приставили ему нож к горлу. «Они могли убить меня, – сказал он мне. – Ты тогда еще был маленьким, и мне не хотелось умирать, оставив мать одну воспитывать тебя. Но если начать перед ними унижаться, они будут вдвойне рады поиздеваться. Хотя я и извинился, но сказал при этом, что, если они меня хоть пальцем тронут, их детям после мало не покажется. Я думаю, что мне повезло, но эти слова позволили мне выйти из переделки целехоньким...»

Мы вошли в полумрак кафе «Бульвар» и направились к самому удаленному от двери столу. Бамбуковые мечи и школьные формы плохо сочетались со звучавшей в кафе музыкой из «Финляндии» Сибелиуса.

Мы с Адама сели спиной к стене, а Прыщавый с четырьмя приятелями заняли два стола, стоящие полукругом напротив нашего, и прислонили бамбуковые мечи к стене.

Некоторое время можно было не опасаться, что нам разобьют головы.

– Все будут пить кофе? – спросил я, окидывая их взглядом.

Равновесие сил немного изменилось. Достаточно было посмотреть на их школьные куртки с пятнами от пота и кое-где порванные, что сразу выдавало в них учащихся задрипанной школы.

Они не бывали раньше в этом кафе, поэтому чувствовали себя неуютно. Я заказал у знакомой официантки восемь чашек кофе.

– Чуваки, мы хотели поговорить с вами насчет Нагаяма-сан, чтобы вы не истолковали это неверно, – сказал я.

Прыщавый и его приятели переглянулись.

– Ты хочешь что-то сказать про Нагаяма? – спросил верзила, сидевший напротив меня.

– Мы просто собираемся пригласить Нагаяма-сан принять участие в нашем фестивале и решили вначале обсудить этот вопрос с вами.

– Послушай, мужик, не еби мозги. Мы можем кое-что обсудить в этой дыре, но помни, что тебя ждет, когда мы выйдем наружу. В лучшем случае тебе придется лишиться только одной руки.

Я почувствовал, как у меня снова начали дрожать ноги. Угроза от такого крутого типа, как Прыщавый, звучала вполне реально.

– Вы распространяли билеты на вечеринку, – сказал он, имея в виду «Фестиваль Утренней Эрекции».

– Да.

– А вам не кажется, что это неприлично для козлов повышенной школы – заниматься такими вещами?

– Пойми, что мы не собираемся делать на этом деньги. Просто у нас большие расходы: аренда зала, усилителей и прочее.

Официантка принесла кофе с молоком. В каждую чашку сверху опустила по кусочку сахара, пропитанного бренди. Эти мудаки с широко раскрытыми ртами смотрели на свои чашки, подобно жителям старого Эдо, которые впервые увидели СЛОНА. Мне было неприятно, что Адама прореагировал точно так же. Видимо, выходцы из шахтерских поселков не приучены к таким изысканным вещам. Если бы мы с ним ежедневно пили «cafe royals», то вся эта демонстрация не имела бы сейчас никакого смысла.

– Кстати, это не случайно называется «cafe royals». Вначале вы облизываете огонь, горящий в ложке, а потом одним глотком выпиваете кофе.

Разумеется, я сказал это в шутку, но самый тупой из прыщавых принял мои слова всерьез и облизал горячую ложку. Со словами «О, дьявол!» он отбросил ложку и схватился за стакан с водой.

– Вы пытаетесь выставить нас идиотами? – воскликнул главный прыщавый и потянулся к своему мечу. Шутка с «cafe royals» не удалась и только ухудшила ситуацию.

– Объясни, зачем вы купили для Нагаяма НОЧНУЮ СОРОЧКУ?

К тому времени мы уже получили около восьмидесяти тысяч иен от продажи билетов, поэтому я выделил семь тысяч двести иен, чтобы купить белые сорочки Нагаяма Миэ для выступления на сцене и Леди Джейн для фильма. Когда несколькими днями раньше я показал ее Миэ, она была в полном восторге и попросила разрешения позаимствовать на пару дней, чтобы проверить, приятно ли в ней спать.

– Это же просто театральное платье!

– Не пудри мне мозги! Она же совершенно прозрачная!

– Ты что, ее видел? Только не говори мне, что ты рехнулся и разорвал ее напополам! Эта тряпка обошлась нам более чем в семь тысяч иен.

Сказав это, я понял: «Все кончено!», но было уже поздно. Адама бросил на меня красноречивый взгляд – «Какой же ты болван!» У Прыщавого так раздвинулись щелки глаз, что я испугался: сейчас вскочит и начнет размахивать бамбуковым мечом.

– Нет, вы все не так поняли! Это надевается не на голое тело, а поверх школьной формы. Поймите, мы пытаемся показать, что она невинная девочка, но в то же время мечтает о сексе.

Адама покачал головой, давая понять, что я зашел слишком далеко. Как я мог представить, что прыщавый решится распороть неглиже за семь двести? Я почувствовал, что окончательно утратил хладнокровие.

Прыщавые поднялись.

– Допивай свой кофе и пей его с удовольствием, потому что скоро ты уже не будешь ощущать никакого вкуса. Поторапливайся, мы ждем тебя на улице. Постараемся тебя образумить.

С этими словами прыщавые вышли из кафе. Так и не допив свой «cafe royals», мы молча сидели с кислыми рожами. Подошла официантка и спросила, не нужно ли вызвать полицию. Вначале я собирался сказать ей «да», но, представив, что о происшествии в баре станет известно в полиции и в школе, передумал.

Прыщавые поджидали нас на улице, предполагая, что мы вызовем еще кого-нибудь на подмогу.

По совету Адама я позвонил Сирокуси Юдзи.

– Ты сильно ошибся, что распространял билеты в баре. Я слышал, что разные мудаки из Асахи, Южной школы и индустриального училища собираются тебя вызвать и как следует проучить.

– Сейчас меня на улице уже поджидают.

– Сколько их?

– Вначале было шестеро, а сейчас уже человек пятнадцать.

– И они все из Клуба кэндо?

– У них при себе бамбуковые мечи.

– Послушай, Кэн-ян, Клуб кэндо индустриального училища на общенациональных соревнованиях вошел в шестерку. А их тренер на втором году стал чемпионом острова Кюсю.

– Неужели?

– Так что, даже если я приведу с собой десять или двадцать парней, нам не выстоять.

– В таком случае мне придется вызвать полицию.

– А у тебя есть при себе деньги?

– Сколько?

– Тысяч двадцать.

– Есть, от проданных билетов.

– Подожди немного, я переговорю с одним знакомым бандитом и сразу перезвоню.

– Подожди минутку, Сирокуси!

– Что такое?

– Ты не можешь сделать скидку?

– Они раскроят тебе череп, и ты уже никогда не сможешь учиться, они разобьют тебе яйца, и твой член уже никогда больше не встанет.

Через несколько минут Сирокуси Юдзи перезвонил и сообщил, что все уладил. Появившийся бандит был мулатом и волей случая оказался учеником моего отца. Он завел с собой в бар Прыщавого с компанией. Мы выпили с ним по стакану содовой, после чего Прыщавый удалился. На прощанье он бросил на меня такой испуганный взгляд, из которого следовало, что он поражен тем, с какими крутыми парнями я вожусь.

Когда бандит забирал двадцать тысяч иен, я увидел, что у него НЕТ ФАЛАНГИ НА МИЗИНЦЕ ПРАВОЙ РУКИ. Потом он полюбопытствовал, как поживает мой отец.

– Он часто меня шлепал, но учителем был хорошим. Однажды я нарисовал картинку с изображением церкви, и он меня похвалил. Кажется, твой отец был завсегдатаем патинко?

– Я думаю, он бывает там время от времени.

– Посоветуй ему посещать Главный Патинко-холл. Я постараюсь сделать все, чтобы он там выиграл.

Потом он сказал, что у меня не должно быть в будущем никаких проблем, но, если они возникнут, я всегда могу ему позвонить. Потом этот бандит в свободно свисающем с плеч черном плаще удалился, громко топая.

Мы начали снимать на восьмимиллиметровке фильм «Этюд для Куколки и Старшеклассника» – частично черно-белый, частично цветной.

В первый день мы сняли нижнюю часть лица Ивасэ и Леди Джейн в ночной сорочке, ступающую по длинному коридору. Никакого сюжета не было. Это была сюрреалистическая картина о жизни одного старшеклассника, который испытывал возбуждение только при виде Куколки, пьющей молоко.

Ивасэ исполнял роль никудышного школьника, который обнаружил перед могилой своего деда голую куклу. Он в нее влюбился, и эта кукла порождала в его сознании сексуальные видения. В момент этих грез на сцене появляется ангелица Леди Джейн.

Мелодия группы «Bell amp; Howell», которую мы позаимствовали у Масугаки, прекрасно передавала настроение. По моей вине первая и вторая пленка оказались засвеченными, но все равно съемки фильма были забавными.

Из-за того что мне пришлось выложить бандиту двадцать тысяч иен, нам пришлось отказаться от эпизода, когда Леди Джейн скачет на белой лошади по горному лугу. Адама предлагал заменить лошадь крупной белой собакой, но я резко против этого возражал.

В конечном счете мы согласились на белую козу, обитающую возле его дома, и однажды все погрузились в автобус и отправились в шахтерский поселок, чтобы снять сцену.

– Я приготовила для вас ленч, – сказала ангелица, показывая корзинку, из который доносился запах омлета. Я-то мечтал перекусить с ней вдвоем. Водитель автобуса, мужик с мрачным лицом, угрюмо поглядывал на нас, когда мы играли в «Сопли гориллы». На каждый вопрос: «Как тебя зовут?», «Какая твоя любимая еда?», «Где ты живешь?», «Какое у тебя хобби?» – нужно было отвечать: «СОПЛИ ГОРИЛЛЫ». Тот, кто первым засмеется, выбывал из игры. Леди Джейн и Энн-Маргрет начинали хихикать уже на первом вопросе, а хладнокровный Адама неизменно выигрывал. «Сопли гориллы» упрямо повторял он с невозмутимым видом, словно не видел в этом ничего странного. Когда мы выехали за город, автобус сначала тащился вдоль реки, потом стал подниматься в гору. Лучи осеннего солнца поблескивали в волосах Леди Джейн, а пышные груди Энн-Маргрет подрагивали под блузкой при каждой встряске. Тупой и уродливый кондуктор с ненавистью смотрел на нас, когда мы веселились и шумели. Его гневный взгляд только поднимал настроение. Мне казалось, что мы напоминаем старшеклассников из старых американских или европейских фильмов.

Коза паслась на берегу неторопливо струящейся реки, в зарослях колышущейся под порывами ветра травы. Я навел камеру на вершину холма, откуда должна была появиться Леди Джэйн в сорочке, ведущая на веревке белую козу, но коза поворачивалась к камере задом и извергала КАКАШКИ или же внезапно так сильно дергалась, что Леди Джейн падала. Наконец коза вырвалась, и Адама пришлось пробежать метров пятьсот, прежде чем удалось ее поймать.

Мы присели на берегу реки, чтобы съесть приготовленный Леди Джейн ленч. Там были онигири, омлет, жареная курица, цветная капуста и маринованные овощи, а на десерт – груши. Под чириканье птиц Ивасэ начал играть на гитаре, а мы затянули песню Саймона и Гарфанкела «April Come She Will».

Примерно за неделю до «Фестиваля Утренней Эрекции» у меня появилась возможность встретиться с Леди Джейн наедине. «Coelacanth» собирались во время представления использовать слайды, и я предложил сделать несколько снимков Леди Джейн.

Мы встретились в «Бульваре», где выпили мерзкий чай с молоком, после чего направились к американской базе. На территорию мы войти не могли, но поблизости было несколько симпатичных зданий, которые казались мне подходящими для фотографий: кинотеатр розового цвета, похожий на православный храм, армейские казармы со стенами, увитыми лианами, часовая башня с Микки Маусом на циферблате, церковь, с розовой и синей колокольнями, тщательно ухоженное бейсбольное поле, мощеная дорожка, по которой прогуливают колли, платановая аллея, где кружатся на ветру опадающие листья, череда кирпичных бараков...

– Фильм закончен? – спросила с улыбкой Леди Джейн, глядя в объектив и поправляя волосы изящными пальцами.

– Да, но еще остается монтаж.

– Я получилась не слишком смешной?

– Наоборот, ты выглядишь прекрасно.

– А вы оставите сцену с козой?

– Козу вырежем. Там ничего не получилось. Она предложила с наступлением зимы вместе отправиться на море.

– Зимой? Там же будет холодно!

– Знаю. Но я еще ни разу не видела зимнего моря.

Мое сердце забилось сильней, когда я представил, как мы обнимаемся на холодном ветру. Время неслось незаметно, и я вдруг обнаружил, что вечернее небо стало БЛЕДНО-ЛИЛОВЫМ.

– Мне нравится это время суток, – сказала, заложив руки за спину, Леди Джейн, когда мы расходились по домам.

Я шел, стараясь не наступать на ее тень. «Почему все так быстро кончилось? И сразу настала ночь? Все равно это было замечательно. Неужели я постоянно буду чувствовать себя таким счастливым? Или вдруг все это однажды кончится?»

– Тебе со мной было хорошо?

– Перестаньте, Ядзаки-сан, не дурите, вы же знаете. Представьте, что я могу чувствовать, если когда-то прислала вам розы.

Я резко остановился и навел на нее камеру.

– Я ТЕБЯ, – выдохнул я и щелкнул кадр, – ЛЮБЛЮ. – Я запнулся и щелкнул снова.

Леди Джейн застенчиво улыбнулась. Ее улыбка была потрясающей, но тонула в сгущающейся темноте и не осталась на фото.